Мы свернули в более широкий проход, видимо, основной, затем поднялись вверх по винтовой лестнице, и оказались в подземном ангаре с тремя крытыми брезентом фурами. На одной виднелся красный медицинский круг.
Похоже, ангар уже вплотную подходил к поверхности, потому что со стороны огромных стальных ворот глухо доносился вой сирен.
— Быстрее, ребятки, — торопил рыжий контрразведчик. — Пока они сообразят, еще успеем ускользнуть.
— Сейчас проверим, — Грегор подошел к стене и откинул крышку щитка сбоку от ворот. Интересная штука, я таких еще не видел.
Верхняя часть утопленной в стене конструкции представляла собой отполированную поверхность огромного кристалла. Таких в природе просто не существует. За такой можно город купить. Или остров. А на откинутой части — я незаметно подобрался поближе — виднелось множество черных кристалликов с выгравированными символами. Грегор пробежался по ним подушечками пальцев, и верхний большой кристалл осветился, а потом на его поверхности нарисовалась черно-белая картинка с клочком пыльной дороги, пожухлыми кустиками... и стоявшим в оцеплении спецназом Лиги.
— М-мать Звезда! — выругался серьгастый. — Все-таки отследили!
— А что у других групп? — спросил сержант.
— Похоже, успели уйти, — удовлетворенно улыбнулся Грегор, дотронувшись до кристаллов и выведя картинки ангаров, идентичных нашему, но пустых.
Несколько касаний пальцев мага, и картинка изменилась, показав сначала панораму Верхнего города, потом пустынный склон холма. И никаких воинственных лигистов, только пыль вилась в отдалении.
— По моему плану действуем, Грегор, или на прорыв пойдем? — деловито спросил сержант.
Маг раздраженно дернул серьгу, сплюнул на плиты.
— Тьфу, зараза! Что ж нам так не повезло? Рискнем по твоему плану, Митрич. Такое ощущение, что ты заранее знал.
— Ага, и на тот поворотный механизм заранее поссал, чтоб он проржавел и нас задержал.
Лямрия возмущенно закашлялась. Грегор, буркнув, что ему тут еще чахоточных не хватало, приказал даме занять место в кабине. А всем ученикам — построиться у грузовиков. Он с брезгливой гримасой оглядел наш отнюдь нестройный ряд:
— М-да... бойцы из вас, как крокодил из муравья.
— Это ведь совсем не учения, господин магистр, так ведь? — спросил кто-то робко.
— Ситуация такая, абитуриенты. Произошел конфликт между Лигой и Ковеном, который грозит перейти в вооруженный. Чтобы Лига не могла использовать детей магов, как заложников, принято решение вывести вас с территории Академии и отправить по домам. Тех ребят, кому добираться далеко или некуда, мы должны были отправить в безопасное место.
— А дежурных в общаге вы убили? — спросил тот же настырный пацан.
— Всего лишь усыпили. Но, как вы понимаете, это уже противоправные действия, которые мы вынуждены были предпринять в ответ на... короче, они первые начали. И не дадут нам выехать спокойно, — Грегор показал на кристалл с удручающей картинкой. — Остался только один безопасный вариант. Наш бывший коллега Абрех Митрич пояснит. Прошу, сержант.
— С разрешения генерала Дайхео предлагаю вам сейчас заполнить заявления на поступление в школу разведчиков. Лига не пойдет на конфликт с армией и вынуждена будет пропустить вас, как наших курсантов.
— А если я не хочу в армию? — возмутился я.
— Давай, вали к менталистам, — процедил Грегор.
— Никто не будет вас принуждать, — перебил его Митрич. — Нам нужно добровольное и сознательное служение, иначе от вас никакого толку не будет, провалитесь на первом же задании. Заявления — просто маневр. Мы их порвем и выбросим, как только минуем охранные посты Лиги. А двоих ребят можно и без заявлений вывезти, под видом обварившихся сартапцев Борша и Свирта, — сержант показал на фургон с красным кругом. — Бинты и бальзам в машине есть, намажем и замотаем так, что не узнают. Рик, ты за Борша сойдешь, если тебе голову побрить. Под Свирта нужен кто-нибудь выше и худее.
Еще один добровольный 'сартапец' быстро нашелся, и, пока остальные под диктовку Лямрии писали заявления, нас с ним Грегор и Митрич быстренько затащили в медфургон, обрили, раздели и замотали в бинты. А когда я был полностью обездвижен и подвешен внутри фургона на койку для тяжелораненых, зараза Митрич, ухмыльнувшись, прижал к моему носу вонючую тряпку.
— Поспи пока, Рик. А то еще чего натворишь, не расхлебать.
— Ах, ты, су-у... — я вырубился на полуслове.
Вот так я пропустил все самое интересное.
Потом, конечно, мне ребята все рассказали, как лигисты пытались задержать наши фургоны, и как мы прорвались. Но это уже потом, когда я очнулся в изрешеченном дырками кузове. Нет, не дырки меня повергли в шок. И не рассказы. Я впал в глубочайшую задумчивость, когда увидел три ряда колючей проволоки вокруг "пансионата", маскировочную сеть над врытыми в землю бункерами и дремучий лес за неприступной оградой. Фургоны уже въехали на территорию, и надпись на сетке над воротами я прочитал с изнанки, задом наперед:
киндевопаЗ
йитсеб
!ьтаволажоп орбоД
Часть II. Заповедник бестий
Для чего мы пишем кровью на песке?
Наши письма не нужны природе.
Булат Окуджава
Глава 8. Сумрачная зона
Загородный пансионат Академии располагался, на мой взгляд, слишком далеко ее стен и от столицы вообще. Километрах этак в пятистах, если прочертить на карте прямую линию от Командорграда до северной границы заповедника — так называемой 'здравницы', отгородившейся от искушений мира тремя линиями укреплений оборонного комплекса.
Такая защита окружала и центральные корпуса пансионата — в основном, подземные бункеры — и пограничные форты. А вообще территорией 'Заповедника бестий' считался весь полуостров Сумрак.
Само географическое расположение делало его неприступной твердыней, защищенной со стороны материка древними горами с коварнейшими ущельями, а с остальных трех сторон — морем Червень, в которое на западной границе полуострова впадала река Пенд с ее непролазной для судов разлапистой и камышастой дельтой, больше похожей на огромное болото, а на восточной границе — полная порогов и стремнин река Раид.
Название моря Червень вполне передавало его суть: в красновато-черных от обилия водорослей глубинах плавали огромные червеобразные тварюги, которым утлая рыбацкая лодчонка — на один зуб. Море считалось неодолимым для судов, не оснащенных мощным магическим полем, отпугивавшим и зубастых хищников, и плавуны водорослей, мгновенно прораставших в древесину. Пересечь Червень можно либо на пароходе с сильным магом на борту, либо по воздуху.
На суше не легче.
Все пространство полуострова от гор до полоски песчаных пляжей занято непролазными джунглями, кишевшими такими существами, которым и названия еще не придумано. Здесь всё на каждом шагу если ещё не жевало, то уже нападало сверху, снизу и с боков; всё щелкало клыками, жвалами или зубастыми клювами, только успевай уворачиваться.
Самые привычные звуки джунглей — предсмертный хрип жертвы и чавканье хищника.
Любой хищник может стать жертвой.
Любая жертва может внезапно превратиться в хищника. Даже безобидный мырк — биомагическое существо, давшее название полуострову.
Как рассказала нам на первой же лекции мадам Лямрия, Сумрак — видоизмененное имя. Раньше полуостров назывался 'Су-Мырк', что в переводе с одного древнего диалекта означало 'связка мырков'.
Вот их и изучала Академия с особой тщательностью. Ученые считали, что от мырков и произошло все разнообразие тварей мира, и эти существа — если не источник 'зова древних', то его первые жертвы.
Земноводные мырки, похожие то ли на гигантскую хвостатую жабу, то ли на угрей с лапками, в изобилии водились и в лиманах Пенда, и по всему Сумрачному побережью — в любой заводи, где морскую воду хотя бы вполовину разбавляли горные ручьи и мелкие речушки. Чистую пресную или стопроцентно морскую воду мырки не любили, и после дождей или с наступлением прилива их колонии расползались по полуострову в поисках подходящих для размножения условий.
Они были вездесущи, как тараканы, и живучи, как крысы. Размножались быстрей саранчи, и столь же стремительно гибли. Мырками питался всяк, кому не лень раскрыть пасть. Их тающие на солнце радужно-перламутровые шкурки можно было обнаружить и на горной тропе, и в озерах, и чуть ли не под каждым деревом.
Чем питались сами мырки — неизвестно. Грегор на полном серьезе утверждал, что воздухом, а мой учитель Стивер Нуато уточнял: воздухом с хитином в пропорциях один к одному.
И то верно: на полуострове на кубометр воздуха приходился кубометр мошкары. От насекомых спасала только магическая завеса или красивый радужный комбинезон с капюшоном, сшитый из шкурок мырков, укомплектованный перчатками из того же биоматериала, авиационными очками и респиратором с противомоскитным фильтром. Проблема в том, что 'лишенцы' магией уже не владели, а надеть мырковый комбинезон — это все равно, что крикнуть джунглям: 'Съешь меня!'. Мигом набегут желающие перекусить.
Вот в таком прекрасном месте с субтропическим климатом, вдали от цивилизации, на лоне якобы целебной, а на самом деле смертоносной природы, в километре от пустынных, усеянных костями пляжей моря Червень, и располагался наш жилой корпус, совмещенный с учебным.
А также подземные лаборатории, наземные полигоны и главный бестиариум Академии.
В Сумрак длинные ручки Лиги безопасности не могли дотянуться: слишком много найдется желающих их откусить, да и хлопотное это дело — брать в осаду такой немаленький кус земли, нашпигованный зубами и когтями. Над неразумными тварями менталисты не властны, а маги... маги экспериментировали не только с кошархами.
Мало того. Весь полуостров с его бункерами и полигонами считался частной собственностью, переданной в аренду Академии магов так давно, что имени землевладельца уже никто, кроме бухгалтерии, не помнил: договор автоматически пролонгировался по истечении очередного полувекового срока. А покушение на собственность, как мне отлично помнилось вместе с воровскими приемами роненов, чревато в нашей благословенной стране более серьезными последствиями, чем даже покушение на жизнь того же собственника. Наша жизнь и смерть принадлежат древним, а собственность — только человеку, и защищать он ее будет любой ценой.
Эти детали я частично узнал от Грегора, кое-что увидел своими глазами (подступавшие к забору джунгли и висевшие на колючей проволоке шкурки мырков), а остальное сообщил нам ректор Нико Дамис, осунувшийся и потерявший лоск за считанные на трех пальцах дни.
Он приехал в тот же день, что и мы, вместе с группой 'лишенцев', среди которых был и Рамзик, к моему удивлению. Оказалось, Митрич так и не смог завербовать оборотня, а Академия взяла Раммизеса под защиту, обнаружив какие-то магические способности, но официально его не стали принимать. Как же, это был бы конфуз: единственный первокурсник, и тот — чужестранец и оборотень.
В итоге Рамзику предложили мамому выбрать, куда ему податься: на нулевой курс или в резервный поток. Он попросился 'туда, где Рик'. И теперь, как я с ужасом осознал, от меня не отстанет, по пятам будет ходить и смотреть преданными глазищами. Никогда не спасайте оборотней от смерти. Никогда!
В день приезда нас собрали в актовом зале центрального подземного корпуса.
— Поздравляю вас со званием слушателей подготовительного отделения Академии магии! — бодренько улыбнулся нам Нико Дамис. — И пусть вас не смущает, что вы пока считаетесь резервным потоком до возвращения к вам магической силы. Статус слушателей автоматически дает вам защиту Академии и Ковена магов...
Бла-бла-бла... Даже компенсацию обещали выплатить за магический и моральный ущерб. И стипендию назначили. Ровно столько, чтобы этих денег хватило на годовую оплату пансиона и учебных причиндалов: тетрадей, формы и тому подобного.
Интересно, смогу ли я получить компенсацию по документам Фредди Милара? Или плюнуть на всё и бежать? И как, скажите на милость?
Зря я отказался от щедрого предложения стать офицером. Ведь из военного училища можно было дезертировать, как неявно подсказал мне Грегор. Не сразу же там присягу приносят. Месяц у меня был бы на подготовку к бегству. Но дар уперся. Стоило подумать 'а что, если', как накатывала смертная тоска. Может, армейская дисциплина не вдохновляла — насмотрелся, за глаза хватило. Может, иное что.
Но с полуострова мне не сбежать, тут и анти-дар не поможет. Не могу же я натравить обитателей джунглей на наш 'пансионат', как волчью стаю два года назад. Совесть не позволит. Или позволит?
И куда бежать, кто бы мне сказал? Опять в Командорград (отсюда — всего ничего, каких-то полтыщи километров), но на этот раз через горы, реки, леса, болота и уйму заградзон?
В такой меланхолии я пребывал неделю.
А потом втянулся то ли в процесс выживания, то ли в учебу.
Желание Грегора и стоявших за ним магов перевоспитать Фредерика Милара — мне только на руку. Теперь никто не удивится, если после таких угроз я быстро возьмусь за ум. Лишь бы не переусердствовать со скоростью преображения. Я играл тупого отморозка, вставшего на путь святости, и старательно внимал на лекциях. Даже над Лямрией не издевался, хотя только древние знают, каких сил мне это стоило.
Читали нам пока общую теорию магии, историю с языками, физико-математические и естественные науки — то есть, почти школьный курс, только чуть посложнее, а для меня так совсем заоблачный, до тошноты. Зубрить приходилось до глубокой ночи. Жуть, как не высыпался.
И тут поджидала еще одна засада.
После визита в библиотеку я обложился учебниками, начиная со школьных, и наслаждался мыслью, что быстро наверстаю упущенное. Хочу все знать!
Но дар, сволочь такая, считал иначе.
Его вполне устраивал хаос в моих мозгах. И все, что попадало в голову на лекциях и при чтении учебников, перемешивалось за ночь, как взбивалкой. Наутро в памяти плавали обрывки вчерашних знаний, клочки формул и осколки фактов. Особенно обидно за физику. Ведь чувствовал я: понять мой дар без этой науки невозможно!
Не в коня корм. А ведь память у меня всегда была отличной, и в сельской школе я учился исключительно на пятерки, и дар тогда не мешал. Что со мной случилось?
И спросить не у кого. Разве что старуху Халию попытать, но до нее теперь долго добираться. Когда-нибудь доберусь и спрошу, в этом я сам себе поклялся.
Не высыпался я не только из-за зубрежки. Дошел до того, что боялся спать... из-за снов. Нет, никаких особых ужасов, монстров и погонь не снилось. Но разве чужой, заросший грязью дом, чужая вонючая постель с пьяной голой девкой и лапающие ее татуированные сиськи мои (ненавижу тебя, Фредди!) руки с содранными в очередной драке костяшками пальцев и каймой грязи под ногтями — не ужас? Да я, даже когда меня звали Сархи Роде, жил чище!
Первую неделю картина по ночам была такая: я очухивался и осознавал, что опять меня Рамзик трясет за плечи и поскуливает:
— Рик, проснись! Пожалуйста, проснись! Рик!
— А? Что? — подскакивал я. — Уже утро?
Оборотень отводил глаза и нагло врал:
— Почти. Ты опять орал. Кого-то обещал замочить. Его тоже зовут Фредди, да?
— Не помню. Меня зовут Рик. Ясно?
Фараон торопливо кивал, а сам был рад-радешенек, что я спросонья ему кулаком по моське не съездил, как в первую ночь. Я тогда, стыдно признаться, какую гадость на него подумал. Да и привык уже, что в Темном сначала бьют, потом спрашивают. А парень просто услышал через стенку мой хрип и прибежал спасать.
Помирились потом. Рамзик демонстративно ходил с фингалом (мог бы, гад такой, перекинуться и ликвидировать последствия), но не переехал. Он был единственным, кто осмелился поселиться со мной в одном боксе на три комнатушки, с общим санузлом и прихожей, с тонкими внутренними перегородками, но с внушительными внешними стенами и стальной наружной дверью-купе. Комнаты походили на каюты третьего класса, каждая вмещала койку, пару стульев, стол и встроенный стенной шкаф, куда нам с Фараоном нечего было складывать. Третья комната пустовала.