На деньги Крильмана он выкупил в собственность трансформаторную будку вместе с прилегающим к ней участком земли, которую ранее просто брал в аренду, и за неделю на ней выросло еще два этажа. На первом остались кабинет с приемной и кухня, на втором мы устроили шикарную столовую, а на третьем разместились личные покои Родиона. Теперь это странное на вид сооружение, торчащее посреди двора, привлекало взоры изумленных горожан своей несуразностью и нелепостью, но зато нам там было просторно и уютно. Воспользовавшись своим правом компаньона, я настояла на том, чтобы после каждого удачно раскрытого дела на будке надстраивали очередной этаж. Тогда все будут знать, что наш бизнес процветает, и это послужит своеобразной рекламой. Босс, если не считать произведенного при этом оглушительного зубовного скрежета, был не против. Он, кстати, оказался довольно скрытным человеком, ничего о себе не рассказывал, больше отмалчивался, и я особенно ему не надоедала, тем более что самой было что скрывать.
После всего случившегося со мной я поняла, что теперь мне придется иметь дело не с простыми, добропорядочными людьми, а в основном с преступниками, которые живут по своим законам и правилам, и бороться с ними нужно их же способами и методами. Никогда раньше не сталкиваясь с миром зла, я, однако, как и все, знала, что в нем правят жестокость и сила — других доводов эти товарищи не приемлют и не понимают. Они сами создали эти законы, и я надеялась, через них же и погибнут. Вместе с тем мне не хотелось повторять того, что случилось со стариком Замуховским и его помощником, которые все еще лежали в больнице, — с ними можно было обойтись и помягче. Я трезво осознавала свои возможности и не хотела напрасных жертв. Поэтому, помня, чему учил меня приемный отец, дала себе слово не будить спящего во мне зверя — пантеру, — если бандит даст мне хоть малейшую возможность оставить его в живых. В конце концов, я жила среди людей, и нужно было учитывать их слабости, даже если это и закоренелые преступники. Впрочем, слабостей у меня и самой хватало, ибо прежде всего я была самой обычной девушкой…
Пока велось строительство этажей, я вплотную занялась приготовлениями к предстоящим схваткам. Первым делом купила себе красивые кожаные туфли и отнесла их знакомому обувщику Еремею Поликарповичу, некогда отмотавшему приличный срок за изготовление холодного оружия. Поколдовав над ними несколько дней, он напичкал их всевозможными прибамбасами, в результате чего они не потеряли своего вида, только слегка прибавили в весе, зато я теперь спокойно могла перемещаться в кишащем убийцами и маньяками пространстве родного города и безбоязненно ходить на любые задания. Еремей Поликарпович также изготовил мне накладные ногти из бритвенной стали, которые я приклеила суперцементом. Покрытые лаком для ногтей, они не бросались в глаза, не отличались по длине от обычных, но были остры, как лезвия дамасских мечей, и вполне безопасны в быту.
2
Только вчера закончили отделку третьего этажа, и сегодня утром уже вновь закипела работа в офисе. Вернее, как закипела: мы с Валентиной явились в трансформаторную будку для выполнения своих прямых обязанностей. Родион уже сидел в кабинете и внимательно изучал инструкции по пользованию различными шпионскими штучками, которых накупил великое множество. Это были «жучки» для подслушивания, подзорная труба, диктофоны, видеокамеры и даже прибор ночного видения. Поздоровавшись с нами, он продолжил свое занятие, а мы разошлись по рабочим местам: Валентина на кухню, а я — в приемную. У меня в приемной теперь стоял компьютер, факс, радиотелефон, новая мебель и даже телевизор с видиком в просторном холле для развлечения клиентов, которых пока еще не наблюдалось.
Было десять часов утра, и день обещал быть душным и жарким. Настроение у меня было отличное, самочувствие и того лучше. Правда, в последнее время меня все чаще одолевала мысль о мужчине, которого я до сих пор почему-то не встретила. И где, спрашивается, его носит? Почему я должна ложиться спать одна, мне не с кем сходить в кино и некому меня защитить от хулиганов в позднее время? Доколе я буду ждать этого умного, красивого и мужественного мужчину, который подарит мне счастье и разделит мои невзгоды? В конце концов, я симпатичная и современная девушка с огромным количеством достоинств, и мне не пристало сохнуть в одиночестве, не зная, куда девать бурлящие в моем горячем сердце чувства…
Я уже закончила оформлять на компьютере смету последних расходов босса, как на экране видеофона высветилась хрупкая фигурка уже немолодой женщины в простом ситцевом платье. Она стояла перед дверью нашего офиса и в раздумье разглядывала табличку на ней, которая сообщала каждому желающему, что он не ошибся, контора частного детектива Родиона находится именно здесь, в бывшей трансформаторной будке, постепенно принимающей вид Вавилонской башни.
Женщина вздохнула всей грудью, прижимая под мышкой небольшую сумочку из кожзаменителя, и оглянулась по сторонам. Судя по всему, она чего-то боялась или просто не знала, стоит ли вообще втравливать себя в неприятности, которые сулит всякое обращение в подобные заведения. Решив не дожидаться, пока она передумает и уйдет, я включила микрофон и спросила:
— Вам кофе с молоком или со сливками?
Она растерянно заморгала, оглянулась и потом удивленно уставилась на «глазок» видеофона, откуда донесся мой голос.
— Простите, это вы мне? — пролепетала она смущенно.
— Конечно. Мы всегда предлагаем клиентам кофе. Кстати, может, зайдете, а то на улице пить неудобно как-то.
— Спасибо, но я еще…
— Передумать сможете и здесь, с комфортом. Ну так как?
— Может, вы и правы, — пожала она плечами. — Я люблю со сливками.
Я впустила ее, она вошла и уселась в кресло, с любопытством рассматривая уютную обстановку. Валентина принесла на подносе кофе со сливками и печеньем, поставила на столик, бросив мимоходом изучающий взгляд на клиентку, и степенно вышла.
— Как у вас мило здесь, — улыбнулась женщина, помешивая ложечкой в чашке. — А снаружи все выглядит несколько странно…
— Важна не форма, а содержание, не так ли? — улыбнулась я в ответ. — Вы правильно сделали, что пришли именно к нам.
Она нахмурила выщипанные брови и опустила глаза.
— Я еще не решила, — пробормотала она.
— Ничего, мы подождем. Пейте, ешьте, смотрите телевизор, можете даже в бильярд сыграть, если желаете — нам не к спеху.
— Спасибо, вы так добры. — Она отхлебнула из чашки, поставила ее на блюдце, вздохнула полной грудью и решилась: — Так и быть, уболтали. С кем я могу переговорить?
— С боссом, — обрадовалась я. — Его зовут Родион Потапович, он — за этой дверью, — и показала глазами на кабинет. — Он у нас очень строгий, но зато настоящий профессионал.
Она поднялась, поправила платье и пошла к двери кабинета.
— Одну минуточку, я его предупрежу, — остановила я ее и включила селектор. — Босс, к вам посетитель.
— Зови, — раздался недовольный голос, видимо, я оторвала его от очередной инструкции.
— Вас ждут. — Я широко улыбнулась, чтобы компенсировать недостаток вежливости своего босса.
— Спасибо. Кстати, стоимость аппаратуры нужно вносить в основные фонды, а не в затраты, — произнесла она, глядя на экран моего компьютера, где я подбивала смету расходов. — Извините, что вмешиваюсь, просто я — бухгалтер.
Она скрылась за дверью, а я тупо уставилась на экран, покрывшись краской стыда — в бухгалтерии я соображала не больше, чем в генной инженерии. Через минуту босс попросил меня зайти с блокнотом, карандашом и спрятанным в сумочке диктофоном, который он велел мне всегда включать тайком от посетителей, чтобы особо их не смущать. Весь этот ритуал мы оговорили заранее. Я вошла, села в специально поставленное для меня кресло сбоку от кресла клиента, стоявшего прямо перед столом Родиона, и приготовилась стенографировать.
— Итак, Людмила Ивановна, я вас слушаю, — буркнул Родион, сложив руки на груди.
— Даже не знаю, с чего и начать, — потупилась она, нервно теребя в руках сумочку. — Наверное, вы не поймете…
— Это исключено, — важно проговорил босс и провел рукой по своей большой голове.
— Видите ли, я — главный бухгалтер небольшого фонда, — она замолчала, уставившись в пол. — Фонда развития велоспорта в Северо-Западном округе Москвы.
— Развития велоспорта? — озадаченно спросил босс и качнул головой, пробормотав: — Интересная идея… Продолжайте.
— Я работаю там уже четвертый месяц. Собственно, я не только бухгалтер, но и секретарь-референт, и финансовый директор в одном лице. Фонд, как я уже сказала, небольшой, всего три человека: директор, я и охранник. У меня были проблемы в свое время — долго не могла найти работу. Сейчас, сами знаете, как это трудно, чтобы и нравилось, и платили хорошо. Но я дала объявление в газету, мне позвонили из этого фонда, мы побеседовали с директором, и он принял меня с очень хорошим окладом. Я так обрадовалась, понимаете? Это такая удача — найти хорошую работу, — она вздохнула. — У меня очень высокая квалификация, я быстро наладила там всю отчетность, тем более что объем работы не очень велик. Директор — очень приятный во всех отношениях молодой мужчина — во мне просто души не чает, никогда грубого слова не скажет, всегда по понедельникам цветы дарит, и мне это очень приятно, понимаете?
— Понимаю, — сказал босс и съежился под моим язвительным взглядом — мне он ни разу не купил цветов, сухарь.
— Я все это говорю для того, чтобы было понятно, для чего я вообще здесь нахожусь. Не подумайте ничего дурного, я не больная и не сумасшедшая, просто не хочу терять такую прекрасную должность на хорошем месте. Три месяца мы проработали душа в душу, ни разу не конфликтовали, наоборот, директор, Сергей Борисович, даже не вмешивается в мои дела, всегда советуется в том, что касается финансов и так далее. Поверьте, я ему только добра желаю, дай Бог ему долгих лет здоровья и счастья. Вы меня понимаете?
— Нет.
— Ну вот, я так и знала, — огорченно протянула она и потупилась. — Наверное, мне лучше уйти.
— Не спешите, Людмила Ивановна. Может, скажете что-нибудь еще? Или хотите, чтобы я сам угадал причину вашего прихода?
Она подняла глаза и неуверенно произнесла:
— А вы сможете?
— Попробую, — вздохнул босс и, возведя глаза к потолку, проговорил: — Директор совратил вас и требует, чтобы вы сделали аборт.
Бедняжка покраснела и вздохнула:
— Если бы. Нет, все гораздо сложнее. Попробуйте еще, а то у меня самой язык не поворачивается.
Родион задумался. Я прислушалась, стараясь уловить звуки шевеления его гениальных мозгов, но ничего не услышала, кроме привычного сопения из-под очков. Наконец он выдал на-гора еще одну, на мой взгляд, не менее шокирующую версию:
— Вы присвоили себе крупную сумму, и теперь велоспорту в Северо-Западном округе грозит неминуемый упадок!
Она поерзала на стуле и ничего не сказала. Босс недовольно скривился и стал набивать трубку.
— Хорошо, — сказал он, — я буду быстро перечислять свои гипотезы, а вы остановите меня, когда я попаду в цель, договорились?
Она кивнула, причем сделала это с полной безнадежностью. Меня просто раздирало любопытство, и тоже хотелось чего-нибудь ляпнуть, но я не имела права вмешиваться.
— Тогда поехали, — сказал босс и, воздев глаза к потолку, монотонным голосом начал перечислять: — Вы убили директора? Подари ли его цветы мужу на день рождения? Продали конкурентам бизнес-план фонда? Украли пресс-папье? На вас наехали рэкетиры? Велосипеды, которые вы закупили, оказались ворованными? Директора похитили? Вы положили глаз на директора, а он занимается любовью с охранником? Вам кажется, что охранник хочет вас убить? Директор оказался незаконнорожденным сыном вашего мужа…
Несчастная бухгалтерша с ужасом смотрела на моего гениального босса, спокойно продолжавшего перечислять чуть ли не все смертные грехи человечества за последние пять сотен лет. Мне даже показалось, что она сейчас вскочит и как ошпаренная выскочит из проклятого офиса, чтобы навсегда забыть к нам дорогу. Но, видно, от шока силы покинули бедняжку, и она Оставалась сидеть с открытым ртом и выпученными глазами. Когда босс дошел до версии о том, что велосипеды, поставляемые фондом, вовсе не велосипеды, а секретное биологическое оружие и бухгалтерша хочет вывести начальство на чистую воду, чтобы спасти спортсменов от неминуемой мутации, Людмила Ивановна отчаянно вскрикнула:
— Хватит, остановитесь! Я больше не выдержу! Дайте мне воды!
Родион удивленно посмотрел на нее и кивнул мне. Я налила стакан воды и поднесла ошизевшей клиентке. Та жадно выпила и быстро сказала:
— У вас очень богатая фантазия, молодой человек, я просто поражена, честное слово. Но все это, к счастью, не имеет никакого отношения к цели моего прихода.
— Поверьте, я еще не до конца исчерпал все возможности и наверняка, если продолжу, наткнусь на нужный вариант, — уверенно заявил он. — Вы же отказываетесь сами рассказать, а других способов помочь вам я не вижу.
Меня так и подмывало сказать, что она у нас пока только вторая клиентка и босс просто не хочет ее отпускать. Поразмыслив, я решила все-таки вмешаться:
— Может, вы напишете все вкратце на бумаге? Тогда ваши уста останутся чистыми…
Босс бросил на меня уничтожающий взгляд, а женщина оживилась:
— Действительно! Зачем мучиться, когда можно написать. У вас есть бумага?
Я вырвала из блокнота листок и протянула ей вместе с карандашом, не обращая внимания на громкое сопение разъяренного босса, которому подобное не пришло в голову. Ничего, пусть знает, что у меня в голове тоже не опилки, как он утверждает.
Быстро что-то накорябав, она свернула листок и стыдливо отдала мне, а я положила его на стол перед Родионом и вернулась на свое место. Тот прочитал и надолго замолчал, поверх очков разглядывая клиентку. Я прямо вся извелась, так мне хотелось выдрать у него записку и сунуть в нее свой симпатичный носик. Ну, нельзя же так издеваться, в конце концов! Но он все-таки заговорил:
— Вы уверены, что правильно понимаете значение этого слова? — спросил наконец босс.
— Слова «клептомания»? — Она оскорбленно вскинула голову. — Конечно! У меня высшее образование, между прочим.
— А с чего вы решили, что ваш директор страдает именно этой болезнью?
— Но… иначе я тогда не могу объяснить его действий, — растерянно произнесла она. — Не может же человек, находясь в здравом уме и трезвой памяти, сам у себя воровать деньги!
— Ну-ка, ну-ка, расскажите-ка все подробнее! — подался вперед Родион, поправляя очки.
—Все началось не так давно, больше месяца назад. А может, просто раньше я не замечала, потому что только входила в работу, изучала дела, — заговорила она печальным голосом. — Знаете, печать хранится всегда у него. Когда мне нужно оформить платежное поручение или другой финансовый документ, он ее дает, а потом сразу забирает. Так что больше никто не может ею воспользоваться, чтобы, например, получить деньги в банке или перечислить их с нашего счета на другой. Подписей на платежках только две: его и моя, но их можно подделать. Знаете, как бывает, когда, к примеру, бухгалтера на месте нет, а нужно срочно отправить деньги? Директор просто подделывает мою подпись, ставит свою, прикладывает печать и сам несет в банк. А я потом по выпискам из банка узнаю, когда, куда и какая сумма отправлена. В общем, кроме нас двоих, никто не может снять деньги со счета. Это раз. Еще у нас есть сейф, в котором хранится наличность. Ключи от сейфа тоже у нас двоих. Сейф стоит у него в кабинете. Когда я беру оттуда деньги, то всегда пересчитываю их и записываю сумму в особую тетрадь. Если деньги нужны ему, то он тоже говорит мне, сколько берет, чтобы я была в курсе и записала, понимаете? — Да.
— Вы не думайте, мне не нужны лишние неприятности, тем более что работа мне нравится, я ею дорожу и не хочу потерять. Но мне не хотелось бы… садиться в тюрьму.