Естественно, имя отца упомянуто в записях. Как же, такой скандал, такой резонанс. Такая приятность для храмовников. Член ковена, доверенный и любимый помощник князя - и предатель. В протоколе было четко записано: «Измена интересам государства. Шпионаж на благо сторонней державы». И все, помощи от ковена ждать не приходилось. Да и доказательства были неоспоримые. Мой батюшка был мастером по части ядов и шифров. Его записи разгадать не мог ни один шифровальщик. А еще отец произвел уникальные симпатические чернила, за рецепт которых готовы были убивать главы соседних государств. Так как проявить их ничем нельзя было. Там был заковыристый такой составчик, который знали только батюшка и князь. Вот и велась вся личная переписка этими чернилами.
А потом в один из дней разведка донесла, что записи рассекречены, а их содержание попало в руки заморских шпионов. Кстати, сами шпионы были пойманы и допрошены. Под пытками они на отца и указали. После такого обвинения, даже если бы ковен захотел, вмешаться ему бы не дали. Так как разделение власти было четким, преступления магического характера судил только ковен, а вот нарушения общих законов карались органами общей власти. Если бы отец кого-то отравил или при помощи обряда вызвал болезнь или одержимость, его бы передали в ковен, но отца обвинили в измене, вот он и попал на суд к людям. А еще такое клеймо. Члены ордена отвернулись от Загора Жваго, как от чумного, стараясь забыть о существовании того, кто так опорочил их братство. Оттого меня и обдавали таким презрением не только люди, но и маги. Отец стал символом вероломства магов, дав пищу для подозрений и обвинений всего нашего сообщества.
Бедный отец, у него не было ни шанса спастись или оправдаться. Его назначили виновным, а суд был просто формальностью. Никто его не спасал, никто не защищал. Я моталась по городу в поисках поддержки, но натыкалась на стены равнодушия. Да, в те дни я думала, что сойду с ума.
И вот что странно, смерть верховного волхва я сразу, еще тогда, связала с трагедией в Жабицах. Это было очевидно, все говорили, что у святейшества не выдержало сердце от боли за умерших. Но я еще ни разу не связывала эти два события с арестом отца. А вот теперь меня посетила мысль: «А сам ли умер волхв?» И в свете этих мыслей, назрел вопрос очередной: «А мог ли отец узнать причину смерти волхва? И не стал ли арест попыткой заткнуть папе рот?» Ведь так удобно, маги сами от него отвернулись, а их отстранение было регламентировано законом.
- Даня? Ты там живая? - Уля потрясла меня за плечо.
- Похоже, арест отца связан с гибелью этой деревушки и смертью жреца, - сипло произнесла я.
- С чего ты это взяла? - удивился Каратай, взбираясь на мое плечо для изучения текста. - С чего такие выводы?
- Хронологию событий изучите, - я разложила книги перед друзьями. - Гибнет деревушка, а храмовники вместо скандала тихонечко затирают это дело. А потом, о чудо, издыхает их идейный лидер. Они избирают нового и с видом, будто ничего и не было, живут дальше. И буквально через месяц скандал с отцом.
- Думаешь, он узнал что-то, что могло погубить репутацию храма? - протянул Листик, склоняясь над книгой.
Я молча кивнула.
- Но что? - резонно вопросила Уля.
- А этого мы можем никогда не узнать, - вздохнул Каратай. А потом ворчливо подытожил: - И вон, оглашенный этот мчится. Со свитками какими-то.
Жрец и вправду мчался в нашу сторону, путаясь в складках рясы и то и дело роняя свитки из увесистой стопки. Лист осторожно закрыл все изучаемые нами книги. Как говорится, поди их знай, этих святош. Далее в архиве нам пришлось выслушать лекцию о планах храма по реформированию образовательной сферы. Жрец захлебывался от восторга, вещая о постройке новых храмов и часовен. Мы, незаметно позевывая, делали вид, что ужасно заинтересованы беседой.
Из архива мы вывалились на самый солнцепек, вынеся оттуда больше вопросов, чем ответов. Идти по главной площади было жарко, солнце палило так, что камни мостовой раскалились едва ли не докрасна. И мы свернули в переулок, где было прохладно и тенисто. Резво застучали подошвами по камням, надеясь дойти до дома до того, как солнце сожжет все вокруг. Я продолжала обдумывать прочитанное, пытаясь отловить за хвост мыслишку, подленько хихикающую где-то в темных закоулках моего подсознания. Каратай тоже казался потрясенным и растерянным. Лист и Уля просто шлепали впереди нас, беседуя на отвлеченные темы. Вот такие задумчивые мы и брели по улицам, пока радостная толпа не оттеснила нас к стене ближайшего дома.
Мы как раз брели мимо одного из столичных храмов. Стоящий в тени, он не был самым большим или самым богатым, но отчего-то именно его полюбил простой люд, направляя сюда свои стопы для вознесения просьб богам. Вот и сейчас тяжелые ворота распахнулись, из храма вышли жрецы в своих унылых, серых, как осеннее небо, одеждах. Люди угомонились и чинно принялись подниматься по ступеням храма. С почтением кланялись служителям культа, и все как один с подобострастием глядели на сухонького старичка, жавшегося в дальнем углу. Неприметный такой, со слегка безумным взглядом и клюкой в узловатых пальцах.
- Ишь, как грехи замаливать рвутся, - хихикнула Уля.
- Не нужно так, - с укором произнесла я. - Люди ищут утешения и идут к тем, кто его дает. Посмотри на них, это простой люд. Самая небогатая часть горожан.
В толпе и вправду было мало хорошо одетого народа. Рабочие, ремесленники, нищие, попрошайки, бездомные. Именно эта часть населения тянулась к храму сильнее всех, и именно это покорное стадо являлось оплотом власти храма. Безропотные, неграмотные, затюканные, живущие в нужде и зависимости от своих уважаемых соплеменников, они внимали каждому слову верховных жрецов. И они, не задумываясь, поднимут на колья любого, кто бросит камень в сторону храма. Не от того, что они плохие, просто они слабые в силу своей тяжелой жизни и отсутствия знаний. И таких в нашем мире большинство. Оттого храма так боится князь.Оттого храм так ненавидят маги.
- Ну, с виду они не такие и страшные, - протянул задумчиво Лист. - Особенно тот.
Я уже знала, на кого кивнул мой друг. Даже не поворачивая головы знала, что это тот самый старичок, стоящий за спинами жрецов. Брат Лукий. Безобидный с виду старичок, скрюченный болячками и бременем прожитых лет. Я бы тоже кустилась на эту маску, не увидев однажды, как бледнел и трясся при этом «старикашке» наш тогдашний верховный волхв. Лукий не выступал перед толпой, не толкал громких речей, не бывал на аудиенции у князя. Нет, но именно он указывал что, как и кому делать в ордене. Кто займет главенствующий пост, а кто уйдет в тень, кого казнить, а кого миловать. Не знаю почему, но от вида этого человека меня всегда била нервная дрожь. Я боялась его и всячески избегала с ним встреч.
- Лучше не смотри на него, - посоветовала я другу. - И храни тебя небо от участи встать на его пути. - У него столько власти? - удивился Лист. - Он и есть власть... и не только в храме, - вздохнула я и потянула друзей далее по улице.
Какой-то сегодня день, полный потрясений. Одно другого сильнее. Вот такая задумчивая и потрясенная я и шагала под палящим солнцем. Над ухом сопел Каратай, Лист и Уля решили меня не трогать. И правильно, мне бы нервишки свои неуемные унять. И я стала думать о завтрашнем путешествии. Вот, на этом и сосредоточусь. А то еще опять кошмары нагрянут. Хотя в присутствии дракона они наведываться ко мне перестали, видимо, мой Яр настолько грозен, что пугает своим видом даже нематериальных врагов. Мой грозный дракончик... Мой подарок небес.
Глава 16
Города я так и не увидела, кругом только холмы да поля, засеянные пшеницей, льном и еще какими-то культурами, мною не идентифицированными. Где-то недалеко шумело море, плеск волн и крики чаек были слышны даже здесь, ветер доносил ароматы соли и водорослей. Меня, как в детстве, переполняло волнующее ощущение чего-то удивительного. Но вот сколько я не вглядывалась в горизонт, города я так и не разглядела. Только бесконечные скалы вдали, уходящие обрывами к морю. Уже и море стало видно, а город продолжал прятаться от моего пытливого взора. Хм?
- Яр, - крикнула я, свешиваясь с седла. - А где Ельрушаель?
К драконам мы выдвинулись с самого утра и, поскакав по порталам, из пограничья вылетели уже на крыльях. Сидела я верхом на Вереске, так как в долгом полете боялась свалиться с гладкой спины дракона. Яр сейчас задумчиво завис, ловя ветер, Вереск тоже решил уподобиться хозяину и, поймав нужный поток, поравнялся с драконом.
- Не видишшь? - коверкая человеческую речь, усмехнулся змей.
- Вот такая я бестолковая, - развела я руками.
- А ты присмотрись к скале, - загадочно изрек мой персональный летучий гад.
Решила последовать совету и напрягла зрение. Камни и камни. Но чем ближе мы подбирались, тем отчетливее было видно, что камни не такие уж и обычные. Огромная шпилеобразная махина вековых глыб была густо усеяна прилепленными среди выступов породы домами. Словно речной берег усеян норами вьюрков. Я от удивления даже рот открыла.
- Это деревня. Сам город находится внутри, - пояснил Яр. - Тысячи лет назад здесь был вулкан, но жерло выгорело и теперь там самая неприступная крепость во всей яви.
- А что значит название? - с любопытством спросила я.
- Соответствует виду города, - выкрикнул Яр. - "Каменный город", если дословно. На языке моего народа «шаель» - город, «ельру» - камень.
- Все же исконные названия не стоит переводить, - вздохнула я. - Все очарование теряется.
- Многие считают наш язык слишком сложным. Много шипящих, гортанных.
- Змеи, - пожала я плечами. - Что с вас взять?
Над полями разнесся раскатистый смех дракона. Новый порыв ветра подхватил нас, унося еще выше в небо. Поля внизу раскачивались в такт ветру, словно огромное зеленое море, изредка разбавленное вкраплениями васильков и маков. Ласточки носились вровень со мной, испуганно шарахаясь от Вереска. Нет, я никогда не привыкну летать, это слишком волнующе, чтобы привыкнуть.
- Данни, держись, пожалуйста, - раздраженно выкрикнул Яр. - Здесь до земли близко, я не успею подхватить. А магия мне в этой ипостаси недоступна.
Я улыбнулась и намотала уздечку себе на руку. Получив право называться моим мужем, Яр дал волю своему авторитарному характеру, доводя меня своей опекой чуть ли не до нервного тика. Вереск в который раз жалобно оглянулся на меня, прося дать возможность побаловаться и произвести парочку кульбитов в воздухе. Я была обеими руками «за», но, вспомнив, как Яр взбесился, когда грифон принялся выделывать разные фигуры в начале пути, решила не провоцировать дракона.
- Нет, дружочек, - вздохнула я. - Он тебя тогда точно ощиплет... а меня выпорет. Как и обещал.
Вереск расстроено пискнул и угрюмо понурил голову. Скучно ему, в небе хочется поиграть, повеселиться, подурачиться. А его, бедного, заставляют парить в одном воздушном потоке, даже высоко подняться нельзя. Изверги бессовестные!
- Думаю, Яр тебя отпустит, когда мы доберемся до места, - погладив рыжую спину зверя, шепнула я. - Будешь носиться в небе до полного изнеможения.
Вереск снова повернулся ко мне, пару раз вильнул хвостом и часто замахал крыльями, набирая скорость и ускоряя приближение города. Бедняжка, как же он хочет на свободу. Стоящие у ворот стражники отреагировали на наше появление странно. Спустившемуся на землю Яру отвесили земной поклон, меня одарили не меньшим почтением. Озадаченная подобным поведением, я растерянно наблюдала, как Яр отпускает Вереска, и решила списать странности стражи на другие нормы поведения в драконьем обществе. А шагнув в ворота величественного Ельрушаеля, я вообще забыла обо всем на свете.
Внутри город был еще удивительнее и необычнее, чем увиденное снаружи. Те же полудома-полупещеры с небольшими балконами рассыпались вдоль всех стен жерла вулкана, перемежаясь висячими мостами и причудливыми лестницами. Я задумалась, как же тяжело лазать вверх-вниз по несколько верст, но тут же вспомнила, что для летающих жителей города это не проблема. Словно в подтверждение, в небе распростерлась огромная крылатая фигура, стрелой несущаяся к одной из пещер. Казалось, еще секунда - и ящер расшибется в лепешку о каменные стены. Но легкий кувырок в воздухе — и на террасу приземлился уже человек.
- А ты ожидала, что здесь повсюду будут гады крылатые бегать? - увидев мой озадаченный взгляд, хмыкнул Яр.
- Нет. Но все же думала, что вы даете себе больше воли у себя дома.
- Ну, в город, битком набитый громадными ящерами, вряд ли будут рваться купцы и рабочие. А для желающих размять крылья тут огромный простор – летай не хочу.
- Да уж, снаружи крепость казалась меньше, - кивнула я, цепляясь за руку Яра. - А где замок?
Яр грациозно указал на высоченную башню в центре города. Находясь снаружи крепости, я приняла ее за горную вершину, но теперь сразу было видно, что сие сооружение есть творение не природы, а очень умелых архитекторов.
На ровном, словно блюдце, дне вулкана размещалось что-то вроде столичной площади с огромным количеством лавок, харчевен, гостиниц, мастерских, кузниц. Имелся даже небольшой базар, где заезжие торговцы наперебой предлагали свой товар, высокие стены утраивали и без того большой шум города, гулким эхом разнося звуки по округе. Каждый житель спешил по своим делам, хозяйки на рынок, подмастерья к своим хозяевам, приезжие искали ночлег, купцы договаривались о встрече. Город жил, бурлил, дышал, как лава, некогда текшая по его стенам. На равнине также были видны жилые постройки и, как все в городе, они тоже были очень необычны. Весь город тянулся вверх, дома походили на огромные каменные грибы на длинных ножках с громадными черепичными шляпками. В каждой такой башне было по три-четыре ряда окон, и по два-три входа на каждом этаже. Спиральные лестницы оплетали каждый дом снаружи подобно причудливым витым вьюнкам, ближе к стенам вулкана дома были выше, уменьшая этажность к центру круга. Среди домов и лавок текли улицы, вымощенные зеленым гранитом, отчего казалось, что вместо дорог струятся мелкие речушки, причудливо изгибающиеся под ногами. Ни деревьев, ни кустов в городе не было, только множество цветов в подвесных горшках болтались почти на каждом окне.
- На протяжении сотен лет здесь добывали зеленый гранит и руду. Когда выработки гранита в стенах иссякли, их заселили под дома, - пояснил дракон, кивая на дома-пещеры.
- И с чего тогда живет город? - расспрашивала я, вертя головой по сторонам. - Здесь нет ни садов, ни пастбищ.
- Гранит, - пожал плечами Яр - Выработки ушли глубоко под землю, город на сотни саженей уходит вверх и на тысячи вглубь. По этой причине его и зовут неприступным. В случае опасности жители со стен, все до одного, в считанные секунды могут укрыться под землей. Стены невозможно взять приступом, только с воздуха.
- Так гранит единственный источник дохода?
- Ну, поля вокруг ты видела? Злаки здесь хорошо приживаются, но это больше для нужд самого города, чем на продажу. А так да, гранит и драгоценные металлы, коих здесь еще на многие века хватит. Местные шутят, что когда-нибудь Ельрушаель пройдет всю землю насквозь и выйдет на другом конце, напугав тамошний люд.
- И змей над златом чахнет, - пошутила я. - Миф, разносимый волотами-рудокопами с Северной Гряды, - расхохотался Яр. -Главными нашими конкурентами. Но, вроде, сейчас они перешли на самоцветы. - И все довольны? - Все никогда не бывают довольны, - щелкнул меня по носу Яр. - Кстати, среди рудокопов очень много боровичков. - Их везде много. - Это верно. Ну что, нравится город? - Очень! - Я рад, что тебе здесь нравится, - Яр потянул меня за руку. - Пошли, где-нибудь перекусим. - Но ведь нас ждут, - опешила я. - Поешь во дворце. - Мы прибыли раньше на два часа, - отмахнулся мой персональный гад. - А есть я хочу сейчас.
И меня нагло поволокли в сторону харчевни. Яр вообще, по моим наблюдениям, очень по-своему трактовал и правила приличия, и этикет, и законы общества. К сожалению, моему избраннику было абсолютно плевать на мнение окружающих. Мне нет!
- Яр! - заупрямилась я, отдергивая руку. - У тебя важное дело к здешнему правителю! А ты в харчевне будешь сидеть?