«Боевитая девчина, почти отбилась от охальников! Но все равно, как показывает практика, в подобной ситуации это если бы и помогло, то ненадолго. В обычной жизни ей еще можно было рассчитывать на помощь милиции или сердобольных прохожих, а в этом хаосе загнали бы ее, как волки загоняют оленя».
— Господин офицер, — красотка встала и решительным жестом одернула свою короткую курточку, — вы не могли бы взять меня с собой?! — Причем прозвучало это не как просьба, а чуть ли не как приказание. — Я думаю, что у вас на базе мы сможем немедленно связаться с моим отцом, генерал-лейтенантом Сапожниковым, после чего вам обо мне заботиться больше не придется!
«О-хо-хо! — схватился я за голову. — Только генеральской дочки нам для полного счастья не хватало. Особенно если этот „суперлейтенант“ штабной…» Озвучивать скорбные мысли и трагически жестикулировать я не стал, внешне сохраняя спокойствие индейского вождя пред лицом «бледнолицых собак».
— Тащ капитан, — помощь пришла с неожиданной стороны, — мы все в машину не влезем, а нам раненого эвакуировать надо! — Ильич показал на парня с разбитым лицом.
— То есть вы отказываетесь? — раздраженно спросила девушка.
«Ты еще ножкой топни, красивая…» — подумав это, я просто отвернулся и протянул управляющему магазина руку, помогая подняться с земли.
— Товарищ военный, возьмите лучше ее вместо меня, — неожиданно сказал парень, оказавшись на ногах. — Я-то не пропаду, а ее уже чуть… — и он скорчил гримасу, должную означать те самые неприятные вещи, чуть не случившиеся с барышней.
Я повернулся к Порошникову. Сергей пожал плечами, словно говоря: «Ты тут командир, тебе и решать…»
— Ладно, черт с вами! Оба поедете! Документы с собой?
— Ой, я сейчас! Они в машине! — Девушка всплеснула руками и рванула к дороге, на которой сгрудились несколько тягачей с прицепами.
«Она что, автостопом сюда приехала?»
— А мои документы в конторе, — судя по тому, как парень морщился, сотрясение было довольно сильным и голова у него болела не по-детски.
— Где? Я сам схожу.
— Кабинет за пекарней.
— Это где хлебный отдел? — показал я знакомство с местными реалиями.
— Верно. Там пиджак на стуле висит.
За фурами затарахтел мотор, и, описав дугу, оттуда выехала ярко-красная «Ауди-ТТ». Подминая кустики пыльной полыни на обочине, машина протиснулась мимо большегрузов и скатилась к нам по подъезной дорожке.
— Скажите, капитан, а что со связью случилось? — Девушка выбралась из-за руля и выволокла за собой объемистую сумку. — Я думала, только у Завидово ретранслятор сломался. Нам сказали, какая-то авария на подстанции… Но и тут сети нет.
— Война началась, — скрывать происходившее в стране, да и чего там, во всем мире, смысла не было.
ГЛАВА 5
А мост так далеко…
— Клин тоже накрыли! — пробубнил громкоговоритель. — Идем на облет! Ваня, врубай цветомузыку.
Окрестности Завидово мы покинули четверть часа назад, причем нас осталось двое. В смысле, вертолета осталось два. Один, забитый людьми, словно банка со шпротами, взял курс на Торжок. В упэдэкашном комплексе оказались какие-то шишки из Совбеза, чуть ли не зам Патрушева, и после недолгих переговоров по радио с командованием один экипаж у нас отняли.
Да и наша машина сейчас больше напоминала фургончик цыган: вдоль задней стенки громоздились коробки с макаронами и крупой, которые я нашел в подсобке супермаркета. По здравому размышлению мы с Серегой решили не бросать съестное, а взять его с собой. Рядом, на тюках с комплектами химзащиты, горестно уткнувшись лицом в колени, сидела девушка из «Ауди».
Пристроить наших гостей в «последний поезд на Юг» не удалось, исключение сделали только для ушибленного, которого звали так же, как и меня, — Василием. Причем командовавшему нашей экспедицией майору Суханову пришлось долго убеждать высокопоставленных беженцев в необходимости этого. После убытия транспорта долго еще он играл желваками и вполголоса матерился на чиновную сволочь.
Я его отлично понимал — ведь в Завидово осталось еще около трех сотен человек — в основном женщины и дети, а тут целый вертолет для спасения шести человек пришлось отдать. Единственное, что мы могли сделать, — это оставить в комплексе трех бойцов из десантного наряда и Ильича с Мишкой да вооружить местную обслугу ружьями из запасов местного спортивного клуба. Из-за того, что сегодня был будний день, мужчин, хоть как-то годных к несению караульной службе, в «Завидово» набралось только тридцать четыре человека. Коттеджи и таун-хаусы в элитном комплексе многие зажиточные семьи из Москвы снимали на все лето вместо дач, и кормильцы обычно приезжали сюда на выходные.
Татьяна, так звали дочку генерала, тоже попыталась пересесть на «попутку», но получила жесткий отлуп. Хотя я бы на месте этих держиморд симпатичную попутчицу наверняка взял. И несмотря на то что первоначально я хотел отправить девушку вместе с Ильичом назад в пансионат, в конце концов передумал. Батя ее, как оказалось, был среднего размера «шишкой» в моботделе Министерства обороны и сейчас пребывал где-то в районе Вятки с инспекционной проверкой, а такие контакты, как я подозревал, могли в ближайшем будущем нам сильно пригодиться.
Перед вылетом Таня коротко рассказала нам о своих приключениях у супермаркета — мужики удивлялись, я же не увидел в ее истории ничего особо примечательного. Нападавшие просто не учли одной из основных черт женского характера — представительницы слабого пола очень часто дерутся до конца, проявляя чудеса изобретательности и, при необходимости, с легкостью облапошивая даже самых умудренных и битых жизнью мужиков. Женщины к тому же великолепно работают на эмпатии, улавливая перемены настроения оппонента и переворачивая ситуацию в нужную им сторону. А у Танюхи еще и мотивация была, скажем так, двойная — она искренне презирала нападавших и одновременно боялась за свои жизнь и здоровье. А если добавить правильное воспитание, то вот результат!
* * *
На первый взгляд «Городу, который им самим же и вышибают», досталось сильно меньше, чем Твери. По крайней мере ядерного оружия по нему не применили, но вот располагавшийся в городе военный аэродром накрыли знатно.
— Это им еще повезло, — поделился с нами своими познаниями Иван, когда мы проходили над затянутой дымом взлеткой, разглядывая остовы нескольких «тушек», догоравших внизу. — Там дальше ЗРК стояли, да сняли их с дежурства пару лет назад. За ненадобностью, мля! Пятьдесят второй отдельный противоракетный центр здесь был. Входил вместе с «пятьдесят седьмым», «сто двадцать первым» и «сто вторым» в девятый отдельный корпус противоракетной обороны. У нас один майор отсюда служит, вот и рассказал. Они на «А-сто тридцать пятом» комплексе службу несли, потом «трехсотые» сюда поставили, а в девятом году позакрывали все, на хрен, и в аренду коммерсам сдали.
— Подожди, а что ж тогда от Московской зоны ПВО осталось? Если даже северо-западное направление раздербанили.
— Да ни хера не осталось, — Колмогоров хотел зло плюнуть на пол, но сдержался. — Что из этого вышло, мы сейчас прямо в окно можем увидеть.
Порошников, слушавший все это, врезал кулаком по колену:
— Дожили! А нам байки про «надежный щит Родины», выходит, зря рассказывали?!
— Да был он надежным! Был! Думаешь, если бы тут эс-триста стояли, «томагавки» долетели бы? Ни хрена! Да, и еще, капитан, — старший лейтенант перевел дыхание, — в Солнечногорск мы заходить не будем. «Выстрел»-то тоже закрыт.
— А «подсолнухи»? — упомянул я знакомую мне часть гэрэушников-спецназовцев.
— Они сами до нашего начальства «дозвонились», так что там все под контролем. Только лопастями им приветливо помашем и дальше полетим.
«Ну вот, хоть первая приятная новость за целый день. Ребята в Сенеже как на подбор, так что порядок в округе наведут быстро. А там уж и дипломатия наладится. Непонятно только, почему никаких централизованных мероприятий мы пока не заметили. Неужели действительно центральной власти каюк и теперь повсеместно действует идиотский принцип „спасайся, кто как может“?»
Но на въезде в Солнечногорск мы увидели грамотный военный кордон с бронетехникой, а чуть в стороне — развернутый эвакопункт из пары десятков брезентовых палаток с дымящимися полевыми кухнями.
Шли мы невысоко, метрах в трехстах, и было видно, как бойцы машут нам.
— Мужики, земля вызывает, даю на громкую! — сообщил динамик голосом летчика-оператора капитана Кравцова.
— «Борт сто двадцать четыре», вызывает мобильный командный пункт бригады. Прием.
— Здесь «сто двадцать четвертый», слушаю вас!
— Я майор Селезнев, командир батальона. Вы же химразведчики, так? Обстановку не расскажете? По вашему профилю… — голос у этого майора был уверенный и, пожалуй, даже властный. Вполне подходящий старшему офицеру одного из лучших в стране подразделений спецназа.
— Здесь капитан Яковлев, командир «сто двадцать четвертого». Даю нашего спеца.
— Старший лейтенант Колмогоров, — представился Иван. — По Твери нанесен ядерный удар. Сто килотонн, взрыв маловысотный, если не вообще наземный. Картинка не очень ясная, а в «горячую» зону нам лезть не с руки — сами понимаете. Радиационная обстановка плохая — много пыли. При пролете в радиусе трех километров уже три рентгена в час было. Множественные пожары в городе и окрестностях. Дамба на Иваньковском водохранилище накрыта «томагавком». В Клину…
— Спасибо, про соседей мы знаем, — перебил его майор. — На обратной дороге просим заглянуть в гости, про Москву данные нужны.
— Вас понял, постараемся заглянуть, если горючки хватит.
— У нас тонн десять в заначке есть, поделимся!
— Вас понял.
— В Зеленоград мы пару часов мангруппу отправили, вашу частоту им сбросим, если что, наводите их. Удачи вам, мужики!
— И вам удачи! Отбой.
«Крокодил» вернулся на прежний курс, и мы снова понеслись над шоссе.
* * *
От Солнечногорска до Сходни лететь всего ничего, и, оставив чуть в стороне дымящийся Зеленоград, мы вышли в заданный квадрат.
Радиация полезла вверх — до дымной стены на горизонте в том месте, где находилась Москва, оставалось километров десять. Фон пока был не смертельный.
— Ветер для нас удачный, с запада, — пояснил Колмогоров. — Был бы юго-западный, стандартный, до пяти рентген подскочило бы, а так всего единица.
Проскочив над лесным массивом, пара «двадцать-четверок» зависла над строительным рынком.
— Капитан, где ваш магазин? — спросил меня пилот.
— Вон он, у шоссе практически. Две сотни на «десять», — обозначил я цель. Для удобства наблюдения вертолеты зависли и медленно поворачивались, так, что уже в следующее мгновение объект ушел из моего поля зрения.
«Интересно, как вылезать будем? — Сесть рядом с нужным зданием не представлялось возможным. Деревья, припаркованные автомобили и заборы не оставляли места для маневра. — А на крышу в химзащите особенно не слезешь — подвижность не та, да и возраст участников экспедиции особенной ловкости не предполагает!»
— Высадимся на крышу торгового центра! — объявил командир экипажа. — На тросах сейчас скакать не время!
Выглянув в окно, я заметил, что вертолет, качнувшись, повернул градусов на сорок пять влево, к зданию с бело-голубой надписью «Перекресток».
— Две минуты, мужики! Иван, что за бортом?
— Девятьсот миллирентген. Дам подробно перед посадкой, — деловито ответил старший лейтенант, а сержант с прапорщиком принялись проверять снаряжение.
— Татьяна, ты стрелять умеешь?
— Умею немного.
— Вот, держи, — я протянул ей «гээсгу». — Здесь патрон-«мелкашка», отдачи практически нет… В общем, справишься. Только смотри, нас не подстрели.
Ваня неодобрительно покосился на нас, на его лице крупными буквами было написано сомнение в боевых качествах девчонки и, соответственно, в необходимости давать ей столь опасную в неумелых руках игрушку. Но спорить со старшим по званию не решился. В принципе я был с ним солидарен, но и Таню занять чем-нибудь надо, а то еще закиснет совсем. Разбираться же с женскими истериками ни времени, ни желания не было.
Пока летели, все десантники переконфигурировали ОЗК в комбинезоны, поверх надели ремни с подсумками. У меня — рюкзак с инструментами и сухим пайком, у Сергея — баул с домкратом и сумка с продуктами, Мирзоев должен был быть на подхвате. Как собирались работать парни с другой «вертушки», я точно не знал — предполагалось, что скоординируемся на месте.
Удивляло полное отсутствие людей на улице, я совсем собрался проконсультироваться по этому вопросу с Колмогоровым, как до меня ДОШЛО:
«Сейчас почти пять часов вечера, а атака была утром, часов в девять-десять. Все, естественно, попрятались, поскольку по шоссе не проедешь, да и машины после электромагнитного импульса накрылись медным тазом. Так, чему нас учили, — постарался я вспомнить наставление по противоатомной защите. — Сначала ЭМИ, рентгеновское излучение, то есть гамма-лучи, потом — световая вспышка. Машины встали, связь отрубилась, возгорания электроприборов. Те, кто попал под вспышку, или сгорели, или сильно пострадали, или ослепли. На таком расстоянии от Москвы — последнее вернее всего. Потом идет ударная волна… Затем — осадки… Так, не фиг гадать и пытаться вспомнить то, чего никогда не знал, если рядом сидит специалист соответствующего профиля!»
— Вань, не просветишь темного человека, что здесь с людьми случиться могло?
— Точно — нет. Я ж не знаю, чем по столице шарахнули. Если стокилотонниками — это одно, а если счет на мегатонны шел — тогда картина другая будет. В Москве, правда, из-за плотной застройки картина непривычная будет — ударная волна меньший радиус будет иметь, а вот заражение будет больше, поскольку больше всего с земли захватит. Опять же, от высотности взрывов зависит. И погода сегодня пасмурная, дождливая была…
— Короче, Склифос-с-совский! — прикрикнул я на теоретизирующего химразведчика, правда, больше для того, чтобы отогнать жуткие образы горящих заживо людей, вставшие перед глазами.
— А хрен его знает, тащ генерал! Собака след не берет! — отшутился старлей, но было заметно, что он обиделся.
— Вань, не дуйся, честное слово. Мне сейчас вниз идти, должен же я знать, что меня там ждет?
— Ладно, замяли. Если по-простому, то, считай, если «сотку» где-нибудь на северной окраине Москвы взорвали, то картинка соответствующая и получается. Стекол нигде нет, — он показал рукой куда-то в сторону хвоста вертолета. — Склады видел? Ни одного стекла не осталось, но заправка рядом с ними не загорелась. Как раз расчетному радиусу для ста — ста пятидесяти килотонн соответствует. Точнее, полторы сотни больше бы дел натворили, но из-за дождика радиус термального поражения снизился, а из-за плотной московской застройки ударная волна слабее оказалась. Тут же километров пятнадцать от Кольцевой.
— Тринадцать, — адрес магазина я запомнил хорошо.
— Вот, соответствует моим расчетам. И проникающую радиацию дождь тоже ослабляет, так что пока, конечно, «Ужас!», но не «Ужас! Ужас! Ужас!», — припомнил он бородатый анекдот.
Я уже понял, что старший лейтенант был парнем веселым и компанейским, что не могло меня не радовать. Сумрачных зануд я не сильно люблю.
— Десант, готовы? — булькнула громкая связь.
— Так точно! — ответил за нас Колмогоров, а мы спешно натянули на лица маски противогазов, а затем затянули капюшоны.
— Минута до касания!
* * *
Вертолет завис метрах в полутора от крыши, Колмогоров распахнул дверь, и я сделал шаг. Приземлившись, быстро осмотрелся. Никого. Принял от сержанта тяжеленный чехол с домкратом, дождался, когда Серега спрыгнет, и мы уже вместе подстраховали Мирзоева, который решил в последний момент прихватить с собой связку ОЗК.