«Кидать» дурачков-иностранцев, охочих до русских прелестей, оказалось очень и очень выгодным бизнесом. За два года работы в этой сфере Зинка Заноза почти на квартиру накопила, о чем раньше и мечтать не могла. Конечно, годы уходят, стоило заняться этим раньше, но хорошо, что хоть на излете свезло. Некоторые «девушки» так и стоят на трассе до самой пенсии. Которая, кстати, жрицам первой древнейшей профессии не полагается.
Единственное, что раздражало,— с иностранцами долбаными приходилось спать. Оно, конечно, привычка давняя, но иногда это обстоятельство доставало. Вот этот коротышка-японец — все не мог поверить, что такая большая женщина, и вся его. Все обнимал и щупал, щупал и обнимал... Тьфу. Вот и сейчас, проснувшись «У Сергеича», Архипова обнаружила, что Юкио сопит, обхватив ее ногу, как обезьяна дерево...
Проснулась она от сильного стука в дверь. Юкио тоже открыл глаза — насколько смог. Архипова, пробормотав недовольно: «Кого черти носят», накинула халат и пошла открывать.
На пороге стоял невысокий, но очень широкий человек устрашающего вида. Медузно-прозрачные небольшие глаза ползали, как тараканы-альбиносы, по низкому лбу. Одет человек был не по погоде: в линялую синюю футболку. Короткие волосатые и очень крепкие руки украшены целой галереей татуировок...
По всем понятиям, его не должны были пускать в гостиницу, а уж тем более в такую маленькую. Но человек, очевидно, знал волшебное слово.
— Ну, здравствуй, голуба,— прохрипел пришелец, и лицо его искривилось в угрожающей улыбке.
— Витя?! — вскрикнула Архипова так громко, что пьянчужка в сквере пронес мимо рта пузырек с настойкой боярышника.
— Ты откуда, Витя?..— Архипова вся затряслась и перешла на визг.
— С кичи владимирской,— прохрипел «Витя».
Схватил Зинаиду за руку и втолкнул в глубь комнаты. Юкио, собиравшийся встать на шум, завидев гостя, замотался в одеяло и сел в углу постели.
— Дед Мороз узкопленочный,— удивился гость.— Так-то ты меня ждешь, кобыла лядащая?..
— Зина, ху из ит? — пискнул «узкопленочный», почуяв, что в воздухе запахло керосином.
— Это мой бывший жених. Он мафиози, сидит за убийство. Я думала, он в тюрьме,— на дрожащем английском пояснила Зинаида и обернулась к Вите.— Ты почему не в тюрьме?
— Отпустили в самоволку,— усмехнулся Козлов, разминая толстые пальцы.— За примерное поведение!
— Его выпустили... — перевела Архипова.
На кресле было аккуратно разложено свадебное платье.
— Скажи, что у нас завтра свадьба,— пролепетал Юкио.
— У нас завтра свадьба,— перевела Архипова.
— Что?! С этой мартышкой?!!
Козлов сбросил платье на пол, потоптался по нему и запнул под кровать.
— Я же не знала... — оправдывалась Архипова, запахивая поминутно распахивающийся халат.
Козлов отвесил Архиповой пощечину, Заноза улетела в угол. Юкио вскочил, закричал:
— Прекратите, я вызову охрану!
Козлов ладонью толкнул японца в лицо, Юкио упал на кровать. Козлов мотнул толстой шеей и выхватил из-за пазухи нож. Не финку какую-нибудь, не заточку, а огромный мясницкий тесак.
Юкио заурчал с непонятными интонациями.
— Дорогой, не связывайся! — метнулась Зинаида к японцу.— Это монстр! Годзилла! Витя, умоляю!..
Зинаида прыгнула к Виктору, который мрачно проверял острие ножа, сбривая волосинки с левой руки.
— Где ты его нашла? — спросил Козлов, кивая на Юкио.
— В Японии,— промямлила Зинаида.
Козлов оттолкнул Зинаиду вроде бы и не сильно, но та снова полетела в угол. Подошел к Юкио, взял его за отворот пижамы, притянул к самому своему лицу...
— Слышь, каратист... Катись отсюда к японой маме, если жить хочешь. Это моя баба. Понял?
Козлов швырнул Юкио на кровать, как котенка.
— Он хочет, чтоб ты сегодня уехал, иначе убьет обоих,— быстро затараторила Зинаида по-английски.— Сначала меня, потом тебя, или наоборот, это для него не имеет принципиального значения.
— Но у нас свадьба!..
— Сейчас не до свадьбы. Уезжай, любимый! Я хочу тебя спасти!
И Архипова умоляюще протянула к Юкио руки.
— Позовем полицию! — воскликнул японец.
Расслышав знакомое слово, Козлов молча поднес нож к горлу японца. Японец заклокотал.
— Это не поможет,— заплакала Архипова.— Это же русская мафия! Прошу, уезжай! Я тебе позвоню.
— Кончай с ним бакланить! — рявкнул Козлов.— Собирай шмотки!
— Сейчас, Витя...
Слезы текли рекой. По этому делу Архипова была непревзойденной мастерицей. Причем она сама не смогла бы сказать, как это у нее получается. Надо было заплакать — плакала. Надо было зареветь — ревела. Надо зарыдать — рыдала. Сколь угодно долго и сильно.
Архипова судорожно затискивала вещи в пакеты. Не забыла и о свадебном платье — выжулькала его из-под кровати. Юкио в ужасе взирал на происходящее.
— Любимый! — причитала Архипова.— Я хочу, чтобы ты жил! Я тебе позвоню!
— Харакири! — подтвердил Козлов, вращая перед носом японца страшным тесаком.— Якудза хренов!..
— Он велит, чтобы к вечеру тебя не было, любимый,— перевела Зинаида.
Козлов вытолкал Архипову в коридор. Едва оказавшись за дверью, она не только мгновенно перестала плакать — слезы удивительным образом высохли. Архипова сморщилась, выдернула руку.
— Дурак... Не мог потише хватать? Синяки будут.
— Ничего, до свадьбы заживет! — хохотнул Козлов. Даже будто бы и вполне добродушно.
— До свадьбы, блин... А работать как?
— Отпуск возьмешь,— вновь жизнерадостно улыбнулся Козлов. Они неторопливо спускались по лестнице.— Зато он точно улетит и больше не сунется. Придурь узкопленочная...
— Что, неплохо сняли?
— Неплохо,— небрежно бросил Козлов.— Шестьдесят семь тонн.
— Нормалек,— обрадовалась Заноза.— Можно и в отпуск. А на билет-то самураю оставили?..
— Конечно. Мы ж не звери! — хохотнул Козлов.
— Ты знаешь,— начала жаловаться Архипова,— у него штучка такая маленькая... Я и так, и эдак...
И остановилась, как вкопанная.
Навстречу поднимался (она узнала его, несмотря на дичайший маскарад) Никита Уваров, а вместе с ним еще какой-то невысокий кент тревожной наружности. Васю Рогова Зинаида не знала, да это было не так уж и важно.
— Ну, здравствуй, Зинуля... — приветливо улыбнулся Уваров, тряхнув косичками.— Какой у тебя приятель солидный. Познакомишь?
— Здрасте... — пролепетала Архипова.
— Вы случайно, не в загс собрались? — поинтересовался Уваров.— Только там сегодня санитарный день. Можете не спешить.
— Я вас сам обвенчаю.— Рогов достал наручники.
Козлов глянул вниз. За дверью маячили милицейский микроавтобус и какие-то люди. Он вздохнул и протянул руку. На ней захлопнулся второй наручник.
На улице было очень тепло, будто бы не поздняя осень сейчас, а весна. Две вороны бились за хлебную корку. В сквере ранний пьянчужка мычал невнятное регги. Виригин курил сигарету и вежливо беседовал с переводчиком-японцем. Переводчик нервничал: недавний новичок, с уголовкой в Петербурге он еще не связывался.
— Обыкновенные нормальные жулики,— успокаивал его Максим.— Могли бы убить, а они только деньги отобрали...
Рогов вывел задержанных из дверей, подтолкнул к микроавтобусу. Заноза хныкала. Козлов залез молча, резанув собравшихся коротким холодным взглядом. Переводчик поежился.
— Порядок? — спросил Виригин.
— Окольцевали,— кивнул Рогов.
Уваров тоже скользнул в автобус. Там уже куковал в наручниках портной Емелин. Увидал подельников, отвернулся.
— Нельзя, Зина, оперов динамить,— укорил Уваров Занозу.— Я-то ведь с тобой по-хорошему...
— Я не динамила,— не слишком уверенно ответила Архипова.
Виригин затушил сигарету, кивнул на Емелина:
— Портняжка ваш уже облегчился. Дело за вами...
Козлов с ненавистью глянул в затылок «портняжки». Тот, хоть и не видел взгляда мрачного Вити, вздрогнул. Есть люди, взглядом прожигающие стены... Ничего, у Козлова будет несколько лет для практики.
Рогов достал из машины сверток и отправился с переводчиком в отель. Они едва убедили Юкио открыть дверь. Тот не верил даже своему соотечественнику, натурально вообразив, что по-японски заговорил злодей Козлов, решивший все же расправиться с незадачливым женихом. Решили уже открывать дверь гостиничным ключом, но тут Юкио все же взял себя в руки.
Первым делом Рогов попросил его позвонить в свой банк. Юкио долго ворковал по-голубиному по мобильному телефону, дважды продиктовал номер кредитки, закатывал глаза, издавал гортанные непонятные звуки... Наконец отключился. Жалостно посмотрел на Рогова. Произнес длинное страстное ку-сю-мисю-каря-маря.
— Осталось восемьсот долларов, а было семьдесят тысяч, — перевел переводчик.
Рогов кивнул. Сказал зачем-то:
— Вот тебе и суши, вот тебе и сашими...
Велел переводчику нет переводить.
Юкио снова сказал: кусю-мисю-каря-маря.
— Это невозможно,— перевел переводчик.— Никто не знал его пин-код. Даже родная бабушка...
Рогов вытащил из свертка прибор для набора пин-кода. Тот самый — для перераспределения трудовых и нетрудовых доходов любителей русских невест.
— Знакомая штука?..
Юкио внимательно посмотрел на прибор. Спросил, можно ли взять в руки. Повертел, обнаружил пластилиновую пластину, издал протяжный боевой клич.
— Это из ателье,— перевел переводчик.
— Наше ноу-хау,— не без некоторой даже и гордости порадовал Василий.— У вас в Японии еще не додумались. С его помощью пин-код узнали, а деньги через банкоматы сняли. Сегодня ночью.
— Но карта всегда при мне! — воскликнул Юкио, выслушав перевод.
— Пусть невесте спасибо скажет,— пояснил Рогов.— Пока он спал, она ее напарнику передала, а после вернула. Мы со вчерашнего дня за ними следим. Он у нее не первый.
Юкио схватился за голову.
Он расстроился больше, чем в первый момент из-за денег.
Он проиграл больше: проиграл любовь.
Хорошо, все же, что теперь не надо по всей строгости соблюдать законы самурайской чести. А то пришлось бы делать харакири.
— Деньги мы изъяли, правда, в рублях,— успокоил Вася.— Надо съездить написать заявление в милицию.
Юкио безучастно кивнул головой. Одно заявление он здесь уже писал...
За соотечественника забеспокоился переводчик:
— А что же он будет делать с рублями? Столько рублей...
— Полтора миллиона где-то,— равнодушно кивнул Рогов.— Матрешек пусть купит. Для бабушки...
Муся и Пуся, во-первых, были обижены на хозяина. Бросил на произвол судьбы, оставил какому-то недотепе, и вот результат: чуть не умерли от страха, досады, голода и темноты. Во-вторых, от болонок пахло самогоном. И походка у них была несколько нетверда, особенно у Пуси, который постоянно натыкался на ножку кухонного стола. Видимо, давали знать о себе алкогольные пары.
Но на Егорова все это не произвело какого-то особого впечатления. Он злился на Рогова, утешал и кормил болонок как-то автоматически. Мысли его были где-то далеко. Он даже — невиданное дело — забыл перед прогулкой облачить болонок в попоны.
На углу собачки тревожно затявкали. Егоров, доселе пристально изучавший узоры на асфальте, поднял голову и увидел знакомого ротвейлера. На сей раз, правда, в наморднике и на поводке. Егоров проследил взглядом за поводком и обнаружил на другом его конце лысого человека в кожаной куртке. С ним тоже произошла перемена: улыбался как-то подобострастно. Сказал:
— Доброе утро.
Взгляд Егорова потеплел.
— Вот,— кивнул на ротвейлера.— Совсем другое дело. Теперь не страшно. Можно гулять сколько угодно.
— Только до суда,— вздохнул бритоголовый,— под подпиской...
Максим Виригин помнил поговорку: возвращаться — плохая примета. Помнил и помнил, никогда к ней никак не относился. Примета и примета, поговорка и поговорка...
Но сейчас, воткнув компьютер обратно в розетку и восстановив подключение к Интернету, он набрал поговорку в поисковом окне.
Девять тысяч семьсот двадцать шесть упоминаний!
Есть материал для размышлений.
Что же там Пишут умные люди?
«Иначе действительно есть опасность вернуться не в лучшие времена, а возвращаться, как бытует поверье, плохая примета»,— бубнил политический обозреватель.
«Я оставил титул чемпиона Европы, и возвращаться к нему не собираюсь»,— решил, как отрезал, боксер Виталий Кличко.
«Я редко вновь встречаюсь с той же самой девушкой. Не зря же сказано, что возвращаться — примета опасная»,— делился опытом ловелас на каком-то глянцевом сайте.
Все не то, не то...
А вот интереснее, дискуссия на форуме: «Вот все говорят: плохая примета, плохая примета, а что значит — никто не знает!! Пример: возвращаться плохая примета (а конкретней?), зеркало разбить — плохая примета, бабулю с пустым ведром на лестнице увидел — плохая примета!? Почему?»
И тут же следовала ссылка на интервью Председателя Общества Ниспровергателей Примет. Оказывается, есть и такое.
Хорошее, наверное, общество.
Виригин нажал на ссылку...
По коридору родного главка Егоров шел неуверенно. Удивительное дело. Раньше он чувствовал себя здесь полновластным хозяином, и это все остальные становились слегка неуверенными, увидав бравую фигуру Сергея Аркадьевича. Но теперь у него появился странный комплекс самозванца. Вот, форму надел, а все кажется, что на шее болтается дурацкий галстук «пожар в джунглях». А в голове вертится не менее идиотская фраза милого дяди Володи: «Крокодила — нет, не понимаю...»
— Заходите, Сергей Аркадьевич,— приветливо крикнул Жора Любимов из приоткрытой двери.
Егоров зашел. Вася сидел за столом, склонившись над бумагой.
— Мы, Сергей Аркадьевич, в рапорте указали, что вы серию тяжких преступлений раскрыли.
— Не надо было,— махнул рукой Егоров.
— Зато выговор снимут,— подбодрил его Любимов.
— Мне уже неважно.
Любимов хотел сказать что-то вроде «время лечит», но вместо этого спросил:
— А звание?
— Да что звание... Не ради званий живем же!
Рогов и Любимов переглянулись. Вот уж нельзя было предположить, что человек так изменится.
— Лучше скажи, она переживала, когда я билет покупал? — спросил Егоров у Любимова.
— Чуть не плакала,— отрапортовал Жора.— «Обстоятельства,— говорит,— сильнее нас»...
Дверь приоткрылась, заглянул Уваров.
— Привет, «убойщики». Егоров не у вас? А, Сергей Аркадьевич! Короче, все нормально. С Петрухой я связался, он ей напишет. Сегодня же по имейлу. Может, и написал уже. От имени друга.
— Почему «друга»? — изумился Сергей Аркадьевич.
— А у вас будто бы сердечный приступ случился, и вы в коме,— сообщил Уваров и расплылся в улыбке: дескать, хорошо придумал!
— Как?! — еле вымолвил Егоров.
— Так ей спокойнее будет,— заявил специалист по сфере нравственности.
Рогов только пальцем у виска покрутил.
А Егоров сорвался с места и побежал. С такой скоростью, будто хотел опередить электронное письмо.
Букет купил у метро. Огромный, на все деньги.
Дверь открыла Надежда. Застыла в недоумении. Произнесла медленно:
— Пауль?..
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Надя, иногда прямые все же пересекаются.
Надежда не ответила. Смотрела и улыбалась.
— Меня Сергеем зовут.
И чуть было не спросил: «А тебя?»...