30
Теперь они требовали от него подробный отчет о деятельности Алексея Дуганова, кличка Бэби, с обязательным приложением биографии, характеристики и детального описания всех его убийств. Проблема была в том, что Феликсу Захаровичу ничего не было известно о жизни Алексея Дуганова, кроме эпизодов, рассказанных Аней Назаровой. Судя по всему, он и появился-то в Москве гораздо позже, и в биографии его не было никаких следов достаточной физической и профессиональной подготовки. Это был просто альфонс, покоритель женских сердец и к тому же пьяница. Мальчик приехал пожить красивой жизнью, и сделать из него рокового убийцу было сложно.
На помощь ему пришли утренние газеты, где было не только изложение прошедшей операции, но и предварительная информация о Дуганове. Родом он был из-под Тамбова, учился в техникуме, служил в армии, в строительных войсках. Был женат, развелся. У себя дома влип в какое-то дело с ограблением квартир, уехал в Москву прятаться и искать лучшей жизни. Нашел ее в лице Ани Назаровой. Был компанейским парнем, подружился со всеми окружающими алкашами. Бабы к нему липли как мухи, и он им не отказывал во внимании. Чуть побольше ума и опыта, и он смог бы действительно хорошо устроиться. Газеты полагали, что агрессивность была у него в крови, но из чего это следовало, понять было трудно.
Ко всему появился Ваня Лихоносов.
— Ты уже знаешь? — спросил он, принеся кипу газет. Феликс Захарович холодно кивнул.
— Они его пристрелили при задержании. Интересно все получается, а?
— Да, — сказал Феликс Захарович.
— Ты даже не расстроился?
— К этому шло, — пожал плечами Феликс Захарович. — Что толку протестовать?
— Он был твоим лучшим агентом,— сказал Лихоносов. — Теперь ты можешь хоть что-нибудь рассказать о нем?
Феликс Захарович указал на газеты.
— Вот они тебе все расскажут. Ты с чем пришел? Лихоносов пожал плечами.
— Во-первых, с соболезнованиями. Я понимаю, как ты к нему привязался.
— А во-вторых?
— Во-вторых, во исполнение решения коллегии я обязан входить в должность твоего заместителя, Феликс. Я договорился на сегодня в своей фирме на первую половину дня. Можно начинать.
Это было совсем некстати.
— Компьютер ты знаешь, — сказал Феликс Захарович. — Пошуруй пока сам. У меня утренний моцион, проход по магазинам.
— Может, мне сходить? — предложил Лихоносов. Феликс благодарно улыбнулся, но качнул головой.
— Это же моцион. Я и без того днями из дома не выхожу, а ты у меня хочешь последнюю возможность отнять. Посиди пощелкай, я скоро приду.
Моцион как таковой существовал в действительности, но Феликс Захарович в последние дни позабыл о нем. Хватало и других забот. Для видимости посетив пару продовольственных магазинов, он прошел через черный ход в одном из них, вышел во двор дома, в котором снимал конспиративную квартиру с телефоном-автоответчиком. Он ждал звонка от Нины, но она молчала, и это его беспокоило. До нее не могла не дойти информация об убийстве «Бэби». Зато вместо звонка Нины там было записано гневное обращение хозяйки квартиры в Мытищах.
— Знаете, Глеб Евгеньевич, я уже устала от вашей подопечной. У нее постоянная истерика, она все время плачет... Как посмотрела телевизор, где говорили об убийстве террориста, так и плачет. Больная, что ли?
Сидя в казенном кресле на убогой конспиративной квартире, Феликс Захарович вдруг осознал, что он не является мастером оперативных мероприятий. И хотя подставка Леши прошла гладко, но проблемы росли с каждой минутой. Надо было что-то делать с Аней. Надо было объясняться с Ниной. Наконец, квартира эта была казенная, и сюда могли прийти чужие люди и прослушать все его сообщения. Он не был готов в одиночку противостоять организации.
Но надо было действовать. Он позвонил к себе домой, объяснил Лихоносову, что встретил знакомого и сидит у него пьет чай, после чего отправился в Мытищи. Приехав туда, долго ждал местный автобус и был изрядно помят в давке. Все это надо было стерпеть, потому что он не был уверен, что его машина не начинена какой-нибудь электроникой. Наконец он добрался до нужного дома, и рыдающая Аня накинулась на него с упреками:
— Я хочу домой!.. Я не хочу здесь оставаться!.. Где Нина?.. Почему его убили, скажите мне!
И все это сопровождалось судорожными всхлипываниями, слезами и активной жестикуляцией. Феликс Захарович терпел.
— Ты не понимаешь, — сказал он негромко, но со значением. — Ты думаешь, кто его убил?
— Кто? — озадаченно спросила она.
— Мафия, — сказал Феликс Захарович. — Они Нину искали.
—
— Но по телевизору сказали, что какой-то террорист...
— Это для дураков, — отмахнулся Феликс Захарович. — Это было нападение группы боевиков, а уже потом нагрянули спецназовцы. Лешу убили бандиты, но для следствия лучше, чтобы думали по-другому. И ты хочешь в такую напряженную минуту туда вернуться?
Аня судорожно вздохнула и всхлипнула.
— Я не знаю... Мне страшно. Зачем они его убили?
— Убрали как свидетеля,— буркнул Феликс Захарович. — Сиди здесь и не высовывай носа. Там уже вышли на их след, надо подождать чуть-чуть. Нина передавала тебе привет и просила слушаться меня.
— Могла бы хоть записку написать, — обиженно буркнула Аня.
— Какая записка? — зашипел возмущенно Феликс Захарович. — Ты не понимаешь, как это опасно?
Она не понимала, но была готова понять. Эта проблема понемножку решалась, надо было только поощрить хозяйку на терпение к «бедной девочке» выплатой непредусмотренного премиального пособия, и та пообещала заботиться о ней, как о родной дочери. Феликс Захарович поехал в Москву.
Время шло к полудню, и он смело вернулся домой — Лихоносов должен был скоро уходить.
— Извини, Ваня, дела,— сказал Феликс Захарович. — Поешь со мной? Правда, у меня только кефир да булочки.
— Спасибо,— отвечал тот не без некоторого раздражения.— Пошуровал я в твоей программе... Неужто это все Синюхин делал?
— На него пять институтов работало, — с теплотой сказал Феликс Захарович. — Тут столько всего заложено!..
— И когда я получу ключи? — спросил Лихоносов.
— Когда время подойдет,— ответил Феликс Захарович. — Будешь кефир?
— Спасибо, — Лихоносов поднялся. — У меня другая диета. Когда мы увидимся?
— Я всегда к твоим услугам, — сказал Феликс Захарович.
— А ты знаешь, — не отставал Лихоносов, — хотя я и не пробрался через ваши заслоны, но кое-что уловить успел. Твоя программа развивается.
— Этого не может быть, — твердо заявил Феликс Захарович.
Лихоносов улыбнулся, не скрывая торжества.
— Ну хоть чем-то я смог тебя удивить.
— Да, ты меня удивил, — согласился Феликс Захарович. — Но ключей ты пока не получишь. Будешь у Председателя, передавай поклон.
Тот что-то бросил на прощание и ушел.
Феликс Захарович не торопясь выпил кефир, заев его булочкой, посмотрел газеты, принесенные Лихоносовым, даже вознамерился вздремнуть. Но уже через три минуты он открыл глаза, поняв, что нет смысла обманывать самого себя. Нужно было поскорее ехать к Нине.
Сил на общественный транспорт уже не оставалось, и он, проверив, нет ли за ним хвоста, взял такси. Водитель покосился на него с подозрением, у Феликса Захаровича была внешность бедного пенсионера, но тот буркнул:
— Плачу, плачу...
Нина скрывалась в однокомнатной квартирке в спальном районе на Юго-западе, но Феликс Захарович остановил машину загодя и добрался до места на автобусе. Он предусмотрительно постоял в соседнем подъезде, чтобы еще раз проверить, нет ли за ним хвоста, и только после этого перешел в другой, где на одиннадцатом этаже находилась квартира Нины.
Шел второй день ее заточения, но то, что она узнала из телевизионных передач об убийстве «Бэби», ее ошеломило. Еще больше она изумилась, когда показали фотографию Леши. Конечно, он был изрядный негодяй, но не убивать же его за это. Она даже порывалась выбежать, позвонить Феликсу и потребовать объяснений, но быстро поняла, что именно теперь ей и надо сидеть не высовываясь. Ее положение изменилось кардинально, и надо было решить, как ей поступать дальше.
Когда появился Феликс Захарович, она готовила себе обед. Холодильник был забит полуфабрикатами, и готовка не требовала особых сил.
— Будешь обедать? — спросила она после приветствия. Он некоторое время наблюдал за нею, пытаясь угадать,
смотрела она сегодня телевизор или нет.
— С удовольствием,— ответил он на приглашение. — Есть там что-нибудь молочное?
— Каша, — отвечала Нина и стала греть молоко.
— Какая ты хозяйственная, — похвалил Феликс Захарович. — Квартира сразу ожила.
— Только пыль стерла да полы помыла, — сказала Нина. — Чай или кофе?
— Кофе тут, по-моему, какой-то мерзкий, — сказал Феликс Захарович. — А чай приличный. Давай чай.
Это было вроде детской молчанки, кто первый не выдержит и проговорится. Феликс Захарович даже улыбнулся, и Нина заметила это.
— Тебя что-то радует? — спросила она. — У тебя, наверное, все в порядке?
— Более или менее, — подтвердил тот.
— А где Аня? — спросила Нина. — Куда ты ее отправил? В Салехард или Владивосток?
— Не так далеко, — усмехнулся он. — Она в Мытищах, у моей хорошей знакомой.
— Я должна тебе сказать, — произнесла Нина, стоя к нему спиной, — что верю в твою порядочность. Если с нею что-нибудь случится, это подорвет мою веру.
— Не валяй дурака, — буркнул Феликс Захарович. — За кого ты меня держишь?
Нина села на табурет напротив него и пытливо посмотрела ему в глаза.
— Ты ведь его совсем не знал. Как это пришло тебе в голову?
— Меня Аня просветила, — сказал Феликс Захарович. — Я как раз искал фигуру для подставки. Представь, я думал использовать своих агентов, людей, которые мне безмерно доверяли. Вот до чего я дошел.
— Феликс, милый, — вздохнула Нина. — Неужели ты не понимаешь, что эта туфта долго не продержится. Что ты думаешь делать дальше?
— Время работает на нас, — сказал он уверенно. — Скоро начнутся новые приключения неуловимых, и им будет уже не до Бэби.
— А мне что делать?
— Жить, — он улыбнулся. — Ты это заслужила, Нина. Она поднялась к плите и сказала, стоя к нему спиной:
— Мне не хочется тебя разочаровывать, Феликс, но за тобой должок.
Он этого ждал, но тем не менее ответ его прозвучал резко:
— Ты с ума сошла. Сейчас это невозможно.
— Ты обещал, — напомнила Нина.
— Но обстоятельства изменились... Она покачала головой.
— Ничего не изменилось, дед. Я жива, и он жив. Это не может продолжаться долго.
— Ты должна знать,— сказал Феликс Захарович.— Я сдал им твой «Макаров». И куртку, и винтовку...
Она посмотрела на него изумленно.
— Как ты мог, Феликс? Как ты нашел его?..
— Прятать надо лучше, — произнес он раздраженно. — Я твой тайник вычислил еще три месяца назад.
— Но ты же знаешь, что он для меня значил?
— Пойми, Нина, — возразил он, оправдываясь, — игра пошла по-крупному, тут не до самодеятельности. Они должны поверить, что это Бэби!
— Ты все испортил, — она обреченно села.
— Перестань психовать, — он вскочил. — Придумала себе святыню!.. Это вполне можно сделать и другим оружием.
— Да, — сказала Нина задумчиво. — Ты ничего не понимаешь.
— Да понимаю я, понимаю, — махнул рукой раздраженно Феликс. — Может, все мои беды оттого, что я понимаю.
— Ты меня здорово подкосил, — сказала Нина и поднялась делать ему молочную кашу.
Он наблюдал за ней чуть ли не с восхищением.
— Слушай, — предложил он. — А давай я сам это сделаю?
— Что сделаешь?
— Люсина. Чтоб тебе не рисковать. Она посмотрела на него насмешливо.
— Ты стрелять-то умеешь?
— Обижаешь, — сказал он. — Нас каждый год в тир на стрельбы гоняли.
— Одно дело в тир, — сказала она, — и совсем другое — палить в живого человека.
— Выстрелю как-нибудь, — сказал он беззаботно. Она покачала головой.
— Это не самый лучший способ испытывать себя, — сказала она. — Это слишком серьезно. И для меня это многое значит.
— Ну нельзя тебе светиться, — почти простонал Феликс Захарович. — Сейчас, когда они думают, что Бэби умер... Ну подожди хоть неделю!
— Нет! Я и так ждала слишком долго. И запомни, для этого дела мне нужен «Макаров»..
Он с трудом перевел дыхание и буркнул:
— Делай как знаешь. Будь что будет.
Она улыбнулась, поставила перед ним кашу и сказала:
— Приятного аппетита.
31
Вопрос о личности убитого Алексея Дуганова решался, как ни странно, на расширенном оперативном совещании у генерального прокурора. Я только-только приехал из Краснодара, оставив там Семенихина на попечение местных контрразведчиков, и выяснил попутно, что не удостоенные внимания криминальные кагэбэшники Чекалин и Тверитин хотя и получили по два года условно, но из-под наблюдения краснодарской милиции выпали, исчезнув в неизвестном направлении. Я же вдруг почувствовал, что наконец напал на след убийц капитана Ратникова, но кому теперь были нужны эти убийцы?
На совещании, где кроме прокурора Москвы и нас присутствовала и Александра Романова с Грязновым, мнения разделились. Прежде всего всем было понятно, что после всероссийской шумихи по поводу ликвидации легендарного «Бэби» признаться в том, что мы немного ошиблись, было бы затруднительно. Кроме того, в наличии были улики: кожаная куртка, пистолет «Макаров», винтовка «маузер» с прекрасным оптическим прицелом. В другой ситуации этого хватило бы за глаза. Но оставалось свидетельство красотки Марго, накладки с его биографией, а главное — этот парень из-под Тамбова никаким образом не мог быть пристегнут к делу капитана Ратникова.
Конечно, прокурор Москвы настаивал на том, что убит именно Бэби, а всякие сложности с его биографией — это лишь маскировочная легенда, разработанная опытными специалистами. Костя Дьяконов тоже отстаивал полную идентичность Бэби, но это было понятно, ведь именно с этим захватом был связан его головокружительный успех. Милиция отмалчивалась, хотя Грязнов и дал понять, что дело-то не закончено, жив еще Дюк, а с ним и весь Суд Народной Совести. Молчал и Меркулов, чем меня немало озадачил. По возвращении из Краснодара я успел забежать к нему с новостями по делу об убийстве Ратникова, но это не произвело на него впечатления. Выходило, что главным сомневающимся оставался лишь я.
— Давайте рассудим здраво,— сказал я.— Можете вы представить себе Бэби, который дома красуется перед зеркалом в куртке с пистолетом, да еще винтовку держит в кладовке. Согласитесь, это немыслимо.
— У вас, Александр Борисович, уже сложился образ опытного и решительного убийцы, — заметил с улыбкой генеральный. — А ведь он тоже человек, тоже не без слабостей. Ну не успел избавиться от винтовки, вот и бросил ее в кладовку.
— Вот именно,— подхватил прокурор Москвы,— Вспомните хотя бы Стукалова, как он тут петушился перед камерами.
— Бэби не таков, — вмешался Грязнов.
— Кроме того, — я поднял бумагу со свежей информацией, — мне сообщают из Тамбова, что в то время, как Бэби здесь, в Москве, уже убивал Горелова и Натансона, Дуганова неоднократно вызывали на допрос в городское управление внутренних дел. Конечно, легко можно представить, что он вылетал ночным самолетом в Москву, а утренним возвращался, но Натансон был убит среди бела дня. К тому же и подходящих рейсов там нет.
— Это пока только предварительные сведения, — заметила Романова. — Может, это вовсе никакой и не Дуганов. Шлепнули Дуганова по приезде в первопрестольную и работали под него.
— Он опознан по фото, Александра Ивановна, — заметил я с укором.
— А то ты не знаешь, как это делается, — буркнула она. — Я вообще не понимаю, о чем вы тут спорите. Настоящий Бэби, ненастоящий — дела-то это не меняет! Следствие продолжается.
— Минутку, Александра Ивановна, — остановил ее генеральный. — Это меняет дело, и я бы сказал — основательно. Так у нас практически раскрываются, э... — Он попытался сосчитать в уме, и я подсказал: