— Нет, — сказала она наконец. — Завтра мы начнем искать Мейсона. Ты не теряешь надежду найти Хита — а я не теряю надежду найти Мейсона. Как ты когда-то говорила: пока мы не видели его мертвым, у нас остается надежда. И если Майкл завтра не вернется, его мы тоже начнем искать. Я не хочу никого терять. Я потратила на все это слишком много сил.
Радж стянул капюшон, подставив голову дождю.
— Я в деле, ребятки, — сказал он со своей обычной жизнерадостной интонацией. — Я вам очень многим обязан за то, что вы нас приютили. С чего начнем?
Ариес повернулась и указала на другой берег залива, где луч одинокого прожектора подсвечивал тучи, набухшие от дождя.
— Мы пойдем туда.
— Прямиком в логово льва? — спросил Радж. — Хочешь отправиться в то самое место, которого нам надо сторониться как чумы?
Ариес кивнула:
— Раз Мейсон не возвращается, значит, его что-то задержало. Если он попался загонщикам, то они отвезли его туда.
— Нам нужны боеприпасы, — заметила Клементина. — Одного бинокля Майкла будет недостаточно.
— Завтра что-нибудь поищем, — сказала Ариес.
Радж хлопнул в ладоши:
— Жаль, у меня нет ключей от лаборатории. Уж там-то мы разгулялись бы.
Ариес улыбнулась:
— Знаешь, а это неплохая мысль.
Они пошли домой, рассуждая по дороге о том, какие боеприпасы им стоит поискать. Но эти разговоры не могли унять мерзкое ноющее чувство, которое угнездилось в груди Ариес.
Она была лидером. Она отвечала за безопасность всей группы. Как она сможет сохранить им жизнь, если они продолжат пропадать?
Ничто
Черная краска.
Здесь не слышно звуков и криков. Они отскакивают от крашеных стен, и их поглощает тьма. Я застывшая тень. Марионетка. Кто-то тянет меня за нитки.
Помогите!
Голоса. Между стен я слышу их шепот. Они гладят меня по коже и проскальзывают внутрь, в желудок, стоит мне открыть рот. Они копошатся возле моей селезенки, словно тысячи мышат.
Они пришли, увидели и победили. Они пришли за мной. Они хотят забраться еще глубже в мою голову. Они хотят поговорить со мной. Голоса предупреждали меня об этом. Если как следует побиться головой о стену, может быть, это прекратится. Но я не могу заставить себя прикоснуться к стене. Тогда меня поглотит тьма. Нет, так нельзя. Я должен выбрать другой путь.
Помогите мне.
У меня нет сил.
Мейсон
Клетки.
Полная комната клеток.
Сверху горели лампы дневного света. Здесь стоял вечный день. Было странно вновь увидеть электрический свет. Он обжигал глаза и заставлял часто моргать. Как будто кто-то выставил Мейсона на всеобщее обозрение на самое видное место.
От этого света некуда было деваться.
Они находились среди руин казино Эджуотер. Когда загонщики провели Даниэля с Мейсоном под огромной потухшей вывеской казино, в этом было что-то сюрреалистичное. Многие ли могут похвастаться тем, что их вели в игорное заведение под дулом пистолета? В былые времена это стало бы отличным поводом сделать пост на «Фейсбуке» или в «Твиттере».
Загонщики, очевидно, переделали помещение под свои нужды, потому что внутри здание было совершенно не похоже на казино. Разве игорные заведения не должны быть аляповато-яркими? Майкл никогда не был в казино и не мог определить, для чего раньше предназначалась эта комната, но сейчас ее явно распотрошили и вынесли все, что только можно, чтобы освободить место для клеток. Стены были выкрашены в черный цвет. В дальнем углу комнаты громоздились столы для рулетки и игровые автоматы.
Мейсон сел на пол, прислонившись к стене своей маленькой тюрьмы — полтора на полтора метра. Решетчатые стенки достигали в высоту метров шести-семи; сверху была натянута колючая проволока. Зазор между ней и стенками был, но совсем небольшой. Даже если бы Майклу удалось забраться наверх, он содрал бы всю кожу, пытаясь протиснуться наружу. Или его застукали бы охранники, которые ходили мимо клеток. У них были пистолеты и другое оружие.
На Мейсоне все еще была куртка. Загонщики обшарили его карманы и вынули складной нож. Забрали кошелек, в котором оставалось несколько долларов, — хотя деньги сейчас ничего уже не значили. Но в карман рубашки они не залезли и крошечный пузырек с песком не нашли. Это было единственное, что оставалось у Мейсона. Он хотел достать пузырек и подержать в руках, но боялся, что кто-то заметит. Так что его талисман оставался скрытым от чужих глаз.
Его талисман…
Было странно осознавать, что у него больше нет удостоверения личности. И новое он, понятное дело, заказать не мог. В заднем кармане было непривычно пусто. А если сейчас с ним что-нибудь случится и потом никто не сможет опознать его труп? Он умрет безымянным. Был ли у Синички особой кошелек, когда он ее хоронил? Найдут ли когда-нибудь ее тело? И если прочитают ее имя на полусгнивших правах, будет ли это иметь какое-то значение?
Мейсон слегка покачал головой. Сейчас не время для этих нелепых мыслей. Надо сосредоточиться. Для начала, например, понять, как выбраться на свободу.
Но если даже ему удастся перелезть через ограду, его тут же подстрелят.
Двери в его камере не было. Загонщики просто оттянули сетку на полметра и втолкнули Мейсона внутрь. Сетку скреплял навесной замок — очень дешевый, Мейсон покупал такие в магазине уцененных товаров. Но даже двухбаксовый замок справлялся со своей задачей. Мейсон снова обшарил карманы, но не нашел ничего, чем можно было бы его взломать.
Оставалось только ждать.
В комнате было полно других людей. Большая часть клеток заполнена до отказа. В дальнем углу кто-то плакал. Кажется, голос женский, но разобрать было трудно. Мейсон попытался увидеть плачущего человека, но тот находился слишком далеко, и между ними было много слоев сетки. Мейсону удалось разглядеть только темную фигуру, скорчившуюся на полу. Из соседней клетки кто-то протягивал сквозь сетку руки, пытаясь дотянуться до всхлипывающего человека и успокоить его.
Никто ни с кем не разговаривал. Несколько человек то и дело поглядывали на Мейсона. Но все молчали. Говорить не о чем. Всем было и так понятно, о чем думает каждый, кто оказался в этой комнате.
Лампа над головой у Мейсона то и дело мигала. При этом она издавала громкий неприятный гул.
— Просто превосходно! — донеслось справа.
Даниэль сидел через одну клетку от Мейсона. Пожилой мужчина в камере между ними то ли умер, то ли просто уснул — определить было невозможно. Мужчина лежал лицом вниз на полу, укрывшись пиджаком. Он не пошевелился с тех пор, как они пришли. Вроде бы мужчина дважды дернул ногой, но, может, Мейсону просто показалось.
Было довольно прохладно. Мейсон пару раз с силой выдохнул, но облачка пара не увидел. Сунув руки в карманы, он вновь прислонился к решетке.
— Так, значит, чья это была светлая идея? — Он говорил полушепотом, но в притихшей комнате его голос прогремел как выстрел.
— Думаю, твоя, — откликнулся Даниэль. Он сидел в паре метров от Мейсона, тоже прислонившись к решетке и рассеянно постукивая ногой по бетонному полу. — Помнишь ведь, мой план заключался в том, чтобы не попасться?
— Рад, что ты так спокойно об этом говоришь.
— Внутри я весь дрожу от страха. Мурашки по спине, истерические припадки, все дела, — Даниэль повернул голову и пристально посмотрел на Мейсона. Поднял руку и слегка пошевелил пальцами, сделав вид, будто они дрожат. — Кроме шуток, ты же понимаешь, что они так просто нас не отпустят, да?
Мейсон отвернулся от Даниэля и встретился глазами с какой-то девушкой. Ее длинные волосы были спутаны, очки покосились. Несмотря на грязь, покрывающую лицо девушки, Мейсон отметил, что некогда она была весьма хорошенькой. Он бы обернулся на такую в школьном коридоре. Теперь у нее ввалились щеки, а под большими испуганными глазами залегли тени. Как она сюда попала? Ее поймали или она наслушалась обещаний из репродукторов и сама пришла прямо в лапы загонщикам? Дело нехитрое. Возможно, девушка была очень напугана, устала прятаться и медленно умирала от голода. Ей было нетрудно убедить себя, что во Дворце ей действительно помогут. Мейсон хотел что-нибудь ей сказать, но не смог придумать ничего, что не прозвучало бы фальшиво или снисходительно. К тому же девушка сидела за несколько клеток от него; Мейсон даже не знал, услышит ли она его слова.
— Ну, и что нам теперь делать? — Мейсон сглотнул. Во рту было сухо.
— Молчать, — ответил Даниэль. — Мы не должны им ничего рассказывать. Особенно про остальных. Если они узнают, где живет Ариес, они убьют ее. Они всех убьют — и это в лучшем случае.
— Ты правда думаешь, что я способен на такую глупость?
— Да.
У Мейсона вспыхнули щеки. Он сжал кулаки:
— Я никогда не причиню Ариес вреда, и ты это прекрасно знаешь. По крайней мере, мне хватает порядочности, чтобы быть с ней рядом. А ты знаешь, что нужен ей, но и ухом не ведешь.
Даниэль зло прищурился.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — процедил он. — Я держусь от нее подальше, чтобы ее защитить.
— Защитить? — Мейсон против воли повысил голос. — От чего? Как?
— Увидишь.
Оба надолго замолчали. Мейсон уставился наверх, на колючую проволоку. Проще было смотреть туда, чем на остальных беспомощных пленников.
— Это бессмысленно, — сказал наконец Даниэль. — Если им нужна информация, они ее получают. Мы с тобой никак не сможем им помешать. Они умеют залезать человеку в голову.
Послышался звук шагов по полу, и Мейсон насторожился. По проходу шли четверо загонщиков, каждый с полицейской дубинкой. Мейсон сразу почувствовал, что они пришли за ним с Даниэлем. Он не ошибся — загонщики остановились возле его клетки. Самый низкорослый засунул ключ в замок и отодвинул решетку.
— Пошли, — сказал он.
Мейсон не шелохнулся.
Двое крупных загонщиков вошли в клетку, нагнулись к Мейсону, схватили его за руки и вытащили наружу.
Все случилось так быстро, что он даже не успел среагировать. К тому же он понимал, что в драку ввязываться не стоит. При взгляде на всех четверых казалось, что они будут только рады, если он сейчас выкинет какой-нибудь фокус. Один так крепко сжал дубинку, что даже костяшки побелели.
Они прислонили Мейсона к соседней клетке, где по-прежнему лежал без движения то ли мертвый, то ли живой человек. Его нога слегка дернулась, но это мог быть просто мышечный спазм. У Мейсона не было времени приглядеться. Самый крупный из загонщиков схватил Мейсона за руку, резко заломил назад и застегнул у него на запястьях наручники. Мейсону удалось слегка повернуть голову и посмотреть на Даниэля. Тот сидел, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.
Глаза у него были широко распахнуты.
Мейсон хотел было что-то сказать, но загонщики потащили его прочь.
Его привели в комнату без окон. Там стояли два стула и стол. У стены примостился запыленный шкаф для документов. Сверху лежала заплесневевшая обертка из-под гамбургера.
Загонщики посадили его на тот стул, что был ближе к столу, и покинули комнату. Мейсон, все еще в наручниках, с трудом встал. Подошел к двери и попытался повернуть ручку. Дверь была заперта. Мейсон оглядел комнату. Может, в столе что-нибудь найдется? У стола было два ящика, оба с правой стороны. Эта задачка была уже потруднее; Мейсону пришлось согнуть колени, чтобы открыть первый ящик. Ему удалось с этим справиться, но ящик оказался пуст. Ни ручек, ни скрепок — ничего, чем можно было бы расстегнуть наручники. Даже никакою завалящего конверта.
До второго ящика достать было еще сложнее. Надо было встать на колени — этот маневр дался Мейсону с трудом. Двигаться с закованными за спиной руками было почти невозможно. А в кино все всегда так просто!.. Кое-как приземлившись на одно колено, он сжал металлическую ручку и потянул на себя.
Во втором ящике тоже было пусто.
Мейсон, опираясь на стол, выпрямился. Разочарованный, пинком ноги задвинул ящик обратно.
Шкаф тоже ничем его не порадовал — все ящики были заперты.
Мейсону оставалось только ждать.
Садиться он не хотел. В таком положении он казался себе слишком уязвимым. Вместо этого он неловко прислонился к стене, не обращая внимания на боль в руках в том месте, где он до крови стер их наручниками. Посмотрев наверх, Мейсон увидел в углу возле двери маленькую камеру. Загонщики все это время за ним следили? Смеялись над его беспомощностью?
Если бы не скованные за спиной руки, он показал бы в камеру средний палец. Сохранять хладнокровие вдруг стало очень трудно.
Вскоре Мейсон услышал скрежет ключа в замке.
Загонщик, который вошел в дверь, не был особенно жутким на вид. Не был огромным и устрашающим. С его одежды не стекала кровь. Фактически он казался нормальным человеком. Одет он был в нарядную рубашку и джинсы; начищенные ботинки блестели. На шее болтался небрежно завязанный голубой шелковый галстук. Загонщик был гладко выбрит и носил стильную прическу. В уголках губ залегли морщинки, как будто он в любой момент был готов рассмеяться. Казалось, что это обычный человек, собравшийся вечером прогуляться по городу, а не убийца.
Даже монстрам иногда удается скрыть свою сущность.
Мужчина подошел к столу и пододвинул к себе стул. Уселся, непринужденно откинувшись на спинку, как будто собрался мило поболтать с приятелем. Мейсон не удивился бы, если бы тот закинул ноги на стол. А потом, например, скинул ботинки и предложил Мейсону чашку кофе или стаканчик доброго вина.
Мужчина указал на свободный стул по другую сторону стола:
— Не присядешь?
Мейсон не пошевелился.
— У тебя нет выбора, — сказал мужчина. — Или ты сядешь по доброй воле, или я позову кого-нибудь из этих милых ребят, и тебя усадят насильно.
Сопротивляться было бессмысленно, и оба это знали. Мейсон медленно подошел к стулу и устроился на нем. Это заняло у него больше времени, чем обычно, потому что трудно было держать равновесие. В итоге руки оказались зажаты между спиной и металлическими прутьями стула. Мейсон наклонился вперед и постарался сделать вид, будто он не чувствует, как глубоко в запястья врезаются наручники.
Мужчина одобрительно кивнул.
— Здравствуй, Мейсон. — Он понаблюдал за выражением лица своего пленника и улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. — Можешь называть меня Леон. Удивлен, что я знаю твое имя? — Он сложил руки на коленях и вежливо улыбнулся, ожидая ответа.
В комнате повисла тишина. Если бы здесь висели часы, их тиканье показалось бы оглушительно громким. Мужчина продолжал улыбаться, но его улыбка с каждой секундой становилась все менее дружелюбной.
Наконец Мейсон произнес:
— У вас мой кошелек. Там мое удостоверение.
Мужчина рассмеялся. Его грудь вздымалась и опадала. Щеки разрумянились, глаза заискрились.
— Очень хорошо. Очень, очень хорошо. Ты умный парень.
— Да, я даже сам шнурки завязываю.
— Не думаю, что иначе ты продержался бы так долго. — Леон продолжал растягивать рот в улыбке. Однако в его глазах, вокруг радужки, пульсировали черные вены, и это придавало ему зловещий вид. — Но дело не в удостоверении. Мы уже давно за тобой следим. Мы знаем, что ты проделал долгий путь, прежде чем добраться до Ванкувера. И знаем, что по дороге у тебя было несколько любопытных встреч.
Мейсон пожал плечами.
— Тебя не удивляет, что нам все это известно?
На самом деле Мейсон удивился, но он ни за что бы это не признал. Он молчал, обдумывая ответ.
— У вас мое удостоверение, — сказал он наконец. — Вы знаете, откуда я. Все остальное — игра в угадайку. Невозможно было бы пройти полстраны и не встретиться ни с кем из ваших придурков.
Мейсон вспомнил Твигги, одноногого загонщика, который пытался убить его в Калгари. Был и еще один загонщик — гопник из города Хоуп, который пристал к Мейсону, пока тот копал Синичке могилу.
Загонщик снова засмеялся. Он смеялся долго и натужно, и Мейсон знал, что таким образом загонщик хочет его расколоть. Но он не собирался что-то выдавать этому подонку. Он сохранит хладнокровие и ничего не расскажет. Жизнь Ариес и всех остальных зависела от этого.
— Как там Синичка?
Мейсон подпрыгнул на стуле. Мужчина наклонился вперед, пристально глядя на Мейсона своими карими глазами.
— Мы все про вас знаем, мистер Дауэлл, — сказал Леон. — И про твою маму, и про твоих друзей. Мама ведь умерла в автокатастрофе, так? Жаль, жаль, но, пожалуй, это была наилучшая смерть из возможных. И ты счастливо избежал взрыва школы. И да, мы знаем все про Синичку, которая сейчас лежит в могиле возле Хоупа. Она умерла от диабета, так? От нас ничего не скрыть.