— И ты начала мстить?
— Если это можно назвать местью. Мне казалось, что мужчины используют женщин вроде салфетки. И я решила отвечать им тем же. Но, как я уже говорила, особого удовольствия это мне не доставляло. А постепенно стало противно. Я уже собиралась уходить из ночного клуба, и вдруг случилось это…
— А его ты больше не видела?
— Нет, — жестко ответила Рита. — Мать как-то обмолвилась, что он пытался мне звонить, когда я была в больнице. Но она просто бросила трубку. А потом я случайно узнала, что он уехал во Францию…
— Грустная история, — вздохнул Турецкий. — Поистине: нет повести печальнее на свете…
Закончить он не успел, потому что в замке внезапно повернулся ключ и на пороге выросла квадратная фигура бугая в камуфляжке.
— На выход, — буркнул он, взглянув на Турецкого. И как-то странно усмехнулся, покосившись на Риту.
— В чем дело, парень? Или ваш шеф уже осознал свою вину и намерен сдаться прокурору? — попытался шутить Турецкий, выйдя из «палаты».
— Шагай! — буркнул «качок» и грубо пихнул его в спину.
— Полегче, любезный. Я все-таки государственный чиновник.
— Труп ты ходячий, — усмехнулся конвоир. — А скоро вообще копыта откинешь…
Немного пройдя по коридору, он распахнул дверь в какое-то соседнее темное помещение, впихнул туда пленника и запер на замок. Турецкий оказался в полной темноте. Очевидно, их с Ритой решили разделить. А его самого перевели в камеру смертников. Но почему в ней не было света?
Внезапно в темноте сухо щелкнул выключатель, и вспыхнувшая лампа с розовым абажуром осветила небольшую, но довольно уютную комнату наподобие гостиничного номера с очень приличной обстановкой. Большую ее часть занимала огромная постель под золотистым покрывалом, а на ней — Турецкий на миг даже закрыл глаза от неожиданности — бесстыдно возлежала совершенно голая девица, в которой он тотчас узнал давешнюю медсестру, и насмешливо смотрела на него блудливыми глазами. У нее оказалась потрясающая фигура манекенщицы, способная вызвать эрекцию даже у безнадежного импотента. А под левой грудью была вытатуирована небольшая черная роза.
Турецкому невольно сделалось жарко. «Ничего себе камера смертников, — с удивлением подумал он. — А может, она и есть палач?»
Не сводя с него красноречивого взгляда, красотка соблазнительно изогнулась; одна рука ее легла на грудь и начала ласкать коричневый сосок, другая медленно скользнула под живот. Похоже, ей доставляло особое удовольствие мастурбировать на глазах у мужчины и тем самым доводить его до белого каления.
С неопределенной усмешкой Турецкий не спеша приблизился и остановился у края постели. Рука девицы тотчас потянулась к молнии на его джинсах. Продолжая ласкать себя, она принялась энергично возбуждать и его. Впрочем, особых усилий для этого и не потребовалось. Ни один мужчина, особенно после длительного воздержания, просто не сумел бы устоять под натиском ее опытных и нежных пальцев. Затем, облизнув приоткрытые губы, красотка вновь соблазнительно изогнулась и припала головой к его бедрам; вьющиеся русые волосы закрыли ее лицо…
Турецкий почувствовал, что теряет голову. Если это была прелюдия к смерти, то какой, любопытно, будет сама смерть? Он уже глухо застонал и готов был взорваться от возбуждения, когда девица неожиданно отпрянула от него и, соскочив на пол, стала нетерпеливо раздевать его. Прокурор машинально помогал ей дрожащими руками. Он ни о чем больше не думал; ничего больше не видел, кроме этого дразнящего обнаженного тела, которое безудержно влекло его к себе, как магнит. Продолжая ласкать друг друга, оба рухнули в постель.
Обвившись вокруг него как змея, татуированная красотка сначала растопила Турецкого, словно податливый воск, а затем вдруг с не женской силой вывернула ему руки за голову и тотчас же ловко прихватила его запястья к изголовью постели заранее приготовленными кожаными ремешками. Похоже, эта секс-бомба была несомненной поклонницей Шарон Стоун, вернее, ее маниакальной героини. Затем извращенка живо уселась на него верхом и, будто необъезженная кобылица, рванула с места в карьер…
Турецкий закрыл глаза и стиснул зубы. На него обрушился поистине океанский шквал страсти вулканического накала. Это был настоящий торнадо, смерч, ураган с неведомым женским именем. И подобно разбушевавшейся стихии, ополоумевшая девица исступленно взвизгивала и кричала во все горло. Перед наступлением оргазма она неожиданно впилась острыми ногтями ему в грудь и с животным воплем располосовала его до крови…
Тяжело дыша, Турецкий с тревогой подумал, что это, скорее всего, было только начало. И как оказалось, не ошибся. Потому что, немного отдышавшись, бешеная фурия начала вновь энергично возбуждать его с такой агрессивностью, что серьезно рисковала кастрировать зубами свою жертву. Но, к счастью, вовремя успела остановиться. И снова оседлав прокурора, однако теперь задом наперед, продолжила скачку с прежним неукротимым пылом.
Истекая кровью, Турецкий уже не сомневался, что в финале этого садистского акта его неизбежно ждет смертельный удар ножом для колки льда. Может, не совсем таким, которым в известном фильме6 воспользовалась голливудская кинодива, но главное — с тем же результатом. А подобный исход, надо сказать, прокурору не улыбался. Мучительно напрягая силы, он попытался освободить свои руки. Но кожаные ремни держали крепко. Турецкому пришлось выдержать еще несколько бешеных кровавых «заездов», прежде чем он, весь располосованный, сумел немного ослабить мертвую хватку ремня и незаметно освободить правую руку. Вцепившись ногтями в его выгнувшуюся спину, девица уже готова была снова забиться в судорогах вулканического оргазма. Но в последний момент Турецкий неожиданным ударом ребра ладони по шее «выключил» ее и сбросил со своей груди.
— Приехали, девочка, — с облегчением выдохнул он. И только сейчас почувствовал, как здорово эта стерва его «освежевала». Раны были неглубоки, но болели изуверски. «Неплохая разминка перед казнью, — подумал он. — Похоже, надо сматываться, пока с меня окончательно шкуру не спустили…»
Освободив вторую руку, Турецкий слегка растер окостеневшие запястья, вскочил на ноги и взволнованно огляделся. На глаза ему тотчас попался лежавший на спинке кресла белый медицинский халат его бесчувственной мучительницы. Однако ключей от этой комнаты в карманах ее халата не оказалось. Прокурор с отчаянием подумал, что влип. Запертая в своей «палате», Рита наверняка с волнением ждала его помощи. А он сидел тут взаперти, голый и окровавленный, точно побывавший в когтях дикого зверя, и даже понятия не имел, как им отсюда выбраться.
Неожиданно снаружи послышались тяжелые шаги. Очевидно, это возвращался охранник. В тот же миг Турецкий бесшумно метнулся к лампе, горевшей в изголовье постели, выключил ее и затаился в углу возле двери. Между тем в замке негромко повернулся ключ, и в комнату недоуменно заглянула бритая голова мордоворота.
— Что за х…? Почему темно? — буркнул он. — Эй, Волчица, ты чего, уже затрахала этого…
Договорить он не успел. Потому что в воздухе стремительно взметнулась рука Турецкого и с размаху обрушилась на голову бугая. Захрипев, как «подавившийся» унитаз, он мешком рухнул на пол. Прокурор мгновенно втащил его внутрь и, тихо заперев дверь, включил свет.
Мордоворот был оглушен всерьез и надолго. Поспешно его обыскав, прокурор обнаружил у него то, что искал, — связку ключей, среди которых наверняка был и ключ от «палаты», где томилась Рита. При бугае оказался пистолет в кобуре, что еще больше обрадовало Турецкого, и какая-то пластиковая карточка с кодом электронного замка. Оставалось лишь раздеть молодца, связать его собственным ремнем и напялить на себя его камуфляжную форму.
Прикрыв лицо обнаруженным в его кармане армейским кепи с длинным козырьком и связав напоследок бесчувственную Волчицу, Турецкий прихватил ее белый халат, уверенно вышел в сумрачный коридор и запер дверь на замок. Впереди были свобода или смерть. И этот единственный шанс он не имел права упустить. Если не ради себя, то ради спасения Риты.
Увидев его в столь неожиданном обличье, девушка поначалу не поверила собственным глазам, а затем радостно вскрикнула:
— Саша!
— Тихо… — цыкнул на нее Турецкий. И вручив Рите белый халат и туфли медсестры, приказал: — Переодевайся…
— Но у меня, — смущенно начала девушка, слегка распахнув больничную пижаму, под которой не оказалось нижнего белья. Однако под строгим взглядом прокурора тотчас решительно сбросила ее на пол и долго не могла попасть в рукава халата. Впрочем, ее волнующая нагота не произвела на Турецкого ни малейшего впечатления.
— Ты знаешь, я слышала крики, — шепотом сообщила Рита. — Такие ужасные, будто где-то рядом зверски насиловали женщину…
Прокурор невольно усмехнулся. Девушка не подозревала, что в некоторых случаях насилию подвергаются не только женщины.
В медицинском халате, с марлевой повязкой на лице, Рита сделалась отчасти похожа на злополучную Волчицу. В глазах у нее по-прежнему отражалось взволнованное удивление.
— Никаких вопросов, — строго предупредил ее Турецкий. И жестом приказал девушке следовать за ним.
Оба вышли в сумрачный коридор. Настороженно оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, Турецкий вразвалочку зашагал впереди, имитируя походку камуфляжных бугаев. Следом, испуганно озираясь, двинулась Рита. Сердце ее замирало от волнения. Перед глазами как будто клубился прозрачный туман…
Внезапно Турецкий, не повернув головы, негромко произнес:
— Иди спокойно, не волнуйся.
Беглецы осторожно прошли под взглядом установленной под потолком портативной телекамеры. Но тревоги не последовало. Значит, их приняли за своих.
За следующим поворотом оказался тупик. Яркий свет, падая из распахнутой настежь двери, ложился на бетонные стены и пол; потянуло табачным дымом.
— Туз! — неожиданно рявкнул грубый мужской голос и тотчас глумливо захохотал: — Козел ты, Мокруха!
Сделав Рите знак остановиться, Турецкий вынул из кобуры пистолет и решительно шагнул на порог. В ярко освещенном, убогом и заплеванном помещении вроде караульного мирно резались в карты двое камуфляжных бугаев.
— Эй, Толян, садись играть за этого козла! — обернувшись, рявкнул один из них. Затем его водянистые дебильные глаза изумленно округлились.
— Руки за голову и лицом к стене, — хладнокровно приказал Турецкий.
Ошеломленные молодцы безропотно подчинились. И схлопотав рукояткой пистолета по затылку, тяжело рухнули на пол.
Возникшая на пороге Рита испуганно ахнула и зажала ладонью рот.
— Не бойся, они живы, — успокоил ее Турецкий. И бросился к железной двери с надписью «Оружейная комната». Вместо обычного амбарного замка с перекладиной тут был установлен электронный, карточка от которого досталась прокурору вместе с его нынешней экипировкой. Разве это было не чудо?!
— Только бы не сработала сигнализация, — затаив дыхание, произнес Турецкий, вставляя карточку. Послышался легкий гул, а следом щелчок открывшегося замка. Сигнализация не сработала…
Ворвавшись в оружейную комнату, он тотчас сориентировался в обстановке и позвал Риту. Затем вынул из стойки укороченный автомат Калашникова. Мигом напялил на себя пестрый жилет со множеством отделений, где уже торчали снаряженные рожки с патронами. Рассовал по карманам своей камуфляжки несколько гранат. Схватил фонарик, два противогаза и напоследок сунул в руки Рите санитарную сумку.
— Возьми, может, пригодится…
Теперь он был полностью готов к бою. Это уже не какой-то жалкий ТТ! С таким снаряжением можно было смело идти на прорыв.
И они пошли. Сначала по тому же сумрачному и пустынному коридору, потом по темной лестнице и наконец, так никого и не встретив, незаметно юркнули в нишу, где помещались лифты.
Турецкий осторожно нажал кнопку. Послышался мощный гул. И вскоре перед ними распахнулась просторная грузовая кабина. На щитке, рядом с кнопками, была прикреплена табличка.
— Первый ярус, второй ярус, третий ярус, — вслух прочел прокурор. — Где же выход, черт побери? Ага, вот! Кажется, это…
И он решительно нажал кнопку. Кабина вздрогнула и мягко поползла вверх. Поставив девушку позади себя, Турецкий резко передернул затвор автомата. Неизвестно, что ожидало их за этой дверью…
Внезапно лифт остановился. Дверцы автоматически разошлись. Но вместо охранников, которых он ожидал тут встретить, прокурор увидел просторный сумрачный зал, посреди которого стоял обычный вагон подземки. Это была конечная станция.
Убедившись, что вокруг — ни души, Турецкий схватил Риту за руку и побежал к поезду. Дверь кабины машиниста оказалась незаперта. Задыхаясь от стремительного броска, он растерянно взглянул на приборы. Вот так незадача — угонять поезда метро ему до сих пор не приходилось!
Немного поколебавшись, Турецкий повернул какую-то ручку вроде тех, которыми управлял вожатый трамвая. И как по сигналу, в зале подземной станции внезапно зажглись яркие прожектора и пронзительно завыла сирена.
— Черт! — выругался прокурор. — Бежим!
Выскочив из вагона, оба спрыгнули прямо на пути и побежали по замасленным шпалам в черное жерло тоннеля. Сзади уже слышались отрывистые голоса и топот бегущих ног.
На ходу включив фонарик, Турецкий осветил беглым лучом мрачный тоннель. И вдруг Рита испуганно вскрикнула: впереди, метрах в тридцати от них, стены неожиданно стали смыкаться. Вернее, гулко поползли навстречу друг другу тяжелые створки блокировавших тоннель железобетонных ворот.
— Быстрее! — крикнул Турецкий, рванув ее за руку. Но, видно, не рассчитал усилия. Потому что девушка невольно споткнулась и упала.
— Нога! — жалобно вскрикнула она.
Турецкий в тревоге обернулся. Дорога была каждая секунда. Подхватив Риту на руки, он бросился вперед. Но злополучные ворота успели сомкнуться буквально перед самым его носом!
— Боже мой, Саша! — вскрикнула девушка.
Позади, освещая фарами мрачный тоннель, уже с грохотом приближался вагон метро. Это был конец…
К счастью, Турецкий вовремя успел заметить в стене тоннеля какую-то приоткрытую железную дверь, распахнул ее ударом ноги и, освещая себе путь фонариком, с девушкой на руках безоглядно устремился внутрь.
Это был узкий темный тоннель, очевидно, технического назначения. Вдоль грубых бетонных стен тянулись какие-то трубы и кабели. Повернув за угол, прокурор внезапно угодил в тупик и затравленно огляделся. Бежать дальше было некуда.
Опустив девушку, он вскинул автомат и прижался к холодной стене тоннеля. Не прошло и минуты, как внутрь ударил яркий луч фонаря. Турецкий резко нажал на курок и выпустил оглушительную автоматную очередь. В ответ полоснули сразу несколько яростных очередей. Пули, с искрами рикошетя от стен, тотчас наполнили узкий тоннель пронзительным воем. Горьковато запахло порохом. Одновременно раздался испуганный крик Риты.
— Что с тобой? — бросился к ней прокурор. — Ты ранена?!
— Нет, — захлебываясь слезами, отозвалась девушка. — Я… Я боюсь, Саша!
— В угол! — крикнул ей Турецкий. — Прячься в угол!
Выхватив из кармана гранату, он вырвал кольцо и с размаху метнул ее в глубину тоннеля. Спустя миг раздался оглушительный взрыв. Затем наступила зловещая тишина.
— Они ушли? — жалобно спросила из темноты девушка.
— Не думаю, — тяжело дыша, ответил Турецкий. — Наверное, просто решили взять нас измором. — Все. Отдыхай. Спешить нам больше некуда…
И это была чистая правда.
Неизвестно, сколько прошло времени с того момента, как они угодили в западню. Никто из охраны секретного объекта больше не рисковал проникнуть в тупик, где скрывались беглецы. Казалось, снаружи вообще никого не было. Но Турецкий не сомневался, что это обманчивое впечатление.
Время тянулось невыносимо медленно. При наличии изрядного арсенала у них не было ни крошки еды и ни глотка воды. На это, очевидно, и рассчитывали осаждающие. К тому же в тоннеле стоял пронизывающий холод. Хорошо, что в углу нашлись какие-то старые замасленные тряпки, на которые села девушка. Но в одном легком халатике на голое тело она очень скоро совершенно заледенела, и Турецкий, не раздумывая, укутал ее в свою камуфляжную куртку.