Но в отличие от его покойного брата, пренебрежение Ротуэлла было очевидным, и Мартинике отчаянно хотелось знать, отчего это так. Почему она недостойна любви? Что с ней не так? Но если Ротуэлл и заметил ее боль, то это невозможно было различить на его лице. С таким же успехом барон мог бы передать ей пару старых туфель.
— Милорд? — спросила она. — Вы желаете, чтобы я получила их?
Ротуэлл снова отвернулся от окна, и не глядя на нее по-настоящему, сделал едва различимый снисходительный жест тыльной стороной руки.
— Если это доставит тебе удовольствие, — проговорил он. — Но если эти украшения тебе не интересны, то мы сможем продать их.
Продать их? Продать драгоценности ее матери? Мартиника скорее продаст самого Ротуэлла — не то, чтобы кто-то в здравом уме захотел купить его. Или все-таки кто-то захотел бы? Миссис Харрис всегда говорила, что о вкусах не спорят. Мартиника бегло оглядела фигуру опекуна, которая, надо признаться, оказалась внушительной и мускулистой. При этом он обладал высоким ростом, а его покрытые мозолями руки с длинными пальцами выглядели сильными после тяжелой работы. И, к ее изумлению, он был молод.
Мартинику отослали из дома в тринадцать лет, когда едва прошло шесть месяцев со смерти ее родителей. Тогда она полагала, что Ротуэлл — старый и черствый. Только теперь девушка осознала, что он все еще очень молодой человек. В Ротуэлле все было темным — его волосы, глаза, и да, даже цвет его лица. Годы тяжелой работы под солнцем Барбадоса сделали его кожу намного темнее, чем ее собственная, и оставили сеть тонких морщинок в уголках его глаз. Но самой темной чертой Ротуэлла была его личность. Нет, несмотря на его богатство, никто не склонен хотеть Ротуэлла.
Но ее мнение на сей счет, очевидно, оказалось неверным.
— Киран! — Мартиника услышала раздавшийся крик еще до того, как их карета остановилась.
Она выглянула наружу и увидела молодую женщину, которая быстро спускалась по парадным ступеням красивого кирпичного особняка. Она выглядела на тридцать с хвостиком, с улыбающимися глазами и широким, благодушным ртом.
— Кузина Памела, — прошептал Ротуэлл сестре. Затем он распахнул дверь и вышел из экипажа.
Леди бросилась вперед, чтобы схватить его за руку, прежде чем он сумел помочь Ксантии выбраться из кареты. Однако вскоре все они стояли на покрытой гравием подъездной дорожке, а леди Шарп обнимала Ксантию.
— Только посмотри на себя! — Она отстранила Ксантию, ее глаза сияли. — Я уверена, Зи, что ты почти не помнишь меня. Но я тебя помню.
Ксантия улыбнулась в ответ.
— Так приятно быть здесь.
Леди Шарп переключила внимание на Мартинику и протянула ей руку.
— И Мартиника, добро пожаловать. Кузен Люк часто писал о тебе, и с большим теплом.
В этот самый момент раздался резкий стук дерева по камню. Мартиника подняла взгляд и увидела пожилую женщину, спускающуюся по элегантным парадным ступеням, с тростью с золотым набалдашником в руках. Леди была высокой, ширококостной, ее плечи почти не ссутулились с возрастом.
— Тетя Оливия. — Ротуэлл поднялся по ступеням, чтобы взять ее под локоть.
Она отмахнулась от него едва ли не с раздражением.
— Я могу одолеть дюжину ступеней без помощи, Киран, — с негодованием произнесла дама. — Господи Боже, мальчик, что, черт возьми, случилось с твоей кожей?
Леди Шарп поспешила вперед.
— Киран не хотел выставить тебя неженкой, мама, — упрекнула она. — Он вел себя как джентльмен — джентльмен, которого ты еще не запугала. А теперь иди и поприветствуй Ксантию и познакомься с Мартиникой.
— Хм, малышка Ксантия, — произнесла пожилая леди, предлагая морщинистую щеку для поцелуя. — Ты выросла, девочка — и у тебя чудесные глаза твоей матери.
— Спасибо, тетя Оливия, — ответила Ксантия.
Старая дама обратила свои похожие на бусинки глаза на Мартинику.
— Итак, ты — усыновленная девочка Люка, а? — заявила она. — Подойти, дитя, и позволь мне посмотреть на тебя.
Мартиника шагнула вперед, но в этот момент из дома вышла эффектная женщина с очень светлыми волосами. Она цеплялась за руку смуглого, щеголеватого джентльмена, которого можно было описать только как «красивого», потому что слово «привлекательный» не отдавало ему должного. Через расстояние его взгляд встретился с взглядом Мартиники, и на мгновение ее дыхание прервалось. Он не смотрел ни на Ротуэлла, ни на Ксантию, но прямо на нее, завораживая девушку пылкими темными глазами.
Затем блондинка заговорила, разрушив странные чары.
— Святые небеса, Памела, — воскликнула она, покинув своего привлекательного компаньона и торопливо спускаясь по ступеням. — Неужели это Ротуэлл?
Леди Шарп покраснела и быстро представила сводную сестру своего мужа, миссис Эмброуз.
— Кристина в настоящее время живет с нами, — объяснила она. — А это — наш сосед, лорд Сент-Врейн.
Смуглый молодой человек с элегантной грацией спустился по ступеням и низко поклонился.
— Знакомство с вами доставило мне громадное удовольствие, — произнес он звучным, мягким баритоном. Но когда он выпрямился, его глаза снова встретились с глазами Мартиники, и по ее спине необъяснимым образом пробежала дрожь чувственного узнавания.
Но миссис Эмброуз смотрела только на Ротуэлла.
— Милорд, я так много слышала о вас от дорогой Памелы, — проворковала она, беря его под руку. — Пойдемте, давайте все вместе войдем в дом и освежимся. Вы должны рассказать мне все о той экзотической жизни, которую вы ведете в Вест-Индии. У вас есть рабы? Они ужасно опасные? Знаете, я всегда хотела поехать туда. И еще в Бостон. Возможно, я побываю в обоих местах, и однажды вы нанесете мне визит.
— Бостон и Барбадос разделяет две тысячи миль, Кристина, — заметила леди Шарп.
Однако миссис Эмброуз уже поднималась по ступеням.
— В самом деле? — ответила она, бросив едва ли не пренебрежительный взгляд через плечо. — Как, но в атласе Регги между ними не могло быть более одного-двух дюймов.
На лице пожилой женщины появилось презрительное выражение.
— Пойдем, Ксантия, — сказала она, начиная подниматься по ступеням, деловито стуча тростью. — И ты тоже, девочка. Кристина собирается опозориться. Вы не захотите пропустить это.
Однако как только они оказались внутри, леди Шарп мягко взяла верх над миссис Эмброуз и настояла на том, чтобы проводить гостей в их комнаты, где они смогут освежиться.
— Мама, Кристина, пожалуйста, не могли бы вы отвести Сент-Врейна в гостиную и позвонить, чтобы подали чай, пока я всех устрою? И где же Регги? Февершем, будьте любезны, пойдите и позовите лорда Шарпа. И скажите мисс Пендл, чтобы она привела детей вниз.
Дворецкий поторопился прочь выполнять распоряжения хозяйки, а Сент-Врейн предложил руку пожилой женщине. Они вместе исчезли, поднявшись вверх по элегантно изгибающейся лестнице. Но миссис Эмброуз все еще цеплялась за Ротуэлла словно плющ.
— Лорд Ротуэлл поселится в голубых апартаментах, которые выходят на озеро, — сказала леди Шарп одному из лакеев, ловко взвалившему сундук на одно плечо. — Я припоминаю, Киран, как сильно тебе нравится смотреть на воду.
Тетя Ксантия наклонилась ближе к кузине.
— Памела, насколько трудно будет устроить, чтобы наши с Мартиникой комнаты были рядом? — попросила она. — Мы возобновляем наше знакомство, словно две легкомысленные школьницы.
Ксантия просто проявляла доброту. Мартиника слегка побаивалась этой первой вылазки в общество, и Ксантия играла в мать-наседку. Леди Шарп, кажется, сразу же поняла это.
— На самом деле у нас есть пара сообщающихся спален, — проговорила она, сдвинув брови. — Но одну уже занимает Кристина.
Кристина сжала ее руку.
— Тогда нам будет удобно в любых других комнатах.
— Нет, подожди. — Леди Шарп положила ладонь на руку Ксантии и устремила взгляд мимо нее.
— Кристина, дорогая, ты не станешь слишком сильно возражать против обмена спальнями? Мне хотелось бы поместить Ксантию и Мартинику вместе.
Миссис Эмброуз выглядела раздраженной.
— Памела, а где же будет спасть Дженкс? — спросила она. — Я размещала ее в смежной комнате на тот случай, если ночью у меня случится приступ головной боли.
Ротуэлл шагнул вперед.
— Мне не нужны апартаменты, — заявил он. — Почему бы вам не переехать туда, миссис Эмброуз? Без сомнения, есть еще одна спальня с видом на озеро?
— Да, слева от апартаментов есть комната с прекрасным видом, — произнесла леди Шарп. — Она ужасно маленькая — но с красивым балконом.
— Ах, будет место, где курить мои манильские сигары, — прошептал Ротуэлл.
Миссис Эмброуз бросила еще один взгляд на Ротуэлла.
— Рядом с апартаментами? — произнесла она, в ее глазах вспыхнул внезапный озорной огонек. — Я должна сразу же приказать Дженкс перенести мои вещи. Если, конечно же, вы на самом деле не возражаете против того, что мы станем соседями, милорд?
Ротуэлл наконец-то улыбнулся.
— Ничто не доставит мне большего удовольствия.
Лакеям было приказано разнести багаж, и они торопливо забегали туда-сюда, а уже через час семья снова собралась, на это раз в длинной, солнечной гостиной, где висело примерно две дюжины портретов. Детей, Луизу и Джудит, привели, чтобы представить гостям, как раз в тот момент, когда к ним присоединился лорд Шарп, все еще в сапогах и бриджах. Он оказался внушительным, но приветливым джентльменом со смеющимися глазами и залысинами. Шарп с откровенной любовью поцеловал дочерей, а затем низко склонился над рукой Мартиники, заявив, что очарован ею.
— Моя дорогая, — сказал он жене. — Ротуэлл поставил перед тобой легкую задачу. Следующей весной тебе не составит труда вывести в свет эту экзотическую красавицу. Но я, вероятно, умру от истощения, отгоняя поклонников от нашей двери.
Все рассмеялись, за исключением Мартиники, чьи щеки вспыхнули, и Сент-Врейна, лениво прислонившегося к одному из длинных, глубоких окон, его взгляд с подвижностью ртути перемещался по толпе. Мартиника задалась вопросом, почему он здесь. Без сомнения, чтобы развлекать миссис Эмброуз. В глазах леди Шарп мелькала определенная настороженность каждый раз, когда она смотрела на молодого человека.
И хотя она также продолжала бросать странные, непонятные взгляды в сторону Сент-Врейна, миссис Эмброуз, несомненно, предъявила права на Ротуэлла. А тот не выглядел совершенно недовольным ее вниманием. Не обращая на все это внимания, двоюродная бабушка Оливия сразу же набросилась на Ксантию, забросав ее вопросами о брачных планах — или об отсутствии таковых.
Ксантия сдержанно улыбнулась.
— Спасибо вам, тетя Оливия, за вашу заботу, но в настоящий момент мое время посвящено нашим судоходным делам.
— Ерунда! — воскликнула тетя Оливия, ударив тростью по полу. — Женщинам нечего делать в бизнесе, моя девочка.
— На Барбадосе на это смотрят по-другому, тетя.
— Не настолько по-другому, готова поспорить, — резко возразила Оливия. — Позволь Кирану заниматься подобными вещами, и устраивай свою жизнь. Ты уже находишься на полке — и покрыта слоем пыли.
Тетя Ксантия выглядела смущенной.
— Киран управляет нашими плантациями, — объяснила она, понизив голос. — Я занимаюсь морскими перевозками. После того, как Люк умер, просто не было никого другого. — Она бросила взгляд в направлении Мартиники. — Хотя, возможно, однажды Мартиника проявит интерес к этому? Она, в конце концов, совладелец.
Оливия откинулась назад в кресле.
— Но девочка должна отправиться в Лондон и найти мужа, — проговорила она, стукнув тростью по полу. — Ротуэлл сказал, что она останется в Англии навсегда.
Ксантия искоса бросила взгляд в направлении Ротуэлла.
— Это будет решать Мартиника, — тихо ответила она. — Мой брат не владеет всем Барбадосом, как бы ему не хотелось думать по-другому. Но что касается наших дел с морскими перевозками, то скоро мы откроем офис в Лондоне. Со временем мы переведем туда всю компанию «Невилл Шиппинг».
Рука пожилой женщины все еще сжимала прогулочную трость, словно в любой момент она могла схватить ее и ударить кого-нибудь.
— Перевозки! Сахар! — проворчала она. — Я бы скорее узнала о том, почему Ротуэлл позволил своему поместью в Чешире вылететь в трубу. Я слышала, что он никогда даже в глаза его не видел.
— Поместье сдается, — парировала Ксантия. — Арендатор очень ответственный человек.
Мартиника выскользнула из кресла и начала бродить по комнате. Дела поместья не интересовали ее, так же, как и портреты, покрывавшие дальнюю стену гостиной леди Шарп. Тем не менее, она притворилась, что испытывает жгучее желание рассмотреть каждую картину в деталях, и таким образом отдалиться от семьи, которая все еще казалась ей слишком чужой.
Итак, семейный бизнес — по крайней мере, один из них — перемещается в Лондон. Как странно. Империя «Невилл Шиппинг» была огромной. Несмотря на то, что ее отчим основал компанию всего лишь с двумя полуразвалившимися шхунами, сейчас торговые корабли и изящные современные клипера Невиллов бороздили мировые океаны от Вест-Индии до Франции и Англии, так же как до Индии и Африки, и до большинства портов между ними.
Компания «Невилл Шиппинг» была основана, как любил шутить ее отчим, матерью Мартиники, Аннамари. Первоначальные корабли были прощальным подарком от ее богатого французского любовника — отца Мартиники — после его решения жениться на бледной, хорошенькой парижской девушке безупречного происхождения. О том, чтобы Аннамари осталась во французской Вест-Индии и речь быть не могло. Поэтому, с договоренностью, что она никогда больше не появится на его пороге, он одарил любовницу большой суммой франков, документами на два самых старых судна, и быстро посадил ее на почтовое судно, направлявшееся на Барбадос. Вот так-то.
Тем не менее, все закончилось достаточно хорошо. Мать Мартиники оказалась замужем за красивым молодым человеком — который влюбился в нее достаточно сильно, чтобы жениться на ней. Мартиника осталась с необычным именем, замечательной старой английской фамилией и отчимом, которого она обожала. А что до человека, который дал ей жизнь, — что ж, он окончил свои дни в суде несостоятельных должников. Прелестная французская невеста вскоре довела его до банкротства, и его корабли пришлось продать, чтобы удовлетворить алчных кредиторов. Люк Невилл отобрал из этой флотилии только лучшие экземпляры, чтобы присоединить к той дюжине, которой к тому времени владела семья. И это, решила Мартиника, оказалось самым лучшим воплощением справедливости.
— Она была красива в молодости, не так ли?
Низкий, звучный голос послышался словно ниоткуда, и от него по спине у Мартиники пробежала странная дрожь.
— Я… я прошу прощения? — Девушка обернулась и увидела, что рядом с ней стоит лорд Сент-Врейн.
— Ваша двоюродная бабушка Оливия, — тихо ответил он. — Я получил информацию из надежного источника, что портрет, который вы так внимательно изучали, написан с нее всего несколько недель спустя после замужества.
— Vraiment, мсье? — сумела выговорить Мартиника. — Безусловно, я не узнала ее.
— Так же, как и я, — признался он. — Я шокирован, что художник нарисовал ее без этой адской трости.
Мартиника с трудом удержалась от смеха.
— Неужели она никогда не расстается с нею?
— Ни разу не видел. — Сент-Врейн бросил демонстративно настороженный взгляд в сторону двоюродной бабушки Оливии. — А я слоняюсь здесь последние шесть недель или около того. Она даже замахнулась на меня ею один или два раза.
Мартиника усмехнулась.
— Да, вы выглядите как раз человеком того типа, кому время от времени требуется наказание тростью, — проговорила она. — Как вы думаете, миссис Эмброуз бросила вас ради моего дяди или нет?
На мгновение его глаза расширились, а затем и он тоже был вынужден подавить взрыв смеха.