Нормальных, независимых лабораторий, чтобы определить качество нефти не было — а некоторые уже догадались, чем и как ее можно было разбавлять. На подпольных нефтяных биржах, там где стоят десятки фур — бензовозов и одна пуля может превратить все это место в Освенцим — спорили и торговались на пальцах, используя самые примитивные анализаторы. Никому и ни в чем нельзя было верить — племя, с которым ты о чем-то договорился, сделал какие-то долгосрочные инвестиции в будущее — могло растаять в песках и ищи его свищи. По городу постоянно ходили слухи — это напоминало техасскую нефтяную лихорадку, только с автоматами Калашникова вместо шестизарядных Кольтов — что где-то какое-то племя провело пробное бурение и из земли ударил фонтан нефти. Ливия никогда не проводила нормального, международного аудита своих запасов, уже давно здесь не проводили разведку современными способами и потому никто не мог сказать — правда это или нет. Наиболее продвинутые продавцы слухов оперировали картами из Google Maps и снимками, сделанными на мобильный телефон — Photoshop forever. По пустыне носились пикапы — тачанки, на них ДШК, безоткатные орудия и гранатометы — небольшие кусты скважин переходили из рук в руки, услуги ремонтников были востребованы как нигде. И именно здесь, посреди бардака и разрухи, делались миллионные состояния, порой простой парень за год мог заработать на всю оставшуюся жизнь. Потому что все, чтобы здесь не продавалось — стоило в разы больше, чем в Европе. И все оплачивала сама Европа — через бензин по три с четвертью евро за литр [121].
Если где-то прибудет, то где-то и убудет…
Суда на рейде и у причалов были двух видов — танкеры и универсальные грузовозы. В основном старые, потрепанные — можно было биться об заклад, что в основном тут бывший советский флот, тот же флот BLACKO [122], сменивший хозяев. Удобные флаги — Сьерра-Леоне, Молдавия, Монголия [123], Науру. Чайные клиперы двадцать первого века, возродившаяся в таком странном обличие Вест-Индская компания…
Поставленный на сорокакратное увеличение прибор наблюдения медленно перемещался от судна к судну, осматривал его, определял наличие опасности… затем переходил к следующему…
— Видишь что-то?
— Пока нет…
Снайпер оставил в покое винтовку, достал спутниковый телефон, набрал номер, который помнил наизусть…
— Я слушаю, кто это? — резкий голос, прерываемый громом форсируемых двигателей реактивных истребителей на палубе.
— Коммандер Томпсон, сэр?
— Да, с кем я говорю?!
— Вы меня не знаете, сэр. Один человек просил передать, янки два — ноль.
— Повторите.
— Янки два — ноль.
В трубке какое-то время ничего не было слышно, кроме грохота истребительных двигателей.
— Извини, парень… — наконец донеслось из эфира — но у нас на сегодня все танцы расписаны, понимаешь? Можешь передать тому человеку, который назвал тебе этот пароль, что я дико извиняюсь, но у меня приказ с самого верха. Никаких танцев ни на сегодня, ни на ближайшие две недели.
— Сэр, не обрывайте связь! — резко сказал англичанин — ситуация серьезнее, чем вы думаете! У нас подтвержденная Сломанная стрела, повторяю — подтвержденная Сломанная стрела!
И снова — тишина, прерываемая только грохотом двигателей.
— Повтори, парень.
— Сэр, Сломанная стрела, две единицы, как минимум. Я видел собственными глазами, клянусь, сэр!
— Хорошо. Я верю тебе парень. Я дам тебе номер. Роже Сантен, капитан. Он отвечает примерно за то же, за что я отвечаю здесь, но на авианосце Шарль де Голль. Он здесь, совсем рядом от тебя и в отличие от нас у него на сегодня танцы еще не расписаны. Контрольная миссия НАТО, они борются с пиратством и контрабандой оружия в Ливию. Воспользуйся протоколом НАТО для связи, изложи ему свою проблему. У него возможности не намного меньше, чем у меня, и я уверен, что он тебе поможет, парень.
— Спасибо, сэр, вы добрый человек.
Донесся смешок.
— Отнюдь нет, парень. Но за добрые слова — спасибо. Пиши номер…
Записав номер, британский снайпер нажал на кнопку отбоя. Затем — набрал еще номер.
— Я слушаю — раздался голос одиннадцатого барона Гренвилла.
— Сэр, это Гарри. Опознание — Слепящая тьма.
— Окей.
— Ваш пароль не сработал. Американцы приняли его, но сослались на то, что у них все танцы расписаны на две недели вперед.
— Черт бы их побрал! Черт!
— Но они мне дали контакт на французском авианосце. Посоветовали связаться по стандартному протоколу НАТО и сообщить о ситуации.
Барон молчал несколько минут.
— Окей… — наконец сказал он — может, и лучше будет, если американцев в этом деле не будет. Они обладают редкостным талантом изгадить все, даже самое верное дело. Окей, я даю добро. Выходи на лягушатников. Если не получится — мы попробуем тебе помочь, мы уже у самого аэропорта. Объединимся с лягушатниками и выступим вам на помощь. Что происходит в порту?
— Пока все тихо, сэр.
— Окей, наблюдай за ситуацией. Отбой.
Снайпер выключил телефон.
— Что-то нашел, ирландская задница?
— Кажется, что-то есть, босс. Не нравится мне это…
Связь с французами была хуже. Такого грохота реактивных двигателей, как на американском авианосце не было, но почему-то был какой-то монотонный шум, отчего в рацию приходилось кричать. Это нервировало.
— … повторите еще раз!
— Сухогруз, дедвейтом около восьми, явные следы кустарной переделки с целью скрыть силуэт и выдать за другое судно. Название — Таина, флаг… кажется Монголия. На надстройках — в двух местах следы от пуль, разбита часть иллюминаторов. В одном месте — что-то похожее на кровь, причем именно там, где должен стоять наблюдатель.
— Окей, это может быть захваченное судно. Мы приняли информацию, проверим, как только оно выйдет в море.
— Его надо проверить сейчас — закричал англичанин — о Господи, вы что, не поняли меня? На судне может быть ядерное взрывное устройство, готовое к применению, а может быть — и вместе с носителем. Вы что — совсем тупые?
— Окей, окей. Но наш мандат…
— Да мне посрать на ваш мандат! Свяжись со штабом НАТО, доложи ситуацию! У нас Сломанная стрела, не время, чтобы тупить! Если эта штука атакует вашу страну и сожжет Марсель к долбанной матери, я выпью за твое здоровье, козел!
— Окей, окей. Дайте мне несколько минут, оставайтесь на связи…
— Принято…
Англичанин отключил телефон.
— Господи, что за уроды… Есть что-то новое.
— Да… Движение на корабле.
— Так… где.
— Грузовая палуба, босс. У самых надстроек…
Британский снайпер выставил прицел на максимальную дальность.
— Так… взял. Он один.
У самых надстроек — неподвижно стоял человек в матросской форме.
— Оружия не вижу.
— Не нравится он мне, сэр.
— Чем же.
— Чертовой тьмой вещей. Что он там делает?
— Вышел свежим воздухом подышать.
— Маловероятно, сэр. Я один сезон отходил на дженерал карго, возил грузы на нефтяные платформы, та еще работенка…
— Так вот почему ты к нам пошел.
— Да, сэр, от моря меня просто тошнит. На судне — все заняты делом, судовладелец не заинтересован в том, чтобы платить жалование лишним людям, так что экипаж работает, не покладая рук, любоваться красотами некогда. А если судно пришло в порт — все сходят на берег, остаются только те, кто нужен для обеспечения функционирования корабля. Так что опять лишних людей нет, сэр.
— Понятно. Что еще?
— Смотрите на него. Лет тридцати на вид, форма довольно опрятная, чисто выбрит. Это не яхта, сэр, а грузовое судно, старая, ржавая и скверная лоханка, на которую нормальные люди не наймутся. А этот парень чисто выбрит… как думаете, так ли просто побриться, когда палуба под ногами шатается. И для чего вообще нужно бриться — может быть, для того чтобы плотнее прилегала водолазная маска, сэр?
Британец обдумал сказанное.
— Окей, ты прав. Следи за ним.
— Есть, сэр. И еще, сэр.
— Да.
— Контейнеры на палубе — одинакового цвета и примерно в одно и то же время покрашены. Так бывает, но редко — в такие порты обычно берут сборный груз.
— Окей, понял…
Британец набрал номер капитана с Шарля де Голля.
— Это Наблюдатель — назвал он себя — есть свежая информация. У нас здесь судно, по виду захваченное пиратами и наскоро переделанное. Сухогруз, дедвейтом примерно восемь тысяч, контейнеровоз. Название… по крайней мере с нашей стороны закрашено, флаг — Монголия, красно — синий, полосы вертикальные. Мы думаем, что это и есть цель, к тому же — контейнеры на палубе похоже что-то скрывают.
— Вы думаете, Наблюдатель?
— Черт возьми, мы не может проникнуть на судно и все там осмотреть, это ваша работа, мать вашу! Судно явно пострадало от действий пиратов!
— Легче Наблюдатель! Я собираюсь выслать досмотровую группу, ударный вертолет и транспортный под его прикрытием. Вопрос — вы можете указать цель?
— Положительно, мы можем обозначить цель лазером. Повторяю — мы можем обозначить цель лазером.
— Отлично, Наблюдатель. Ждите ударную группу, РВП десять минут. Конец связи.
— Десять минут… — сказал британец, снова прилаживаясь к винтовке.
Ирландец присвистнул.
— Они что, подошли вплотную к побережью?
— Не знаю. Свяжись с боссом, доложи ситуацию. Возможно, он уже движется в сторону порта, еще не хватало, чтобы он попал под огонь.
Ирландец попытался связаться с бароном Гренвиллом, их непосредственным командиром на данной миссии. Но его спутниковый — упорно не отвечал.
Сирт. Аэропорт Гардабайя
29 июля 2015 года
В городе постреливали — но им удалось прорваться. В какой-то момент им показалось, что к ним прицепилась машина, водитель которой твердо намеревался пойти на таран и подорваться. Несколько выстрелов по капоту — и машина резко остановилась, а из-под капота ударил в небо белый столб пара. Это еще что — американцы в таких случаях обычно стреляли по водителю.
База была поднята по боевой тревоге. Людей не хватало, к выезду на трассу выгнали самое серьезное, что у них было — итальянский колесный танк со ста двадцатимиллиметровой танковой пушкой, прикрыв его бетонными блоками. Броня у этого «танка» была аховая, с ним могла справиться даже древняя тридцатьчетверка — но вот пушка была достаточно мощной, чтобы вступать в бой практически с любыми танками…
Карточки Гренвилла, сэра Джека — хватило, чтобы снять все вопросы. В конце концов — он был вторым по старшинству офицером в целой зоне ответственности.
Они едва успели выехать на полосу — как услышали шум моторов в небе. Ильюшин-76 Кандид [124]заходил на посадку в Гардабайе, резко, по-афгански снижаясь, щедро отстреливая светящиеся шары тепловых ловушек. Второй — где-то гудел моторами в небе, держась вне зоны поражения ПЗРК…
Ил тяжело плюхнулся на бетонную полосу, прокатился по ней, свернул к аэропорту. Судя по кабине — один из последних вариантов, с французской электроникой в кабине, способный летать в кромешной тьме, без диспетчерской поддержки с земли. Самолет остановился, из боковой двери повалились десантники, разбегаясь и занимая оборону вокруг самолета. На них была черная боевая униформа полицейского спецназа, бронежилеты, тяжелые шлемы с забралом.
Опустили аппарель, начали выгружать технику — французские «Шерпы», наскоро перекрашенные в белое и с пулеметами — аналог «Хаммеров», только еще больше. С самолетом прибыло не меньше пятидесяти бойцов, снайпер с напарником — уже побежали в сторону диспетчерской вышки, второй горбатый [125]шел на посадку. По лестнице, сопровождаемый двумя телохранителями — спустился генерал Пелье, неспешно направился к грузовым машинам, у которых стояли англичане. Николай лежал в кабине — плен не прошел даром, ему было совсем хреново. Но он мог понадобиться при выяснении того, что произошло в Сирте за последние несколько дней.
Подойдя к англичанам — генерал первым отдал честь, на французский манер, открытой ладонью. На нем была полувоенная униформа контрактника без знаков различия и черный шейный платок [126]. Британцы тоже отдали честь генералу, после чего генерал о чем-то начал спрашивать Гренвилла. Тот отвечал, генерал понимающе кивал.
Случившееся далее — шокировало своей безумной обыденностью и в то же время — непредставимостью. Генерал вдруг достал из кармана пистолет и, не прекращая говорить, несколько раз выстрелил в Гренвилла. Тот упал, так и не успев ничего понять — и в это время телохранители генерала открыли по англичанам автоматный огонь практически в упор. Ни один из англичан не успел ничего предпринять — они умерли, не сделав ни единого выстрела…
Николай попытался скрыться — понимая, что ловить здесь нечего, он попытался перебраться на водительское место грузовика, рассчитывая потом открыть дверь и, прикрываясь грузовиком, сбежать в неразберихе. Но французы оказались быстрее… его вытащили из машины и ударили по голове. Хоть и не сильно — но ему хватило…
В который раз за последние дни — ему пришлось возвращаться из мира черного небытия — в наш мир, мир жестокий и неласковый. Где русские. Американцы, англичане, французы, индийцы, пакистанцы, чеченцы, ливийцы — только и делают, что убивают и предают друг друга…
Он просто открыл глаза. Он лежал на сетке, какой фиксируют грузы при транспортировке самолетом. Его руки были свободны, его даже не связали.
Он повернулся — и просто свалился с сетки на ребристый пол горбатого. В голове помутилось, потом его вырвало… нехорошо вырвало, одной почти желчью. Стоя «в позе оленя» на полу Ильюшина он понимал что проиграл — целиком и полностью. И теперь — его судьба зависит вовсе не от него…
Пахло гарью и авиационным топливом. Судя по шуму — в аэропорту садились другие самолеты. Работал генератор.
Держась за сетку — он поднялся на ноги. За спиной — раздались сухие, негромкие хлопки в ладоши.
— Браво… Русские умирают, но не сдаются. Браво…
Николай добрел до борта — там было сидение для десанта. Рухнул туда…
Генерал Пелье сидел за небольшим столиком, находящимся у самой пилотской кабины и работал на небольшом, тонком ноутбуке, тут же — стояла небольшая пирамидка современной спутниковой антенны. Бумаг на столе не было — зато тут же, на столе лежал FN SCAR PDW [127]со смотанными валетом магазинами — как у израильских десантников и русских солдат ВДВ. Настоящий боевой генерал, мать его.
Николай считал себя проницательным человеком — но теперь он понял, что он — дурак набитый и больше никто. Идиот.
Через силу он улыбнулся.
— Не дождетесь…
И сплюнул на пол остатки крови и рвоты.
Генерал прикрыл крышку ноутбука, но не до конца. Встал, потянулся всем телом… Он устал работать на компьютере здесь, в одиночку. Он хотел пройтись…
— Я… в сущности должен был дать приказ вас расстрелять — генерал кивнул, словно подтверждая свои слова — но я повременю это делать. Видите ли, вы можете оказаться полезны. После того, как вы поймете мои мотивы и осознаете свою правоту.
Генерал армии Франции говорил на русском языке — не том убогом, которому ЦРУ учит в языковых школах, а настоящем богатом русском языке, которого сейчас не встретишь даже в самой России. Языке, бережно сохраненном эмигрантами, тихо умиравшими в Париже с мечтами про то, что их мир возродится. В каком — то смысле это сейчас и происходило — старый мир возрождался, с болью и кровью. Противостояние западных держав, колониализм, схватки на периметре цивилизованного мира с варварской ордой. Видимо, генерал долго скрывал и свое великолепное знание русского и свои планы — а возможно, они принадлежат и не ему одному.
— Вашу… правоту?
— Не юродствуйте. Я понимаю, что некоторые мои действия выглядят не совсем… этичными… но ведь правильно говорят: нельзя изжарить яичницу, не разбив яиц. Я хочу попросить вас сыграть роль адвоката дьявола. Укажите мне, где я неправ.