— Я прикрою! — крикнул Де Соуза — по счету!
На счет три — застрекотал Миними и они бросились через улицу.
Улицы были их ошибкой, они были прямыми, короткими и простреливались насквозь. Но по-другому было сделать невозможно — в конце концов, когда то здесь жили простые люди, это потом пришли они…
Они добежали, обернулись, готовы прикрывать перебежку Де Соузы — и увидели, как их пулеметчик лежит за занявшейся огнем, стоящей на ободах «Тойотой»…
Ни один из них не умел оставлять друзей — ни живых, ни мертвых. Хокинг — сменил магазин, хлопнул по плечу.
— Прикрой!
— Стой! — закричал Джордан — они видят нас! Они все…
Но остановить товарища не успел.
Хокинга — расстреляли посередине улицы, несколько пуль ударили в него на бегу, было видно попадания. Он умер как бы в прыжке, полетев с размаху на землю…
Выругавшись, Джордан бросился в глубину сада, где у искусно замаскированного пролома стоял готовый к бою авиационный пулемет ДШКМ. Из него можно было сбить вертолет, небронированный «Хаммер» он пробивал вместе с теми, кто в нем сидел…
У пулемета — скрючившееся тело, пулеметчик навалился вперед, готовясь дать очередь — и в этот момент в него попали, видимо, снайпер. Выхода не было — Джордан отпихнул погибшего, проверил пулемет, навалился плечами на обтянутые кожей рога приклада. В последний момент, что-то почувствовав, повернул голову.
Акула стоял в нескольких метрах от него, белый как мел. В одной руке телефон, в другой — пистолет с глушителем.
— Том… прости… они… Джен…
— Акула… — недоуменно сказал Джордан — ты чего, брат?
— Они все видят! — истерически выкрикнул Акула. И нажал на спуск.
Бой уже затихал… пламя, которое хлестало из всех стволов, отгорело. Лишь в память о свершенном потрескивали угольки — тени с приборами ночного видения на глазах приближались, осторожно просачиваясь внутрь кондоминиума ЦРУ, растекались по улицам. Гремели одиночные выстрелы — они не рисковали. Шахидами они стать — вовсе не спешили.
— Назад! — стиснутый огороженным дувалом, плеснулся истерический крик.
Три или четыре винтовки моментально вскинулись, ища цель.
— Назад!!!
Американец медленно перемещался, обхватив рукой шею заложника и приставив к его голове пистолет.
— Назад, убью!
И в этот момент — зазвонил телефон в кармане.
Американец сделал только одну ошибку — на мгновение отвлекся на звонок, ведь на том конце провода наверняка были те, кто держал его жену и ребенка! Этого хватило — один из стрелков моментально вскинул винтовку и выстрелил. Пуля попала прямо в переносицу — за ней расположен нервный центр, смерть наступает в сотую долю секунды. Даже с учетом расстояния в десять с половиной метров — это был выдающийся выстрел, особенно ночью. И чтобы так стрелять — недостаточно было перед выходом на дело усердно помолиться Аллаху.
Американец — повалился как мешок с песком и вместе с ним повалился тот человек, которого задержала оперативная группа ЦРУ, подозрительный испаноязычный тип, не успевший войти в контакт с представителями бандформирований Хаккани.
Автоматные стволы нацелились на упавших людей. Красные лазерные точки прицелов искали цели…
Человек, которого захватили американцы — медленно поднялся. Не обращая внимания на нацеленное на него оружие — достал из кармана убитого трезвонящий телефон.
— Санта-Мария, братан… — произнес он в трубку условную фразу — Санта Мария. Приберись за собой…
Историю с разгромом засекреченной точки ЦРУ в Пакистане скрыли, информацию не удалось выпустить наружу — хотя последствия были намного более тяжелыми, чем подрыв смертника на точке Чампен в Афганистане. Не в последнюю очередь, этот инцидент стал основой для кардинального пересмотра негласного соглашения с военными Пакистана и стал прологом к рейду на Абботабад. Если бы не откровенно враждебная позиция пакистанцев — возможно, президент не дал бы добро на операцию «Копье Нептуна», опасаясь резкого ухудшения отношений с Пакистаном и потере тыла в афганских операциях.
Агент Даббер был признан виновным в плохой подготовке операции и понижен в должности до полевого агента. В марте две тысячи одиннадцатого года — он погибнет во время одной из операций на улицах Пешавара.
Тела погибших американских специалистов — были выданы Пакистаном за значительное вознаграждение в валюте — пакистанские военные не постеснялись торговать мертвыми. Их захоронили на воинском кладбище ночью, без положенных церемоний и оглашения обстоятельств гибели.
Еще через несколько недель — жену и дочь одного из погибших обнаружили в одном очень плохом месте на побережье. Дорога там шла у самого моря и делала резкий поворот над обрывом: там даже поставили усиленное заграждение, чтобы остановить самоубийц. Но огромный Тахо весом две с половиной тонны и усиленным бампером это не остановило. Согласно заключению коронера, женщина села во внедорожник, на соседнее сидение посадила свою дочь и пристегнулась сама. Затем — поехала по побережью и в нужный момент нажала на газ и вывернула руль: этого хватило. Тела уже достаточно пострадали от разложения, и установить точное время смерти не представлялось возможным. Но поскольку мотив был ясен, а сверху сильно надавили — смерть признали некриминальной и дело закрыли.
Правда была никому не нужна…
США. Техас
24 июля 2015 года
Продолжение
— Я слышал много… странного о тебе. Что ты совсем двинулся на этом… Аллахе. Ты нахрена себе новое имя взял?
— Чтобы верить.
Бородатый покачал головой.
— Нет, ты и в самом деде там двинулся. Впрочем, черт с тобой. Нам просто надо сделать дело, только и всего. Мне нет дела до Аллаха, до всего этого, bien [52]? Ты просто нам поможешь.
— Если тебе нет дела до Аллаха — это не значит, что Аллаху нет дела до тебя…
Бородатый сумел не показать недовольства — он всегда был недоволен, когда чего-то не понимал, а недовольство свое он выражал чаще в виде свинцовой струи. Его предупредили, что этот парень псих конченый, loco — но дело знает и большие люди заинтересованы в нем. Так что — он принужденно улыбнулся и даже шутливо поднял руки.
— Ладно, сдаюсь. Аллах Акбар… или как там у вас.
— Что нужно сделать?
— Грохнуть одного типа. Из-за него вся эта каша заварилась.
— Где он?
— На военной базе. У нас есть там друг, он проведет нас туда, bien? Вопрос — как мы будем оттуда сматываться, когда будет горячо.
— Очень просто. Ты знаешь, где здесь склад удобрений?
Бородатый родился не вчера. И имел представление о жизни — равно как и о смерти. Он четко понимал одну простую вещь — с бандитами поступают по закону. С террористами поступают безо всякого закона. Как с тем Беном… хреном. Прилетели ночью, высадились на гасиенде, да и всадили пулю в голову. И нахрена им это надо, нахрена ему такие телодвижения нужны? Он следом за этим Беном… хреном в могилу не торопится…
— Э… брат… так нельзя, братишка — бородач улыбнулся, чтобы показать что он в общем то по-доброму настроен и ничего такого не имеет в виду — так дело не пойдет. Ты что, хочешь устроить большой бада-бум? Так не пойдет братан… нет, так совсем не пойдет, нахрен… Здесь люди живут… такие же как мы крутые чуваки, у них тут и семьи есть… много латиносов, в общем, тут белых совсем почти нет. А ты рвануть бомбу хочешь. Нет, парень, этот ислам… что-то не то с башкой делает. Давай, договоримся как-то по-другому.
Человек повернулся и направился к двери.
— Стой! Стой, ты что, совсем, чувак?
— Или вы делаете, что я говорю, или ничего не будет, Иншалла.
— Нет, нет, так не пойдет… Ты хочешь устроить мясню… так только ниггеры нахрен поступают. Вот они — принимают чертов ислам в зонах и творят всякий беспредел… нет, давай как-то по-другому, да?
Бородач злился на себя — он знал, что теряет авторитет перед своими людьми. Вожак — не должен мельтешить перед подозрительными самцами из другой стаи… иначе скоро будет другой вожак. Но он сам вступил на эту дорожку, еще когда уже из спецгруппы федеральной полиции… и другого пути у него уже не было.
— Окей. Давай так — я позвоню синьору Вирджилу… ты ведь знаешь синьора Вирджила, да, мужик. И спрошу, как следует поступить в этой непростой ситуации, bien? Я просто позвоню и спрошу, он скажет, bien?
Человек с совиными глазами промолчал. Бородатый — достал телефон, набрал номер. В отличие от исламских экстремистов — мексиканские наркомафиози еще не уяснили, сколь опасно иметь при себе сотовый, пусть даже и насквозь левый. С другой стороны — и американцы не могли наносить удары беспилотниками так, как они это делали в Пакистане.
— Синьор Вирджил… Дай мне синьора Вирджила, идиот. Я сказал…
Бородатый прервал разговор, уставился на человека с совиными глазами. Тот хохотал как сумасшедший.
Бородатый выключил телефон.
— Черт бы тебя побрал, урод! Какого хрена ты ведешь себя как идиот?!
— Вообще то это ты ведешь себя как идиот, Родриго, как чертов маменькин сынок. Ах, я сейчас позвоню синьору Вирджилу, и пусть он разберется, bien?
— Черт бы тебя побрал. Ты что, в натуре свихнулся на этом, а?
— Нет, конечно. Я еще в своем уме…
— Черт бы тебя побрал… — в третий раз повторил бородач и расхохотался.
— Что будем делать?
— Что я сказал — здесь есть дилер удобрений?
Бородатый пихнул Абдаллу в бок.
— Ты опять начинаешь? Нет, хрен я на это куплюсь.
— Это необходимо. Несколько бомб, не слишком мощных. Мы должны отвлечь их внимание, понимаешь. Я сделаю такие бомбы, что наверняка никто не пострадает. Bien?
Бородатый задумался. Он знал, как стрелять из пистолета, из автомата, из гладкоствольного ружья, как избавляться от трупов и договариваться с копами — но все его знания относительно бомб заканчивались на том, что это чертовски опасные штуки, от которых надо держаться подальше. Потому что они могут в любой момент рвануть, оставив тебя без рук, ног, башки или яиц.
— Ты знаешь, как делать такие штуки?
— Конечно, знаю. Была хорошая практика. Я видел дилерскую стоянку с подержанными машинами по дороге, там мы возьмем несколько машин.
— Да, там есть… — бородатого жег один вопрос — слушай, братан, а как там?
— Где — там?
— Ну в том месте, где ты жил. Там, где эти психи бородатые с калашами проживают. Знаешь, я знаком с парнями, которые в тех местах квалификацию повышали за счет дяди Сэма — так вот, они в один голос говорят, что там — психи конченые, отморозки такие, что свет не видывал, на своем Аллахе они свихнулись и готовы убить человека просто за то, что он что-то не то сказал. Или просто так, за то что он белый. Черт… мы тоже много кого завалили… но чтобы такая хрень… Скажи, они и в самом деле такие двинутые, а?
Человек с совиными глазами — посмотрел на своего старого друга так, что того оторопь с головы до ног пробрала.
— Ты немного не прав. Это такие же люди как мы, как ты и я. Они тоже родились в трущобах, еще худших, чем у нас…
— А ты знаешь, на месте моего дома теперь хренов торговый центр построили, там эти хреновы гринго отовариваются, когда не сильно стреляют…
— … но при этом, они по-настоящему верят, верят в Аллаха, понимаешь? Эта вера определяет каждый их поступок от рождения и до смерти. Эти люди по-настоящему верят в то, что делают, понимаешь, да?
И снова — бородатому стало не по себе. Он как и все — ставил свечки святому Гильермо, который считался покровителем бандитов и разбойников — но в вопросах веры он был очень осторожен и старался не связываться с теми, кто верит во что-то иное, чем в деньги. Нельзя работать с человеком, если ты не понимаешь его мотивации… а все, кроме денег было для бородатого слишком сложным для понимания…
— А сколько там стоит килограмм дури? — перевел бородатый разговор на другую, привычную тему…
— Штук шесть… семь… в лаборатории. На базаре в Карачи — втрое.
— Твою мать… — бородатый привычно подсчитал — это же двадцать концов. Если не больше…
— Точно.
— И они этим торгуют? А нахрена им тогда Аллах?
Человек с совиными глазами посмотрел на своего старого друга — но ничего не ответил…
На улице — раздался шум, характерный глухой рокот двигателя «Хаммера».
— Это он?
— Он.
— Пошли… брат.
Вошедший в комнату человек в американской военной форме — держал в руке пистолет сорок пятого калибра. Его дуло — безошибочно уставилось на человека с совиными глазами, которого он не знал…
— Это что еще за хрен такой, а, Родриго? — подозрительно спросил он — мы так не договаривались, нахрен.
— Все в порядке, Бред — успокаивающе проговорил бородатый бандит — опусти пистолет. Это свой парень, я знаю его с детства. Он не будет стучать, он не стукач, нахрен.
Военный с пистолетом был белый.
— Да я в гробу видел этот базар, чуло! — выругался он — мне и нахрен не нужны проблемы. В отличие от тебя я рискую предстать перед трибуналом! Товар — деньги — товар — какого хрена ты вмешиваешь в наши дела посторонних. Я просто грохну его и дело с концом.
— Моим боссам это не понравится, Бред!
— Да мне насрать на твоих боссов! Пока я принимаю дурь на базе, они будут лизать мою задницу даже если я пристрелю одного из них, понятно!?
Уголовник с УЗИ чуть пошевелился — и человек в военной форме моментально перевел пистолет на него. Это было его ошибкой — надо было сделать то, что сказал, исполнить угрозу. Человек с совиными глазами выбросил вперед руку, неуловимым, резким движением — и офицер армии США с пистолетом тяжело повалился на пол.
Выругавшись, Родриго подбежал к нему. Офицер был жив, по полу — катился тяжелый стальной шарик.
— Какого хрена?! Если этого парня не будет и тебя и меня ждет el guiso! Ты что, охренел? А если бы он умер?
Человек с совиными глазами пожал плечами.
— Все в руках Аллаха…
США. Форт Худ. Техас
23 июля 2015 года
Бронированный «Хаммер» — пропетляв между наспех выставленными елочкой бетонными блоками — подрулил к КП базы. Следом — остановился белый фургон «Форд» с высокой крышей…
Подошедший к машине рядовой, прайвит фест класс — бросил руку к каске в уставном приветствии.
— Сэр!
Полковник Бред Станилич улыбнулся. Он был мокрым от пота и выглядел каким-то нездоровым…
— Все в порядке рядовой. Машина была на виду. Что-то произошло, о чем я должен знать?
— Ничего такого, сэр. Понятно, сэр.
— И тот фургон… Я привез кое-какие вещи из дома, понимаете, да?
Рядовой бросил взгляд на фургон. На нем было написано — Home Depot [53]. Всякое может быть… вполне нормально.
— Так точно, сэр.
— Все в порядке, рядовой. Благодарю за службу.
В Афганистане — машину проверили бы собакой… собака вполне могла почуять неладное. Но тут собаки не было. Это были континентальные США.
Почему боевой офицер, полковник Бред Станилич предал свою страну, свою форму, свою присягу и стал наркоторговцем? А знаете… это легко осуждать. Давайте, глянем более широко на то, что делается…
Кто сейчас образец для подражания на телеэкране? Еще лет сорок назад это был отец семейства, работяга, имеющий несколько детей, честно работающий, ездящий на разлапистом семейном универсале, имеющий оружие и раз в год вывозящий своих отпрысков в Диснейленд. Нормой было постепенно восхождение к вершине. Люди копили деньги на нужные вещи, поднимали детей, выкупали дом… который тогда не так дорого стоил, как сейчас. А то и сами строили. А теперь что? Герой дня — двадцатилетний юнец, сделавший сотню миллионов на всякой хрени. Людей увольняют с работы, тех, кто проработал двадцать лет могут выпнуть за несколько часов. Ни хрена ничего не работает, люди сидят на пособиях, бензин по шесть долларов за галлон, банки лопаются, никто из тех, кто вложил пенсионный фонд в акции — не уверен, получит ли он что-нибудь от этого. Вся суть происходящего в стране за последние тридцать лет — сделай деньги любой ценой, сделай, пока не поздно, сделай — пока не сделали тебя и не спихнули подыхать на обочине. Так что… бытие определяет сознание, друзья мои… бытие определяет сознание…