– Я не знаю, – сдавленно выпалил Сириус. Он выглядел так, словно вот-вот заплачет, и от этого у меня сжалось сердце. – Впервые в жизни я не знаю, что делать, Сионна. Я…
– Не переживай. – Я положила руку ему на плечо; от неожиданного вторжения в личное пространство он инстинктивно отшатнулся, но затем просто покачал головой и опустил взгляд. – Я что-нибудь придумаю, Сириус. На следующей неделе у меня рейд, после него поговорю с доктором Карой и получу в свое досье запись о поврежденном на миссии ахиллесовом сухожилии, например…
Это, конечно, испортит мой идеальный профиль. Но Седьмая может испортить гораздо больше вещей, составляющих мою и без того не идеальную жизнь.
– Придется проваляться в лазарете около месяца, – продолжала я на ходу сочинять историю своего чудесного спасения. – Может, два. Стыковка с Седьмой пройдет без меня – не могут же они забрать раненого рейнджера, прикрывшись поводом вроде «нам срочно нужен инструктор по подготовке нового поколения рейнджеров». А потом все как-нибудь… устаканится.
– Это же не решение проблемы, – покачал головой Сириус, недоверчиво подняв на меня глаза. – Это увиливание от нее.
– То, чем свободные земляне занимаются уже восемь десятков лет, – парировала я. – Мы прячемся от ящериц, Сириус, вместо того чтобы нападать на них и терять остатки своей цивилизации в неравной борьбе.
– Вот. А теперь ты сама подвела к тому, чего так жаждет мой отец.
Сириус замолчал, поняв, что сказал лишнее. Мне расхотелось искать слова для возвращения его в нормальное состояние духа. Я слезла со стола и пошла к рядам капсул с МСЭ, выглядывая среди прочих Сэмми.
Ни беглый взгляд, ни более детальное ознакомление с содержимым ящиков не дали результата. Несколько отсеков были пустыми – могло случиться так, что нескольких сборщиков забрали на обновление?
– Сэмми нет на месте. – В свете последних событий я стала очень подозрительной. – Сириус, кто-то из твоих ребят сейчас им занимается?
– Что? А, нет, после твоего последнего рейда с твоим сборщиком уже сделали все необходимое.
– Тогда где он? – начала злиться я. Затем вспомнила, что за магнитные сборщики экземпляров на станции не Сириус в ответе, остыла и спросила уже спокойнее: – Как думаешь, кто мог его взять?
Сэмми подлетел ко мне со спины, легонько ткнувшись в плечо, издал несколько мелодичных сигнальных звуков и закружил вокруг меня, словно верный питомец.
– Сэмми! Нехороший дядя механик оставил тебя включенным? – Я с нежностью погладила выведенный маркером неровный цветочек на эмалированной поверхности сборщика. Из-за вынужденного пропуска целого рейда я не видела Сэмми самый долгий период тех пор, как он у меня появился.
– Как это безответственно – пускать МСЭ беспрепятственно летать по комнате, – заметила я. Нежным посвистыванием Сэмми как будто выразил свое согласие, а затем по команде отправился в свой блок ожидания. – А еще он как-то… фурычит иначе.
– Обновление магнитного двигателя, произвели месяц назад, – как-то отстраненно объяснил Сириус. – Теперь и скорость вырасти должна.
– Здорово. В следующем рейде у нас фигурирует Код 14.
– Плохо сканируемая зона? А что вам там надо?
– Исследования почвы. В детали нас посвящают в последний момент, когда мы уже в капсулах на полпути до земли.
– Почему не раньше?
– Вероятно, чтобы не разносить секретную информацию по Четвертой.
– Шпионы. – Сириус нахмурился – видно, не одна я стала подозрительной в последнее время.
– Какие времена, такие превентивные меры. Сам знаешь, безопасность превыше всего.
Сириус вместо ответа только пожал плечами. После того как он рассказал мне о Седьмой, менять тему он был не настроен. Мне показалось, что после такого эмоционального всплеска он вообще захочет побыть один.
– Не забывай, что у тебя есть я, – сказал он, когда я уже уходила. – Тебе не обязательно справляться с этим одной. Я сделаю для тебя любой глушитель, что угодно. Они не могут забрать тебя на Седьмую.
Меня хватило только на сдавленное «спасибо».
В лифте уже запекшееся рассечение неожиданно разошлось. Я поняла это, только когда теплая кровь начала заливать мне глаз, скатываться по щеке на форму, капать на пол кабины. Рука машинально коснулась раны – я зашипела от боли, как-то неловко крутанулась на месте, чтобы не испачкать алыми каплями еще и ботинок, и – столкнулась со своим отражением в небольшом зеркале рядом с панелью кнопок.
Увидев свое залитое кровью лицо, я растерялась.
И страх использовал эту брешь в моей защите, чтобы в очередной раз попытаться меня сломить.
Сердце. Оно начало биться медленнее, но сильнее. Легкие с неохотой принимали каждый последующий вдох, требуя сосредоточиться на дыхании. Окровавленное отражение утратило свою четкость, размылось в сплошное ало-рыжее пятно, задрожало…
Я отшатнулась от зеркала, закрыла глаза и за десяток секунд выровняла дыхание. Затем остановила лифт и с силой зажала кнопку, соответствующую уровню медблока. Нужно, чтобы доктор Кара зашила мне бровь. И – черт с ним, с самомнением, – напичкала меня успокоительными. Сейчас мне как никогда нужна трезвая голова.
Вдох, выдох.
Все будет хорошо. Я справлюсь. Что бы ни было уготовано мне впереди – я возьму ситуацию в свои руки и справлюсь.
Уверенная улыбка растянула мои губы. Несмотря на кровь, все еще сочившуюся из рассеченной брови, мне понравилось то, что я увидела в зеркале, заглянув туда во второй раз. Конечно. Справлюсь – как делала всегда. Без чужих жертв и вмешательства в мои проблемы.
Сама. И ничто на свете не сумеет мне помешать.
Так что: спасибо, Сириус, за твою готовность идти на риск ради меня, но…
Я никогда этого не допущу.
10
– Что там? – не выдержала я. Доктор Кара вздрогнула и наконец отвлеклась от созерцания выпуклой розовой полоски, пересекавшей мою правую бровь.
– Шрам обещает быть довольно крупным, – сказала она и провела вдоль него мягкой подушечкой пальца. – Давай попробуем отшлифовать его лазером через пару недель, когда новая кожа окрепнет?
– Рейнджеру пристало гордиться полученными шрамами. – Левый уголок моих губ пополз вверх.
– Шрамами, полученными в бою или при неудачном взаимодействии с суперматерией? – язвительно уточнила доктор Кара. Очки сползли ей на кончик носа, позволяя разглядеть глаза – светло-серые и не такие огромные, какими обычно делали их линзы.
На ее замечание я только фыркнула.
– Я не против. Может, из этого рейда я вернусь с еще большим количеством шрамов.
– Какой позитивный настрой. – Доктор Кара склонила голову набок. – Ты себя совсем не бережешь, Сионна. Я рада, что у тебя появился напарник.
– Что там с показателями? – сердито прервала я, подсовывая ей руку с закрепленным на локте медицинским устройством, на экране которого постоянно менялись какие-то графики. – Все в норме?
– Сейчас проанализирую твой график и скажу. – Кара сняла устройство, положила на свой столик на колесиках и, взяв оттуда небольшой рюкзачок, протянула мне. – Здесь аптечка для первой помощи, глюкоза, таблетки для очищения воды, линзы ночного видения и еще кое-какие полезные штуки.
– Так много? – удивилась я. Обычно нас не грузили таким количеством необязательных вещей. Видимо, у кода 14 свои правила. – Спасибо.
Я взяла рюкзачок, закинула за спину и защелкнула кнопочки на креплениях. Огляделась – по всему помещению рассыпались передвижные столики и доктора со своими подопечными-рейнджерами. Это была финальная проверка, все ли в порядке, перед тем как отправлять нас вниз.
Я немного нервничала.
Один пропущенный рейд дал мне достаточно времени, чтобы привыкнуть к станции и почти забыть, что меня так тянет на Землю и почему я так люблю бывать там. Симуляции не в счет – да, модели, выстраиваемые суперматерией, воспринимаются как интерактивное кино с высокой степенью погружения, – но на симуляции я хожу исключительно для того, чтобы тренироваться. С тех пор как не стало Касса.
Вспомнив тот кошмар, я поискала глазами Лиама.
Он располагался через два столика от меня. Его доктором была миловидная брюнетка, сначала мне показалось, что это Вэнди из медблока. Лиам что-то ей рассказывал вполголоса, и от услышанного девушка явно приходила в восторг. То, как она смотрела на него и как задерживала руки на его рельефных мышцах, когда закрепляла и снимала сканер, вызывало у меня смешанные чувства… как будто что-то в происходящем было вопиюще неправильно. Вот только что? Лиам в этот момент наклонился, чтобы шепнуть ей что-то на ухо, и вдруг перехватил мой взгляд. Улыбка, появившаяся на его лице, была немного растерянной, но он быстро пришел в себя и пожал плечами. И тут я вспомнила, что Вэнди в силу возраста еще не могла получить сертификат доктора и, соответственно, готовить рейнджера к рейду. Приглядевшись, я поняла, что рядом с Лиамом была старшая сестра Вэнди, Джена.
Я отвернулась, переполненная презрением к моему так называемому напарнику. Доктор Кара как раз закончила делать пометки в моих медицинских таблицах и отложила планшет.
– Сионна Вэль, ты полностью здорова и по физическим показателям готова к рейду, – объявила она, и вдруг ее глаза округлились. Кара взглянула мне куда-то за спину. – Капитан Вэль…
– Что? – Я посмотрела туда же.
Действительно, по транспортному отсеку шел мой отец – расстояние между нами было метров в сорок, но у него была столь узнаваемая рыжая грива, похожая на львиную, и такая характерная тяжелая походка, что спутать капитана Четвертой с кем-то другим было просто невозможно.
Это не было принято, но он подходил к каждому из рейнджеров, говорил им что-то напутствующее и жал руки. Наверное, это было как-то связано с Кодом 14; плохо сканируемая зона подразумевала, что на ее территории могут располагаться небольшие колонии ящеров или лагеря маргиналов, что означало потенциальную опасность для каждого из участников рейда. В таком случае со стороны моего отца это был очень мудрый жест – благодаря таким жестам он и был самым лучшим капитаном на свете.
Впрочем, рядом с такими ребятами, как Ридус Лэр, кто угодно будет выглядеть лучшим капитаном на свете.
Мы с доктором Карой располагались дальше всех от входа, поэтому пришлось подождать, пока отец совершит весь променад. Около Лиама, к моему неудовольствию, он задержался дольше всего, и у них произошло что-то вроде разговора в несколько коротких реплик, которые, увы, с моего места расслышать не удалось. Они кивнули друг другу, пожали руки, и отец пошел дальше. Через еще двух рейнджеров, с которыми должен был обменяться любезностями. Ко мне.
– Доктор, – он с улыбкой взглянул на Кару, рядом с ним казавшуюся совсем миниатюрной, – если вы уже закончили, попрошу оставить нас с Сионной.
– Конечно, капитан Вэль… – Кара подхватила свой планшет и поспешила из отсека прочь. Остальные доктора и рейнджеры тоже начали расходиться – одни в медблок, другие – в зону отправки. На большом табло под потолком зала высвечивалось время: до загрузки оставалось пятнадцать минут.
– Привет, папа, – сказала я, поправляя рукава формы, на которую еще надлежало нацепить элементы панциря. – Давно не виделись. Очень хотела поговорить с тобой в последнее время. О моем переселении на Седьмую.
– Айроуз рассказала тебе. – Отец был не очень удивлен. – Неожиданно с ее стороны, учитывая, что из нас двоих контролировать уровень твоей осведомленности предпочитает она.
– Учитывая твою занятость, удивительно, как ты еще вспоминаешь о моем существовании. – Я сложила руки на груди, с недовольным прищуром глядя на отца, а затем опустила взгляд и вздохнула. – Прости, папа, я ни в чем не могу тебя обвинять. Ты капитан Четвертой, тебе нужно заботиться о том, чтобы поддерживать здесь все в порядке, тебе некогда. Просто… иногда мне правда очень хочется, чтобы ты имел больше влияния на мою жизнь. Особенно в то время, когда меня пытаются сделать заложником из-за какого-то глобального разногласия между станциями.
– Я понимаю, почему ты обижена, моя девочка. – Папа положил руку мне на плечо и заглянул в глаза; они у него были такие же, как мои, – приглушенно голубые с редкими желтыми прожилками у самой радужки. Те же высокие надбровные дуги и тяжелые верхние веки, делающие мое лицо равнодушно-презрительным, отцу словно добавляли доброты и мудрости. Мы были очень похожи, и в то же время, несмотря на явное внешнее сходство, жизнь сделала нас совершенно разными людьми.
В горле застрял горький комок.
– Сионна, – позвал отец, видя, что я не могу говорить. – Наша семья за все время своего существования подвергалась различным испытаниям. Но я хочу, чтобы ты знала. Несмотря на все обстоятельства, несмотря на то, что тебе кажется порой, будто я забыл о твоем существовании… Я очень люблю тебя, Сионна, и сделаю все, чтобы тебя защитить.
– Я сама могу себя защитить, – уязвленно парировала я. Меньше всего после всех этих лет мне нужна была защита. Вспыхнувшая обида не позволила мне расслышать и осознать произнесенное отцом «люблю тебя, Сионна» сразу, и мгновение было упущено. – Единственное, о чем я прошу: не держи меня в неведении. В конце концов, я дочь капитана станции. Я имею какой-то вес. У меня есть право не жить в слепоте относительно происходящего. Не узнавать о важных вещах, касающихся меня напрямую, случайно или из подслушанных разговоров.
По мере того как я говорила, мягкое выражение на лице моего отца сменилось более напряженным, лоб пересекла заметная вертикальная морщина – хотя, казалось бы, его густые темно-рыжие брови не сдвинулись ни на йоту.
– Мне все время приходится принимать трудные решения, – наконец сказал он. Хитрая тактика: вроде бы и ответил, и не сказал ничего толком. Это злило.
– Что с Седьмой? – спросила я неожиданно севшим голосом, стараясь, чтобы он не дрожал.
– Никогда твоя нога не ступит на Седьмую.
– Ридусу Лэру это не понравится.
Глаза отца презрительно сузились, это сделало его больше похожим на меня.
– Ридусу Лэру еще много раз предстоит столкнуться с тем, что ему не понравится. – Голос тоже изменился. Стал тверже, злее.
– Что это значит? – с нажимом спросила я, подавшись вперед. – Ну же, папа, не молчи. Что ты имеешь в виду? С чем ему придется столкнуться?
– Сионна, это просто фигура речи, – попытался отмахнуться отец.
– Нет! – внезапно выкрикнула я, обиженная его закрытостью. Где-то в моей груди зародился гнев, и в какие-то несколько секунд он завладел всем моим естеством. Вынужденная слепота бесила. Руки непроизвольно сжались в кулаки. – Я же только что попросила тебя! Папа, не ври мне. Что ты имел в виду?
– Некоторые вещи могут тебе лишь навредить, – попытался возразить он, отступая на полшага назад. Трус. – Каким же я буду отцом, если не предприму ничего, чтобы?..
– Да тебя и без того сложно назвать отцом года, – прошипела я, сокращая расстояние. Это было ужасно, это было так грубо и так жестоко, но я уже вошла во вкус, и теперь моя злость контролировала меня, а не я ее. – Этот твой уход от темы как-то связан с тем, что Лиам был в моей комнате? О чем вы с ним только что говорили? Каким боком сюда относится Фирзен? Зачем вы с Айроуз навязали его мне в напарники? Почему мне нужно переводиться на Седьмую? Папа!
Его лицо, мгновение назад совершенно растерянное, приняло выражение непоколебимой решимости. Я била вслепую, на эмоциях, не понимая, на что рассчитываю. А он… он знал, о чем я говорю. Ни один вопрос из озвученных не удивил его.
Все это время я злилась на Айроуз, целенаправленно превращавшую мою жизнь в кошмар. Все это время я сходила с ума, пытаясь разобраться в своих подозрениях насчет Лиама. Все это время я считала, что отец испытывает ко мне хотя бы каплю уважения.
Все это время я заблуждалась.
Иногда достаточно самого маленького предательства, чтобы перевернуть твой мир.
Отец смотрел на меня, морщась чуть болезненно, словно все происходящее причиняло ему ощутимое неудобство. Но вместе с тем он был уверен в своем решении ничего мне не говорить. В решении оставить все как есть. И тогда я впервые увидела его другим.