И потом еще я сообразила, что ляпнула не по делу насчет “Храма бесстыдства”, и кто меня за язык тянул, спрашивается? Ведь этот еженедельник бывший благоверный тетки Таси издает, насчет которого она, можно сказать, закрыла двери и память вычеркнула, хотя одно упоминание о всех этих газетенках, которые он сейчас издает, ее, по-моему, чуть не корчит, и неудивительно, что она так на меня вскинулась. Вот тебе и урок: думай, Саша, думай, прежде чем что-нибудь ляпнуть.
Ладно, с этим проехали. Главное, что все равно я узнала нечто новое и интересное. Оказывается, Йейтс пытался магию использовать, чтобы его стихи были совсем завораживающими, и верил в возможность впускать в себя память и мысли людей, которые очень далеко или давно умерли, и даже в возможность говорить, в особом трансе, на тех языках, которые человеку вроде бы неизвестны, он такое и в поэме описал, “Дар Гарун Аль-Рашида”, а в примечаниях сказано, что его жена это, вроде бы, умела, она и на поэму его вдохновила.
И еще, оказывается, он был Великим Магистром ложи “Золотой Зари”, и знал всякие ритуалы особые, и даже больше, он сумел проникнуть в тайну “магического круга”, и подробно описал этот круг, что он такое и как им пользоваться, и можно вычислить что угодно, используя этот круг – или “колесо”, как он его еще называл, даже время Страшного Суда и пришествия Антихриста. Он об этом и несколько стихотворений написал, о вращении колеса, и о том, что оно способно открывать и предсказывать, и одно из этих стихотворений так кончается:
“И какой жуткий зверь, чуя час свой урочный, К Вифлеему ползет и родиться готов?”
Я показала эти стихи Кольке, а он сказал, что все точно, в романе Стивена Кинга “Противостояние” один из героев как раз это цитирует, когда там полный мрак начинается.
Я себе перерисовала, на всякий случай, магическое колесо, составленное Йейтсом, и мы дальше двинулись.
Но насчет Йейтса это было так, отвлечение (как нам тогда казалось), а в основном-то мы тем, что намечено, занимались.
Мы начали с того, что поглядели и Брема, и более современные энциклопедии животных, собирая все, что известно о воронах, потом подтянули всякие энциклопедии мифологий и самые разные произведения, где ворон так или иначе участвует. “Ворон” Карло Гоцци, “Ворон” Эдгара По… Что только мы не прочли, пока у нас головы совсем не поехали кругом из-за обилия материала, и, можно сказать, мозги дымиться начали, тем более, по такой жаре, которая сейчас установилась. В общем, взяли мы перерыв в полдня и отправились на речку за городом, искупаться, туда, где наш самый “цивилизованный” и хороший пляж. И вот когда мы, вдоволь накупавшись, валялись на пляже, я и предложила:
– По-моему, нам надо все, что мы узнали о воронах систематизировать, приблизительно так, как Робинзон Крузо со своей жизнью делал.
– Это ты о чем? – спросил Колька Кутузов.
– Ну, когда он страничку на две колонки разделил, и на одной половине написал “Хорошее”, а на другой “Плохое”, и стал записывать рядышком, что одни и те же события его жизни хорошего и плохого принесли. Вот и нам надо так же! Сделаем две колонки: “Ворон – хорошее” и “Ворон – плохое”, и будем записывать рядышком, как одно и то же одни люди считают в вороне хорошим, а другие – плохим. Может быть, когда у нас будет такая схема, мы мигом увидим какие-то совсем простые вещи, которых сейчас не можем разглядеть из-за того только, что у нас все перепутано!
Кольке эта идея понравилась, и мы стали составлять нашу схему.
Колонки, когда мы стали выписывать, получились длиннющими, и чего в них только не было. Мы писали так: “В русских сказках…” и слева: “Ворон – мудрый и добрый. Помогает герою, приносит ему мертвой и живой воды, чтобы прирастить ему отрубленную голову и оживить”, а справа: “Ворон – вестник смерти, помощник Бабы Яги и прочих нехороших”. В разделе “Здоровье” у нас значилось: “Ворон – птица-целитель, помощник Бога, считается, что может останавливать кровотечение, если его попросить”, и с другой стороны: “Ворон – птица колдунов и черных магов, помогает им насылать гибель”…
И таких сравнений у нас чуть не больше сотни набралось. Обо всем говорить не буду, мы решили с Колькой, что сохраним их в тайне как наши “Секретные материалы”, потому что мало ли для чего еще они могут пригодиться.
И вот, мы сидели у него дома, проглядывая все эти выписки, и ломая голову, что тут может быть действительно ценного, а что – так, ерунда. И вдруг Колька прямо подскочил и указал пальцем:
– Вот же оно! Вот то, что нам надо!
– Что?
– Смотри! Ворон может останавливать кровотечение, если человек ему нравится! А ты можешь объяснить, как твоя тетка за ночь не истекла кровью, потеряв кисть руки, да еще и до больницы сама добралась? А ведь с этого момента ворон при ней и появился! Выходит, он прилетел откуда-то, чтобы ее спасти, да так при ней и остался, согласна?
– Согласна! – сказала я. – Это же и правда, очевидно! Как же мы с самого начала этого не сообразили? Но у меня тоже появились кое-какие догадки. Смотри, ворон откликается на кличку Артур. Сам дал понять, что как-то связан с королем Артуром и рыцарями круглого стола. А что в первую очередь искали король Артур и рыцари круглого стола?
– Приключения, – сказал Колька. – Драконов и великанов всяких, чтобы им головы поотрубать.
– Дурак! – не выдержала я. – Чашу Грааля они искали! А с кем в первую очередь связана чаша Грааля? С Парсифалем, у которого – вот, в этой колонке все записано – символом и спутником был мудрый черный ворон!
– Хочешь сказать, вся эта хренотень вертится из-за поисков Грааля? – недоверчиво прищурился Колька. – Как в “Индиане Джонсе и последнем крестовом походе?”
– А почему бы нет? – сказала я.
– Потому что это было бы уж слишком! Хотя, если б это было так, это было бы здорово, согласен.
– Так зачем нам отказываться от того, что здорово? – сказала я. – И к тому же… К тому же… Погоди, мне что-то попадалось, не прямо связанное, а косвенно, но я все равно записала для себя, потому что мне было интересно! А, вот, нашла, смотри!..
И я сунула ему листок, на который перерисовала, очень подробно, магическое колесо Йейтса, а внизу записала все основные объяснения.
Колька внимательно изучил и чертеж, и мои пометки.
– Это не совсем то, – покачал он головой.
– Может, и не совсем то. Но, с другой стороны, тут есть заклинание, вызывающее вихрь. А что произошло в ту ночь, когда тетка Тася потеряла руку, как не вихрь? И вот еще. Какой тут один из символов? Чаша! Только чашу Грааля это и может означать, разве нет? И, еще смотри, чаша находится вот в этой четверти, западной, и через нее “открывается сила”…
– Это да, – признал Колька. – Дай-ка взглянуть еще раз.
Он стал по новой проглядывать мои записи, и я поняла, что он тоже увлекся.
– Слушай, – сказал он, вскидывая голову. – Я все понял! Ты говоришь, этот писатель Йейтса переводил?
– Угу, – кивнула я. – Я ж тебе говорю, несколько стихотворений я нашла в его переводах, и “Золотые яблоки солнца” в том числе…
– Так вот, все и сходится! Его не случайно сюда вызвали именно сейчас. Нужен человек, который в Йейтсе сидит как столб в земле, чтобы через него контакт наладить при обряде. Ведь он должен был этого Йейтса буквально по косточкам и по деталькам разобрать и изучить, чтобы переводить его правильно, так? И он может растолковать какие-то тайны всех этих схем, кроме прочего.
– А может быть… – у меня дух перехватило от волнения. – А может быть такое, что он тоже – из этого тайного общества, тоже продвинутый?
– Вряд ли, – покачал головой Колька. – Если бы он сознательно был с ними, то они бы его по своим магическим путям известили, что он им нужен, и тебе не удалось бы зажилить его письмо. Он им требуется как знаток. То есть, его присутствие нужно, чтобы они ошибок не наделали. И вот тут… Вот тут мы можем всех опередить!
– Как?
– Смотри. У нас есть все схемы, чертежи, все описания того, что нужно делать. Это ты молодец. Хорошо сообразила, что надо все это записать и перерисовать. Получается, мы можем сделать почти все то же, что твоя тетка с ее вороном и с кем-то еще, кто там у них в союзниках! Почти, а не полностью – потому что еще этот писатель требуется. Так что нам надо? Перехватить его и убедить, чтобы он провел весь обряд с нами, а не с ними. Неужели у нас этого не получится?
– Вряд ли он отнесется к нам серьезно, – сказала я. – Пошлет куда подальше…
– Вот наша задача в том и получается, чтобы убедить его, что к нам нужно относиться серьезно и только с нами дело иметь! Да ну, мы уже столько знаем и так перед ним блеснуть можем, что он нам поверит! А? Игра стоит того.
Я подумала, что и правда стоит…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЕЩЕ ОДНА ВСТРЕЧА
– Это тогда, когда… – я смешался, не находя нужных слов.
– Да, тогда, когда я потеряла руку, – спокойно кивнула Татьяна. – Я долго не представляла, что это за “крест над вьюгой”, где его искать. В конце концов, я решила обратиться к подшивкам периодики. У нас очень хорошие подборки периодики, почти полные “Квашинские ведомости” с конца девятнадцатого века и по тысяча девятьсот семнадцатый год, и газеты двадцатых и тридцатых годов, все эти “Квашинская Красная Новь” и другие… Меня интересовали упоминания о любых необычно сильных снежных бурях, проходивших над нашим городом за прошедшее столетие. И я нашла нечто занятное. Во время небывало свирепого урагана девятнадцатого декабря двадцать первого года оторвало крест католического костела, построенного ссыльными поляками – наш город был одним из мест ссылки польских повстанцев, и одним из немногих мест, где им разрешено было поставить свой храм – а также разбило “розу” – витраж над входом в этот костел, понимаете? К тому времени уже началась антирелигиозная компания, и костел был закрыт. Позднее его превратили в склады, он довольно удобно стоял, неподалеку от железной дороги. А последние годы он был закрыт, и на него многие претендовали, и церковь, и владельцы самой большой в городе сети молодежных развлекательных заведений – они считали, что там будет очень удобно сделать дискотеку или даже дворец рок-музыки, и две-три фирмы были заинтересованы в том, чтобы получить это здание… Словом, пока они спорили между собой, а городские власти никак не могли никому отдать предпочтение, желая и побольше денег получить, и ни с кем не поссориться, там никто не бывал… И я решила искать там. Скажете, это получается вроде гадания на кофейной гуще? Возможно. Но ведь я нашла!
– Нашли?.. То есть, – я сбился, и, подыскивая нужные слова, обвел рукой книжные полки, на которых стояли книги, некогда вышедшие из типографии Новикова и приговоренные к казни. – Я вижу, что вы нашли, и знаю, что это стало сенсацией, но неужели и правда все книги отыскались в этом заброшенном храме?
– Да. Все тысяча шестьсот семьдесят книг, спрятанные в подвале, перекрытом каменными плитами. Мне удалось вытащить их оттуда потихоньку, в две недели, на санках, а потом объявить, что я нашла их в одной из дальних, заброшенных подсобок библиотеки, где, как считалось, никогда ничего не было, кроме инвентаря. Видите, я вам открываю секрет, который почти никому не известен…
– Но зачем? Зачем такие сложности? Почему было просто не объявить о находке? Я понимаю, вы и пострадали там, и… и многое случилось, чего можно было бы избежать.
– Пострадала я не там, а раньше. Избежать ничего было нельзя. А почему я была вынуждена поступить именно так, а не иначе… Я могла бы вам кое-что объяснить. Но основное рассказать все равно не смогу. Это не моя тайна, и я не имею права подводить человека, который мне помог. Одно скажу – только так и можно было спасти книги от того, чтобы их растащили, или продали за границу, словом, от того, чтобы они каким-то образом оказались утраченными. А теперь – вот они, издания Новикова! И многие – сохранившиеся в единственном экземпляре.
– Да, вам выпала фантастическая удача, – сказал я.
– Вы так ничего и не поняли… или не хотите понимать! – в ее голосе прозвучали стальные нотки. – Это была не удача, не случайное везение, не шальные и нелепые догадки, вдруг, ни с того, ни с сего, оказавшиеся близкими к истине – это был точный расчет! Поймите, мир книг живет по своим законам и, когда эти законы для себя открываешь, то очень многое можно предвидеть, многое можно прозреть и открыть. А библиотека – это такое место, где книги приведены в систему, упорядочены и описаны, и поэтому законы их существования становятся выпукло зримыми, очевидными, для тех, кто хочет видеть. И что называть нелепостью? Средневековому человеку показалась бы нелепостью мысль, что земля круглая и вращается вокруг солнца, а уж то, что время течет по-разному, в зависимости от того, с какой скоростью едешь, вообще показалась бы ему бредом, тогда как для нас – это одна из основ физики. Вы знаете, я часто вспоминаю строки Пушкина из “Домика в Коломне”:
Как весело стихи свои вести
Под цифрами, в порядке, строй за строем…
Вот приблизительно так же я чувствую насчет книг. И как поэзия, через ритм и рифму, открывает, устанавливая свой порядок и свой строгий счет, музыку речи и, в этой музыке, самые глубинные законы речи, так библиотека, вводя свой строгий порядок, открывает те глубинные законы, по которым живет записанная человеческая мысль. И тут без чисел, без исчисления, без ритма, тоже никуда не денешься!
Ворон опять открыл глаза и глядел на нее не без удивления. А она раскраснелась и, видно было, не на шутку разволновалась.
– Но, наверно, и здесь, как в поэзии, вдохновение – прежде всего, – негромко сказал я.
– Это да, – согласилась она.
– То, что вы рассказали, – я попробовал как-то смягчить возникший накал, – это настоящий книжный детектив. Хотелось бы мне узнать те подробности, о которых вы умолчали.
– Может, когда-нибудь и узнаете, – она поглядела на часы. – Заговорились мы с вами. А у меня сегодня дел полно. Однако, к обеду мы вас ждем.
– Не стоит волноваться, – сказал я. – Я хочу прогуляться по городу и сам не знаю, когда мне приспичит пообедать. Поэтому где-нибудь поем, как захочется.
– Тогда, скажем, поужинать? Мы не можем вас просто так бросить…
Направившись в сторону читальных залов, мы сошлись на том, что к восьми они зайдут за мной в гостиницу и поведут ужинать.
– Да, кстати, – сказал я. – А вы не боитесь, что вас, за все ваши идеи, саму запишут в масоны… или вообще в колдуньи?
– Не боюсь, – ответила она. – Пусть записывают, кому нравится. Меня другое волнует.
– Да?…
– Я абсолютно убеждена, что мои подсчеты правильные, и что где-то рядом существует еще шестнадцать новиковских книг, по каким-то причинам не попавших в опись. Я хочу их найти. Мне это представляется тем более важным, что я уверена: среди этих шестнадцати книг находится и “Парсифаль”. Ведь многие до сих пор сомневаются, что Новиков издавал – впервые – на русском языке эту средневековую легенду, в которой, как считается, под символами поисков чаши Святого Грааля зашифрованы многие тайны, которые масоны считали священными, поскольку ни одного экземпляра этой книги не сохранилось. А я верю, что Новиков издавал эту книгу. И более того, я верю, что он не пересказал прозой поэму фон Эшенбаха, что он пользовался намного более ранним текстом, восходящим чуть ли не к последним годам Римской империи – достоверным текстом, который был потом окончательно утерян. И в этом тексте абсолютно точно описано, очевидцем или со слов очевидца, как выглядела чаша Святого Грааля – та чаша, из которой Христос давал своим ученикам причастие на Тайной Вечере и в которую потом, когда он был распят, собрали его кровь. Ведь до сих пор спорят, была эта чаша деревянной, металлической или выточенной из полудрагоценного камня. Точно установить, из какого материала она была сделана – это будет открытием, касающимся всей истории человечества, а не только судеб книг.
– Дай вам Бог, – пробормотал я.
Она пристально на меня поглядела.
– И мне почему-то кажется, – произнесла она, – что вы мне в этом поможете.
С тем я и отправился бродить по городу.
Что ж, в чем-то город очень изменился, с тех пор, как я его видел, в чем-то не изменился совсем. Приятно было пройтись по старым улочкам, поглядеть на дома восемнадцатого века, церкви, резные палисады, приятно было зайти в местный музей, где, среди прочего, имеются несколько восхитительных работ Рокотова и Сурикова…