– Но ведь речь о вашей личной карте. – Фирзен услужливо протянула Айроуз перфокарту, зажатую между двумя пальцами. – Нашла в пульте управления. Наверное, вы забыли после вчерашнего совещания с капитаном Вэлем…
Айроуз испытующе посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Фирзен – ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Айроуз помнила, что мы с ней больше не друзья.
Как… ловко.
– Спасибо за внимательность, Фирзен. – Она забрала перфокарту.
– Это мой долг, лейтенант, – приторно улыбнулась девушка.
– Можешь быть свободна.
Фирзен распрощалась и ушла, так ни разу на меня и не взглянув. Мы с Айроуз снова остались вдвоем.
– Так… что ты хотела спросить? – невинно похлопав ресницами, спросила я.
– Оказывается… – Айроуз смутилась. Это выглядело по меньшей мере странно. – Похоже, я должна выдать тебе больший кредит доверия, Сионна.
– Ты о чем? – по инерции я продолжила разыгрывать дурочку.
– Неважно. Касательно нашего ночного разговора… я нашла несколько путей решения. Сообщу тебе о них позже.
Помедлив, она протянула руку и аккуратно убрала тонкую прядь волос, вылезшую мне на лицо. От этого жеста в моем горле встал ком.
– Хорошего дня, Сионна, – сказала моя тетка и направилась к лифтам.
Я проводила ее взглядом, затем не выдержала и вернулась обратно в каюту.
Мое сердце билось так быстро, что я почти не слышала собственных мыслей. Или не хотела слышать. Потому что для меня открылась еще одна версия правды – и эта правда разительно отличалась от того, во что я верила последние несколько месяцев.
Фирзен выручила меня.
«Дань прошлому».
Или?..
Я забралась на кровать, подтянув к себе ноги, и попыталась сосредоточиться на том, что происходило этой ночью в архиве службы безопасности. На том, что я слышала от Фирзен.
«Может, оно и к лучшему».
«Ты ничего не нашла, значит, мне незачем тебя арестовывать».
«Ваша личная карта, лейтенант Айроуз».
А что, если?
Нет, это бред. Но…
Фирзен уронила свой драгоценный значок. Он улетел мне под ноги. Я подняла его. Не могла не поднять. Фирзен могла быть уверена в этом.
Вот только булавки, которыми крепятся наши значки, хорошего качества. Они не раскрываются внезапно и не открепляются от ткани так… просто. А если говорить о Фирзен – ее личный значок Двадцать Третьей значил для нее больше, чем все значки резидентов Четвертой для их носителей вместе взятые. Я уверена, ее брошь была прикреплена к форме намертво.
И под ноги мне она упала лишь затем…
…чтобы дать Фирзен время на удаление нужных мне записей из архива.
Учитывая, что я не упоминала при ней имя Лиама… Учитывая, что после она обманула Айроуз, тем самым обеспечивая секретность моей вылазки в архив… Это все не было случайностью.
Ошарашенная открытием, я просидела так несколько часов, прокручивая в голове диалоги, вспоминая мельчайшие детали, пытаясь связать воедино разрозненные мелочи. К тому времени, когда пора было идти на симуляцию, ком моих проблем заметно разросся и – я все-таки почувствовала свою вину перед Айроуз. За то, что обокрала ее, когда она впервые за вечность обняла меня.
Потому что все это время Айроуз была ни при чем.
9
– Думаю, нам стоит больше времени проводить вместе.
– Думаю, ты размечтался, – пробормотала я, не отрывая взгляд от зеркала. В нем отражалось мое раскрасневшееся лицо с бровью, рассеченной с разбегу о препятствие из заглючившей суперматерии. Мне еле удалось остановить кровотечение, и сейчас я угрюмо прикидывала, насколько отвратительным будет шрам.
Лиам, разматывавший бинты на руках, выглядел немногим лучше моего. Симуляции с каждым разом становились все сложнее – и чаще всего дежурный, настраивающий их, по распоряжению Айроуз «забывал» нас об этом предупреждать. Для чистоты опыта. Потому что невозможно быть готовым ко всему на свете, и, когда речь идет о Земле, это актуальней во сто крат.
– Не льсти себе, принцесса. Мы же напарники.
– Мы напарники только на один рейд, – спокойно сказала я, доставая баночку с заживляющим гелем из шкафчика-аптечки для пострадавших от современных технологий рейнджеров. Набившее оскомину прозвище оставалось только игнорировать.
– Только не говори, что ты не смотрела на табло все это время, – сказал Лиам. – Никто не захочет разбивать пару с такой эффективностью.
Я все-таки глянула на него – злобно, потому что чушь, которую он нес, вполне могла разделять и Айроуз. Костяшки кулаков Лиама под несколькими слоями бинта оказались сбитыми в кровь, на подушечках пальцев и ладонях красовались уродливые, по несколько раз лопнувшие за свое существование мозоли. Кто-то тренировался слишком уж усердно. Даже смотреть на это было больно. Надеюсь, чувствовать – гораздо больнее.
– Не слышу язвительного ответа, – широко ухмыльнулся Лиам. – Значит, ты понимаешь, как обстоят дела. В общем, я к чему. Посмотри на других рейнджеров – они проводят время со своими напарниками, чтобы лучше понимать друг друга, общаются и за пределами симуляционного зала…
– Ну, им же не достался в напарники маргинальный придурок, как мне. – Язвительный ответ подоспел чуть позже, чем Лиам ожидал. Я наконец закончила обрабатывать рассеченную бровь и, оторвавшись от зеркала, с вызовом посмотрела на него. Гель с шипением формировал корочку поверх открытой раны; было немного больно, но я старалась не морщиться.
– Ты когда-нибудь простишь мне, что я столь великолепен, несмотря на свое низкое происхождение? – поднял брови Лиам.
Нет. Вряд ли.
Вместо ответа я пожала плечами с таким видом, будто мы говорили о чем-то совершенно нейтральном.
Сдерживаться в присутствии Лиама становилось все сложнее. Особенно после того, как я убедилась, что это не просто моя паранойя и что-то все-таки происходит.
Проблема заключалась в том, что открыто обвинять Лиама или Фирзен в чем-либо конкретном я пока не могла. Потому что не было доказательств. В том числе доказательств, добытых законным путем. Кроме того, со мной пока не произошло ничего такого. Лиам был в моей комнате, а Фирзен по какой-то причине его покрывала, – но никакого ощутимого вреда я от этого не получила.
В таких условиях вспышка гнева могла стоить мне гораздо больше, чем одна неразгаданная загадка. Это могло стоить мне репутации.
– Тебе никогда не приходило в голову, что это может быть обидно? – продолжал Лиам без особого рвения показывать, как же глубоко я ранила его душу. – Все-таки я через многое прошел там, внизу…
– Уже слышала. – В мыслях мой ботинок вовсю месил его самодовольную рожу. – Мне случилось сидеть через столик от тебя и той девчонки из медблока, кажется, Вэнди, которую ты так пытался поразить своими слезливыми рассказами о нелегком прошлом на Земле.
– О. – На мгновение мне показалось, что он смутился. На мгновение. – Кстати, если хочешь знать, я ее поразил…
– Заткнись, это мерзко.
Лиам просиял.
– Хм, наконец-то я понял. А ты крепкий орешек. Промучить меня столько времени без подсказки…
– Ты там на симуляции головой стукнулся?
– Серьезно, ревность – нехорошая штука, – насмешливо протянул Лиам, нажимая на кнопку в стене, чтобы дверные панели зала разъехались.
– А фантазия – отличная, но только если направлять ее в правильное русло, – в тон ему ответила я. И, подумав, добавила: – Катись в ад.
Меньше всего, выйдя из зала симуляций, я ожидала увидеть Сириуса. Они с Лиамом поприветствовали друг друга рукопожатием, во время которого я с глухой ненавистью вспомнила, что Сириус теперь проводит для Лиама инструктаж по крыльям три раза в неделю. Наконец мой маргинальный напарник отлип от моего еще-немного-и-бывшего-друга и побрел к раздевалкам. Сириус тут же подскочил ко мне.
– Что у тебя с бровью?
– Тактический ход. Решила, что со шрамом на пол-лица буду выглядеть опасней.
– Сионна…
– Вы еще не обменялись браслетиками дружбы?
– Ты все еще злишься? – неуверенно спросил он, заглядывая мне в глаза. Прямо после того, как пожал руку Лиаму, мою ненависть к которому вряд ли можно назвать затаенной. Что ж, все гении в чем-то – полные идиоты.
– Какая разница? – фыркнула я. – Скоро мне не будет никакого дела до твоих разработок. Сможешь без зазрения совести вшивать крылья хоть чистильщикам турбин, когда я пойду играть роль разменной монеты.
Сириус недоуменно нахмурился.
– Это такая… странная фигура речи?
– Не совсем… – Я замялась.
Айроуз просила меня не распространяться о нашем ночном разговоре, но, черт возьми… Сириус должен был знать, насколько далеко зашел его отец в своих воинственных замашках.
– Ридус Лэр потребовал, чтобы я переселилась на Седьмую при следующей стыковке.
Лицо Сириуса побелело.
– Скажи, что это неудачная шутка, – быстро выпалил он, схватив меня повыше запястья. Его пальцы намертво впились мне в кожу, и я не была уверена, что Сириус это контролировал. – Сионна, это не смешно.
– Я тоже не смеялась, когда мне сообщили. – Ошарашенная его реакцией, я не сразу сообразила, что мне больно. – Но, судя по всему, твой отец настроен очень решительно, раз выдвинул это предложение в ультимативной форме.
Сириус застонал в голос и сам убрал руку. На коже остались белые следы от его пальцев, и в другой ситуации я бы не отказала себе в удовольствии влепить Сириусу мстительную затрещину. Но это было так на него не похоже, что… мне стало не по себе. Я сознательно никогда не поднимала в разговорах с ним тему родителей, но теперь готова была пожалеть об этом. Кажется, я не совсем понимала, что такое Седьмая станция. А Сириус – понимал. И его реакция не предвещала ничего хорошего.
– Это ужасно, это… – Он не смог найти слов и просто несчастным взглядом уставился на меня. Впервые за два с половиной года знакомства мне удалось разглядеть цвет его глаз. Они были светло-голубыми с золотистыми прожилками по краям радужек. Почему-то от этого открытия стало еще тревожнее.
– Знаешь, весьма интригующе, – нервно усмехнулась я. – А теперь, будь добр, объясни мне, что именно вызвало в тебе такую бурю эмоций.
– Ты что… – Сириус пораженно уставился на меня. – Ты не в курсе? Насчет Седьмой?
Я вдруг почувствовала себя очень глупо.
Мои познания ограничивались тем, что они повернуты на оружии, что мы считаем им аэродинамику, а еще – что на Седьмой не самый адекватный капитан. Судя по всему, мои познания были далеко не самыми исчерпывающими. Поэтому я просто отрицательно мотнула головой.
Мы зашли в ближайшее свободное помещение – им оказалась техническая комната, где наши МСЭ проходили финальную проверку перед рейдами. До следующего оставалось полторы недели, поэтому пока руки техников до них попросту не дошли. Я пробежалась взглядом по полкам с отключенными сборщиками. В иной ситуации попробовала бы отыскать среди десятков одинаковых роботов Сэмми, но сейчас все мои мысли были о том, что расскажет Сириус о Седьмой. Раз уж нам пришлось искать отдельную комнату, чтобы говорить без посторонних ушей, намечающийся разговор был явно не из легких.
– Он давно вбил себе в голову всю эту чушь о превосходстве человеческой расы и священной войне, которую станции должны объявить миру внизу, – сказал Сириус без всяких вступлений, что было ему несвойственно. Я сразу поняла, что речь идет о его отце. – Он не понимает, что мы не знаем ящериц так, как знают нас они. Он… Он заставлял меня заниматься разработками оружия.
Лицо Сириуса болезненно дернулось. Он стоял, прямой, как струна, сцепив руки на груди так сильно, словно кто-то пытался их отнять.
– Довольно обычное дело для Седьмой, – осторожно начала я, – разве нет? Вы же этим промышляете. Ваша станция годами поставляет вооружение другим…
Сириус расхохотался. Черты его обычно спокойного, отстраненного от мирских забот лица исказились, и мне открылось то, что там так хорошо скрывалось все это время. Злоба. Ненависть. Страх.
Никогда не видела его таким. Никогда не думала, что он может быть таким.
– «Обычное дело», – Сириус вдохнул полную грудь воздуха, обрывая свой жуткий смех. – Рассказать, как мы обычно испытываем промежуточные прототипы? Чаще всего показательно. На несогласных с режимом моего отца.
Режим.
Слово из неудачных строк истории свободного человечества, сопряженное с угнетением, несправедливостью, тиранией.
Мне казалось, после того, что люди пережили, нам оставалось только заботиться друг о друге. Поддерживать наше общество в здоровом состоянии. Ценить жизни друг друга. Мне казалось, все станции придерживаются такого мнения. На всех во главе угла – демократия, толерантность и взаимоуважение.
Только на Седьмой люди убивают себе подобных.
Это звучало слишком дико, чтобы сходу поверить.
– Три года назад отец привел меня на наш внутренний полигон, чтобы посмотреть, как работает моя взрывчатка на основе сжатого света, – продолжал Сириус, и костяшки его пальцев, сжимавших острые локти, с каждой секундой белели все отчетливее. – Я думал, этот тест нужен просто для того, чтобы он увидел мой прогресс… Ну, знаешь, обычно родители интересуются успехами своих детей. Но вместо манекенов на полигоне были люди. И некоторых из них каждый резидент станции знал в лицо – это были члены Старшего совета Седьмой. Коллеги моего отца. В тот день я узнал, что Старший Совет распущен и отец принимает полное командование станцией на себя. И первым его решением была казнь политиков, которые предали свободное человечество своим нежеланием вести станцию на войну с ящерицами. По его команде предателей подорвали на тестовых гранатах, собранных мной на досуге смеха ради. При виде разлетающихся ошметков того, что еще мгновение назад было перепуганными людьми, мне было не до смеха. Тее тоже.
– Он… Он заставил Тею на это смотреть? – Весь рассказ Сириуса был слишком невероятным и слишком страшным, чтобы так его принять, но от последних слов к горлу подступил клокочущий гнев.
– О да. Вам предстоит увидеть еще много неприятного, сказал он. Потому что борьба за свободу человечества, сказал он, борьба за свободу родной планеты не может быть стерильной и красивой. Тея после этого мучилась кошмарами целый месяц.
– Ради Теи, – прошептала я, с ужасом осознавая, какой эгоистичной была по отношению к Сириусу все это время. Его страх попасть в немилость к Айроуз. Его нежелание лезть на рожон ради моих выходок. – Это ради Теи ты перебрался на Четвертую.
– И ты ошибаешься, если думаешь, что это было просто.
– Я…. Я не знала.
Отец никогда не говорил, что Ридус Лэр, его друг детства, – чертов психопат. Я и представить не могла, что на станции, островке цивилизации, проносящемся над Землей, может происходить такое.
– Прости.
– Тебе не за что извиняться, – отмахнулся Сириус, наконец слегка расслабив руки. – Я просто… Я не хочу, чтобы тебе тоже пришлось увидеть, какой «должна быть борьба за свободу родной планеты».
– Погоди, а что остальные? У вас же на станции много людей. Неужели никто не восстал против этого террора?
Сириус криво усмехнулся.
– Отец, конечно, сумасшедший, но не дурак. Он начал расчищать себе дорогу к власти задолго до того, как приступил к активным действиям. Он был очень осторожным, выискивая себе первых союзников. К тому времени, когда люди поняли, что в правительстве Седьмой произошел переворот и сами они оказались у моего отца под ботинком, его власть распространилась слишком глубоко. Многие, очень многие разделяют его идеи, следят за своими соседями, пишут доносы… У нас на этажах просто ящики для приема бланков, представляешь? «Запрос на консультацию в службу безопасности». Несогласных отец не терпит.
К концу его речи я поняла, что сейчас прокушу себе нижнюю губу. Тут же оставила ее в покое – губа неприятно саднила, но это было не самое неприятное.
Я совсем не хотела на Седьмую. Но сомневалась, что Айроуз и отец смогут меня защитить без каких-либо последствий для Четвертой. Если взять во внимание ценность жизни одного человека, – это ничто в сравнении с жизнями сотен людей на станции, которые погибнут, если что-то пойдет не так. Я – меньшая плата в этом случае. Если разозлить дракона, он сожжет все королевство дотла. Отправить принцессу в логово дракона – меньшее зло.