Он опять поднял трубку и куда-то позвонил:
— Это Родион. Узнай мне все о Семене Петровиче Поликарпове, семидесяти девяти лет от роду, проживающем по адресу… — он продиктовал адрес. — Узнай, где похоронены его ближайшие родственники… Нет, его могила меня пока не интересует… Проблемы не у меня, а у него. Все, сделай это очень быстро. Жду.
И положил трубку.
— Что, еще один однокурсник? — удивленно спросила я.
— Да, еще один.
— А зачем вам могилы дедовых родственников?
— Меня не оставляет в покое этот дурацкий ключ. Если дед был так хорош, что зарыл в землю все золото вместе с женой, то ему легко могло прийти в голову положить туда и ключ, чтобы она могла в любой момент попасть домой с того света. Похоже, он хоронил ее как царицу египетскую. Других версий у меня пока нет. Найдем, кто вскрыл могилу, найдем и преступников с дедом.
— Но мы ведь еще не знаем, вскрывали ее или нет?!
— Узнаем, не волнуйся. Кстати, где там Валентина? — Он посмотрел на часы. — Пора обедать уже…
Пообедав в шикарно отделанной столовой на втором этаже башни, мы спустились вниз, и почти сразу же раздался телефонный звонок. Родиону сообщили, что жена и двое родственников похоронены на Люблинском кладбище и что все остальные сведения о них сообщат позже.
Мы с боссом сели в недавно купленный для деловых разъездов джип и отправились искать могилы. Он почему-то не умел водить и наотрез отказывался учиться, поэтому вести пришлось мне, как всегда, а он лишь приказывал мне ехать потише и соблюдать все правила, которые почему-то знал назубок. Поставив машину на стоянке, мы пошли бродить по длинным рядам огромного кладбища. Найдя нужную могилу, мы невольно замерли перед стандартной гранитной глыбой с именем жены Поликарпова. Могила была страшно запущена, неухоженна, цветы на венках давно выцвели и скукожились, краска на оградке вся облезла, и мне стало ясно, как сильно любил старик свою женушку, которую так и не узнал как женщину.
— Могилу вскрывали, — уверенно сказал босс, осмотрев место захоронения.
— Не похоже, — не столь уверенно возразила я.
— Совершенно точно. Правда, это было не пять лет назад, а гораздо позднее, — он развернулся и пошел по другой стороне ряда, всматриваясь в надписи на надгробьях и в землю. Потом вернулся и твердо проговорил: — Примерно полгода назад это было. Видишь, земля на могиле чуть желтая, с глиной? А рядом, на могиле брата, земля совсем черная. И у сестры тоже. А здесь почему-то чуть желтая. А ведь похоронили их в один год с разницей в месяц, смекаешь? Учись, пока я жив. На той стороне хоронили как раз полгода назад, и земля там такая же, с желтизной. Там есть тоже одна неухоженная могила, и выглядит она так же. Кстати, не помешало бы нашему клиенту порядок здесь навести, оградки покрасить.
— Боюсь, что оградку уже нужно будет красить и на его могиле, — пробормотала я.
— Ты права, чуть не забыл, — пробормотал босс, достал сотовый телефон и набрал номер. — Привет, это опять я. Слушай, пошли кого-нибудь по адресу, что я тебе дал. Пусть покараулит там и никого в квартиру не пускает. И оружие пусть возьмет. Нет, убить не убьют, но покалечить могут. Все, пока.
Он сложил трубку, сунул в карман и посмотрел на меня.
— Ну, идем теперь к могильщикам? Боюсь, без них тут не обошлось.
— Думаете, они вам прямо так и выложат все? — с сомнением проговорила я, двинувшись за ним.
— Главное, ты не встревай, — пробурчал он, быстрым шагом идя к выходу, где виднелись домики кладбищенских рабочих.
Но дойдя до них, он передумал и отправил меня к машине, чтобы я чего-нибудь не испортила. Обидевшись на весь свет, я забралась в джип, включила радио и стала слушать современную попсовую музыку, от которой уши вяли больше, чем от звуков похоронного марша, доносившихся с кладбища.
Босс вернулся минут через двадцать, явно чем-то обрадованный. Но я не успела узнать, чем именно, потому что, как только он сел в машину, у него в кармане затрещал телефон, и через несколько мгновений мы узнали, что нашу Валентину похитили…
Она сама позвонила и сообщила, что пока жива, но ничего не понимает и делает только то, что ей приказывают какие-то ублюдки, держа пистолет у ее затылка. Сказала, что еще перезвонит, если, конечно, останется на этом свете. Когда связь прервалась, босс, слегка побледневший, сложил трубку и тихо произнес:
— Кажется, я остался без ужина. Потом пересказал мне все услышанное.
Я была в шоке. Тучи над нашими головами сгущались что-то уж слишком быстро, и, главное, было совсем непонятно, кому и зачем это понадобилось. Все сразу смешалось в моей голове, и я даже чуть не перепугала заднюю скорость с четвертой, когда выезжала со стоянки. Босс сидел нахохлившись и мрачно размышлял:
— Значит, пока все складывалось таким образом: услышав про внучку, они испугались и решили ускорить развитие событий. Поэтому приехали и забрали деда, чтобы узнать про невесть откуда свалившуюся на их голову родственницу, из-за которой вся их грандиозная афера могла полететь к чертям. Не думаю, чтобы они не знали о его бездетности, коль так детально изучили его жизнь, но, наверное, решили не рисковать. Когда же старик рассказал, что он обратился к нам за помощью, они примчались в офис, чтобы заткнуть нам рот, но нашли там только Валентину. Смелые ребята, отчаянные. Мне это все уже начинает нравиться. — Зачем им Валентина, босс? — дрожащим от отчаяния голосом спросила я.
— Они будут держать ее как гарантию того, что я ничего не предприму против них, не побегу в милицию, а буду сидеть спокойно и смотреть, как они втаскивают в квартиру труп деда и обставляют все свои делишки.
— Как, интересно, они вошли в офис?
— Наверняка позвонили под видом обычных посетителей. Валентина их впустила, а они набросились на нее, увидев, что никого больше нет, и увезли.
— Не так-то это и просто. Она сама кого хочешь захватит и увезет, — заступилась я за подругу.
— Это да, но против пистолета не попрешь. Ладно, забудем пока об этом…
— Забудем?! — взбеленилась я, едва не врезавшись во встречный автобус, и всю оставшуюся дорогу, рыдая, доказывала бессердечному боссу, что Валентина самая-самая и нужно немедленно бросать все и мчаться ей на помощь. Я вся кипела и дымилась от возмущения, а он сидел и смотрел в окно, думая о своем, потому что все это знал не хуже меня…
Двери офиса были открыты настежь. Внутри все было перевернуто. Телевизор в приемной, где, видимо, и происходила главная схватка, валялся, разбитый, на полу, среди бумаг и прочих канцелярских принадлежностей, кресла были сдвинуты, и даже горшки с цветами зачем-то сорвали со стен. Мой компьютер был выпотрошен — из него выдрали с мясом жесткие диски со всей информацией о нашей деятельности и финансовом положении. Кругом царила разруха, и следы побоища не оставляли сомнений в том, что похитителям пришлось несладко и они еще не раз проклянут тот день и час, когда надумали выкрасть Валентину, которой, судя по всему, это совсем не понравилось, и она разбушевалась не на шутку.
— Глянь-ка на это.
Босс поднял с пола какой-то блестящий предмет и показал мне. Это был золотой зуб. У Валентины такого добра не было.
— Ищите, должны быть еще, — уверенно сказала я. — Думаю, что если бы можно было, то туг бы и чьи-нибудь ребра валялись.
Пока мы приводили все в порядок, босс обнаружил еще два зуба, уже простых, передних, и по форме они, слава Богу, тоже не подходили под Валентинины. Молодец подружка! Интересно, сколько их здесь было…
— Теперь, по крайней мере, у нас есть хоть какие-то приметы преступников, — горько пошутил босс немного позже, рассматривая зубы в своем кабинете за столом. — Если увидишь кого со свежевыбитыми зубами, считай, что это наш товарищ.
— Все шутите, босс.
Я сидела в кресле напротив, расстроенная и злая, и пыталась найти хоть какую-нибудь зацепку, но ничего не получалось. Босс безмятежно чистил пистолет, из которого еще ни разу не стрелял на моем веку, и даже руки у него при этом не дрожали. Дед Мороз проклятый, холодный и бесчувственный!
Прошло уже около часа, как мы вернулись, но ничего больше не происходило, и никто не звонил. Ожидание становилось невыносимым.
— Скажите же что-нибудь, Родион Потапыч! — взмолилась я. — Что там, в вашей голове происходит? А то я сейчас начну подоконники грызть!
Он удивленно посмотрел на меня и проворчал:
— А что говорить, и так все ясно. Подоконников, кстати, здесь нет.
— Да что ясно-то?! — простонала я, схватившись за голову.
— То, что это не просто банда, которая охотится за квартирами. Уверен, что старик нам многого не рассказал, на свою беду. Если он не мог спать с женой, то наверняка у нее был любовник. Они тайно встречались, и она могла рассказать ему все о старике и его родственниках. Это также может быть чья-то месть, изощренная и хорошо продуманная. Кто-то ненавидит старика. Надо выяснить, кто именно. Зачем только Валентина их сюда впустила? Сколько раз говорил, никому не открывать, если кого-либо из нас нет, — он вздохнул. — Ладно, с этим еще разберемся. Запомни, наказание будет ужасным, — он грозно посмотрел на меня, и я съежилась. — А сейчас скажи, что там в компьютере пропало?
— Вся наша бухгалтерия, клиенты, контракты — в общем, все, что есть в налоговой инспекции плюс скрытые файлы с финансами, до которых они вряд ли доберутся — слишком далеко я их запрятала. Зачем им все это понадобилось, непонятно…
— Чтобы все узнать о нашей фирме, конечно. Им же ничего о нас не известно, а противника нужно знать в лицо. Выяснят, чем мы дышим, и отстанут.
— А если все-таки доберутся до файлов черной кассы? Начнут открывать все подряд…
— Зачем им это нужно? — пожал босс плечами. — Официально мы перебиваемся с хлеба на квас, они это сразу увидят и вряд ли станут копаться дальше. Они ведь ничего не знают про наши деньга. Для них главное — наши клиенты, чтобы узнать наш вес и значимость. Они поймут, что нас только трое, и решат, что мы — легкая добыча. Вот тогда-то я и подниму на ноги весь свой курс, и весь бандитский мир узнает, что такое молодые и образованные современные работники силовых структур! — Глаза его сверкнули. — Это им не продажные менты в участках, а огромная, скрытая до поры сила! Мы еще всем докажем, когда придет время и нам дадут возможность работать! — неожиданно зло заговорил он. — Когда нынешняя номенклатура отомрет, нажравшись до того, что лопнет от жадности, тогда молодые выйдут на сцену и наведут порядок в России! Мы всем курсом договорились не высовываться пока, потому что все бесполезно, а собирать информацию каждый на своем месте. Мы все про всех знаем, кто ворует и кто куплен на самых верхах. Думаешь, какого черта я, лучший выпускник, поперся в детективы?
— Не знаю, босс, — ошеломленно пролепетала я, ибо еще никогда его не видела таким.
Он внимательно посмотрел на меня и вдруг улыбнулся.
— И не нужно тебе пока знать, — он начал чертить свои каракули. — Забудь об этом и никогда никому не говори — все гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Извини, мне не нужно было срываться. Это все из-за Валентины. А за нее не беспокойся, мне она не менее дорога, чем тебе.
Мы опять замолчали. По-прежнему ничего не происходило. Я сидела и думала над словами Родиона. Мне всегда казалось странным то, как быстро и легко он решал вопросы со своими однокурсниками, как быстро и четко они выполняли его просьбы, больше смахивающие на приказы. Он даже не всегда представлялся, его узнавали по голосу и никогда не задавали лишних вопросов, хотя он требовал от них информации, недоступной для простых смертных. Кто же он такой, мой босс? Может, он руководит каким-нибудь тайным обществом, пронизывающим уже все силовые и секретные структуры России? Господи, час от часу не легче! Тут со своей тайной не знаешь как справиться, а здесь еще одна. Но его головой явно нужно сидеть не в трансформаторной будке, а в министерстве. Да, мне будет над чем поразмыслить, когда освободим Валентину и старика и вернем диски…
— Чего мы ждем, босс? — не выдержав напряжения, снова спросила я. — А если они ее убьют?
— Старика, значит, тебе уже не жалко? — усмехнулся он.
— Жалко, но не так, как Валентину. Он свое уже прожил, а она только начала, можно сказать, — я всхлипнула.
— Успокойся, все будет хорошо, — буркнул он, сам не веря в это. — Мы все равно ничего не можем сейчас сделать. Остается только ждать. Мне кажется, они еще не обработали деда, никак не могут заставить подпись поставить. Он же разведчиком был на войне, упертый, значит. Небось молчит сейчас, как партизан.
— Ну да, он-то молчит, а мы тут с ума сходим! Отдал бы уж им эту проклятую квартиру побыстрее, и они бы Валю отпустили. Вы им скажите, когда позвонят, что мы ничего не предпримем, пусть делают что хотят, ладно? На фиг нам та квартира сдалась? Поселим деда у себя, в конце концов, места хватит…
— Ты пойми, Мария, им одной подписи мало будет. Даже если и допустить, что им только квартира нужна, во что я уже не верю, то им потребуется еще инсценировать смерть старика Поликарпова, притащить его труп домой и замести все следы…
— Ну и пусть тащат на здоровье! Я даже сама помогу им доставить его на третий этаж, только бы Валюту отпустили! Кстати, нужно будет убрать милиционера от подъезда, а то он может все испортить, — заволновалась я.
Удивленно посмотрев на меня, босс покачал головой и взялся за телефон.
— Слушай, — сказал он кому-то, — свяжись со своим парнем у подъезда, пусть не мозолит там глаза, а понаблюдает незаметно и ни во что не вмешивается. Если что, сразу дай мне знать. Ты снабдил его фотографией деда? Отлично. Больше ничего для меня не узнал? — и стал внимательно слушать.
Положив трубку, босс переварил все и сказал:
— На старика ничего нет. Обычный ветеран войны, инвалид второй группы, пенсионер. Жена его, покойница, круглая сирота, в войну потеряла всех родных. Жили с ним тихо, ни с кем не общались, с другими мужчинами ее не видели. Брат Григорий жил один в Марьиной Роще, спился, умер от приступа в очереди за водкой пять лет назад. Сестра, когда умерла, была вдовой, без детей и родственников. Старший брат Василий женился и уехал к жене в Саратов, где и умер, оставив жену и дочь, которые нашего деда терпеть не могли и после смерти Василия с ним не общались. — Он посмотрел на меня с грустью и заключил: — Так что зацепиться нам не за что.
— А что вы узнали на кладбище у могильщиков? — вспомнила я.
— Как я и говорил, могилу вскрывали полгода назад, — довольно засиял он. — Ночью пришел какой-то мужик, пообещал работягам кольцо с бриллиантом, сказав, что в могиле его родственница золотом усыпана, и они ему все сделали — им как раз на бутылку не хватало.
— И они вот так просто вам об этом рассказали?
— Нет, не просто. Им опять на пузырь не хватало. Пришлось одолжить сотню баксов. Сказали, что разрыли ему нужную могилку без лишних вопросов, мужик все выпотрошил, отдал им кольцо и исчез. Больше они его не видели.
— А как он выглядел?
— Они не помнят — под газом были. Вроде бы лет сорока-пятидесяти, с усами, в очках и шляпе — похоже, загримирован был. Я им даже телефонную запись на диктофоне прокрутил, но и голос они не узнали.
— Значит, за дедом уже давно охотиться начали? Хитрые бестии. Наверняка это кто-то из тех, кто был на похоронах и видел, что покойница вся в золоте лежит. Но как они могли заметить ключ в гробу? Не в руках же она вместо свечки его держала, в конце концов!
— Тут вообще много непонятного, во всей этой истории. Тот вариант, что нам настойчиво подсовывают, меня не устраивает, а другого пока не вижу, — озадаченно нахмурился босс. — Пока… Хота есть одна мысль, но слишком уж она невероятна, поэтому придержу ее пока при себе. А насчет похорон, даже если там кто-то и был, то сейчас уже все равно невозможно установить, кто именно позарился на стариковские богатства — все уже умерли, а деда выкрали.
— Может, уже и кокнули…
Телефонный звонок не дал мне договорить. Мы с боссом уставились на аппарат. Меня что-то больно резануло по сердцу, и недоброе предчувствие охватило мою трепещущую душу. Взяв трубку, босс включил встроенный динамик, и я слышала весь разговор. Голос был молодым, наглым и развязным: