— Куда летим?
— Бывшая военная база близ Триполи. Сейчас под контролем сил ООН, оттуда есть конвои до Триполи. Из Триполи — ходят конвои во все точки страны, доберешься куда надо.
— Годится, пошли — у Николая были деньги на оперативные расходы и немалые. Деньги от СВР, от ООН, командировочные от Газпрома… в общем, совсем не то как раньше, когда советские командированные в номере чай на кипятильнике заваривали.
— Пошли — американцы были, что называется «без церемоний» — а ты откуда? Гард?
— ООН.
— А… — в голосе американца проскользнуло разочарование — понятно.
— И я русский.
— Да я уж понял…
Самолетом, которому предстояло везти их в Триполи — оказалась новая, но уже ушатанная и с зашпаклеванными пробоинами на крыльях Цессна Гранд Караван. Николай удивился — эта модель вообще то могла нести девятерых пассажиров. Но оказалось, что это грузовая модель и им предстояло лететь на мешках и каких-то контейнерах с грузом. Очевидно, ушлый пилот решил немного подзаработать и срубить деньги для себя.
Американцы стояли у самолета, увидев Ника, они окинули его заинтересованными взглядами — но не найдя ничего интересного отвернулись и продолжили разговор. У них было оружие — но только пистолеты. Удивляться было нечему — практически все частные охранники покупали и оружие и патроны на месте, тем более в Ливии, где его было навалом и самого разного. В США для покупки боевого автомата надо было иметь лицензию третьего класса и как минимум пару тысяч долларов. В Ливии — неплохой автомат можно было купить за сотню долларов. Русские патроны калибра семь и шестьдесят два стоили в шесть раз дешевле 5,56 NATO. Военным плевать, им выдадут — а вот охране надо считать и считать. Вероятно, у каждого в рюкзаке — по прицелу и израильскому комплекту для кастомизации АК — и то и другое можно купить относительно дешево и без лицензии.
Откуда-то из-за крыла появился старший, он вел ожесточенный торг с пилотом. Пилот был не араб — итальянец, наверняка сицилиец, он вел торг на плохом английском с примесью итальянских слов, тараторя со скоростью автомата Калашникова. Присутствие Николая помогло урегулировать проблему пустого места в самолете — и стороны быстро пришли к обоюдоприемлемому решению…
Американец — кивнул итальянцу, они пожали руки в знак того, что заключена сделка, потом он подошел к русскому.
— Летишь?
— Да.
— Штука баксов с тебя.
Николай отсчитал требуемую сумму. Деньги он разложил не несколько кучек, чтобы не светить все разом. Мало ли — кто на пути попадется. Времена нынче лихие.
Американец спрятал деньги в карман.
— Отлично.
— Сэр, самолет одномоторный. Что-то мне не по себе…
Американец хмыкнул.
— Мне тоже. Но ничего другого нет. Бывал?
— Ирак. Харт Груп. Работал в Киркуке.
— Понятно… Пошли, лучше здесь не задерживаться. Надо долететь до темноты…
Лампедуза расположена у самого побережья Ливии, но принадлежит не Ливии, а Италии — отрыжка старых времен итальянского колониализма. До Триполи — было довольно далеко. Самолет разбежался, тяжело поднялся в воздух — явный перегруз. Взяли направление на запад — как раз в Триполи над мелководным здесь Средиземным морем…
Лететь было не так комфортно, как в Аэробусе — но и страшного тоже ничего не было. Внизу были мешки, наемники расположились на них, полулежа, каждый как мог, устроил себе что-то типа шезлонга. Лежали на твердом, спина и ноги стали ныть — но лучше плохо лететь, чем хорошо сидеть в аэропорту и ждать рейса. Американцы обычно болтливы — но эти, возможно из-за присутствия постороннего, да еще и русского — лишнего не болтали. Анекдоты и смешные случаи из мирной жизни — сменялись короткими вспышкам хохота, а потом — периодами молчания. Насчет того, что летим без парашютов — никто не шутил, потому что тема для шуток скверная.
Самолет шел низко над водой, тяжело — возможно потому, что с перегрузом, их почти не шатало в воздухе, как по рельсам шли. Потом — тональность мотора чуть изменилась — и вдруг он взвыл, а самолет начал набирать высоту, с довольно опасной для перегруженного самолета скоростью. Потянуло ветерком — и Николай понял, что самолет обстрелян и остекление пробито…
— Твою мать…
— Марк, проверь, что там?
Марк, рыжеволосый крепыш-ирландец, лежавший у самой кабины — через минуту сообщил, что они обстреляны из «долбанного АК», но ничего страшного, двигатель не поврежден. До места долетим. Настроение у всех сразу упало, остаток полета все провели в мрачном молчании и раздумьях.
Бывшая база ВВС Ливии неподалеку от Триполи за три года «миротворения» была уже обжита миротворческими силами и частными военными компаниями, которые летали тоже в основном отсюда — у кого были связи, чтобы не платить за билеты на гражданский рейс. Весь аэродром — окружили мешками с песком HESCO, взлетно-посадочные, разрушенные бомбовыми ударами исправили, залатали тем же ремкомплектом советских бетонных плит, который тут оставался. Аэробус здесь не сел бы — но любой военно-транспортный самолет садился запросто. Для персонала — возвели несколько городков из легковозводимых конструкций. В принципе — тот же Баграм, только боевых самолетов почти нет и гор тоже нет…
Порядка особого не было, пилот коротко перекинулся с диспетчером, сели довольно быстро — перед Баграмом например всегда бывали воздушные пробки. Они зарулили к каким-то ангарам, после чего их попросили из самолета — никто не должен был знать о деятельности «воздушного такси». Собрав сумки, американцы потащились к тому, что было здесь «пассажирским терминалом».
Самолет действительно был обстрелян из автомата, а возможно и чего похуже. Николай увидел попадание на самой законцовке крыла и на фюзеляже.
— Греб бы все мать… — заявил один из американцев — как меня все за…ло. Из страны в страну — и везде одно и то же. Какого черта эта часть шарика постоянно бурлит?
— А хрен его знает…
— И когда все это кончится…
— Надеюсь, не раньше, чем я рассчитаюсь с Шейлой и ее гребаным адвокатом за развод.
— Лучше пристрели их…
— Заткнулись все! — пристрожил старший и они потопали дальше. По серым, ноздреватым плитам — змейками струился песок, пахло керосином…
Николай смотрел по сторонам и запоминал. В отличие от обычного разведчика, которые проходят подготовку в академии ФСБ и потом работают в капстранах — он был младшим офицером с боевым опытом Чечни и доскональным знанием того, как организуется военная и охранная работа в частных военных и государственных армейских структурах НАТО. Короткие и вроде бы равнодушные взгляды по сторонам давали вал информации, которая заботливо откладывалась в нужные ячейки памяти в голове, чтобы потом быть извлеченной, обработанной и представленной в Москву в качестве донесения. Явно на летное поле нападали, обстреливали, все это было не раз и не два. Вон платформа Центуриона в боевом положении — морской вариант зенитной пушки Вулкан с автоматически наведением на трейлерной платформе, предназначена для уничтожения мин и самодельных ракетных снарядов. Куда лучше израильской ракетной системы Iron Dome, дорогущими противоракетами сбивающей один Кассам из трех. Вот это — сектор ООН и гражданских подрядчиков — тут в основном русские самолеты, но вон там — новенький, китайский Y-20. Интересно, как не боятся… самолет разрабатывался под украинские двигатели, которых теперь по понятным причинам не стало, сейчас начали ставить собственные, китайские — в результате за прошлый год два самолета упали, один — с многочисленными жертвами, упал на город при взлете. А вон там — похоже спецсектор, причем серьезный — броневик «Хаммер» и на нем, прямо на крыше — расположился снайпер с винтовкой Барретт-82, получается — спецгруппа ВВС. Там — уже старые добрые С-130, а вон там даже…
Оба-на! А вон там — даже МС-130, причем в варианте Harvest Hawk, он точно видел ракетные пакеты на крыльях, тонкий ствол пушки мешала увидеть стена мешков с песком. Специальный комплект для превращения любого самолета С-130 в ганшип, тяжелый штурмовик — стойка с оборудованием, комплект для интеграции со штатной системой навигации и РЭБ, гондола с тридцатимиллиметровой автоматической пушкой Бушмастер, подвески ракет Viper, совместимые с держателями для дополнительных топливных баков. Такие «конверсии» первоначально делала для себя морская пехота в Афганистане, переделывали топливозаправщики. А вот это — похоже, самолет для специальных операций, он может осуществлять самые разные функции — и логистика, и заброска разведгрупп и патрулирование и поддержка отрядов спецназа. И если здесь есть этот самолет — то значит, здесь есть и части специального назначения США, USSOCOM. Интересно, а вон тот двухмоторный самолет — не Преторианец [85], случайно? Что-то сильно похоже.
Все это значило только одно — в стране в значительном количестве присутствует армии США, точнее — части спецназа армии США. Присутствие США в Ливии не ограничивается отрядами морской пехоты, охраняющими посольство, дипломатический анклав и некоторые месторождения, где работали граждане США и американские компании. Силы спецназа присутствуют здесь на постоянной основе, со средствами поддержки и ведут активные боевые действия, причем — наверняка не только в Ливии, но и Египте и в других местах. После событий, названных Арабской весной — проще назвать те страны, в которых спокойно. В том же Чаде — христиан вырезают целыми семьями, неспокойно в Алжире, Нигере. Практически везде — лагеря беженцев, ни находятся на попечении ООН и разных гуманитарных организаций, местные откровенно завидуют тому, что они добывают хлеб в поте лица, а эти — просто получают гуманитарную помощь. Все лагеря уже превратились в реактор ненависти, антиамериканского действия и исламского экстремизма, лучшей школы ненависти, чем лагерь беженцев, где дети видят как родители унижаются в очереди за гуманитарной помощью и придумать сложно. Это все уже пройдено, и пройдено не раз — Ливан, Иордания, лагеря палестинских беженцев по всему Востоку. Пример палестинцев показал, что сопротивление может длиться и десять лет и пятьдесят и сто, и те, кто видел начало, все погибнут — но на их место встанут новые и новые мстители. Ни американцы ни израильтяне знать это хотели, они продолжали весело танцевать на углях, раскидывая во все стороны искры…
На входе в терминал их остановили. Военная полиция США, в открытую — с нашивками на форме и без знаков ООН. Николай — достал карточку сотрудника ООН, показал.
— Простите, где я могу найти ближайший офис?
— Пройдешь прямо, парень, дальше смотри по сторонам. Голубой флаг — это он и есть.
— А кого спрашивать?
— Не знаю, парень. У вас все время люди меняются, то и дело новое. Узнаешь сам.
Американцы проходили контроль с шутками — прибаутками. Бутылка виски обрела своих новых хозяев…
— Удачи, парни… — поблагодарил их Николай, когда они прошли чек-пойнт и вступили на ливийскую землю.
— Удачи тебе, русский — за всех сказал один из американцев — мы тебе не завидуем. По крайней мере, мы хотя бы можем отстреливаться…
Ну, это мы еще посмотрим…
Николай не ненавидел американцев. Но его первый ротный — будучи уже подполковником погиб под Донецком и Николай, как и многие другие русские, думал, что американцы заслуживают возмездия. Поляки в первую очередь — но и американцы тоже. Речь шла не про месть. Про справедливое возмездие…
Он огляделся и увидел голубой с белым флаг ООН над одним из компаундов, огороженных сеткой — рабицей. Тут же — стояли белые грузовики, турецкие дешевые бортовики с бронированными кабинами, которые ставили на стандартные точки крепления — все это он видел в Ираке. Здесь было шумно, пыльно, все куда-то спешили, ехали машины, белые и цвета хаки — и он, прикрыв лицо пустынным бедуинским шарфом, пошел по направлению на флаг, надеясь найти там кого-то, кто определит его судьбу.
Офис ООН находился в небольшом стандартном вагончике, площадью около двадцати квадратов, около него не было охраны. Сам вагончик был разделен на две равные части, в одной была никем не занятая приемная и архив, в другую вела закрытая дверь. Николай вошел, постучался в дверь — ответа не было. Решив, что рано или поздно хозяин придет — он сел, бросил рядом вещи и принялся терпеливо ждать. Чтобы не скучно было ждать — он налил себе воды в большой пластиковый одноразовый стакан из кулера, такого же, какой бывает в офисах по всему миру. В перевернутом девятнадцатилитровом баллоне — емкости для воды и все здесь были градуированы на европейские манер — оставалось больше половины и он решил, что хозяин — не слишком на него осерчает, если он воспользуется его водой. В пустыне воды как и денег много не бывает и если выдалась возможность попить — надо пить, потому что никогда не знаешь, когда такая возможность выдастся еще…
Он сидел больше часа, на улице уже начало темнеть — хотя здесь почти экватор, дело к лету, дни длинные — длинные. Он уже посматривал на часы — когда дверь с шумом распахнулась и пожилой негр в армейском бронежилете и каске, наскоро вымазанной белым — удивленно уставился на него.
— Ко мне?
Николай вскочил.
— Так точно.
— Вы откуда здесь? Полеты закрыты…
— Прибыл с грузовым рейсом…
На поясе у негра забухтела рация, он сорвал ее с пояса, ответил по-английски, на языке, принятом как официальный язык ООН. Из смысла сказанного — Николай понял, что есть какие-то проблемы с логистикой. Потом негр, не глядя, сунул рацию за пояс на защелке, выругался на своем языке, видимо африкаанс.
— Жди здесь. Я скоро. Там груз потеряли…
Вернулся негр, когда совсем стемнело. В руках его был большой котелок и пластиковая посуда на две персоны в полиэтиленовом пакете.
— Пошли.
Негр открыл свой кабинет — он оказался пыльным, полузаброшенным, с небрежно сложенными бумагами на столе. Сдвинув лишнее в сторону — он начал сноровисто накрывать на стол со скоростью, какая сделала бы честь и официанту в дорогом отеле. Мимоходом — он включил большой чайник в розетку…
— Надо пожрать. Сегодня ты все равно уже никуда не поедешь. Сейчас пожрем, потом найдем тебе место на ночь.
— Спасибо, сэр.
— Брось, какой я тебе, сэр. Я даже не военный, в армии не служил. Доброволец, волонтер, раньше тут, в отеле работал. Садись…
На ужин — оказался рис с бараниной. Специи были удивительно жгучими — но этот рис явно были приготовлен из местных продуктов, и не индусами, а настоящими бедуинами. И барашек — свежий, а не мороженный. Николай питался в Ираке в столовках для военных и миротворцев — и их стряпню теперь смог бы отличить даже по запаху.
— Меня кстати Жан Бертран зовут. Жан — Бертран, Жан-Бертран — зачем-то повторил негр. Выглядел он жизнерадостным, не пришибленным обстоятельствами.
— Николай. Ник.
— Русский?
— Так точно.
— Ты куда-то конкретно назначен? Я имею в виду — приписка уже есть?
— Миссия безопасности ООН. Я из России. Больше ничего нет, наверное, в штабе решат, куда.
— Наши решат, да…
Жан-Бертран почесал ручкой ложки голову.
— Просись в Сирт — решил он — не самое худшее для тебя. Там жалование идет в двойном размере, плюс еще кое-какие льготы. Послужишь там три месяца, потом подавай рапорт на перевод. Так и скажи — хочу в Сирт.
Николай пожал плечами.
— Я не против.
Негр взглянул на него с удивлением из-под съехавших на нос очков.
— Ты что, не знаешь, что там делается?
— Ну… то же что и во всей стране.
— Да как сказать… Там с одной стороны племенные боевики, а с другой стороны… эти гребаные исламисты. Я почему посылаю тебя туда, парень. Если ты и вправду русский — племенные вожди тебя не тронут. А любого из нас — там на куски разорвут. Отстал от конвоя, от патруля — и все…
— А исламисты?
— Ну… с этими вообще бесполезно разговаривать. Если увидишь зеленый флаг — кричи по-русски, тогда не тронут. Если черный, тогда… тогда молись, парень.
— Все так серьезно?
Жан Бертран подался вперед.
— Все более чем серьезно, парень — сказал он — местные совсем охамели. При Каддафи никто из них не работал, работали мы. Каддафи нанимал работать таких как я, со всей Африки. Без прав, безо всего. А местные — только по магазинам ходили, на пляжах купались и от безделья опухали. Каждому бесплатно квартира… да у меня в стране даже в городе чтобы накопить на хорошую квартиру надо лет двадцать пахать. А тут бесплатно квартира и сразу. Подарки семьям, медицина… все такое. Все суды любые дела решали в пользу местных, Каддафи говорил, что арабы — высшая раса. Поэтому местные — они всех остальных за скотов держали и держат. Даже американцев. Тут кого убить или запытать — плевое дело…
— Фашисты?
Негр серьезно кивнул.
— Вот именно, парень. Фашисты…