Ayra Ledde (https://ficbook.net/authors/614609)
Ориджиналы
NC-17
Слэш (яой), Ангст, Драма, Детектив, Психология, Даркфик, POV
Смерть основного персонажа, Насилие, Изнасилование, Underage
Миди, 33 страницы
15
закончен
- Как снял? - Мальчишка с нездоровым интересом меня разглядывает, явно не веря такому повороту событий.
- Я проститутка, уже два года, - Я опускаю глаза и сжимаюсь, чувствуя, как по лицу предательски текут слезы, - Я отношусь к разряду самых дешевых проституток Лондона, я работаю в трущобах, на улице, там и обслуживаю клиентов, вместе с другими, такими же как я. За услуги получаю две монеты. Одну отдаю сутенеру, на вторую покупаю еду. Так вот, твой дядя меня снял и спал со мной.
История получилась на редкость печальна. Почему, сам не знаю.
Содержание
Содержание
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 1
Ненавижу Лондон, и если мне повезет второй раз родиться на свет божий, то я бы желал оказаться в любой другой точке мира, в другое время, в иную эпоху. Но я не верю в чудеса, я грешен, и бог в следующей жизни пришлет меня сюда же. Господи, ну почему я не солдат на войне? Я бы погиб как герой, мое имя напечатали в газетах, а на небе мне бы дали местечко в раю, где всегда была бы еда и конфеты. Вы ели когда-нибудь конфеты? Я ел, один раз... Как же вкусно. Я часто думаю о конфетах, но у меня нет даже крыши над головой, у меня нет ничего, кроме обносков и маленького секрета в кармане. Знаете, что это за секрет? Железный согнутый гвоздик, на счастье.
Мне тринадцать. Я мог бы работать на фабрике гуталина, но в одиннадцать лет я повредил руку. На меня упала железная полка. Какое невезение. Да, я не видел белого света, и работать по четырнадцать часов было тяжело, но я хотя бы мог себе позволить кусок хлеба каждый день и, представьте, один грошик оставался. Я помню, мне всегда нравилось теребить монетку в кармане. Я чувствовал себя богатым с этой монеткой. Я мог ее не тратить и ходить с ней, как богатые ходят с большими кошельками.
После того, что произошло на фабрике, моя правая рука почти не двигается и часто болит. Я пытался попрошайничать, но мне посоветовали другой способ заработка. Взрослые с презрением называют это детской проституцией. А я? А я никак не называю, просто стою с другими пацанами на нужном углу, и когда кто-то мной интересуется, мы отправляемся в тупик, куда никто не ходит. Там не светят газовые фонари, туда не выходят окна. Идеальное место, чтобы потратить десять минут и пару грошовых монет случайному прохожему. Иногда я думаю, что этот чертов тупик - символ моей жизни, где темно, грязно и холодно.
Я снова туда иду, а сзади плетется мужик в приличном черном пальто. Он не первый раз тут, знает что-как. Примелькался. А вот он тупик, в наличии грязный матрас, которым редко пользуются, и нечто наподобие стола. Я молча спускаю брюки, нагибаюсь и ложусь грудью на деревянные доски. Так удобнее, чтобы не упасть. Мужчина трогает рукой мою промежность, затем медленно входит в меня. Мне уже давно не больно. Меня трахали как угодно, чем угодно, в любой позе, предметами, в рот, в задницу. Мне попадались извращенцы, каких мало. Я привык. Все эти клиенты... Одно серое лицо в пальто, с тростью, немое, безликое. Все слились во что-то одно. Мне плевать, кто сзади. Я просто дожидаюсь, когда он кончит, кинет пару монет на стол и уйдет. А я натяну брюки и снова вернусь на угол. Там отдам одну монету Джимми - нашему сутенеру, а на вторую куплю корку хлеба и буду ее есть, глядя на дождливое небо Лондона. Я когда-то слышал, что есть любовь. Я не верю в это. Наверное, я окончательно опустился. Я потерял ориентиры, мне не за что зацепиться, хотя... Всё-таки есть. Последнее, что дарит хоть какие-то впечатления. Белый особняк через два квартала. Там каждую ночь светят фонари, там работают слуги в чистых фартуках, и живет мальчишка, как я... Думаю, мы погодки, только у него еще всё впереди, а у меня всё закончилось, так и не начавшись.
Его зовут Стефан, я услышал однажды, как его окликнула мать, и теперь я знаю его имя. Знаете, я часто с ним мысленно разговариваю. Сижу на углу на противоположной стороне улицы и мысленно к нему обращаюсь. У меня нет друзей. Только он... Хорошо, что он обо мне не знает. Ему было бы противно меня увидеть.
Сегодня я снова пришел сюда. Я уже выучил, знаю, что в это время он откуда-то возвращается домой, и я могу его рассмотреть совсем близко. Вот он идет, пальто сидит на нем как влитое, блестящие ботинки. Нет, я ему не завидую, не желаю зла. Просто, глядя на свою одежду, я в сотый раз себя спрашиваю, почему я родился от матери-проститутки, которая в вечных запоях и не помнит, что я есть у нее? Почему я так беден? Ведь я ни в чем не виноват и, клянусь, я был бы для Стефана самым лучшим другом. Я ведь не хуже тебя, Стефан... Был не хуже. А сейчас… Я грязный, и мне никогда не отмыться.
Стефан... Знаешь, быть может, скоро я перестану торчать тут. В моем тупике начинает гореть земля под ногами. Я не боюсь, я слишком слаб, чтоб бояться. И слишком обречен. Сегодня утром в тупике нашли Алекса. Он повел туда клиента, но не возвращался часа два. Сутенер пошел проверить, что происходит...
Знаешь, ему было одиннадцать, хороший мальчик. Тихий, молчаливый, с вечной грустной улыбкой на лице. Мы не дружили, но почему-то мне грустно оттого, что он умер. Хотя... это и хорошо. Я бы предпочел, чтобы нас, бездомных мальчишек, еще в младенчестве топили бы, как котят, когда мы ничего не можем понять, когда не так больно. Но так никто не поступает, нас обрекают на страшную жизнь... и не менее страшную смерть.
Его тело было изуродовано. Живот и грудь искромсали ножом, отрезали член, располосовали горло и руки. Убийца издевался над ним. Кончал в него и резал. Мне жаль бедного Алекса, но еще больше жаль себя. Кто был убийцей? Придет ли этот маньяк снова? А я всё равно буду работать там, у меня нет выхода. И мне жаль себя не потому, что я хочу избежать смерти... Теперь я буду бояться. Бояться каждого клиента. Помимо бедности и голода в мою жизнь ворвался страх. Но я не хочу об этом думать, пока я тут...
Стефан, как хорошо, что ты не знаешь, что такое бывает. Расскажи мне, как ты живешь? Я видел, у тебя маленькая сестричка, на ней всегда такие красивые платья. А каждое утро за завтраком вы пьете молоко. Я уверен, знаю! С булочками белого хлеба... Знаешь, я постоянно хочу есть. Но я не завидую тебе. Точнее, завидую, но не так, как мог бы. И я думаю, что хорошо, наверное, что есть мальчики, которые живут как ты. Потому что жить как я нельзя, это невыносимо.
Глава 2
Мой друг прошел мимо меня по тротуару, перешел дорогу и скрылся в белом особняке с колоннами. Навряд ли он еще появится. Пора идти, но я не хочу. Я бы и жил тут, как собака. Ну почему я не собака? Меня бы могли там прикармливать, и я в ответ мог бы служить ему. Я бы сторожил этот дом! Глупые мечты.
Дверь открывается, и оттуда выходит Стефан. Странно, пальто расстегнуто, видно, он его просто накинул на минуту. Интересно, куда он собрался. Переходит дорогу... И идет в мою сторону. Черт, этого не может быть. Я опускаю глаза, боясь на него взглянуть, надеясь, что он пройдет мимо. Но он останавливается напротив меня, а я сижу, не в силах поднять голову. Как странно. Мне сейчас больно на него смотреть, как больно смотреть на солнце.
- Как тебя зовут? - его голос ровный, почти без эмоций. Я поднимаюсь с земли, всё еще опустив глаза, чувствуя, будто виноват перед ним. Хотя... Виноват. Он не должен видеть такое убожество, как я. - Не бойся, ты чего. Так как тебя зовут?
- Кристофер, - я с трудом поднимаю глаза, еле сдерживая дрожь в руках и ногах.
- Я тебя вижу тут каждый день, - Стефан замялся, а я отвел глаза.
- Простите...
- Нет, я всё понимаю, - он запускает руку в карман и достает несколько монет, протягивает их мне. Милостыня. - На, возьми... Я видел, у тебя еще что-то с рукой.
Господи, тут столько... Этого хватит на конфеты. И на долю секунды я начинаю думать о том, что если завтра меня убьет этот маньяк, то сегодня я хотя бы съем конфету. Тогда и умирать не жалко... Но эта мысль вспыхивает как молния и исчезает. Я смотрю на ладонь с милостыней, потом на лицо Стефана.
- Мне не надо, спасибо, - слова даются с трудом, но я произношу их. - У меня всего хватает... Все есть, - мой голос с трудом не срывается на глухое рыдание, но я себя сдерживаю, как могу. Затем достаю из кармана монету, что заработал сегодня и кладу на ладонь Стефано. - Видишь, я могу себе позволить так же дать тебе милостыню. А мне давать милостыню не надо... Я зарабатываю, - мой голос срывается, и я отворачиваю лицо. Да, я зарабатываю. Хорошо, что Стефано не знает, как.
- Ты что, ненормальный? - мой друг явно разозлен, что я не принял его милости. Я кусаю губу, чтобы не заплакать, затем поворачиваюсь к нему спиной и бегу, лишь слышу его голос: «Кристофер, стой...». Но я бегу. Квартал за кварталом, не разбирая дороги. Затем заворачиваю в какой-то переулок, туда, где нет никого, и падаю на колени, обнимая фонарный столб. Наконец можно плакать. Я не могу понять, почему мне так горько. Что такого сказал мне Стефано? Ведь он хотел мне помочь... Милостыней... Он, сам не зная, разбил последнюю мою мечту, мой воображаемый, светлый мир, где мы друзья. Пускай это была глупая блажь, которая кажется смешной и наивной, но я так любил об этом мечтать. А теперь я лишился его как собеседника. Я попрошайка, проститутка, калека. И он, сам не зная, мне об этом напомнил...
- Эй, мальчик! - я поднимаюсь, передо мной мужчина лет тридцати с похотливым лицом. - Я тебе суну в две щели. Сколько возьмешь?
- Три монеты.
- Ладно, давай... - он облокачивается о стену и расстегивает брюки. Я привычным равнодушным жестом достаю его полувозбужденный член и начинаю делать то, что привык годами. Мой рот и язык ласкают головку, потом губы сжимаются, и я с усилием вбираю орган в себя. Раздается стон, и мужчина запускает руку мне в волосы, подбадривая. А я продолжаю.
Я отсасываю, но мои мысли снова со Стефаном. Хотел бы я ему сделать такое? Если бы он попросил, я бы это делал ему постоянно. Но мне хочется просто его слушать, смотреть на него. И в моих мыслях нет ни капли секса. Хотя я и думаю, что он очень красивый.
- Спусти брюки, - голос клиента заставляет меня как будто проснуться. Я выпускаю член изо рта, поднимаюсь и делаю всё, что говорит незнакомец. - А теперь обопрись руками о стену и нагнись, - мужчина в меня плавно входит. А я снова хочу мысленно уплыть от действительности, но мысли о Стефано меня больше не посещают. Клиент делает жесткие толчки, ускоряясь, а я чувствую прилив жуткого волнения, если не страха.
Что-то не так... Я пытаюсь понять, что. Анализирую как можно быстрее. Итак, незнакомец. Походка, жесты, лицо, одежда. Он сытый, сдержанный, похотливый, богатый. Очень богатый. Зачем он тут? Есть же приличные салоны с мальчиками... Может, он просто любитель острых ощущений? Что еще? Он меня спросил, сколько я стою. Откуда он знал, что я шлюха? Наугад спросил? Или давно приметил? Это не тот квартал, где можно купить такие услуги. Что еще? Одежда... полы пальто. Внутри что-то блеснуло. Боже... Какой я баран! Мои ноги начинают дрожать. Я пытаюсь вслушиваться, что делает клиент за спиной. Вот он отпустил мои бедра, но еще слишком глубоко внутри, чтобы я повернулся. Что делать?!
- Меня сейчас стошнит... - я делаю звук, похожий на рвотный позыв, член молниеносно из меня выходит, я резко поворачиваюсь и встречаюсь глазами с мужчиной. Он растерянно на меня смотрит, я быстро натягиваю на себя брюки, когда замечаю, что в его руке блеснула сталь.
- Ах ты... - он понял мою хитрость. Мне конец. На мгновение приходит мысль: а может, не надо сопротивляться? Ведь он сейчас меня быстро убьет, и мне больше не придется голодать и заниматься проституцией. И стыдиться этого. Но перед моими глазами встают лица мальчишек, с которыми я работаю. Они не такие, как я. Они смеются. Даже имея кусок черствого хлеба, они не унывают, они хотят жить. Я всё равно скоро подохну, не важно от чего, так может, попытаюсь хотя бы сбежать от этого маньяка? Я ведь единственный, кто теперь знает его в лицо.
Мужчина заносит надо мной нож, но я выворачиваюсь и бью его здоровой рукой в пах, затем падаю на четвереньки, пытаясь убежать, но он хватает меня за ногу, тихо воя от боли.
- Мелкий подонок, - я второй ногой бью его по лицу, но он уже очухался от первого удара и, хотя и выпускает мою ногу, кидается на меня и снова заносит нож, который я пытаюсь удержать, но тщетно. Он опускает нож к горлу, но я из последних сих отползаю дальше, и он оставляет на моей груди длинную глубокую царапину. Моя и без того потрепанная одежда теперь в крови и восстановлению не подлежит. Но я сейчас об этом не думаю. Рядом со мной небольшой булыжник, до которого я могу дотянуться. Он моя последняя надежда на отсрочку в места вечной охоты. Булыжник опускается ему на голову, и он с воем откатывается в сторону, зажимая руками кровавую рану на макушке. Я подымаюсь и, теряя по пути кровь, бегу, прихрамывая, в свой притон. К Джимми. Мне больше некуда бежать, а Джимми... Он мне окажет первую помощь не из жалости. Просто он не настолько расточителен, чтобы позволить умереть такой хорошей шлюхе, как я.
Глава 3
- Так какой он? - вокруг койки, где я лежу, скопились все мои коллеги вместе с Джимми. - Опиши внешность как можно четче.
- Ростом как я, темные волосы, пробор, глаза карие, тонкое лицо, длинный тонкий нос, соколиный, что ли. Глаз один чуть больше другого, тонкие губы, большая челюсть. Телосложение скорее хрупкое, - мою рану зашивает нанятый Джимми врач. Стежки грубые, но какая разница?
- Все услышали? - Джимми, долговязый сутенер с появляющейся залысиной, поглядывает на мальчишек...