- Но не ожидала, что это произойдет так внезапно... И что теперь? - Стайн коснулся ее локтя. - Ты откажешься от шанса быть счастливой с человеком, который не причинит тебе боль, будет внимателен и не променяет тебя на череду любовниц? С человеком, которому не безразлично, что ты чувствуешь, которому нужна ты? Будешь жить воспоминаниями? Это не для тебя, Джен. И ты тоже достойна лучшего, чем хранить верность человеку, предавшему тебя!
Это слово прозвучало так неожиданно-резко, что Дженни вздрогнула, как от разряда тока.
- Сильно сформулировано, Джон, - сказала она. - Но пойми, мне нелегко забыть эту боль. Ты прав, мне было тяжело мириться с поведением Мэта, но я делала вид, что все нормально, потому, что любила его, надеялась, что когда-нибудь он оценит мои терпение и понимание. А сейчас я разбита, снова и снова переживаю этот день и никому не верю. Как подранок. И кажется, что эта рана будет болеть вечно, а нож так и останется у меня в спине...
Ее голос задрожал, и Дженни отвернулась, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.
- Может, я смогу его вытащить? - подошел к ней Джон и коснулся напряженных плеч женщины. - Дженни, дай мне хотя бы небольшой шанс. Я хочу, чтобы ты снова радовалась.
Он привлек ее к себе, такую тоненькую, ощущая каждую линию ее тела через легкую одежду. Дженни стояла неподвижно, потом склонила голову на его плечо. Джон вдохнул аромат ее волос, массировал узкую спину... Оба молчали.
Мэтью Филд, идущий по аллее, увидел на террасе жену и адвоката и подумал: "И чего Джон отрицал очевидное? Тем лучше, значит, моя совесть будет чище при разводе! Хотелось бы разойтись с Джен мирно!".
Дженни первой почувствовала его присутствие и выскользнула из рук Джона.
- Здравствуй, Мэт.
- Здравствуй, Джен... Хорошо выглядишь.
- Спасибо. Пройдем в дом?
*
- Я подпишу все документы, когда скажешь, - Дженни стояла около бюро, теребя забытую когда-то Ними косынку из набивного шелка.
- Я выплачу тебе компенсацию, - Мэтью сидел, уставившись в пол, ему неловко было встречаться с Дженни взглядом. Он неловко пристроился на краю кресла, как гость в собственном доме. - И... Ты ни в чем не виновата. И я бы хотел, чтобы мы расстались не врагами.
- Я не враг тебе, - Дженни отложила косынку и отошла к окну. - И все понимаю. Я всегда понимала тебя, Мэт.
- Спасибо, Джен. Я всегда буду тебе благодарен.
- Только при разделе имущества, - резко вступил в беседу Джон, - следует учесть, что Дженни, как потерпевшая сторона, имеет привилегии.
- Да, разумеется... Я согласен.
- Я всегда был на твоей стороне, но сейчас защищаю интересы твоей жены. Если ты решил оставить ее, чтобы соединиться с миссис де Сильва, это твое право. Но справедливо будет, если эта вилла при разводе достанется Дженни...
Молодая женщина вздрогнула и обернулась. Мэтью тоже привстал. Сэмми, сынишка Ними, обожал этот дом, считая его жилищем Сарацина, и Мэт надеялся, что вскоре приведет Ними с ребенком сюда. Но в словах Джона есть резон.
- Это лишнее, Джон, - сказала Дженни. - Я...
- У тебя больше прав на этот дом, чем у миссис де Сильва, - возразил Джон. - Ты многое вложила в эту виллу, и должна защищать свои интересы.
- Я ничего не прошу, - резко возразила Дженни. - Мэт хочет развода, он его получит. И все.
Она вышла из гостиной на террасу.
- Понимаю, - сказал Мэтью, когда за женой захлопнулась дверь, - почему ты так ратуешь за нее...
- Боюсь, что не совсем понимаешь.
- Интересно, Джон. Так ты решил сменить хозяина? - Мэт налил себе стакан виски. - И, думаю, вскоре убедишь и ее ломать копья за эту виллу?
- Я уже говорил: Дженни имеет на этот дом больше прав, чем твоя потаскуха!
Мэтью резко вскочил, сжимая кулаки. Джон шагнул навстречу. Атмосфера в гостиной стала напряженной.
- Ты мне всегда завидовал, верно? - спросил Мэтью, - тому, что я успешный писатель, знаменит, и пользуюсь успехом у женщин. Вот теперь и стараешься всадить мне нож в спину. Но за что? Я люблю Ними. Ты любишь Дженни. Да, она хороша собой, утонченная, тоже успешная. Ее рецензии к вернисажам и премьерам популярны среди читающей публики. А с этой виллой она тебе еще милее?
- Замолчи, - Джон еле сдерживал себя. - Или я ударю тебя. Что ты вообще знаешь о Дженни? Она любила тебя и не заслужила такое унижение. Как ты можешь торговаться? Теперь понятно, почему тебя потянуло к этой де Сильва, вы на одном уровне. У тебя нет совести!
- Не смей так говорить о Ними! - покраснел Мэтью. - Ты тоже ее не знаешь! И если ты не прекратишь свои намеки...
- Ты затеешь драку в доме Дженни? И куда ты еще докатишься? Ты начал с того, что оставил Дженни наедине с ее горем, когда она потеряла ребенка, а теперь ведешь себя как мерзавец! В общем, ты заслуживаешь того, чтобы оставить тебя голым на улице при разводе! Я этого добьюсь! И если Ними так прекрасна душой, она тебя и так примет. Если же нет, значит, такова цена ее любви, большего ты не заслуживаешь!
Мэтью взревел, как бык, и выбросил вперед кулак.
Дженни вбежала в гостиную на шум и с ужасом смотрела, как муж и адвокат катаются по полу, сшибая мебель и награждая друг друга полновесными ударами.
- Тоже мне, гений века, - выкрикнул Джон. - Рисуешь бульварные комиксы и изображаешь из себя Марселя Пруста! Том и Джерри, Спайдермен и Сарацин.
- Однако мой Сарацин приносил доходы, с которых ты имел хороший навар! - Мэтью сбросил его с себя.
- Если ты лишишься моей поддержки, твои комиксы будут покупать только для уборной, по цене туалетной бумаги! Так что можешь искать место в овощном ряду на рынке рю де Бонапарте!
Джон схватил Мэта за грудки и стал трясти. Филд стал выкручивать ему запястья:
- Да ты сам никчемный дешевый прилипала! Подбиваешь клинья к Дженни потому, что она теперь богатая невеста?
- Не твое дело! - Джон высвободил руку и ударил Мэта по лицу. - Какое же ты ничтожество!
Они снова сцепились и покатились по полу. В груди у Дженни что-то сжалось до предела и лопнуло.
- Хватит! - закричала она, ударив кулачком по столу. - Немедленно прекратите!
От новых, неслыханных доселе интонаций в звенящем голосе Дженни мужчины отпрянули, как от выстрела, и вскочили. У Мэта под глазом наливался утрашающих размеров синяк, рубашка была разорвана, из носа текла кровь. Джон потерял очки, скула вздулась, разбитая губа кровоточила. при виде бледного лица и яростно горящих глаз Дженни оба попятились.
- Уйдите! - попросила молодая женщина, еле сдерживаясь от негодования. - Вы мне надоели, оба!
Мэт ссутулился и, виновато втянув голову в плечи, боком направился к выходу. Джон помедлил, оглянувшись на Дженни.
- Оставьте меня в покое! - повторила она.
Когда за мужчинами закрылась дверь, Дженни отошла к одному из немногих уцелевших кресел, свернулась в нем клубочком и тихо, но безутешно заплакала.
*
- Мы идиоты, - в саду Джон прижал платок к губе. - Черт побери, как глупо.
- Да, глупо, - мэтью тоже зажимал платком разбитый нос. - Плохо, что она это видела.
Еще немного помолчали.
- Ты прав, - Мэт отбросил платок, - мои комиксы не имеют отношение к искусству. Суррогат, бездарная поделка на потеху невзыскательной публике. Наверное, мне лучше действительно бросить занятия литературой. Да, и дом... Ты прав, я не буду на него претендовать. Думаю, что Ними любит меня не за это.
- А я даже не думал о гонорарах Дженни, когда полюбил ее, - ответил Джон. - Иногда бывает такое и с юристами.
- Верю. Лучше бы она вышла замуж за тебя, чем за меня. Может, тогда ей не пришлось бы так страдать.
- Я хочу сделать ее счастливой.
- Думаю, ты лучше с этим справишься. Ладно, я пойду. М-м, извини, что так вышло.
- Да, и ты извини.
Проводив Мэта взглядом, Джон вернулся в дом.
- Джен, - он положил руку на вздрагивающее плечо молодой женщины, - мне очень жаль, что ты это видела. Может, ты хочешь побыть одна? Тогда я уйду. Не надо плакать.
Дженни подняла голову.
- Вы оба просто сумасшедшие, - сказала она. - Пара помешанных.
джон молчал, виновато опустив голову. Дженни отвернулась, зарывшись лицом в спинку кресла.
- Этого больше не повторится, - наконец сказал адвокат. - Не знаю, что на нас нашло.
Дженни только передернула плечами и ничего не ответила.
- помнишь, о чем я говорил тебе до прихода Мэтью? Это правда. Ты мне веришь?
Дженни подняла голову. Даже с красными от слез глазами и мокрым лицом она была очень красива и выглядела такой беззащитной и хрупкой, как ребенок, что у Джона заныло в груди.
- И хочу, и боюсь поверить, - сказала она. - Я уже была обманута.
- Я люблю тебя, Джен, - адвокат поднял ее из кресла, целуя светлые волосы, соленое от слез лицо, шею. Дженни приникла к нему, все еще вздрагивая от стихающих рыданий. Потом Джон нашел ее губы, и Дженни не оттолкнула его. Стайн больше не ощущал боли в разбитой губе, осталась только Дженни, магия ее нежного тела, пушистых волос, теплых губ. Джон отбрасывал в сторону одежду, скрывающую ее тело, потом поднял Дженни на руки, отнес ни диван и отступил, чтобы открыть для себя ее всю. Под его взглядом она покраснела и потянулась, чтобы прикрыть наготу. Джон мягко отвел ее ладони, и Дженни потянулась к нему.
- Дженни, - тихо сказал мужчина. - Любимая...
- Джон, - шепотом отозвалась она.
* Эпилог.
Через две недели Дженни и Мэтью Филды официально оформили развод. Еще через месяц Дженни сообщила мужу, что ждет ребенка. В следующем месяце Дженни Филд и Джон Стайн поженились. Почти в тот же день на рю де Бонапарте обвенчались Мэтью Филд и Ними де Сильва.
*
Когда Маркус с отличием окончил первый класс, родители забрали его на летние каникулы в Марсель. В машине по дороге из аэропорта мальчик оживленно говорил, рассказывая о школе, полете из Лондона и о том, чем он собирается заняться летом. Маркус был высоким для своих лет и худощавым. Густые темно-русые волосы он унаследовал от отца, а глаза, большие, выразительные, зеленые, как изумруд, так похожи на материнские.
Джен, может, теперь ты сядешь за руль? - обернулся Джон. - Наверное, этот маленький разбойник тебя уже замучил.
- Скажи честно, просто ты хочешь отдохнуть на заднем сиденье, - весело парировала Дженни.
- Я все забываю, что моя жена видит меня насквозь... Да, действительно, последний судебный процесс меня вымотал, победа далась трудно, - когда Дженни вышла из машины, чтобы пересесть за руль, Джон полюбовался красавицей-женой. Такая же стройная, с точеным лицом и элегантной прической. Энергичная улыбка, блестящие глаза и все такой же острый язычок. В нежно-розовом льняном костюме, с тонкой золотой цепочкой на шее Дженни выглядела обворожительно.
- Остановимся на набережной? - предложил он. - Вы не откажетесь от итальянского мороженого?
- Я за! - с энтузиазмом откликнулся Маркус.
- И я, - кивнула Дженни.
- Мама, а миссис Грин в школе сказала, что уже читала твою новую книгу! Просила передать, что очень понравилось. И мама Риты сказала, что ты лучше всех пишешь о женской душе!
- И ты все так хорошо запомнил? - изумился Джон. - Парень, да с такой памятью ты пойдешь по моим стопам, станешь юристом! Или писателем, как мама.
- Я еще не решил, - важно ответил Маркус, - но скорее всего, я буду врачом. Хирургом... Или морским пехотинцем. Мама, а почему ты смеешься?
- От радости, что ты приехал, и у нас впереди все лето.
На набережной, пока Джон ходил в желатерию за мороженым, Дженни и Маркус вышли из машины, чтобы посмотреть на хорошо видный отсюда замок Иф. Когда мальчик будет читать "Графа Монте-Кристо", то сможет представить себе узилище Эдмона Дантеса...
И тут Дженни увидела Мэтью. До сих пор они ни разу за 8 лет не пересекались в Марселе, но женщина сразу узнала первого мужа, хотя Мэт очень изменился. Из крупного он стал рыхлым, мятая рубашка обтягивает брюшко, волосы поредели, лицо обожженное загаром и обрюзгшее. Он не заметил Дженни потому, что был задерган тремя энергичными курчавыми малышами-мулатами и переругивался с долговязым чернокожим подростком со скейтбордом, запрещая прыгать на доске по скамейкам на набережной. Перепалка становилась все ожесточеннее, наконец Мэтью выкрикнул:
- Черт побери, Сэмми! Ты можешь не вести себя, как детсадовец?!
Из женской уборной вышло дородная, хотя еще довольно молодая негритянка с годовалым малышом на руках. Судя по ее фигуре, в скором времени в семье ожидалось еще одно прибавление. Тюрбан замужней женщины сидел небрежно, а на пестром платье красовалось жирное пятно на груди. Трудно было узнать в этой оплывшей особе миссис де Сильва, вдохновенно украшавшую сад Филдов и мечтающую о муже-романтике. Устраивая малыша в коляске, она успела отругать Сэмми, отшлепать троих озорников и за что-то отчитать мужа. Мэтью сначала вяло огрызался, потом обиженно сплюнул и отошел с сигаретами к парапету.