Это практически единственная для нас возможность перенести войну с ваххабизмом со своей территории на чужую, начать играть белыми, перехватить инициативу. Единственная возможность восстановиться в качестве сверхдержавы — а это единственная возможная роль для России. Россия не может быть обычной страной, Россия может быть или сверхдержавой или не быть вообще. Я надеюсь, что у нас (подчеркиваю — у нас, а не у наших властей!) все таки хватит воли и мужества осознать себя прежними. Теми, кто устанавливает правила игры и создает свой собственный мир. Иначе — правила игры установят они…
Возможное будущее
Багдад, Ирак
Лето 2018 года
Багдад…
Новый Баку двадцать первого века, перекресток миров. Гибрид Хьюстона и Сайгона. Многомиллионный город, перепрыгнувший буквально за несколько лет из девятнадцатого века в двадцатый, познавший горе и безвременье, а потом снова скачком — в век двадцать первый, век загнанной в угол правды, отчаяния и беспредела. Здесь пахнет нефтью и опасностью. И едко — порохом и сгоревшей взрывчаткой…
В этом городе все настоящее. Любовь, ненависть, кровь на бетонке, жирная черная нефть, теплая постель песка, глоток воды в сорокаградусную жару, бормотание сумасшедшего бидуны у рынка. Чувства обострены до предела, и день здесь идет за три — по-настоящему, по-чесноку. Здесь каждый что-то ищет и находит — что ему суждено. Богатство, власть, любовь, смерть. Здесь Запад сталкивается с Востоком, Север — с Югом. И несмотря ни на что — мы все еще на ногах. Хотя уже и кашляем кровью…
— Осел чертов! Вот же осел! Твоя мать тебя через ж… родила! Да проезжай же ты…
Водитель сломавшегося фургончика — старого как этот чертов город Рено — виновато развел руками — мол, не заводится.
Водитель — коренастый, бородатый, с заметной проседью — высунулся в окно.
— Убери свою развалюху с дороги, сын ишака! Убери, пока я ее не столкнул к чертовой матери! Придурок!
Водитель что-то прокричал в ответ на диалекте, характерном для Басры и южной части Ирака.
Сзади — требовательно засигналило такси.
— Вот скотина! Ишачья блевотина! — водитель забарабанил по клаксону и начал выворачивать руль, автомобиль — неприхотливый и дешевый фургон Дэу средней грузоподъемности — двигался вперед со скоростью пешехода. Как и всегда в Багдаде — на проезжей части ишаки, ослы, пешеходы, автомобили, автобусы, грузовики, носильщики с телегами — существовали в тесном симбиозе, каким то образом умудряясь расходиться на проезжей части.
— Спокойнее… — сказал сидящий на переднем пассажирском человек, держа руку на брезентовом чехле с автоматом — тихо. Просто объезжай…
Иракец ничего не ответил, только недобро покосился на пассажира. Он сильно пожалел о том, что клюнул на этот контракт, на тридцать процентов премии к обычной цене найма машины — и отчетливо понимал, кто сел к нему в машину. Русские! Русские вернулись в Ирак как при Саддаме, русские теперь сменили американцев. И хотя русских было немного, много меньше, чем американцев — не приходилось сомневаться в том, что исламская шура так этого не оставит. Водитель уже прикидывал в уме, куда ему бежать… наверное, на сирийскую границу. Там есть родственники, там можно продать машину и прилично устроиться с семьей, зарабатывая на контрабанде. Он не знал, что задумали русские — но понимал, что ничего хорошего. И что исламская шура будет мстить.
Затрещал телефон, поставленный на минимальную громкость. Человек на пассажирском сидении — достал криптофон, [1]посмотрел на экранчик — кто звонит. Только потом поднес к уху.
— Алло?
Водитель снова покосился на пассажира. Бросить машину и бежать? Выскочить прямо здесь? Мухабаррат найдет способ отомстить, да и машину терять жалко. Все-таки — двенадцать лет пахал на своего скуповатого родственничка, которому повезло получить контракт, потом на развалюхе, которую собрали из нескольких подорванных — и только купил новую… на тебе…
Нет, водитель не был таким уж плохим человеком, он даже воевал за Ирак во время Матери всех сражений — так здесь называли первую войну с американцами, девяносто первого года. До сих пор — у него почти не гнулась нога, до сих пор — грудь жгло чувство испытанного там унижения. Просто с тех пор — много чего произошло, и почти все — плохое. И водитель, некогда мальчишка, радовавшийся вместе с другими, как ребенок что они освободили свою, исконно принадлежащую Ираку территорию и вышли к берегам Арабского моря [2]— стал совсем другим человеком. Он отчетливо понимал, что когда идет схватка — надо оставаться в стороне. До тех пор, пока это возможно.
Вот только сейчас — оставаться в стороне уже не получалось…
— … цель подтверждена — прозвучало в телефоне — пути отхода блокированы. Начинайте по готовности…
— Вас понял…
Под «русский дом» — так его называли — иракцы отвели несколько зданий в районе технического университета, в том числе один небоскреб. Небоскреб этот — не считался зданием, на которое распространяется дипломатическая неприкосновенность, просто здесь не было никого кроме русских. У здания была собственная вооруженная охрана из службы безопасности Роснефти — но кроме Роснефти здесь были самые разные офисы, от РЖД, которая сейчас занималась восстановлением и расширением иракской железнодорожной сети и интеграцией ее с иранской — до контор некоторых кубанских и ставропольских фирм, занимающихся оптовыми поставками продовольствия. Официально — для любой русской компании не было проблем снять в здании офис — если конечно, были свободные. На деле же — соискателей тщательно проверяли, кому то и отказывали. Завуалировано — просто повышали арендную плату дл предела. Проблемой это не было: в Багдаде было несколько русских домов, Газпром например построился вообще в зеленой зоне, на берегу, рядом с огромным и защищенным до предела комплексом зданий посольства США. Правительство США пыталось выразить протест в связи со строительством Газпрома — но иракские власти протест проигнорировали.
В русском доме — последние три этажа были отделены стальными дверьми и находились под отдельной охраной. Лифты на эти этажи не ходили, выходы из лифтов были замурованы. Дабы попасть туда — нужен был спецпропуск. Обитатели последних трех этажей и только они — имели доступ к вертолетной площадке на крыше, куда то и дело приземлялись приземистые, пузатые Ми-8 и стремительные Блекхоки… [3]
Весь последний этаж — был отдан под оперативный центр, обслуживающийся только русскими инженерами и специалистами из ГРУ, Главного разведывательного управления Генерального штаба. Здесь же находился суперкомпьютер производства компании Т-Платформы с мощностью в пятьсот терафлопс: самый мощный из всех, которые только были в Багдаде: в национальном информационном центре только что установили компьютер на двести терафлопс, считавшийся очень мощным. Этот информационный центр — организационно входил в состав Советнической миссии российской армии в Исламском государстве Ирак и был одним из немногих его подразделений, которые работали на государство. За редким исключением посылаемые в Ирак российские специалисты, даже занятые весьма специфическими делами — считались гражданскими лицами, и их работа оплачивалась соответствующими министерствами и ведомствами Ирака. Чаще всего — министерством нефти.
Все началось с одного человека. Джалал Талабани, президент Ирака, пожилой и мудрый человек, видевший на своем веку столько безумия и предательства, сколько не прищлось видеть и десятку политиков в обычных, цивилизованных странах. Он, приговоренный Саддамом к смерти — стал его преемником, президентом объединенного Ирака. Представитель самой малочисленной и самой пострадавшей от Ирака группы иракского населения — курдов — должен был безболезненно демонтировать Ирак как единое государство и заложить основу независимого Курдистана, как будущего второго Израиля, противовеса всем арабским странам, с которыми он будет граничить. С этого — должна была начаться задуманная американцами еще в две тысячи шестом кровавая перекройка границ по всему региону. Вместо этого — Талабани заявил, что у отдельного от Ирака курдского государства нет будущего и что его долг, как главы государства — укреплять и защищать его. Весь Ирак, а не только его часть. Боевикам КРП — Курдской рабочей партии, которых Турция выгнала из страны он заявил, что они здесь гости и должны подчиняться тому, как живут здесь местные. Иначе — это не их земля и делать им здесь нечего.
Но и Джалал Талабани, как бы мудр он не был — не смог бы ничего сделать без еще одного человека. Все таки курды в Ираке — хоть и были влиятельным меньшинством, но большинством никогда не были. И лишь когда в Сирии — курды, совершенно неожиданно удовлетворились широкой автономией и стали на сторону войск Башара Асада, когда Хезбалла и ХАМАС, террористические организации с руками по локоть в крови — начали проводить облавы на боевиков Аль-Каиды и отправлять боевые отряды на фронт борьбы с терроризмом — вот тогда родился этот странный, доселе почти немыслимый союз шиитов и курдов, изгнанников Востока — против суннитов, большинства во всех странах кроме Ирака. Но в Ираке сунниты были в меньшинстве, а в большинстве были шииты, и согласно самым демократическим в мире правилам — определять судьбу страны должны были прежде всего они. Их лидером — был вице-президент Нури аль-Малики. Именно он — первым протянул руку дружбы Москве, и именно он первым, открыто и во всеуслышанье сказал, что без Москвы, без помощи русских — ничего не решить.
Америка ничего предпринимать не могла. Мир погружался в хаос разрушительных войн. Некогда задуманная красивая и дерзкая геополитическая комбинация — оборачивалась непонятно чем. Ситуацию уже никто не мог контролировать.
В кровавой гражданской войне — была растерзана надежда на мирное будущее региона: стало понятно, что несет ваххабизм: кровь, смерть, страдания, невиданное одичание и беду. Во всех странах региона — все больший и больший раскол виделся на теле общества: кто-то был готов поддерживать ислам несмотря ни на что, а кто-то, насмотревшись на сирийский ужас, на ливийское безумие, на беспомощность Братьев-мусульман в Египте и обнищание этой огромной страны — был готов отказаться от ислама вовсе, дабы жить нормально. Америка ушла из Афганистана, сразу после этого — он превратился в кипящий котел, где Талибан воевал с правительственной армией, правительственная армия пыталась воевать с Пакистаном, а Пакистан — наносил удары и по тем и по другим, и сам все больше и больше погружался в хаос. Продолжающийся экономический кризис — больно ударил по Турции. Иран — несмотря на сменившуюся власть, продолжал работы по строительству ракетно-ядерного щита и в любой момент ждал израильского удара, готовясь к ответному. В Ливане — бушевала новая война, шиитские террористы воевали с суннитскими террористами. В этих условиях — Ираку, а заодно и всему региону — надо было выбирать, на кого опереться. На кого делать ставку.
Итак, ставку сделали на правопреемницу до сих пор пользующегося уважением СССР — Россию. В шестнадцатом году в Москве ряд стран, в том числе Ирак, Иран и Сирия подписали пакет соглашений с Россией о закупке оружия и сотрудничестве в самых разных сферах экономической деятельности. Согласно прилагающемуся к ним секретному протоколу — Россия направляла в Ирак и Сирию своих специалистов для стабилизации обстановки и обучения местных военных. Однако, почти сразу стало понятно, что одним обучением тут не ограничишься…
Сейчас — в оперативном центре, у огромного экрана, состоящего из нескольких менее крупных — стояли несколько офицеров. В основном в форме, хотя были и в штатском. Пустынная «цифра» и черные береты, заткнутые за погон — воссозданная Национальная гвардия Ирака, частично из нового призыва, частично из офицеров еще саддамовских времен, частично — бывшие террористы, перешедшие на сторону правительства и теперь боровшиеся с терроризмом. Русские — отличались камуфляжем с расцветкой «серый волк», больше подходившем для города, чем для пустыни. У одного из русских за погон был заткнут краповый берет — символ отличия, полученный в результате тяжелейшего испытания. Полковник Внутренних войск Иван Леонидович Краснин был единственным из всех, кто находился на действительной военной службе Российской Федерации, официально он отвечал за безопасность посольства Российской Федерации, до того — он работал в Сирии, тоже отвечал за безопасность посольства. Моджахеды — знали, чем он занимается в действительности: Исламская шура моджахеддинов приговорила полковника к смерти и назначила награду за его голову в один миллион долларов США. Люди из штурмовой группы — были его, на две трети — краповые береты. ОДОН — отдельная дивизия оперативного назначения, Дивизия Дзержинского.
Но сейчас — он мог только смотреть, как и все на экран, куда передавались изображения с камер слежения, установленных в этом районе и с невооруженного БПЛА типа Дозор-600, находившегося над этим районом. Соединенные штаты Америки отказались продавать Ираку что либо кроме небольшого количества тактических беспилотников, про Израиль и говорить было нечего. Оставались Россия и Китай — причем Ирак выбор еще не сделал. Собственно говоря, такое большое количество иракских офицеров в зале боевого управления обуславливалось и тем, что спецы из Рособоронэкспорта хотели показать людям, принимающим решения — что русские БПЛА ничуть не хуже американских…
Среди иракских офицеров, находившихся в помещении — был и полковник ВВС Гамаль Рашид. Среднего роста, как и все авиаторы стройный, подтянутый, с проседью в коротких офицерских усах — под «Саддама», здесь такие носили многие — он прошел курс обучения в США и имел допуск на шесть типов летательных аппаратов. Для иракских ВВС — просто отлично. У него была семья, четверо детей, он никогда не был членом партии БААС, при Саддаме выучился на гражданского пилота, работы не имел и вообще в последние годы саддамовского режима считался чуть ли не диссидентом. Для тех, кто «воссоздавал» разгромленную иракскую армию последнее было важнее всего, под ружье верстали всех, кто хоть немного подходил, самым главным критерием было отсутствие любого касательства к делам кровавого саддамовского режима. Так — в иракские ВВС, в иракские вооруженные силы проник предатель — и он был не единственным таким. Хватало еще…
Почему полковник Рашид стал предателем? Ну, наверное потому, что само понятие «предатель» в Ираке в последние тридцать лет девальвировалось и потеряло всяческий смысл. Истинный смысл слова «предатель» — тот, кто предает свой народ. Но при Саддаме предателем называли любого, кто смел хоть взглянуть косо на вождя, однажды — всю семью уничтожили за то, что ее глава что-то нехорошее сказал о Саддаме на выставке за границей. После того, как пришли американцы — те, кто первыми к ним переметнулся, стали героями… простите, а как же тогда предательство? Те, кто честно служил стране стали врагами народа, а те, кто тайком вредил — героями. Потом страна фактически раскололась на три — шиитскую, суннитскую и курдскую части, и тот, кто хранил верность единому Ираку — его как было называть? Героем? Или предателем? Да и просто — когда на твоей улице, рядом с тобой живут конченные религиозные отморозки, и все это знают, и они в один прекрасный день подходят к тебе и чего-то требуют… что в таком случае делать? Пожаловаться местным полицейским? Половина из них — тайные агенты той ли иной группировки, причем — почти никогда не знаешь, какой именно. Идти к американцам? Американцы не приставят к тебе круглосуточную охрану, не вывезут твою семью — они делают это только с особо ценными агентами. А кто ты есть? Простой иракец, который вынужден жить среди таких же простых иракцев. И потому, когда к тебе подходят и чего-то требуют… проще всего сделать то, что они хотят. Только и всего.
Но было еще одно. Полковник Рашид просто хотел, чтобы это все прекратилось. Чтобы больше не лилась кровь, не гремели по ночам взрывы. А для этого — должна была победить какая-то одна сторона. Победить конкретно, без каких-либо оговорок, до последнего. Он сделал ставку на суннитов. И стал — агентом сначала Аль-Каиды, а потом и саудовской разведки. Агентом последней он стал еще в США — вместе с иракцами, учились и саудовские летчики…
Сейчас — он присутствовал в комнате как представитель ВВС, один из членов комиссии, которая дает заключение по закупаемой новой технике для иракских ВВС — поэтому его и пригласили. Он не имел до этого никакого отношения к борьбе с терроризмом и к действиям спецслужб — если не считать той боевой работы, которую он выполнял как летчик иракских ВВС. И он понимал — идет охота на одного из лидеров иракского суннитского сопротивления. Сопротивления, тайным агентом которого он был.