Полковник наклонился за лежавшей на полу пешкой, едва не упал лицом вниз, но успел опереться о стол.
— Простите, профессор. Это не чахотка, и это не заразно. Слово офицера. Это последствия... Неважно.
— Вы переигрываете.
— Вы не наблюдательны, Эспанса, мы уже давно не играем, — вяло парировал тот. Сгреб бумаги и спрятал в потайное отделение. Перевернув шахматную доску, кое-как расставил часть фигур по клеткам. — Понимаю, что благодарности не дождусь, но раскрою вам страшный секрет. На две трети раскрою, — через силу улыбнулся он. — Одновременное включение трех предметов — глушилки, вашего некромантического пентакль-генератора и спрятанной в этом кабинете безобидной, на первый взгляд, вещицы — так искажает поле, что практически полностью блокируется ментальный контроль. И энергетические допинги, к сожалению, тоже. Пока там, — менталист на миг возвел взгляд к потолку, — думают, что я потерял сознание от... переутомления. Скоро явится адъютант — проверить, что со мной случилось. Минут через десять. Пока его добудятся, пока добежит. Нам пора закругляться. Поймите же, наконец, я не враг ни вам, ни вашему потерянному одинокому волчонку. Если я прав, Даниэль в серьезной беде уже сейчас.
Черный маг не выдержал, тихо и горько рассмеялся:
— Какое открытие...
— Даже если не брать в расчет Лигу и ваших радикально настроенных коллег, — сердито блеснули на него серые, очень больные глаза. — Вмешалась третья сторона. Украденная Фредом некая ценность до сих пор не найдена. Теперь вспомните, что такое Клоака и что могут ронены, к которым, я уверен, вашему мальчику не посчастливилось попасть. И вам нетрудно будет догадаться об остальном: почему Даниэль стал так похож на убитого бандита, и кому это понадобилось. Сходство будет усиливаться вплоть до полной замены личности и памяти. Вот память Молчуна и нужна Клоаке.
— Вы, случайно, не увлекаетесь мистикой, господин Хайг?
— Вне зависимости от моих увлечений — если вы не примете экстренных мер, то навсегда потеряете внука.
— Позвольте вопрос. Если вы так уверены в своих подозрениях, почему Рик еще не арестован? — равнодушно поинтересовался маг.
— Все абитуриенты Академии — под защитой Ковена, а Лиге не хватает предварительных доказательств, чтобы санкционировать арест. Пока только я додумался сопоставить Рика и неизвестного роненского связного, но я опережаю наших же аналитиков буквально на пару дней.
— Я перестал вас понимать, полковник, — признался академик. — Вы ведь в опале у Семьи Командора, как нам известно. Вас понизили в чине, перевели в группу оперативного реагирования и отправили на столь опасную для вашего дара менталиста операцию. А потеря дара для человека вашего ранга и профессии равносильна самоубийству. Вам любой ценой нужно восстановить положение, и это задание было чуть ли не последним вашим шансом. Вместо этого вы совершаете странные для профессионала поступки. Вы не боитесь, что подобные действия уже критичны?
— Разумеется. Кто бы на моем месте не боялся? — усмехнулся Хайг, из последних сил сдерживавший приступ. На его лбу поблескивали капельки пота, а жилы на руках вздулись. — Но вы неправильно понимаете происходящее в этом кабинете и неправильно оцениваете. Я боюсь другого — ошибиться в вас, Эспанса. Боюсь, что неверно интерпретировал ваше подчеркнутое игнорирование жизни столь странно одаренного внука. Вы ведь до нашего разговора не были стопроцентно уверены, что Рик — это Даниэль, хотя и приставили к нему вашего ученика Грегора. У вас еще оставались сомнения. Не так ли? Но я поставил на то, что не ваших интересах, чтобы мальчика ликвидировали лигисты или ваши коллеги.
— С моими интересами все понятно. В чем ваши, если вы решили так рисковать?
— О моих интересах поговорим позже... или поговорит кто-нибудь другой, предложив вам, скажем, сыграть партию в ваши особые шахматы. Прощайте, профессор. Время вышло, и я больше ничем не успею вам помочь.
— Берегите здоровье, полковник, — черный маг чуть склонил голову на прощание.
После его ухода менталист, тоскливо выругавшись, кое-как добрел до доски, сдвинул фишку с именем Фредерика Милара сразу на три деления вниз. А потом, не дойдя до стула, совсем не картинно рухнул на паркет, запачкав его хлынувшей изо рта и носа кровью.
***
Разбудили нас нечеловечески рано: за окном едва брезжил рассвет. Один из кураторов — Ивин, студент с третьего курса, случайно попавший под раздачу анти-даров — сунул в дверь лохматую голову, скомандовал:
— Подъем! Бегом с вещами на выход. Три минуты на сборы.
— Куда так рано? А завтрак? — зевнул Ант.
— Завтрака не будет. Вставать надо было раньше.
— Куда уж раньше?
— Ты лучше скажи, Ивин, что за спешка? — потеснив куратора, в комнату вошел белобрысый Лан. В воздухе разнесся запах изысканного парфюма. Похоже, прынц так и не спал — глаза у него покраснели, зато он успел побрить юношеский пушок на щеках — неумело, с порезами. Сразу видно: парень привык пользоваться магией, а не бритвой. И ведь раздобыл где-то лезвие.
— Вам всё объявят.
— Я слышал, кого-то из магистров арестовали?
Куратор окинул его подозрительным взглядом:
— Никого не арестовали. От кого слышал?
— Случайно. В туалете. Там солдатня зашла, говорили между собой, что ночью в Академии кто-то умер из менталистов. Высокопоставленных. И очень подозрительной смертью. Кого обвиняют, не знаешь?
— Ничего такого не знаю, — отрезал Ивин и умчался, громко хлопнув дверью.
Лан поморщился:
— Что за манеры! — взял свою сумку, покосился на неторопливо одевавшегося Анта, на меня, зашнуровывавшего подсохшие и слегка покореженные кипятком ботинки. — Слушайте, господа, свежайшую новость. Если я что-то понимаю в ситуации, Ковен и Лига на грани открытой войны.
— Думаю, тут все понимают, даже если у нас дар пропал, — тихо отозвался рыжий. — Еще не известно, кто к этой диверсии руку приложил. Может, не сартапский шпион, а сами менталисты.
— Уже не только в диверсии дело, — белобрысый подошел к двери, выглянул в коридор и снова закрыл, поплотнее. — Утром я получил послание из дома...
— А кто у тебя отец, Лан? — не выдержал я. А то столько разговоров, а я в неведении.
— Ты что, совсем темный? — хохотнул Ант. — Газет никогда не читал? Позволь представить тебе Ланнерта ди Парди, младшего сына главы Ковена, белого мага Жана ди Парди.
— Позволяю, — с королевским достоинством кивнул я. — И о чем тебе пишет глава Ковена, Лан? Как я понимаю, насчет армейцев, перетиравших на толчке, ты лапши навешал Ивину?
Прынц хлопнул ресницами, явно не все слова поняв из моей реплики, а меня снова пробил озноб: жаргонные словечки Фредди сегодня слетали с языка без раздумий, с легкостью необыкновенной.
— Не знаю, причем тут лапша, но отец написал, что ситуация становится непредсказуемой. Полковник Хайг найден мертвым. Лига подозревает в причастности к его смерти профессора Микаэля Эспанса и требует его выдачи. И еще менталисты требуют, чтобы некроманты подняли полковника и допросили о последних минутах его жизни. Если вины магистра нет, обвинение будет снято.
После ночных кошмаров самочувствие и так было не ахти, а тут голова совсем стала как поплавок. Я еле сдержался, чтобы не завопить: 'Деда? Да как они смеют!' Не то, чтобы я к нему питал какие-то родственные чувства, — откуда? Но он же — Эспанса! Мой! Пусть я еще не разобрался, что там у него с отцом произошло и почему он не хотел меня видеть.
— А ничего тебя в курс вводят, основательно, — пробормотал я, поймав цепкий прищур Лана.
— Отец учил меня не только магии, но и политике — надеялся, что я стану его преемником и продолжу династию. Мой старший брат не унаследовал магического дара.
— Дела-а-а... — протянул Ант. — Ну, так и подняли бы труп, в чем проблема?
— В том, что магистр Эспанса скрылся, а гильдия некромантов распространила бойкот с Темного города на весь Командорград, отказывается проводить ритуал и требует судмедэкспертизы. Ковен на грани раскола и еще их не поддержал. А отец отзывает меня из Академии.
— Да нас и так отсюда всех увезут, — сказал я. — Вчера разведка донесла.
— Ты не понял, Рик. Он отзывает меня вообще. Не видит смысла. Если ко мне вернется дар не белый, а черный, отец не позволит мне учиться на мага и вступить в Черную гильдию.
— Рано паниковать, насчет тебя еще ничего не известно. А если у тебя папаша такой козел, сделай финт ушами и иди своей дорогой.
Чтоб ты сдох, Фредди.
— Тебе не понять, — болезненно поморщился прынц. — Какой дорогой?
— Дарю идею: запишись в кадетский корпус. В любом случае офицером станешь, и плевать тебе на указки твоего папаши. Я вот думаю, тебе бы в пилоты пойти. У них форма сине-голубая, тебе жутко пойдет, девчонки на шею будут вешаться с первого взгляда.
— Они и так на него вешаются, — заложил Ант, запихивая в рюкзак вчерашние булки, оставшиеся от ужина.
Лан посмотрел на меня, как на безумного, но задумался. Тут снова заглянул бледный, чем-то перепуганный куратор:
— Вы еще здесь? Бегом на первый этаж! Из здания не выходить, соблюдать спокойствие.
Похватав вещи, мы вышли из комнаты. В коридоре было полно народа с сумками и дорожными мешками — лестница-то не резиновая. А сверху еще девчонки спускались. И никого из армейцев не видно, только рыжий сержант Митрич стоял на посту и поток разруливал, чтобы не толкались. Странно.
— Что случилось-то? — спрашивал зевающий, недовольный народ.
— Эвакуация.
И все сразу притихли. Зевков убавилось, недоумения прибавилось.
В холле первого этажа белый маг Хингин, ласково глядя телячьими глазами и лучезарно улыбаясь, огорошил:
— Молодые люди, у нас сегодня учения, приближенные к боевой обстановке. Строимся в колонну и проходим в подземный ход. Девушки, вы рассредоточитесь между юношами.
А у самого винтовка с магической насадкой из-за плеча выглядывает, и куча подозрительных штуковин висит на ремне, и вместо белоснежной мантии — камуфляжный комбинезон. Уж не с армейцев ли сняли? Если так, это уже гражданская война началась. И ясно, что магистры предотвращают захват нас заложниками. Если выберемся.
— Хоть бы и нам оружие выдали, что ли, раз уж учения боевые, — возбухнул я, но был уничтожен зверским взглядом Грегора, тоже вооруженного, между прочим.
Сам я только в детстве охотничью двустволку разок в руках подержал, и был жестоко наказан лишением сладкого и книжек. Но вот Фредди стрелять умел и в подпольном тире тренировался, это я откуда-то точно знал, наверняка из ночных кошмаров.
Пока наши быстро и сосредоточенно втягивались лентой в двери подвала, я сбегал в ранее разведанную кладовку и прихватил ломик. Лишняя тяжесть, но с ним спокойнее. Железяку маги сразу же у меня отобрали, да и другие из каморки тут же изъяли. Жадюги.
Вместо ломика в мою руку вцепилась одна из девчонок, с которыми я познакомился еще в первый день. Ее трясло, глазищи стали с полмордашки, как у совы. Совсем эти горожанки к жизни не приспособлены, эвакуироваться без слез не умеют. Они даже слово 'эвакуация' подзабыли, судя по всему.
А вот я еще помнил, как у нас в деревенской школе чуть ли еженедельно проводились учения, когда к местному весельчаку-некроманту Хрипше приезжал кореш (не мой отец, он принципиально в этих забавах не участвовал), и они вдвоем, за неимением других тварей, среди бела дня поднимали местное кладбище и бросали без предупреждения на штурм ненавистной тещи Хрипша, которая, к несчастью, была еще и школьной директрисой.
И никто не мог поставить на место мстительного некроманта, которому вредная теща опять пересолила суп. Мой отец только плечами пожимал на жалобы. Во-первых, нельзя селу без мага, а магу без тренировки. Во-вторых, закон есть закон: учения, приближенные к боевым, в населенных пунктах проводить не реже раза в год. А насчет 'не чаще' там ничего не говорится, хоть каждый день.
В глухомани только постоянная боевая готовность могла спасти жизнь, если случится внезапная вспышка 'дикой магии', которую мистики называют 'зов древних'. Обычно она следовала после лесных пожаров. Тогда близ выгоревших пустошей появлялись неведомые науке чудища. Иногда и без всяких пожаров 'зов древних' шевелил плохо упокоенные трупы, а костяков по земле еще с древности рассыпано всяконьких.
Хрипша упокаивал надежно. И поднимал тоже надежно. Не отстреляешься от мертвых холостыми зарядами с краской (старшеклассники) или не спрячешься вовремя в убежище (малышня) — украсят тебя зомби флюоресцентной издевательской надписью, и над твоим позором вся деревня будет ржать до следующих 'учений', пока не найдутся другие 'фонарики'. Даже заговоренные узелки на одежде не спасали. Такие примитивные обереги могли остановить лесного зверя или отпугнуть не слишком агрессивную тварь, если один на один в лесу столкнешься, но не управляемую изобретательным черным магом гурьбу мертвецов.
Сельские злились на некроманта за частое разорение могил и кощунство, но побаивались сильно возникать — с него станется на свадьбу к кому-нибудь позвать давно умершую сварливую бабку или родовые склепы перепутать после учений, не в тот гроб уложить поднятых, а обиженные покойники потом являются во снах родственникам и ноют. Зато после красочных 'обстрелов' деревенские жмурики были самыми разноцветными во всей округе, залюбуешься.
Я вполголоса впаривал байки о весельчаке Хрипше (не называя имен, под видом вычитанных в книжке историй, половину из которых придумывал на ходу) большеглазой девчонке, попавшей в шеренгу со мной и Антом.
— Прекрати, Рик! — ткнул меня в спину Ант, и я обнаружил, что девчонка вместо того, чтобы похихикать, вовсю ревет. И что реветь? Весело же. Видно, не всегда срабатывает клин клином.
Я молчал, пока долго-долго топали по подземному ходу с низким потолком и подозрительными глубокими царапинами и выбоинами в закоптелых стенах, словно здесь когда-то шел жаркий бой, а потом у магов руки не дошли отремонтировать. Или в выбоинах замаскировали ловушки.
Грегор с несколькими магами, тоже вооруженными обычными винтовками с насадками, шли с отрывом впереди, открывая проходы и развешивая светильники. Замыкающими были обвешанный до зубов оружием рыжий сержант и еще несколько мужиков и женщин, среди них и та хорошенькая целительница, и физик-математик, и — спаси, Хаос! — мадам Лямрия в брусничного цвета куртке, брюках и с короткоствольным карабином на плече. Замыкающие маги снимали светильники и запирали ходы.
Потом магические шарики на кристаллах сменились керосиновыми лампами, подвешенными на выступавшие из стен штыри, воздух в подземном ходе стал более затхлым, застоявшимся, и я понял, что пересекаем аномальную зону. В одном из подземных зальчиков нас разделили на три неравные группы, две свернули в боковые ходы. Ант, Лан и все девчонки ушли с ними. В группе Грегора, сержанта, какого-то магистра и (Хаос, за что?) тетки Лямрии остался я и еще два десятка парней.
Я надеялся, что нас проведут под главным зданием, и я заберу свой нож, если он еще там, но мы туда не попали. Жаль-жаль. Прощай, моя так и не попользованная мини-дрель. Надеюсь, тебя еще увидеть до того, как ты пустишь ростки рядом с пальмой.
Тут колонна остановилась. Впереди раздался характерный скрежет металла о камень. Вот как знал, что мой ломик пригодится! Магия-то в зоне не работает, а дублирующий механический рычаг проржавел и сломался, и плиту заклинило, как я понял из проклятий Грегора.
— Придется в обход, — процедил он.
— Не успеем. Перекличка у менталистов каждый час, у нас осталось минут десять, — сказал сержант. — Сразу поднимут тревогу.
Это что же, мы шли по подземелью примерно полчаса? — прикинул я. А казалось — полдня!
— Может, рвануть ее? — предложила тетка Лямрия, воинственно сверкая глазками.
— Чтобы нас тут засыпало?
Сержант с Грегором едва не надорвались, но с помощью ломика, пинков и ругательств расширили проход так, что можно было протиснуться, если бочком и втянуть живот.
Через сотню метров снова появился магический свет, а Грегор заметно повеселел. Значит, из зоны аномалии вышли.