========== 1. Попадец. Причем полный ==========
- Тамерлан, может, все же передумаешь?
Я отрицательно покачал головой и поднялся.
- Не могу, Лев Борисович. Сами понимаете, летчик с проблемами в голове – уже не летчик, а на земле или в учебке… не мое это. Сами знаете.
- Знаю, - Лев Борисович тоже поднялся и протянул мне руку, - но, если надумаешь вернуться, место для тебя всегда найдем.
- Спасибо. Не передумаю.
Пожав руку своему командиру, я кивнул ему на прощание и быстро направился прочь из кабинета, пока действительно не передумал. Ну не могу я находиться рядом с небом и знать, что подняться ввысь мне больше не суждено. Одна тяжелая контузия - и все, о небе можно забыть. Врач, профессор и светило медицины, когда я в сотый раз пытался убедить его, что здоров, сказал мне: «Вас, дорогой мой упрямец, убьет изменение давления на высоте. Ладно бы сам грохнулся - дурака не жалко, машину тоже, государство у нас богатое, новую построят, - но ты людей погубишь, что будут рядом с тобой в тот момент. О них подумай, если о себе не хочешь». Вот я и думаю теперь. Думаю так, что всю голову себе уже сломал, но ничего путного не придумывается.
Пройдя КПП, я огляделся, прощаясь со своим прошлым, и зашагал по дороге, не обращая внимания на дождь, вяло моросивший с самого утра. Так получилось, что к тридцати пяти годам я, Тамерлан Васильевич Громов, не имел практически ничего. Разве что родительская однокомнатная квартира в Подмосковье, обещание друга похлопотать о месте работы для бывшего военного с кучей заскоков, больной головой и небольшой суммой на личном счету - вот и все мое богатство. Причем мне было настолько наплевать на то, кем я стану на гражданке, что я даже не спросил, куда именно меня хотят пристроить. Ну ничего, прибуду на место, а там разберемся. Как говорила мама в далекие времена моего детства, волноваться надо последовательно. Вот и буду следовать ее совету.
С этими мыслями я добрел до остановки. Автобус уже стоял, поджидая пассажиров, так что, оплатив проезд, я быстро оказался на заднем сидении, пристроив спортивную сумку с вещами в ногах. Каких-то пара часов - и я прибыл в родной город. Кто-то сказал бы, что вернулся домой, но я совершенно не чувствовал себя здесь дома. Пятнадцать лет моим домом было небо, и вот теперь я вынужден ходить по чужой земле, заставляя себя не смотреть вверх каждую минуту, выискивая между облаками то, к чему больше никогда не вернусь.
Вечерело. Мне предстояло преодолеть полгорода, чтобы оказаться в квартире, оставшейся мне от родителей. Ехать в переполненном в вечерний час пик автобусе не хотелось, и я пошел пешком, закинув сумку на плечо. Конечно, вещей у меня за годы жизни набралось намного больше, чем одна сумка, но я решил на себе не тащить, а еще вчера сдал все в грузовую курьерскую службу, оговорив заранее дату и время доставки и указав тот адрес, где я отныне буду проживать. Дорого, конечно, но очень удобно. Да и что мне делать с деньгами, которые накопились на карточке? Кутить не с кем, бизнес свой начать – мало, остается только создать себе максимально комфортные условия проживания, чем я и собирался заняться в ближайшее время. Сбережений, конечно, немного, на черную икру не хватит, но на хлебушек с маслом и даже сыром наскребу.
Вот так, размышляя, я неспешно шел по городу, пока не оказался возле моста. Старинный, с чугунными, давно не крашенными решетками и кое-где обкрошившимися каменными краями, он живо напомнил мне о детстве. Помню, как мальчишкой прибегал сюда поглазеть на военные грузовики, когда они проезжали через город на полигон или с него. Тогда я еще не мечтал о небе, то стремление появилось у меня немного позже, а вот рев и рокот моторов меня буквально завораживали. Я представлял себя за рулем мощной машины, тянущей пушку или ракетную установку, и даже дух захватывало от мальчишеских мечтаний.
А потом отец взял меня с собой, когда по своим делам отправился в военную часть, расположенную за городом. Там меня поручили какому-то дежурному солдату, и он устроил мне экскурсию по части, показывая, что и где у них расположено. Конечно, теперь я понимаю, что по секретным и охраняемым объектам никто меня водить и не собирался, но для восьмилетнего мальчишки захватывающим и интересным было все, начиная от солдатской столовой и заканчивая плацем, где отрабатывался строевой шаг. И вот, когда меня уже вели обратно, над самой частью с ревом пронесся самолет, идущий на посадку. Ветер тогда сорвал с меня шапку, унеся ее вслед за пролетевшей крылатой машиной, а я с той самой секунды заболел самолетами и стал ими буквально бредить, так что по окончании школы передо мной даже вопроса не встало, куда идти: конечно в военную авиацию! Отца к тому времени уже не было в живых, а мама, видя, что это все серьезно, благословила, пожелав ни пуха ни пера. «К черту!» - ответил я смеясь, и началась в моей жизни новая эпоха - небесная.
Хорошая у меня была мама, понимающая, да и отец был настоящим мужчиной. Хотя его профессия и не предполагала каких-то особых физических данных, он всегда мог постоять за честь мамы и меня этому учил, как и тому, что уважение к женщинам нужно проявлять не только восьмого марта. Мама часто называла нас «мои рыцари».
Мои предки последние лет двести проживали в средней полосе России, и не совсем понятно, по какому принципу родители-археологи, стопроцентно русские люди, выбрали мне имя – Тамерлан. В учебке оно как-то не прижилось, зато кличка Гром, производное от фамилии, приросла как вторая кожа и стала моим позывным. Внешность у меня тоже вполне классическая, славянская: темно-русые волосы, высокий лоб, серо-стальные глаза и квадратный подбородок. Ростом бог не обидел - метр восемьдесят, - хотя красавцем я сам себя никогда не считал, в основном из-за сломанного в детстве носа, но проблем с тем, чтобы найти себе женщину, когда сильно припекало, не было. Ну, почти никогда. На учениях за юбкой не особо побегаешь, да и выматывались мы иногда так, что на женщин даже смотреть не хотелось, а не то чтобы… все остальное. Однако что-то все же во мне их привлекало. Однажды я даже осмелился спросить что, когда разомлевшая после секса дама, кажется, ее звали Катя, нежилась в постели, обхватив меня руками.
- М-м, сложно сказать, но… ты такой… надежный, - вздохнув, она потерлась об меня всем телом. – Ты будешь хорошим отцом.
Надо ли говорить, что больше я с той дамой не виделся. Как-то не готов я был к роли отца в тридцать лет, а теперь… Задумавшись, я решил, что и теперь не готов: не прельщали меня пеленки, распашонки и детские крики по ночам. Видно, так бобылем и придется век доживать.
Выйдя на середину моста, я приостановился, задумчиво глядя на воду. Мутная речка мало чем отличалась от той, что запомнилась мне, разве что к серо-зеленому оттенку из детства добавился бурый, и теперь она стала совсем непонятного цвета. А еще по водной глади, едва успевшей успокоиться после дождя, плыли редкие желтые листья, напоминая о наступившей не так давно осени. Почему-то сразу взгрустнулось, хотя и до этого особо радоваться было нечему. Вот так живешь-живешь, думаешь, что все еще впереди, что еще можно что-то исправить, изменить, если захочешь, а потом раз - и все: понимаешь, что лето жизни прошло, отцвело, отгремело, осень настала, когда пора пожинать плоды своей беспечности, а там и зима седая не за горами. Н-да, никто в молодости не задумывается над тем, что с ним будет через двадцать – тридцать лет. Человек просто живет, а потом понимает, что не жил, а прожигал лучшее время, только исправить уже ничего нельзя. Поздно. Время вспять не повернуть.
Мое неспешное созерцание реки под невеселые думы о прожитом было прервано ревом въехавшего на мост спортивного авто и грохотом музыки. Вообще-то мостом могли пользоваться только пешеходы и велосипедисты, но этим мажорам законы были явно не писаны. Две девушки, только что поднявшиеся на мост, с испуганными криками шарахнулись в сторону, а от идущего чуть впереди них пожилого мужчины в сторону водителя понеслось не совсем лестное пожелание. То ли его проклятие имело особую силу, то ли из-за скользкого после дождя тротуара, но машину вдруг начало крутить и понесло дальше по мосту, прямо на меня.
Я еще успел заметить испуганные лица водителя и пассажира, совсем молодых парней, а в следующую секунду меня подкинуло в воздух от удара крылом автомобиля, и я, благополучно перелетев через перила, подумал, что сейчас познакомлюсь со вкусом воды из речки моего детства. Все, что я успел - это набрать в грудь воздух и попробовать сгруппироваться, как при приземлении с парашютом, чтобы не убиться об воду, а в следующее мгновение она приняла меня в свои бетонные объятия. Кто никогда не прыгал с большой высоты в воду, тот не знает, что она не такая уж мягкая. При определенной доле невезения об нее можно разбиться или покалечиться, чего мне совсем не хотелось.
Оказавшись в воде, я в первую секунду потерял ориентир, настолько сильным оказался удар, потом над моей головой что-то блеснуло, словно свет фар резанул по воде. В тот момент я подумал, что машина падает следом и сейчас меня просто расплющит многокилограммовым куском железа о дно реки, поэтому заработал руками и ногами изо всех сил, стараясь отплыть как можно дальше от места падения. Когда же в груди начало колоть от нехватки воздуха, я устремился вверх, а вынырнув, огляделся, пытаясь оценить обстановку, и… выругался: моста не было! Совсем! Да и речка из пятиметровой и грязной превратилась в довольно широкую водную преграду, посредине которой я и барахтался, пытаясь понять, не умер ли, попав на тот свет, откуда еще никто не возвращался.
Впрочем, прохладная вода мало напоминала рай или ад, так что я поспешил выбраться на ближайший берег. Сумка моя все еще болталась за плечом, изрядно намокнув и мешая плыть, но бросать документы, деньги и личные вещи я не собирался. По крайней мере пока моей жизни не начнет грозить реальная опасность, а заплыв на двадцать метров в сторону ближайшего берега к таковым не относился.
К счастью, берег был достаточно пологим, и, выбравшись на сушу, я огляделся, пытаясь понять, куда попал и каким образом, но ничего, кроме банального «фэнтези с попаданцами», в голову не лезло. Подобной литературой я не особо увлекался, предпочитая классические детективы или, на худой конец, научную фантастику, но совсем необразованным не был, тем более что моя последняя зазноба буквально «тащилась» от подобной литературы, посвящая меня во все новинки жанра, как бы я ни отбрыкивался.
- Что там у нас по плану? Стать героем и спасти мир? Да запросто!
Сплюнув в сердцах, я начал стаскивать с себя промокшую обувь и одежду, тихо матеря тех затейников, кто меня в этот мир втюхал. Попадись они мне сейчас, не посмотрел бы на ранги и звания и морду точно начистил. Это же надо было так попасть!
- Как там говорят? Попаданец? Скорее попадец. Причем полный!
Одно хорошо: здесь, похоже, лето, так что проблем с сушкой одежды не предполагалось. Стуча зубами, я развесил промокшие шмотки по кустам, росшим вдоль реки, и занялся ревизией собственной сумки. К счастью, якобы непромокаемая сумка не очень подвела: вода немного просочилась в нее через молнию, но отделанные изнутри синтетикой стенки остались сухими, так что лежащие в глубине вещи и документы остались в полном порядке. Промокли только пара маек и спортивный костюм, что лежал сверху. Не самая большая потеря, если подумать. Наскоро вытершись первой попавшейся сухой рубашкой, я разбросал по кустам остальную мокрую одежду и переоделся в сухое, жалея о том, что запасной обуви с собой не носил, потому что побывавшие в воде туфли представляли собой жалкое зрелище. Вот что мне стоило хотя бы кроссовки с собой прихватить, а? Место же в сумке было. Но, как говорится, все мы умные задним числом. А еще я убедился, что беда одна не ходит: мои подарочные часы, якобы швейцарские, побывав в реке, остановились, навечно застыв на отметке в пятнадцать двадцать две. Ну как тут не ругаться?
Успокоившись, я устроился на прибрежной траве и принялся обдумывать положение, в которое попал. Прежде всего, следовало отыскать людей и выяснить, где я вообще, а уже потом думать дальше. Приняв такое решение, я пощупал рубашку, висевшую на ближайшем кусте, и удивился: она оказалась совершенно сухой.
- Вот те раз. Река холодная, на берегу тепло, но не жарко, ветра практически нет, а одежда уже высохла.
Обрадовавшись, я не стал заморачиваться новой проблемой, а быстро собрал и упаковал в сумку одежду, но вот с туфлями пришлось распрощаться: они буквально развалились у меня в руках!
- Тьфу, дрянь одноразовая. Китай, он и есть Китай, впрочем, за полторы тысячи другого нельзя было и ожидать.
Забросив в кусты то, что осталось от туфель, я в сердцах матюгнулся и, закинув сумку на плечо, босиком направился вниз по течению. К счастью, долго идти не пришлось: всего через километр, или около того, река немного повернула, кусты стали реже, и я смог разглядеть за ними брусчатую дорогу, а потом услышал и мерный скрип телеги. Решив подождать, я вышел на дорогу и остановился, вглядываясь в ту сторону, откуда шел звук, и надеясь на лучшее.
Еще минута - и из-за поворота показалась нагруженная сеном телега, влекомая странным животным, больше напоминающим черного быка, а не коня. Чем ближе она подъезжала, тем яснее я видел, что впряженная в нее зверюга – это действительно бык, только с небольшим горбом на спине, как у бизона, а его рога закручивались назад и вбок до ушей и напоминали бараньи. Управлял всем этим хозяйством рыжий мужичок с тонкой козлиной бородкой, обряженный в простую холщовую рубаху и такие же штаны. Подъехав ко мне, он остановил быка и что-то у меня спросил на совершенно незнакомом языке, на что я пожал плечами и ответил на родном русском:
- Не понимаю.
Потом я повторил то же самое по-английски и по-немецки, но в ответ получил только отрицательные жесты от мужика, тоже меня не понимающего. В конце концов, он мотнул головой на сено позади себя, явно приглашая садиться, а когда я взобрался на телегу, прикрикнул на быка, и мы неспешно тронулись в путь. Под мерный скрип колес я немного задремал, так что описать местные достопримечательности не могу. Все, что я видел - это кусты, кусты и еще раз кусты, между которыми росла трава. Ни деревьев, ни какой-либо живности или птиц я не заметил, хотя время от времени до меня доносилось какое-то чириканье, очень напоминающее воробьиное. Впрочем, я не орнитолог, могу и ошибаться.
Разбудило меня прикосновение к плечу. Встрепенувшись, я поглядел на возницу, а он, что-то оживленно говоря, тыкал в сторону города, виднеющегося метрах в пятистах и обнесенного каменной стеной. В том месте, где мы остановились, дорога раздваивалась: одна ее полоса вела к городу, а другая - убегала дальше вдоль реки. Как я понял, возница ехал дальше, а мне предлагалось отправиться в город и поискать там свое счастье.
- Понял, спасибо, - кивнул я мужичку и соскочил с телеги. Он кивнул мне в ответ, прикрикнул на быка, и они покатили дальше по дороге, а я направился к городу, надеясь, что за вход у них плату не берут.
========== 2. Новые встречи ==========
Города я достиг незадолго до заката. Ворота оказались гостеприимно распахнуты, никакой стражи на них не наблюдалось, хотя угловые башни и бойницы имелись, как и мост через наполненный водой ров. Прошагав по мосту, я спокойно вошел в город, пропуская выезжающие из него телеги. При этом я обратил внимание, что все встреченные мной люди были шатенами в той или иной вариации: от светло-каштановых до медно-рыжих. Может, из-за того, что я как-то выделялся на их фоне, а может, из-за одежды, но прохожие кидали на меня настороженные или немного удивленные взгляды и тут же отворачивались. Я еще подумал, что тут не так редко видят иностранцев, иначе бы на меня смотрели с большим любопытством, но уточнить этот вопрос было не у кого. Пару раз я пытался заговорить с людьми, попадающимися навстречу, но все они бросали на меня короткие настороженные взгляды, отрицательно качали головами и спешили пройти мимо.
Около часа я просто слонялся по городу, пытаясь придумать, куда бы мне тут пойти, чтобы устроиться на ночлег. А солнце опускалось все ниже и ниже, пока длинные тени не легли на мостовую, а над головами людей не зажглись разноцветные фонарики. Именно над головами, потому что эти фонарики взялись из ниоткуда и просто повисли в воздухе на трехметровой высоте, медленно проплывая вдоль улиц. Понаблюдав некоторое время за этим зрелищем, я убедился в том, что мир магический.