– Может быть, это действительно было убийство по уважительной причине, – проговорила Розмари Барр. – Возможно, Джеймс все знал.
– Он не знал, мэм. Мне очень жаль, но это так. Он никогда с ними не встречался и не разговаривал. И ничего мне про них не сказал, когда я его поймал. Он пробыл совсем мало времени в городе, недостаточно, чтобы узнать подобные вещи. Он просто убивал. Ради удовольствия. Он признался в этом мне лично. Еще до того, как мы узнали остальные факты.
В комнате по-прежнему царила тишина.
– Поэтому мы замяли дело и отправили Барра в отставку, – сказал Ричер. – Мы заявили, что тех четверых парней убили палестинцы, – в Эль-Кувейте в тысяча девятьсот девяносто первом году в это легко было поверить. Мне ситуация совсем не нравилась, не самая худшая из тех, с которыми мне приходилось сталкиваться, но и не самая приятная. Джеймс Барр избежал ответственности за убийства по чистой случайности. Вот почему я пошел к нему перед тем, как он уехал, и сказал, что он должен благодарить судьбу за удачу и никогда больше не переступать линию закона – до конца жизни. А еще я сказал, что, если он это сделает, я его найду и заставлю пожалеть о содеянном.
Тишина в комнате продолжалась несколько минут.
– И вот я здесь, – сказал Ричер.
– Это, наверное, секретная информация, – сказала Хелен Родин. – В том смысле, что ее нельзя использовать. Это приведет к грандиозному скандалу.
Ричер кивнул.
– Информация сверхсекретная. Она хранится в Пентагоне. Вот почему я спросил, не проникнет ли то, о чем мы будем говорить, за стены вашего кабинета.
– У вас будут серьезные неприятности, если расскажете, что произошло.
– Мне уже доводилось оказываться в очень сложных ситуациях и раньше. Я приехал сюда, чтобы понять: нужно ли мне снова ввязываться в неприятности. Но, судя по всему, в этом нет необходимости. Думаю, ваш отец сумеет разобраться с Джеймсом Барром без моей помощи. Но если она ему понадобится, я ее ему с радостью окажу.
И тут Хелен все поняла.
– Вы здесь, чтобы оказать на меня давление, – сказала она. – Вы хотите сказать, что, если я буду слишком сильно стараться, вы мне помешаете.
– Я здесь, чтобы сдержать слово, данное Джеймсу Барру, – ответил Ричер.
Он закрыл дверь, оставив в кабинете троих молчащих, разочарованных людей. Затем поехал вниз на лифте. Энн Янни снова появилась в кабине на втором этаже. Ричер подумал, что она, наверное, целый день ездит вверх и вниз в надежде, что ее узнают. И попросят автограф. Он сделал вид, что не обратил на нее внимания. Вышел вместе с ней в вестибюль и направился к парадной двери.
Ричер постоял несколько минут на площади, раздумывая, что делать дальше. Состояние здоровья Джеймса Барра являлось фактором, который усложнял дело. Джек не хотел торчать в городе, дожидаясь, когда тот придет в себя. Если это вообще произойдет – до этого могут пройти недели. А Ричер был не из тех, кто любил подолгу оставаться на одном месте. Ему нравилось движение. Два дня – вот его предел. Но он никак не мог решить, как же поступить дальше.
Намекнуть Алексу Родину о том, что знал, Ричер не мог. Как и дать ему номер своего телефона со словами: «Позвоните мне, если будет нужно». Во-первых, у него, Джека, телефон отсутствовал. Во-вторых, такой правильный и осторожный тип, как Родин, начнет раскручивать его намек до тех пор, пока чего-нибудь не разнюхает. Он легко свяжет его с Пентагоном. Ричер ведь спросил его: «Она узнала мое имя в Пентагоне?» Это было ошибкой. Так что Алекс Родин легко, как дважды два, раскроет секрет Ричера. «Тут что-то не так, – подумает он. – И я должен это выяснить в Пентагоне». Там ему, естественно, ничего не скажут. Но Родину это не понравится, и он не успокоится, а обратится в средства массовой информации. Возможно, к Энн Янни, которая с радостью ухватится за новую горячую тему. А Родин будет чувствовать себя неуверенно, опасаясь проиграть дело только потому, что чего-то не знает. И он не сдастся.
А Ричер не хотел, чтобы кувейтская история стала достоянием гласности. Разве только в крайнем случае. Ветеранам Войны в Заливе и так досталось, если вспомнить отравления иракским химическим оружием и ураном. У них осталась безупречной только репутация участников справедливой войны. Им совсем не нужно, чтобы память о ней была омрачена историей четырех сержантов. Пойдут разговоры типа: «Вот-вот, они все это делали». Но Ричер знал, что так себя вели не все. Это была хорошая армия, и он не хотел, чтобы случившееся в Эль-Кувейте получило огласку. Он намеревался сам принять окончательное решение о судьбе Джеймса Барра. И пока не хотел раскрывать свои карты Алексу Родину и выслушивать его советы и предложения вроде «позвоните мне».
Ричер решил остаться в городе на двадцать четыре часа. Вероятно, появится более внятный прогноз состояния Барра. Или ему удастся поговорить с Эмерсоном и изучить улики. И тогда он сможет спокойно оставить дело Барра в руках Родина, и оно понесется дальше на автопилоте. Если возникнут какие-то проблемы во время его отсутствия, он прочитает о них в газетах где-нибудь в баре или на пляже и вернется сюда.
Итак, двадцать четыре часа в небольшом провинциальном городе.
Ричер начал с того, что решил посмотреть реку.
Река оказалась широкой, с медленным течением и катила свои воды с запада на восток через район, расположенный к югу от центра города. Возможно, это какой-то приток, впадающий в Огайо, подумал он. Северный берег реки на протяжении примерно трехсот ярдов был выровнен и укреплен массивными каменными блоками. Блоки, похоже, весили пятьдесят тонн каждый. Они были тщательно обработаны и весьма умело подогнаны. Получилось что-то вроде набережной или пристани. В блоки вделаны мощные железные скобы, чтобы привязывать к ним веревки. Причал был выложен каменными плитами и опущен на тридцать футов. Вдоль него стояли деревянные сараи, открытые со стороны реки и улицы, вымощенной булыжником. Сто лет назад к причалу наверняка швартовались огромные баржи. Шла разгрузка. Толпы суетящихся вокруг людей. Лошади, запряженные в телеги, грохочущие по мостовой. Но сейчас ничего этого не было. Лишь неподвижность, тишина и медленное течение реки. Ржавчина на железных скобах и водоросли между камнями.
Кое-где в сараях еще сохранились полустертые имена владельцев фирм и названия: «Мануфактура Макгинти», «Компания «Семена Аллентауна», «Продовольствие Паркера». Ричер прошел триста ярдов и рассмотрел все сараи. Они продолжали стоять на своих местах, прочные и приземистые. Пожалуй, они дождутся капитального ремонта, подумал он. Город, который обзавелся декоративным прудом с фонтаном на центральной площади, непременно приведет в порядок и берег реки. Это неизбежно. Строительство идет повсюду. И наступит момент, когда оно двинется на юг. И власти дадут кому-нибудь налоговое послабление, чтобы тот предприниматель открыл на набережной кафе. Может быть, бар. С живой музыкой с четверга по субботу. Или даже с маленьким музеем, посвященным истории речной торговли.
Ричер повернулся, собираясь идти назад, и столкнулся лицом к лицу с Хелен Родин.
– А вас не так трудно найти, – сказала она.
– Возможно.
– Все туристы приходят в доки.
Девушка держала в руке портфель, какие обычно носят юристы.
– Я могу угостить вас ланчем? – спросила она.
Хелен повела его назад, на север, вдоль границы «облагораживающего строительства», и всего через один квартал город из старого и потрепанного превратился в новый, радующий свежей краской. Постепенно пыльные лавочки семейного типа с выставленными в витринах мешками для пылесосов и шлангами стиральных машин сменились модными магазинами, демонстрирующими всем желающим залитые ярким светом стодолларовые платья. И обувь, и самые разные предметы, сделанные из титана. А еще предлагавшие кофе латте за четыре доллара. Они прошли мимо нескольких таких заведений. А потом Хелен Родин привела Ричера в закусочную. Это было одно из тех мест, каких он видел множество и старался избегать: белые стены, сквозь окраску которых проглядывают кирпичи, алюминиевые столы и стулья самых пестрых форм. Случайный набор мебели, называемый «оригинальным стилем».
Она подвела Ричера к столику в дальнем углу, и тут же возник энергичный парнишка-официант, который положил перед ними меню. Хелен заказала себе что-то с апельсинами и грецкими орехами, сыр горгонзола и чашку травяного чая. Ричер не стал читать меню и попросил принести ему то же самое, только вместо чая – кофе, без всего, черный.
– Это мое любимое место в городе, – сказала Хелен.
Он кивнул, потому что вполне мог ей поверить. Она чувствовала себя здесь комфортно и выглядела превосходно. Длинные светлые волосы, черный костюм. Сияние молодости. Он был старше и явился сюда из другого места и другого времени.
– Я хочу, чтобы вы мне кое-что объяснили, – сказала она.
Хелен наклонилась и открыла свой портфель, из которого достала старый магнитофон. Осторожно положила его на стол и нажала на кнопку воспроизведения. Ричер услышал голос первого адвоката Джеймса Барра: «Отрицать вашу вину бессмысленно». А затем Барр попросил: «Найдите для меня Джека Ричера».
– Я уже это слышал, – сказал Ричер.
– Но почему он сказал так?
– Хотите, чтобы я объяснил?
Она кивнула.
– Я не могу, – признался Ричер.
– Мысля здраво, вы должны быть последним человеком, которого бы он пожелал позвать.
– Согласен.
– У него могли появиться какие-то сомнения относительно вашего отношения к случившемуся четырнадцать лет назад?
– Не думаю. Я очень ясно тогда выразился.
– В таком случае почему он позвал вас сейчас?
Ричер не ответил. Принесли заказ, и они начали есть.
Апельсины, грецкие орехи, сыр горгонзола, куча разной травы и салатных листьев и соус из малинового уксуса. Получилось совсем неплохо. И кофе был хорошим.
– Прокрутите мне всю пленку, – попросил Ричер.
Хелен положила вилку и нажала на кнопку перемотки.
Она держала пальцы на разных кнопках, точно пианистка на клавишах. У нее были длинные пальцы. Никаких колец. Ухоженные, аккуратные ногти. Она нажала на кнопку воспроизведения и снова взяла вилку. Сначала Ричер ничего не слышал, потом появились тюремные звуки, эхо, где-то вдалеке металлический звон. Дыхание человека. Затем открылась дверь – другой человек сел на стул. На тюремный стул, прикрепленный к полу, и потому его ножки по нему не скользили. Заговорил адвокат, старый и скучающий. Ему совсем не хотелось там находиться. Он знал, что Барр виновен. Некоторое время адвокат говорил какие-то банальные вещи, а затем разозлился на то, что Барр молчал. И раздраженно заявил: «Я не смогу вам помочь, если сами не станете себе помогать».
Наступила длинная пауза, потом раздался взволнованный голос Барра, совсем рядом с микрофоном: «Они арестовали не того парня!» Джеймс повторил эти слова. Адвокат ему не поверил, заявив, что все улики налицо и его вина не вызывает сомнений, необъяснима только причина преступления. И тут-то Барр дважды попросил найти Ричера, а адвокат спросил, является ли тот врачом. После этого арестант встал и вышел из комнаты. Ричер услышал, как он принялся колотить в запертую дверь, а потом наступила тишина.
Хелен Родин нажала на кнопку и остановила пленку.
– Итак, почему? – спросила она. – Почему он сначала сказал, что не делал этого, а потом попросил найти человека, который совершенно точно знает, что Барр уже совершил похожее преступление раньше?
Ричер молча пожал плечами. Но по глазам Хелен он понял, что у нее есть ответ.
– Вы что-то знаете, – продолжала она. – Возможно, вы сами не понимаете то, что вам известно. Но тут какая-то загадка. Видимо, Барр думает, что вы можете ему помочь.
– А это имеет значение? Он в коме. Не исключено, что так и не придет в себя.
– Это имеет огромное значение. Барр может получить лучший уход и лечение.
– Я ничего не знаю.
– Вы уверены? Тогда, четырнадцать лет назад, его осматривали психиатры?
– Дело до этого не дошло.
– Он настаивал на том, что психически болен?
– Нет, он заявил, что добился идеального счета. Четыре пули – четыре человека.
– Вы тогда решили, что он безумен?
– Разве не безумие убить четырех человек ради удовольствия? Разумеется. Был ли он безумен в глазах закона? Уверен, что нет.
– Я не сомневаюсь, что вам что-то известно, – повторила Хелен Родин. – Из прошлого. Вам нужно попытаться вспомнить.
Ричер помолчал немного, а затем спросил:
– Вы видели улики?
– Я прочла о них в отчете следователей.
– Насколько они серьезны?
– Они ужасны. Нет никаких сомнений, что это сделал он. Речь идет лишь о смягчении приговора и больше ни о чем. И о состоянии его рассудка. Я не могу допустить казни человека с нездоровой психикой.
– В таком случае подождите, когда Барр придет в себя. Пусть его обследуют.
– Никакие результаты обследования не будут приняты во внимание. Он может прийти в себя и оказаться полным идиотом, а обвинение заявит, что его невменяемость вызвана ударом по голове, который Барр получил в тюремной драке. Прокурор скажет, что он был в здравом уме, когда совершил преступление.
– Ваш отец – честный человек?
– Он живет ради побед.
– А его дочь такая же?
Хелен помолчала немного.
– В некотором смысле, – согласилась она.
Ричер доел свой салат и, тщетно попытавшись отловить вилкой последний кусочек ореха, достал его рукой.
– О чем вы думаете? – спросила Хелен.
– Об одной мелкой детали, – сказал Ричер. – Четырнадцать лет назад дело Барра было очень сложным, почти без улик. Просто он сам признался. На сей раз улик полно. Но он отрицает свою причастность к преступлению.
– И что это означает?
– Понятия не имею.
– Так подумайте о том, что знаете, – проговорила Хелен. – Пожалуйста. Вы должны что-то знать. Спросите себя, почему он назвал ваше имя. Наверняка есть какая-то причина.
Ричер молчал. Пришел официант и забрал тарелки. Ричер показал на свою чашку, и паренек наполнил ее и принес. Ричер пил кофе, наслаждаясь запахом.
– Могу я задать вам личный вопрос? – спросила Хелен Родин.
– Это зависит от того, насколько он личный, – ответил Ричер.
– Почему вас было так трудно найти? Обычно люди вроде Франклина могут отыскать кого угодно.
– Может быть, Франклин не так хорош, как вы думаете.
– Не исключено, что он даже лучше, чем я о нем думаю.
– Не всех можно найти.
– Согласна. Но вы не похожи на человека, относящегося к данной категории.
– Я находился внутри системы, – сказал Ричер. – Всю свою жизнь. Затем система закашлялась и выплюнула меня. И я подумал: отлично, если меня там нет, значит, нет. Нигде. Я разозлился. Думаю, это была реакция не слишком зрелого человека. Но я привык.
– Что-то вроде игры?
– Вроде наркотика, – сказал Ричер. – Я привык находиться вне досягаемости.
Официант принес счет, Хелен заплатила и убрала магнитофон в портфель. Они вышли из кафе и пошли на север, мимо строительной площадки в начале Первой улицы. Родин направлялась в свой офис, а Ричер решил поискать отель.
За ними наблюдал человек по имени Григор Лински, который сидел, пригнувшись, в своей машине, припаркованной у тротуара. Он знал, где нужно их ждать, потому что ему было известно, какое кафе Хелен Родин предпочитает, если отправляется на ланч не одна.
Глава 04
Ричер снял номер в отеле «Метрополь палас» в центре города, в двух кварталах к востоку от Первой улицы, примерно на одном уровне с главной торговой. Он назвался Джимми Ризом и заплатил наличными за одну ночь. Ричер уже давно перебрал имена всех президентов и вице-президентов и теперь использовал имена игроков второго состава команды «Янки» тех времен, когда она не участвовала в чемпионате. Джимми Риз вполне прилично играл некоторое время в 1930 году и очень плохо – в 1931-м. Он появился неизвестно откуда и на некоторое время в 1932-м перебрался в Сент-Луис. Затем ушел из спорта. Умер Риз в Калифорнии, в возрасте 93 лет. Но сейчас он как бы вернулся и поселился в отеле «Метрополь палас», в одноместном номере с ванной, – всего на одну ночь – и собирался выписаться на следующее утро до одиннадцати часов.