========== 01 ==========
81 ― номер таллия, который является токсичным для человека.
Псалом 81 (Асафа): “Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд: доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость; избавляйте бедного и нищего; исторгайте его из руки нечестивых. Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются. Я сказал: вы ― боги, и сыны Всевышнего ― все вы; но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей. Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы”.
81 ― число проявления кармы во внешнем мире.
81 ― Ангелы Ада.
Немногие люди могут похвастать тем, что нашли себе место, где лишь их воля всё определяет. Казуя Мишима принадлежал к числу счастливцев, что получили в свои руки собственное королевство.
Территория ― космическая станция А-класса. Население ― семьдесят подданных: пятнадцать военных, пять условных офицеров из сервисных отделов и пятьдесят заключённых. Себя Казуя не считал ― он правил, и именно ему всё здесь принадлежало.
В тюрьму Зэт попадали преступники, которые относились к категории особо опасных, и срок их тюремного заключения превышал десять лет. Разумно. На станции они в полной мере ощущали невозможность побега, ведь вокруг был только молчаливый и холодный космос. Даже если б им удалось перебить немногочисленных тюремщиков, это ровным счётом ничего бы им не принесло.
Чтобы покинуть станцию, нужен транспорт, а его нет.
Грузы доставлялись кораблями-автоматами и сбрасывались во внешние «корзины». Новых заключённых привозили точно так же, а предварительно полковнику Мишиме пересылали досье и копию приговора с рекомендациями или же просто пожеланиями.
Но главная сложность и гарантия ― маркеры, что вживлялись в тело каждого заключённого, когда те попадали на станцию. Маркеры отключались сами и именно тогда, когда срок заключения истекал весь ― вплоть до минут и секунд. Если же заключённый попытался бы всё же бежать и нашёл возможность, что практически невероятно, но допустимо… В таком случае заключённый погиб бы от яда, хранившегося в его маркере.
Процедура освобождения заключённого, отсидевшего положенное время в стенах тюрьмы, обставлялась весьма сложно и трудоёмко. Прежде всего, требовалось считать показатели маркера и убедиться в правильности отмеренного срока, а также в полной деактивации маркера, после чего необходимо было получить подтверждение из министерства. Затем человека замораживали, грузили в специальный контейнер и помещали во внешнюю «корзину», где его и забирал один из обычных маршрутных автомодулей. Контейнер с освобождённым доставлялся в министерство, там уже извлекали маркер, размораживали беднягу и отпускали на все четыре стороны.
Как раз неделю тому назад Казуя отправил одного такого заключённого в министерство. И ныне под его присмотром оставались сорок девять душ.
Жилой комплекс, который занимал полковник Мишима, выходил внутренними окнами на прогулочное поле для заключённых. Причём окнами как кабинета, так и прочих помещений. Кроме того, вспомогательный кабинет загромождали мониторы ― с их помощью Казуя мог следить за каждым заключённым круглосуточно, если сам того желал. Слежка осуществлялась за счёт всё тех же маркеров.
Казуя удобно устроился во вспомогательном кабинете и проверил работу второй смены в цехе по сборке мебели для шаттлов. Всё как обычно и в полном порядке. Полюбовался на первую смену, недавно сдавшую пост. Эти собрались в общем душе. Они просто мылись после работы ― большинство, а вот в углу творилось нечто интересное. Двое держали третьего за руки, не позволяя ему выпрямиться, четвёртый же облапил бёдра всё того же третьего и с наслаждением вбивался в дёргающееся тело.
Хотя это раньше было интересно, а сейчас ― не особенно.
Казуя знал того парня, которого сейчас старательно обхаживали: номер пятьдесят три. И всего месяц назад номер пятьдесят три часто гостил в его спальне. Крупный парень, почти два метра ростом, крепкий и сильный, он выглядел многообещающе, но надежд не оправдал. Приходилось тратить на него много сил, пока однажды Казуе это не надоело. Остальным заключённым потребовалось время, чтобы убедиться окончательно в немилости полковника. И когда они убедились, участь пятьдесят третьего была предрешена.
Заключённые не питали к Казуе добрых чувств, поэтому каждый, кто удостоился его особого внимания, после расплачивался за это. По-разному. Одних просто периодически избивали, других насиловали, третьих отвергали полностью ― их игнорировали всегда и везде, как будто они существовать перестали.
Казую это развлекало. В конце концов, тем самым заключённые давали ему возможность весело и приятно провести время за наблюдением этих «подвигов» либо за наказанием тех, кто осмеливался переходить определённые границы.
Проще говоря, эта станция принадлежала Казуе Мишиме вместе со всем своим содержимым. И только он один определял, что и как будет с каждым его подданным.
Казуя лениво отметил, что испытывает лёгкое возбуждение. Четвёрка в душе выглядела впечатляюще. Особенно когда четвёртого заменил один из тех, кто ранее удерживал пятьдесят третьего. Во время очередной замены у пятьдесят третьего едва не подогнулись колени, но его в четыре руки удержали от падения. В клубах горячего пара обнажённые тела казались соблазнительно гладкими и румяными, а звуки, что они издавали, сплетались с шумом воды и тяжёлым дыханием.
Пятьдесят третий не просил пощады и тихо давился стонами и всхлипами. Крепкий парень, да. Когда его отпустили, он рухнул на выложенный плитками пол и затих. Пара пинков, пара эпитетов в духе «подстилка полковника» ― и его оставили в покое. До следующего раза.
Казуя переключил монитор на номер шестьдесят семь ― именно этот начал насиловать пятьдесят третьего. Заключённый ополоснулся под душем и пошёл одеваться в тюремную серую форму. Смуглый, хорошо сложён. На взгляд Казуи, у него был лишь один недостаток: округлые бёдра, почти как у девушки. Но на пару раз неплохо провести ночь сойдёт.
Он тронул кнопки, вызвав окошко с личными данными. Рост ― сто семьдесят восемь сантиметров, состояние здоровья отличное, подданный Японии, осуждён за массовые убийства, пожизненный срок. Неплохо.
― Капитан Фьюри, ― вызвал он подчинённого по внутренней связи и отключил картинку на мониторе. В тёмной поверхности отразилось лицо Казуи с резкими крупными чертами: правую щеку пересекал косой шрам, а слева под глазом темнел серповидный. Он лениво провёл ладонью по чёрным волосам и нахмурил густые хищные брови.
― Да, господин Мишима? ― отозвался капитан.
― После отбоя приведи ко мне номер шестьдесят семь.
― Меры обычные?
― Конечно.
Обычные меры предусматривали наручники и ножные цепи. Так проще.
― Мне тоже прийти позднее?
― Да, через час, ― поразмыслив, согласился он.
Для подчинённых маленькие увлечения Казуи не являлись секретом. Они сами развлекались не хуже, просто друг с другом и по обоюдному согласию. И иногда Казуя позволял им брать кого-нибудь из заключённых, если им очень хотелось разнообразия. Всё-таки женщин на станции не было, а природа требовала своё.
Сигнал отбоя ежедневно звучал в одиннадцать вечера по стандартному времени, и заключённые расходились по камерам. У каждого ― своя узкая тёмная камера с задвижной решёткой. С завтрака и до отбоя решётки не закрывались, а вот с отбоя и до завтрака ― не открывались. Завтрак начинался в одиннадцать утра, а просыпаться заключённые могли в любое время. Просто двенадцать часов в сутки они проводили за решёткой, а двенадцать ― в цехе, столовой, библиотеке, душе и на прогулочном поле.
Брайан Фьюри доставил номер шестьдесят семь ровно в одиннадцать часов десять минут ― хоть время по нему сверяй. Сначала седовласый киборг заглянул в кабинет, коротко кивнул Казуе и затем без особых церемоний втолкнул стреноженного заключённого внутрь. Шестьдесят седьмой был полностью обнажён и со скованными за спиной руками. Выглядел он и вполовину не так уверенно, как в душе недавно. Когда за Фьюри захлопнулась дверь, он отчётливо вздрогнул.
Казуя отложил в сторону доклад из технического отдела и неторопливо выбрался из кресла. К вечеру он подготовился и уже облачился в халат. Он спокойно подошёл к заключённому, окинул его равнодушным взглядом, ухватил за плечо и подтолкнул в сторону спальни. Кровать пачкать не хотелось, поэтому Казуя свалил гостя на дежурную софу, заранее обтянутую целлофаном. Перевернуть лицом вниз и поставить на колени ― дело одной минуты. Шестьдесят седьмой затрясся в ожидании неизбежного. Напрасно. Развлечения в таком ключе Казуя не особо любил, но выбирать не приходилось. Заключённый не вызывал желания снять с него наручники и зайти так далеко, как хотелось бы. В этом вопросе Казуя доверял исключительно капитану, пусть тот тоже на подвиги не вдохновлял, но хотя бы умел доставлять удовольствие.
Он выудил из кармана халата тюбик с гелем, выдавил немного прозрачной субстанции на руку, смазал меж ягодиц заключённого, затем, распахнув полы, обхватил собственную плоть и поработал над ней, уставившись на бёдра шестьдесят седьмого. Мягкие не по-мужски. Желания они не вызывали, но выглядели по-своему красиво. Он даже со звучным шлепком припечатал ладонь к ягодице шестьдесят седьмого. Звук возбудил куда лучше, чем вид.
Казуя сжал пальцами податливые бёдра и качнулся вперёд, медленно вошёл в горячее дрожащее тело и почувствовал приятное давление и скольжение.
Неплохо.
Прикрыв глаза, он спокойно и размеренно задвигался. Шестьдесят седьмой скулил по-бабьи и шипел сквозь зубы ругательства и пустые угрозы, мешая их с просьбами и мольбами. Уж лучше б заткнулся и вёл себя с достоинством. Глухое раздражение постепенно нарастало. В конце концов, Казуя перестал думать о невольном партнёре и постарался получить удовольствие сам. Вышло быстро и не очень-то впечатляюще.
Он успел принять душ до прихода Фьюри и оттащить заключённого к входной двери. Судя по влажным дорожкам на щеках, шестьдесят седьмой мало на что годился ― легко и быстро сломался, а ведь должен бы знать, что рано или поздно в спальне полковника или курилке тюремщиков побывает каждый из заключённых.
Фьюри забрал шестьдесят седьмого и вернул в камеру ― все наверняка это видели. И поняли, куда забирали их собрата по несчастью. Через несколько дней сцена в душе повторится, только насиловать будут шестьдесят седьмого.
Брайан вернулся через десять минут и заглянул в кабинет.
― Господин Мишима?
― Заходи, ― кивнул Казуя. Он налил капитану стакан виски, который тот принял со спокойным выражением на лице, изукрашенном шрамами не хуже, чем лицо самого Казуи. Они прогулялись в спальню, и на сей раз Казуя предпочёл кровать. Он вытянулся на шёлковых простынях и прикрыл глаза в ожидании. Брайан разделся по-военному быстро и чётко, неторопливо навалился на него и кончиками пальцев скользнул меж ягодиц, подразнил медленными поглаживаниями.
Маленькая игра, впрочем, глупо было ожидать от Брайана большего. Их связь напоминала необходимый обоим симбиоз. Технический. Казуя нуждался в удовольствии определённого рода, а киборг ― в длительной разрядке. С другой стороны, это всё сводилось к голой механике. Возможно, этого хватало Брайану, но не хватало Казуе. Однако выбирать ― опять же ― не приходилось: он не мог заменить Фьюри ― некем, никто больше не обладал такой выносливостью, и наоборот ― никто больше не выдержал бы разрядку киборга, только Казуе хватало на это сил. Оба достаточно сильны друг для друга и намного сильнее всех прочих.
Плоть Фьюри мягко вошла в его тело, затем последовали короткие мощные толчки под аккомпанемент рваных выдохов. Казуя чуть закусил губу с тихим низким стоном и приготовился к долгому марафону. Никаких нежностей, ничего лишнего ― лишь в какой-то степени однообразные движения, но они в итоге приводили к желанному наслаждению. Глупо требовать чего-то ещё, если есть хоть такое. Не то чтобы не хотелось большего, хотелось, конечно, но Казуя прекрасно понимал, что с Брайаном по-другому невозможно. Брайан, по сути, больше машина, чем человек.
Но даже машины порой довольно, чтобы подарить нужную иллюзию…
Говоря по чести, Казуя происходил из значительной и влиятельной семьи, поэтому должность начальника тюрьмы у многих вызывала законное недоумение. Как же так? Наследник одного из самых богатых людей ― и всего лишь начальник тюрьмы?
Тем не менее, такова реальность.
Любящая мать осталась далеко в прошлом, как и заблуждения на счёт отца. Отец счёл его слабым для наследника и не скупился на унижения, даже пытался убить. И большую часть жизни Казуя провёл в плену ненависти, одержимый одним лишь желанием ― уничтожить отца. Он умер вместе с матерью, а жить продолжало тело, ведомое единственной целью. Он был мертвецом, которому ненависть застила взор и дарила иллюзию жизни.
Когда главное стремление осуществилось, остались только тело и смерть. Без желаний и без иллюзий. Он просто плыл по течению: принял пост, что сулил отдалённость от общества, принял порядки тюрьмы, принял серое существование. Потому что это полностью соответствовало его состоянию ― без желаний и иллюзий.
Местные развлечения обнажили ту часть его натуры, о которой он прежде не задумывался. Сначала он пользовался своей властью и брал то, что хотел, но это не приносило ему ничего, кроме минутного удовольствия. А потом так вышло, что он попробовал это с Брайаном. Мысль о том, что кто-то иной заботился о нём, заставляя тонуть в наслаждении, тоже дарила иллюзию. Иллюзию жизни. И он на время забывал, что давно уже мёртв.
Казуя пробовал это не только с Брайаном, но пока лишь капитану удавалось подобное в более или менее сносной форме. Лучший вариант из ныне возможных.
Поэтому… Поэтому он довольствовался тем, что имел здесь и сейчас.
Комментарий к 01
обложка:
https://pp.userapi.com/c625317/v625317763/19bd6/h23O2qR_xZs.jpg
========== 02 ==========
Через пару дней, когда Казуя любовался на знакомую сцену в общей душевой с шестьдесят седьмым в главной роли, пришло сообщение из министерства о новом заключённом. Новичку присвоили восемьдесят первый номер, прислали невнятное фото и досье.
Детали Казую заинтересовали необычностью ― в его тюрьму редко попадали военные. Майор спецназа, гражданин Южной Кореи, двадцать три года. Пожалуй, он станет самым молодым заключённым в тюрьме Зэт. Парень убил вышестоящего офицера во время спасательной операции. Причина: командующий принял неверное решение и настаивал на нём. Майор убил его, сделал всё по-своему и спас заложников без потерь. Точнее, единственная потеря ― тот самый вышестоящий офицер. Майора судили, причём он сразу признал свою вину и отказался от защиты. Наказание ― двенадцать лет в тюрьме Зэт.
Забавно то, что у этого мальчишки имелись в наличии награды, награды значительные и много, зато отсутствовали родственники. Если с ним приключится что-то нехорошее, вряд ли хоть кому-то будет до этого дело. Печально.
Отдельной пометкой в досье шло предупреждение о фатальной несовместимости майора с дисциплиной. Как мило. И чуть ниже ― рекомендация направить его в технический отдел.
Казуя умел заранее определять, что за птица тот или иной заключённый. И опыт ему подсказывал, что с новичком будет весело. Очевидно, карцер и помещения для экзекуций придётся использовать чаще, чем прежде. Личная встреча расставит всё по местам, и она неизбежна, ведь полковнику полагалось нацепить на нового заключённого маркер. Во время личных встреч он, к тому же, любил расспрашивать заключённых о их ожиданиях и иллюзиях ― это тоже приносило пищу для размышлений и немного скрашивало серые будни.
В тюрьму новичок прибыл на следующий день. Капитан Фьюри немедленно проводил заключённого в кабинет начальника.
Казуя услышал стук, шум шагов у порога, но голову соизволил поднять не сразу, а тогда, когда дочитал медицинский доклад о ежемесячном обследовании заключённых. Он моргнул от неожиданности, потому что прежде серый кабинет вдруг обрёл яркие краски. Впечатление всего лишь, но болезненно реальное. Фото в досье заключённого и впрямь оказалось невнятным ― оно не передавало практически ничего.