— Ну, где же твой человек?
— Рита! — позвал Александр Борисович.
Тихо вошла девушка. Невысокая, стройная, красивая, она выглядела невыспавшейся и усталой. И едва увидев ее бледное лицо, полковник Грязнов изумленно вскинул свои рыжие брови и остолбенел.
Живая и невредимая, перед ним стояла девушка с фотографии! Это была именно она и одновременно другая — давно похороненная и воскресшая из мертвых…
Квартира на Ярославском шоссе
— Может, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? — сухо спросила жена, когда Вадим Николаевич, опять не ночевавший дома, вошел в квартиру и устало принялся снимать ботинки. — Вадим, ты меня слышишь?
— Слышу, — безжизненно отозвался он. — Не ори…
Ошеломленная, Наташа молча смотрела на его осунувшееся, бледное лицо — лицо старика, но никак не ее мужа.
— Ты что, издеваешься? — губы ее затряслись, в глазах вспыхнуло негодование. — Что все это значит? Я тут целую ночь с ума схожу, не знаю, что и думать. А он даже не позвонил! Муж называется! Или… или ты мне уже не муж? Отвечай! Где ты был? Путался с бабами?!
— Дура! — побагровев, неожиданно рявкнул Вадим Николаевич с такой яростью, что жена испуганно отпрянула, а под потолком зазвенело изумленное эхо. Затем, постепенно остывая, холодно приказал: — Лучше приготовь что-нибудь. Я сутки не ел…
Глотая слезы, жена поспешила на кухню. А Вадим Николаевич, шатаясь, вошел в свою комнату, постоял, недоуменно озираясь, будто соображая, куда это он попал. Потом охватил голову руками и опустошенно опустился на диван.
Что он мог ей рассказать? И вообще — разве об этом можно спокойно рассказывать?! Нет, лучше бы они его просто убили…
Через полчаса, когда Наташа с заплаканным лицом молча появилась на пороге, он все так же опустошенно сидел, охватив голову руками. На конец, ощутив ее присутствие, Ступишин устало поднял голову, увидел жену и со вздохом пошел на кухню.
Проглотив ложку салата из помидоров, он внезапно ощутил головокружение и понял, что есть не хотелось. А хотелось только одного — уснуть и не проснуться. Провалиться в беспамятное небытие и все забыть. Все…
Жена за его спиной машинально тюкала ножом по разделочной доске. На сковородке шкворчало растопленное масло. Пахло гороховым супом. Его любимым. Но Вадиму Николаевичу было все безразлично.
В монотонном стуке ножа начались перебои. Послышалось всхлипывание. Роняя слезы, Наташа дрожащим голосом произнесла:
— Послушай, Вадим, это жестоко… Бесчеловечно… Ты не можешь так со мной обращаться… Если ты не хочешь рассказать мне о своей работе, не надо. Но объясни хотя бы, что за нужда была так срочно отправлять Альку в этот лагерь? И почему мне нельзя его там навестить? Я мать, в конце концов, и имею право знать правду…
Сердце Вадима Николаевича внезапно сжалось от мучительной боли и жалости к ней. К самому себе. От леденящего страха за будущее их единственного, горячо любимого сына. Оставив ложку, он поднялся. Подошел к жене. Нежно обнял ее. И, закрыв глаза, положил голову ей на плечо.
— Прости, родная, — голос его дрогнул. — Не волнуйся, все будет хорошо. Вот увидишь…
Тело ее обмякло в его руках. Бросив нож, Наташа закрыла лицо руками.
— Ты меня убиваешь, — произнесла она сквозь слезы. — Убиваешь…
Вадим Николаевич мягко развернул жену к себе и заглянул в ее измученное лицо. Он уже почти готов был все ей рассказать, разделить с нею, единственным родным ему человеком, эту непосильную тяжесть. Но тут взгляд его случайно упал на разделочную доску, где в кровавой луже лежали влажные куски нарезанной ломтиками говяжьей печенки. Дыхание у него перехватило. К горлу подступила тошнота. Оттолкнув жену, Вадим Николаевич сломя голову бросился в туалет, где его невыносимо долго выворачивало наизнанку…
За кухонным столом, уронив голову на руки, безнадежно и горько рыдала Наташа.
Грязнов, разумеется, сразу все понял. Слишком хорошо он знал Турецкого и присущие ему рыцарские порывы в отношении прекрасных дам. А эта девушка… Да что тут говорить: с первого взгляда Вячеславу Ивановичу стало ясно, что ради нее стоило рисковать жизнью.
— Вот оно, значит, как, — насупившись, кивнул Грязнов, выслушав краткий рассказ старого друга. — Любопытное дельце… А у меня, между прочим, есть для тебя сюрприз. — Взяв со стола одну из фотографий, он протянул ее Турецкому.
— Откуда у тебя это? — удивился Александр Борисович.
— Сегодня утром брали двух молодцов Захара. «Криминального авторитета в белых перчатках». Ну, ты о нем слышал. — Турецкий кивнул. — При задержании один неожиданно выбросился из окна. При нем и нашли…
— Это же из моего личного дела! — взволнованно произнесла Рита, заглянув Турецкому через плечо. — То есть, я хотела сказать, из отдела кадров. Я принесла ее, когда устраивалась на работу в ночной клуб! Мне ее сделал один знакомый фотограф.
Грязнов и Турецкий многозначительно переглянулись.
— Знаешь, старик. — Нахмурился Вячеслав Иванович. — Я уже давно собирался основательно прошерстить эту вытрезвительную малину. А теперь, похоже, у меня появился великолепный повод побеседовать с Захаром по душам.
— Это не Захар контролирует ночной клуб «Саломея» на Сретенке? — спросил Александр Борисович.
— Вроде он.
— Тогда не исключено, что именно он причастен к убийству Никулиной и покушению на Риту! А это значит, что мне тоже надо срочно с ним побеседовать по моему делу…
— Может, ты наконец мне обо всем расскажешь? — недовольно заметил Грязнов.
— Я для этого и пришел.
Тем временем Рита подошла к столу и принялась разглядывать лежавшие там фотоснимки из оперативной сводки. Вдруг девушка ахнула и схватила Турецкого за руку.
— Саша! Я узнала их — это они! Те двое, которые пытались меня убить!
Друзья тоже склонились над столом.
— А, это из Капотни, — пояснил Грязнов. — Ребята из нашей опергруппы нашли их сегодня ночью. Похоже на обычную бандитскую разборку… Вы уверены, барышня?
— Конечно! — подтвердила Рита.
— Это меняет дело… А что скажет наш главный советник по версиям?
Турецкий сосредоточенно изучал оба снимка.
— Ну-ка, вызови сюда этих ребят.
Спустя несколько минут в кабинет заместителя начальника МУРа вошли изрядно помятые после бессонной ночи оперативники из дежурной группы, обнаружившей трупы, и пожилой судмедэксперт.
— Я сразу подумал: тут дело нечисто, — пояснил он. — Вот, обратите внимание: один был убит выстрелом в голову. А второй получил пулю из обреза. Но гораздо раньше. Его, судя по всему, туда уже мертвым привезли…
— Уверен, Степаныч? — спросил Грязнов. Судмедэксперт развел руками.
— Обижаешь, начальник.
— При убитых нашли что-нибудь?
— Ничего, — покачал головой старший оперуполномоченный. — С одного мародеры даже ботинки успели снять.
— Если ты насчет фотографии, — заметил Турецкий, то им она была ни к чему. Ведь они знали Риту в лицо. А тот, кто побывал у нее на квартире и убил Никулину, не знал. Смекаешь?
— А как же!
— Что еще обнаружено на месте происшествия? — обратился к оперативникам новоиспеченный прокурор.
— Обнаружены пуля и гильза от пистолета ТТ. А также следы автомобиля иностранного производства. Марку мы установили: это был джип «чероки».
Турецкий взволнованно щелкнул пальцами.
— Все сходится!
— Что? — удивился Грязнов.
— Сейчас расскажу. Дай подумать…
— Спасибо, братцы, можете катиться по домам, — отпустил Вячеслав Иванович своих орлов.
Оперативники ушли.
— Значит, ты полагаешь, их убрали потому, что они завалили дело? — предположил Грязнов.
— Несомненно. Вдобавок устроили перестрелку на Сретенке, где один из них был ранен из обреза. Рита это видела. — И он вкратце повторил другу рассказ девушки.
— Но почему же тогда убили эту, как ее, Никулину?
— Возможно, по ошибке. Но скорее всего — как свидетеля. Если, конечно, это вообще дело рук того захаровского молодца, который выбросился из окна…
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Грязнов.
— Есть тут еще один возможный фигурант. — Турецкий в двух словах рассказал про «вампира», который угрожал погибшей.
— Ишь ты, как завернулось дельце! Маловероятно, конечно, но стоит проверить. Только где его искать?
— Постойте! — вмешалась Рита. — У Лены дома был установлен автоответчик с определителем номера. И она мне говорила, что этот Виктор не раз звонил ей домой!
— А барышня-то молодец, — заметил, взглянув на Турецкого, Грязнов. — Соображает… Адрес подруги вы знаете? Очень хорошо. Сейчас же отправим туда опергруппу и проверим… Ты был прав: любопытное намечается дельце!
— И вот что, Слава, — добавил Александр Борисович. — Надо, чтобы какой-нибудь толковый человек без лишнего шума прощупал гуманитарный фонд «Интермед», директор-распорядитель которого недавно покончил жизнь самоубийством.
— Как же, слышал. Прощупаем, — согласился Грязнов. — Можно подключить к этому делу Майера. Он у нас большой специалист по части маскировки…
— Кроме того, нужно продолжить поиски трупа следователя авиатранспортной прокуратуры Кулика.
— Из-за которого ты здесь вчера шум поднял?
— Именно. А также необходимо разыскать его родных. Они где-то во Владимирской области на даче отдыхают… Кстати, у Кулика была машина. Зеленая «Лада»-трешка. Старая. Номера точно не помню, — Турецкий назвал несколько возможных комбинаций. — На правом заднем крыле легкая вмятина и цвет заметно светлее остального кузова. Запомнил?
— Еще указания будут, господин надзирающий прокурор? — съязвил Грязнов.
— Пока все. Но это очень важно… Да расскажу я тебе! — взорвался Турецкий, встретив укоризненный взгляд друга. — Все расскажу… Но сначала необходимо спрятать девушку в безопасном месте.
— Господи, как я устала от всего этого, — сокрушенно вздохнула Рита. — Это какой-то бесконечный кошмар…
— Не волнуйся, — успокоил ее Турецкий. — Пока они думают, что ты мертва, тебе ничего не угрожает.
— А если?.. — испуганно спросила девушка.
— В любом случае мы тебя спрячем. И приставим надежных людей. Правда, Слава?
— Да хотя бы Денискиных ребят! — предложил Грязнов.
И он тотчас принялся звонить в «Глорию» своему племяннику.
— Саша, я боюсь! — взволнованно произнесла Рита, сжав руку Турецкого и умоляюще глядя ему в глаза. — Пожалуйста, не оставляй меня…
Грязнов выразительно кашлянул и сделал вид, что ничего не видит.
Александр Борисович ласково погладил девушку по щеке.
— Я же сказал, не волнуйся. Конечно, я тебя не оставлю. Пока мы окончательно не разберемся с этим делом.
От его нежного прикосновения Рита немного успокоилась. Одновременно ее охватило смутное волнение, которое она тут же попыталась заглушить. Но это было выше ее сил. И она продолжала доверчиво смотреть ему в глаза, которые без слов сказали ей все, что было у него на душе.
— Ну вот, барышня, сейчас за вами приедут, — радостно сообщил Грязнов, положив трубку.
— Тебе надо отдохнуть, — мягко произнес Турецкий. — Все будет хорошо. Верь мне…
— Я тебе верю, — опустив глаза, тихо ответила Рита. — Только…
— Да, — кивнул он. — Я приеду. Потом. Но сперва нам нужно обмозговать это дело…
Не прошло и получаса, как у ворот Петровки, 38, остановилась новенькая красная «Ауди-80». Элегантный и улыбающийся Денис приехал в сопровождении двух своих орлов — монументальных ребят из спецназа, которые заменили уволившихся из «Глории» «русских волков». Видно было, что красота Риты сразу произвела на него впечатление. Вышедший заодно с Турецким проводить девушку, Грязнов украдкой погрозил племяннику пальцем. Рыжий долговязый Денис разочарованно скуксился.
Когда Рита уехала, заместитель начальника МУРа искоса глянул на Турецкого, провожавшего глазами машину, и с усмешкой покачал головой:
— Ох, и кобель же ты, Сашка. Ох, и кобель… Ну а теперь давай, рассказывай мне все как на духу!
Тем временем стоявший неподалеку черный джип «чероки» с затемненными стеклами незаметно тронулся с места и, соблюдая дистанцию, устремился вслед за красной «ауди».
В машине сидели двое мужчин. Пока водитель джипа, искусно лавируя в потоке автомобилей, вел преследование, его пассажир вынул из кармана пиджака мобильный телефон и быстро натюкал на клавишах какой-то номер.
— Первый, есть сообщение, — произнес он.
— Слушаю, — густым басом отозвалась трубка.
— Информация подтвердилась. Она жива.
— Ч-черт…
— По вашему распоряжению мы установили наблюдение за квартирой «комиссара». Выяснилось, что эту ночь она провела у него.
— Где она сейчас?
— Только что была вместе с ним на Петровке. Сейчас едет в неизвестном направлении. Мы держим ситуацию под контролем.
В трубке наступило молчание. Затем властный мужской голос решительно произнес:
— Дело надо довести до конца. А с этим сыщиком мы после разберемся… Об исполнении докладывать немедленно. Отбой…
Ночной клуб «Саломея»
День
Посвятив Грязнова в подробности запутанного дела, Турецкий наметил для себя первого подозреваемого и решил без промедления заняться его разработкой. Человека, который почти несомненно был связан с Пауком и мог вывести следствие на эту ключевую фигуру.
Поэтому, несмотря на одолевавшую его усталость, Александр Борисович с Петровки помчался в ночной клуб, где работала Рита. Славка, который тем временем занялся поисками Кулика, а также пресловутого «вампира», конечно, предлагал ему и своих людей, и дежурную машину, но Турецкий, как всегда, предпочел действовать в одиночку.
На Сретенке он без труда разыскал нужное здание с модерновой вывеской и попытался войти. Но зеркальные двери оказались запертыми. Это и неудивительно. Ведь заведение начинало работать не раньше девяти часов вечера.
Пришлось искать служебный вход. Заглянув в сумрачный двор, который описывала Рита, он вскоре обнаружил то, что искал, но в дверях столкнулся лицом к лицу с бритоголовым охранником. Тот равнодушно покосился на непрошеного гостя и взглядом молча указал ему на табличку: «Посторонним вход воспрещен».
— Надзирающий прокурор Турецкий, Генеральная прокуратура, — представился Александр Борисович, предъявив удостоверение. — Мне необходимо побеседовать кое с кем из персонала.
Охранник, явно не ожидавший подобного визитера, неохотно посторонился и, пропустив его в клуб, тотчас извлек из кармана пиджака портативную рацию и озабоченно произнес несколько слов.
Следуя указаниям Риты, Турецкий поднялся на второй этаж, внимательно огляделся, изучая обстановку, и неслышно подошел к двери с надписью «Старший менеджер по работе с персоналом».
Сделав официальное лицо, Турецкий решительно постучал. Ответа не последовало. Тогда Александр Борисович попробовал войти. Однако дверь была заперта изнутри.
Выразительно кашлянув, он невозмутимо развернулся и, громко стуча ботинками, зашагал в противоположный конец коридора. Но, так и не дойдя до конца, на цыпочках вернулся обратно и затаился возле двери.
Не прошло и минуты, как в замке тихо повернулся ключ, дверь бесшумно приоткрылась, и в коридор воровато выглянула седая и напомаженная мужская голова.
— Здравствуйте, Сергей Эдуардович, — вежливо произнес Турецкий.
Вздрогнув и бледнея на глазах, старший менеджер с испугом уставился на незнакомца.
— Моя фамилия Турецкий. Я из Генеральной прокуратуры. Вас ведь уже предупредили, не так ли? — с издевкой произнес он.
— Э… Простите…
— Лапидус Сергей Эдуардович, если не ошибаюсь?
— Не Лапидус, а ЛАпидус, — неуверенно поправил тот, сделав ударение на первом слоге. — Э… Чем могу служить?
— Может быть, мы все-таки войдем?
Войдя в кабинет, Турецкий сразу заметил, что минуту назад здесь поспешно заметали следы. Массивный сейф был открыт. На столе беспорядочно навалены какие-то бумаги. Выпотрошены ящики письменного стола…