Темная беспросветная ночь сгустилась над Нью-Девиллом. В такие ночи гуляют по крышам влюбленные, видят кошмары все остальные, и совершаются преступления века. Одно из них как раз подходило к завершающей стадии. На крыше "Хелл-кредит банка" возилась неясная фигура. Вторая подозрительная личность обреталась на улице, делая вид, что всего лишь совершает ночной моцион. Внезапно первый злоумышленник как-то странно изломался, отрастил себе два больших ястребинных крыла и камнем рухнул вниз, выравниваясь в свободном парении. Вслед за ним полетело что-то темное, похожее на мешок. Подельник, караулящий на улице, оживился, забегал, пытаясь его поймать... и поймал, живописной кляксой распластавшись на асфальте. Тяжесть неправедно нажитого, помноженная на силу ускорения, оказалась чересчур велика. Однако вскоре грабитель поднялся, сгреб в кучу себя, мешок и удалился, слегка хромая.
***
Профессор Лех Козельц самозабвенно читал лекцию по криминалистике в Нью-Девилльской Академии Темных искусств. Распустив воображаемый разноцветный хвост былой славы, он вышагивал перед студентами, в тщетной попытке убедить их в своей гениальности. Поскольку курс был далеко не первый, и даже не второй, а уже предпоследний - убеждались они как-то не очень. Только впечатлительная кикимора Люси, прикрыв глаза, предавалась мечтаниям о своих будущих славных деяниях. Впрочем, Люси вообще слыла крайне нервной и эмоциональной натурой. Увидев в морге вскрытый труп - она мгновенно начинала сочинять венок сонетов, на занятиях по психологии порывалась устраивать митинги в поддержку криминальных элементов, а вид разглагольствующего профессора Козельца её просто убаюкивал. Юной кикиморе нравилось думать, что лет через сто она будет такой же важной и ненавидимой студентами. Патологическая неприязнь к профессору Козельцу была чем-то вроде университетской реликвии и бережно передавалась от одного поколения молодых дарований к другому. Дело в том, что почтенный Лех Козельц - заслуженный вурдалак, находящийся уже в том невероятном возрасте, когда помнить его - верх дурного тона... ненавидел студентов искренней, чистой и незамутненной, как первач его хорошей знакомой Розы Шульц, ненавистью.
Особенно сильными объектами его антипатии становились молодые, ироничные всезнайки, искренне уверенные в том, что мир непременно обязан содрогнуться от их гениальности. Примерно как вон тот непочтительный молодой черт за третьим столом слева, позволяющий себе с ехидной улыбкой комментировать его, профессорское, выступление! Причем не когда-нибудь, а именно в тот животрепещущий момент, когда он повествует о блестящей поимке маньяка Серебряное Горло! Этого хрупкий профессорский организм снести уже не мог.
- Мордред Хамский! - несколько громче и визгливее, чем того требовала ситуация и позволяла академическая этика, воскликнул Козельц. В силу давней, глубокой и на диво взаимной неприязни к этому студенту, он даже запомнил его имя.
Нахальный молодой черт внимательно на него посмотрел. Немного подумал. Встал. Надел винтажную черную шляпу с узкой лентой. И только после этого символически отсалютовав собеседнику двумя пальцами, прикоснувшись ими к полям шляпы, крайне вежливо поинтересовался:
- Профессор?
Леха Козельца едва не хватил удар. Мало того, что этот юнец раздражает его вот уже на протяжении трех лет, так он еще всегда умудряется выглядеть при этом настоящим джентльменом! А эта его дурацкая шляпа... неизменное приталенное пальто... выглаженные идеально-белые рубашки... Из какого века он явился? И не сделал ли он это специально, чтобы стать его, козельцовским, персональным инфарктом? То ли дело Падди МакГир - замечательный был студент!
- Вы вопиюще невнимательны к моей лекции, - справившись с эмоциями, проскрипел профессор.
- Отнюдь, сэр, - все так же спокойно, с легкой улыбкой парировал раздражитель. Насмешка светилась на дне умных темно-багровых глаз, но не придираться же к этому?!
- Да-а? - Козельц произнес это таким тоном, что стало ясно: сейчас будет какая-то каверза. - Тогда повторите мое последнее предложение.
- И вот, в тот самый момент, когда Джон Хейз, более известный как маньяк Серебряное Горло, торжествовал, в ничтожной уверенности, что ушел от полиции - карающим мечом справедливого возмездия на него обрушился я, - дословно, полностью повторяя завывающие интонации профессора, процитировал Хамский. - Однако, при всем уважении, профессор, я мог бы не утруждать себя запоминанием вашей лекции, - выдав это сенсационное заявление, Мордред обвел взглядом притихшую аудиторию. Зарождающаяся звездная болезнь и любовь к игре на публику обещали со временем сделать из него прекрасного актера и рассказчика, но совершенно невыносимого типа.
- Что?! - Поначалу профессору показалось, что он ослышался. Но стервятническое выражение лиц аудитории убедило его в обратном. - Да ты...
Хамский с интересом наклонил голову, по-акульи выжидая, когда Козельц выйдет из себя, и по нему можно будет нанести единственно точный удар. Почувствовав это, престарелый вурдалак решил сбавить обороты:
- Что же заставило вас сделать такие выводы, молодой мистер? - с ненавистью, но вежливо, прохрипел он.
- Вы говорили о том, что у Серебряного Горла был свой особенный стиль, не так ли? Он надевал своим жертвам серебряный ошейник и ждал, пока несчастные скончаются в мучениях. Я все верно излагаю?
- Упрощенно, но да, - скрипя зубами, признал Козельц.
- В таком случае, у Джона Хейза должны были найти признаки сильнейшей аллергии. Даже учитывая тот факт, что работал он в толстых перчатках, серебро, как мы знаем, металл крайне токсичный. При длительном контакте с ним - видимые следы на теле предполагаемого маньяка просто не могли не появиться. Но и это еще не все. Джон Хейз утверждал, что вечер, когда произошло последнее убийство, он провел на рыбалке в Блэк-крике. У меня есть все основания считать, что он не лгал. Вы задержали его на следующее утро, и не найдя никаких доказательств рыболовецкой деятельности, посчитали, что таковой просто не было. Я вполне допускаю, что сорок лет назад подобная информация не была общеизвестной, но вам, лучшему, как вы говорите, следователю, не делает чести то, что вы не посетили Блэк-крик лично. Джон Хейз действительно был там в ту ночь, только не на рыбалке, а у любовницы. Помнится, лучший бордель с ундинами у нас находится именно там, не так ли, коллеги?
Коллеги издали приглушенные смешки, покраснели и с интересом вытянули шеи, боясь пропустить нюансы разворачивающегося конфликта. Они мучительно пытались разобраться, на чью же сторону встать. В силу соцопатичных особенностей своей натуры, Хамский особой популярностью в среде соучеников не пользовался. Но генетическая ненависть победила, и двадцать пар глаз выжидающе уставились на вурдалака.
- Это антинаучно! - Тщательно подавляемая злоба вырвалась из профессора злобным бульканьем сбегающего из кастрюли молока. - Это какое-то шаманство, а не криминалистика! Ангел знает, что такое...
Хамский спокойно переждал взрыв негодования, и добил Козельца одним точным, красивым ударом.
- Джон Хейз просто не мог быть Серебряным Горлом потому, что настоящий убийца был вампиром. А мистер Хейз, как нам всем известно - черт. Посмотрите на фотографии жертв - они практически обескровлены...
- Ерунда! - взвился профессор. - Им отделили головы от тел, естественно они обескровлены!
Хамский снисходительно улыбнулся.
- Им пережгли горла, это разные вещи, в таком случае кровь быстро сворачивается и почти не вытекает из тела, а вот серебряный ошейник здорово маскирует следы кровопийства...
Аудитория задумалась...и разразилась аплодисментами. Хамский раскланялся. Козельц угрожающе встопорщил седые волосы в носу и ушах.
- Выдумки, голые теории, бездоказательные предположения! - на манер циркулярной пилы заскрипел он. - Вы не имеете права глумиться над моими почетными заслугами! Я был лучшим детективом в столице!
Правда, профессор предпочел не уточнять, что в столице он прослужил всего неделю, после чего был переведен в провинцию с обтекаемой формулировкой "место, где его многочисленным талантам найдется лучшее применение". Однако чрезмерно кипучая энергия, требующая точки приложения, склочный характер и тотальная самовлюбленность почти не давали вышеупомянутым талантам почвы для буйного цветения.
- Господа, есть предложение! - со своего места поднялся главный заводила и по совместительству староста - Джонатан Хедли-Брукс. - Проведем турнир? Этакое соревнование, которое позволит нам выявить более эффективную методику и более внимательного детектива...
- Мне? Соревноваться с ним?! - склочно завопил профессор. - Да его еще и в проекте не было, когда моя слава уже гремела на весь Нью-Девилл! А что за соревнование?
Хамский же лишь насмешливо поднятой бровью и небрежным жестом сумел изобразить, что соревнования с Козельцом он нисколько не страшится, поскольку все равно выйдет из него победителем, но если уж им так приспичило его проводить - пожалуйста. Женская половина группы дружно издала коллективный восхищенный вздох, безуспешно пытаясь замаскировать его кашлем. Среди студенток шло негласное соревнование по охмурению молодого черта в винтажной шляпе. Тот, похоже, вполне об этом догадываясь, приложил максимум усилий, чтобы фаворитку в нем выявить не удалось. По-крайней мере, выходя из его комнаты наутро, осчастливленная студентка сталкивалась с гадючьим шипением соперниц, утверждавших, что уже завтра у непостоянного гения будет новая пассия. Нынешняя фаворитка не верила, надменно передергивала плечиками, но уже на следующее утро примыкала к недружному серпентарию.
- Мы берем какое-нибудь преступление, - развивал свою мысль Джонатан. - Совершенное недавно, но о котором ни одна из заинтересованных сторон пока не слышала. И даем профессору и Мордреду ровно сутки на его раскрытие. Завтра, в это же самое время, мы соберемся здесь и выслушаем их версии. Тот, кто представит нам больше доказательств - победит в споре.
Аудитория одобрительно загудела. Лех Козельц задумчиво нахмурился, удивительным образом став похожим на волосатое печеное яблоко. Насмешливо улыбающемуся Хамскому немедленно захотелось уничтожить энное количество печеных яблок - в целях психологической разгрузки, разумеется. Впрочем, он умел обуздывать сиюминутные порывы, а потому просто сложил руки на груди и нахально присел на краешек стола.
- Тотализатор... - сладко зажмурившись, прошептала кудрявая и горбоносая чертовка Эсфирь. Она обожала Хамского. Она любила его трепетной и нежной любовью фермера к единственной корове-кормилице, ибо он был самым стабильным её источником дохода. Впрочем, Мордред тоже водил с одногруппницей приятельские отношения, потому как являлся самой популярной фигурой для всевозможных ставок и имел с них немалый процент.
- Давайте своё преступление! - твердо произнес Козельц. Нехороший блеск его маленьких мутных глаз до поры остался незамеченным.
- Что я пропустила? - внезапно и на диво не к месту встрепенулась Люси.
***
- Таинственные трупы в Нью-Девилльской канализации - крокодилы-каннибалы не щадят никого! В Южном Кростоне видели человека - правда или вымысел? Джейми Насмешитель воскрес и снова вышел на охоту - кто виноват, что делать и в чем смысл жизни?
Джонатан посмотрел на медленно стекленеющую глазами аудиторию, встряхнул головой, прогоняя эпичное видение маньяка, ищущего смысл жизни в кишках своих жертв, и решительно отобрал у Люси газету.
- Люси! - окрик старосты вырвал задумавшуюся студентку из наведенного желтой прессой транса. - Там в триста семнадцатой русалку вскрывают - иди, вдохновись.
Проводив довольным взглядом выбежавшую кикимору, молодой Хедли-Брукс вновь перешел к насущным проблемам.
- Итак, нужна тема соревнования...
- Вы таки слышали?! - в аудиторию ворвалась взбудораженная Эсфирь. - "Хелл-кредит банк" ограбили! Полиция считает, что это снова легендарный Невидимка! Но сейчас, говорят, он оставил на месте преступления улику - не то волос, не то клок шерсти... А еще что я узнала! - чертовка перешла на заговорщицкий шепот. - Нам таки скоро повысят стипендию. Ректор сияет, как начищенная монета и укрепляет заклятия вокруг своего кабинета, чтоб никто, тяжелее трех фунтов, туда не попал. А знаете, где он поимел такой гешефт? В Академию хлынул поток анонимной меценатской помощи. От кого - никто не знает, но все с того жутко рады...
- Вот и преступление! - обрадовался Джонатан. - Найти легендарного Невидимку, у которого на счету уже пять банков - чем не задача?
- Таки ничем! - отрезала Эсфирь. - Нам нужно такое дело, о котором не знала бы ни одна из заинтересованных сторон, шоб им и нам с того было интересно. А у профессора определенно есть уши в полиции. Не-ет, нужно брать что-то свежее, что случилось недавно...
Эсфирь мечтательно улыбнулась, представляя себе лавину ставок, что уже готова на нее осыпаться.
- В этом определенно есть смысл, - задумчиво произнес староста.
Жирную точку в обсуждениях поставил прозвеневший звонок и влетевшая в аудиторию радостная Люси.
- В ошметках и крови, с кишками наружу,
Лежала русалка в щипцах полукружьи! - вдохновенно продекламировала она.
***
Как оказалось, на ловца и зверь бежит, в смысле, повод испытать свои детективные силы выдался уже на следующей лекции, когда в аудиторию воплощением загадочного траура вплыла Дженнифер Старк. Ходить или передвигаться эта девушка не умела просто физически. Она плыла, ступала, несла себя, как самый драгоценный из сосудов. О содержимом оного, впрочем, лучше скромно умолчать. Что эта эффектная брюнетка забыла на кафедре криминалистики (и вспомнила ли) - ходили лишь смутные догадки. Всем своим видом, поведением и, похоже, существом молодая вампирша стремилась стать музой какого-нибудь гангстера. Она носила черные шелковые платья, курила сигареты с мундштуком и говорила "с сексуальной хрипотцой" - номер четыре по стандартному каталогу "Идеальная девушка мафиози".
Итак, Дженнифер Старк вплыла в аудиторию, обвела всех присутствующих томным взглядом, поправила кокетливую светлую вуаль и драматично сообщила:
- Его убили!
После чего попыталась упасть в грациозный обморок. Правда, заметив, что ловить ее никто не собирается - быстро передумала и просто опустилась на стул.
Группа встрепенулась, шакальей стаей окружая добычу, которая пока еще считала себя почетным гостем, а не ужином.
- Кого? - потребовал определенности Джонатан.
- Мистера Гекко, - всхлипнула Дженнифер, прижимая платочек к уголкам абсолютно сухих глаз. Профессор Козельц чутко высунул ухо из-за кафедры.
- Пять к одному, что это таки самоубийство... Три к одному, что убийца не будет найден... С этого может выйти неплохой гешефт... - забормотала Эсфирь, производя какие-то вычисления на спине в очередной раз задумавшейся Люси.
- А кто такой этот мистер Гекко? - Джонатан с терпеливой лаской инквизитора продолжал допрос.
- Ее хамелеон! - хором ответили Хамский и Козельц прежде, чем потерпевшая успела открыть хорошенький ротик. Вурдалак выпрыгнул из-за кафедры, и соперники пробуравили друг друга злобными взглядами, далекими от братской любви или хотя бы академической субординации.
- Господа, - Джонатан обернулся к спорщикам. - У нас есть жуткое убийство, а у вас есть сутки на то, чтобы его раскрыть.
- Таки кто хочет сделать ставку? - предприимчивая Эсфирь осияла присутствующих кристально честным взглядом прожженного мошенника.
- Что? - реакции Люси отличались все большей оригинальностью. - Идем обедать?
***
Начинать расследование жуткого убийства оба азартных детектива предпочли одинаково. Они столкнулись в дверях общежитской комнаты Дженнифер Старк. Мысленно пожелав друг другу всяческих бедствий - до стригущего лишая и обидного венерического заболевания включительно - соперники крайне вежливо раскланялись друг перед другом и минут десять выясняли, кому выпадет честь войти первым. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что второй входящий кинет вслед первому бомбу, захлопнет дверь и, злодейски хихикая, сбежит. Впрочем, обошлось без крайностей, и сыщики проникли-таки на место преступления. Хозяйка комнаты и почившего встречала гостей в приподнятом траурном настроении. Столь пристальное внимание к произошедшей трагедии ей явно льстило.