Так, а что это я бездействую и думаю о всякой чепухе? Не порядок. Я стал отчаянно вырываться из рук парня, пока его здоровенный кулак не прилетел мне точно в нос. У меня прямо предчувствие, что сегодня без перелома не обойдется. И вообще, у меня вчера сотрясение было, меня нельзя по голове бить! От моих трепыханий рюкзак, что висел на плече, спал до локтя. Андрей! Как я мог забыть про Андрея? Схватив сумку за лямку, я, не задумываясь, размахнулся ею и треснул парня точно по голове, одновременно зажмурившись и приседая, чтобы его кулак прошел мимо моего лица.
Когда я открыл глаза, увидел Дениса, который стоял в паре метров от меня, приложив ладонь к правой половине лица. Народ, кажется, не дышал, пораженно уставившись на парня. Дэн убрал руку и взглянул на свою ладонь, а я с ужасом глядел на его окровавленную половину лица. Парень перевел взор с ладони на меня, и я вдруг действительно понял, что все, пришел мой конец. Тяжело сглатывая, я начал медленно отступать назад, боясь повернуться к Денису спиной. Какой-то частью мозга я понимал, что надо бы фыркнуть и самоуверенно произнести: «А нечего ко мне лезть», после чего гордо удалиться, но страх, что испытывает загнанная в угол дичь перед хищником, не позволял мне этого сделать. Да и зачем? Смерть все равно неминуема.
Натолкнувшись на что-то спиной, я задрал голову верх. Мои глаза встретились с зелеными глазами Паши.
- Чучи, - бездумно прошептал я одними губами. Парень недобро прищурился, и, схватив за запястья и начал заводить мои руки все дальше назад до боли в плечах.
- Пиздец педику, - кто-то тихо произнес в толпе.
Несмотря на то, что мне действительно грозил пиздец, захотелось ощериться и, посмотрев в ту часть толпы, откуда предположительно шел голос, спросить: «Да неужели?». Но все же хоть смерть мне и грозила, смертником я не был.
- И что здесь происходит?
Еще один вопрос дня. Каким образом Роману Васильевичу удается всегда оказаться в нужном месте в нужное время? Экстрасенс он, что ли?
Толпа схлынула за считанные мгновенья, будто ее и вовсе не было.
- Ульянов, отпустил Леванова. Явеев, а ты... Боже, Явеев, что у тебя с лицом? – в голосе классрука появились нотки беспокойства. Он замер в нескольких шагах от Дениса, когда тот повернулся к нему с недовольным выражением лица. Мягко говоря, недовольным.
- Все в порядке, - сказал, как отрезал, парень.
Он наклонился за своим рюкзаком, а когда поднимался, то взглянул на меня. Я, успевший расслабиться с появлением Романа Васильевича, вновь почувствовал себя антилопой, за которой гонится гепард. В глазах парня явственно читалось, что мы еще поговорим. Образно говоря. А если не образно, то я еще пожалею о том, что сделал.
Я даже не почувствовал, когда мои запястья оказались на свободе - понял я это только тогда, когда Паша обошел меня стороной, подходя к Денису. Они, молча куда-то пошли. Скорей всего, в медпункт.
- Что здесь произошло? – спросил у меня Роман Васильевич, когда парни отошли от нас на приличное расстояние. Я открыл рот, чтобы рассказать все, но заглянув в глаза мужчины, закрыл его и покачал головой.
- Ничего.
- Ром...
- Все в порядке, Роман Васильевич, - не дал я договорить учителю. – Все вполне ожидаемо.
Да, все ожидаемо, но не все контролируемо. Если я хочу дать отпор Паше и Денису, то я должен перестать их бояться, перестать дрожать и цепенеть, когда они на меня смотрят, выведенные из себя.
- Я пойду на урок, а то опоздаю, - оповестил я мужчину, что продолжал испытывающее глядеть на меня. Он чуть заметно кивнул, словно принял мои слова к сведенью. Подхватив рюкзак, я поспешил к кабинету, где у нас проходила зарубежная история, тудыть ее налево.
Паша на уроке так и не объявился. Мне было наплевать, но вот влюбленный в него Рома все сорок минут недовольно постукивал ручкой по парте, за что получил десяток замечаний от учительницы и возмущенные возгласы от одноклассников, на что я отвечал высунутым языком. Но ничего, я знаю точно, где он будет после этого урока. В столовой. Вот куда ведут все пути после третьего урока!
…И я не ошибся. Паша действительно был в столовой. Вместе с Денисом, конечно же, и еще парой дружков. Я глянул на Дэна и почему-то облегченно выдохнул. Довели меня, блин, до предынфарктного состояния, а у него всего-навсего царапина в правой части лба, уходящая в волосы и на скуле. А сколько крови было! Кстати, надо было этой самой кровью на кирпиче, и написать «Андрей». Но ладно, это все мелочи жизни, сейчас мне предстояло сделать невозможное. Пройти мимо столика, за которым сидели мои обидчики с каменным выражением лица. И какой придурок придумал такую дебильную планировку столовой, что нет никакой возможности обойти парней? Этого чувака я тоже прокляну…
Глубоко вдохнув, я уверенно зашагал по проходу, глядя только вперед. Один шаг, второй, третий… Десять секунд полет нормальный. Так, надо держать себя в руках. Мне не страшно. Мне не страшно. Да и что мне могут сделать при таком скоплении народа, да при десятке учителей, что сидели за двумя столиками раньше?
Я почти прошел вражеский столик и уже даже успел расслабиться, когда мои ноги споткнулись о вытянутую конечность Дениса. Поднос, что я нес перед собой, и все его содержимое с грохотом рухнуло на мраморный пол, как и я, в общем. Послышался звук бьющейся посуды, а вслед за этим аплодисменты и крики: «Браво». Если что, это относилось не к подножке, а именно к посуде. Это какая-то странная традиция была хлопать, когда кто-то что-то разбивал.
- Что, педик, ноги совсем не держат? – насмешливо поинтересовался Денис. – Интересно отчего? Заездил кто?
Я резко обернулся к нему. Карие глаза парня были почти черными. Я медленно поднялся на ноги и, повернувшись к Денису уже всем телом, с чувством произнес:
- Как же ты меня достал.
Он иронично приподнял брови и собирался что-то ответить, но я просто не дал ему такой возможности, схватив с подноса парня тарелку с супом и впечатывая ее в лицо Дениса. Жидкость быстренько потекла вниз, пачкая майку и джинсы парня. Дэн вслепую ударил меня по руке, отбрасывая ее в сторону. Тарелка шлепнулась на ноги парня, а затем скатилась на пол, но не разбилась. Денис моментально вскочил с места и замахнулся на меня, но в последнюю секунду сдержался и покосился на учителей, что привлеченные шумом внимательно глядели в нашу сторону. Скрипнув зубами, он тихо прошептал:
- Добровольно пойдешь или…
- Или ты вынесешь меня на руках, как принцессу? Прости, должен разочаровать. У меня уже есть любимый человек, - я с улыбкой глянул на Пашу. Он до сего момента смотревший на нас, отвел глаза в сторону.
- Слушай, ты…
- Бла-бла-бла, - при каждом «бла» я наклонял голову в разные стороны. – Ах, да, бла. Я знаю все, что ты скажешь. И меня это уже не впечатляет. Оставь свои речи для новичков, ну или придумай что-нибудь новенькое, - посоветовал я, неотрывно смотря в глаза Дениса. – Ой, и не надо делать такие страшные глазки. Гляди, - вытянул вперед ладонь, параллельно полу. Денис, хмуро взглянул на нее. – Не дрожит, - рука действительно не дрожала. – А это значит, что я тебя больше не боюсь.
На секунду, я честно задумался, стоит ли делать то, что я хотел сделать. Мужская солидарность категорически была против, но тут в голове всплыли слова самого Дениса, что раз я гей, то значит не мужик и моя нога само собой согнулась в коленке и резко вскинулась верх, с силой ударяя парня в пах. Денис моментально согнулся пополам, выпуская из легких весь воздух и стоная. А я же, гордо развернувшись, зашагал под офигевший взгляд не только учеников, но и учителей. И только на выходе из столовой глубоко задышал. Может рука у меня и не дрожала, но внутри все точно перемешалось от страха. Мне нужно срочно попить, чтобы успокоиться. Нет, а все-таки я, наверное, мазохист или смертник. Такое устроить… Хотя, мне же надо как-то бороться с Денисом. Вот и получается пряник для Паши, кнут для Дениса….
Конец столь замечательного дня...
- Ты ведь понимаешь, что Денис так просто этого не оставит? – зашептал мне Паша, когда мы, поздоровавшись с Верой Николаевной, учительницей русского и литературы, уселись на свои места. Я удивленно взглянул на парня, но тут же сменил удивление на радость.
- Чучи, ты обо мне волнуешься? Мне так приятно!
- Да ком...
Паша не стал договаривать, лишь устало вздохнул и отвернулся, видимо, жалея о том, что вообще заговорил со мной. Но с «чучи» он, кажется, смирился. И правильно сделал, потому что следующим шло «лампапусичка», и думаю, от этого обращения парень убил бы сам себя. Хотя, может, и не убил бы, но у меня перед глазами так и стояла картинка, где он бьется головой об парту.
- Если ты думаешь, что я стану защищать тебя от Дэна, то ты ошибаешься, - минуты через две вновь заговорил Паша.
- Я не нуждаюсь в твоей защите, чучи, - мягко улыбнувшись, ответил я, рассматривая профиль парня. – Ему нечем меня напугать. Вы уже сделали со мной все, что можно было сделать.
- Ага. Мы, - Паша резко повернулся ко мне. – Так почему ты влюбился в меня? Это какая-то игра, да?
Ух ты... А он не такой уж и дебил, как мне казалось. Я восхищен. Даже похлопать захотелось.
- Любовь не спрашивает твоего разрешения, она лишь поселяется в твоем сердце, - серьезно ответил я, но на самом деле мне хотелось засмеяться от пафоса, скрывающегося в моих словах. Паша потаранил меня своим взглядом еще несколько секунд и отвернулся. Все же, он дебил...
Больше Паша не пробовал со мной заговорить. Но это не значило, что я оставил его в покое. Девчонки позади нас то и дело хихикали, когда я клал ладонь на колено парня, а он ее скидывал. Да и сам чуть не расхохотался, когда Паша подскочил на стуле, как ужаленный после того, как я запустил руку ему под майку. Причем, стоило Вере Николаевне повернуться в нашу сторону, как девочки и я делали невинные мордашки и смотрели на доску, зато Паша сидел весь красный и то и дело сжимал и разжимал кулаки.
Когда закончилась литература, я повернулся к Паше и спросил:
- А можно я познакомлюсь с твоими родителями?
Секунда и парня уже не было в кабинете. Юля и Маша, не сговариваясь, засмеялись в голос, я же расплылся в улыбке и стал тихо насвистывать какую-то мелодию, словно был тут вовсе не при делах.
Русский язык прошел так же, как и литература. Я домогался парня, а он останавливал мои поползновения в зародыше. И чего он терпит? Я бы на его месте уже с разворота дал бы в глаз... Хорошо, что на месте Паши не я. Хотя, если бы на месте Паши был бы я, то тогда на своем месте был бы не я, и тогда... Все, я запутался.
Под конец урока мне уже надоело распускать руки. Надо было придумывать что-то новое. Я стал медленно, осторожно пододвигаться на стуле к Паше так, чтобы это не сразу стало заметно. Через пару минут девчонки сзади притихли, раскусив мой план, зато парень был так поглощен тем, что Вера Николаевна писала на доске, что ничего не заметил. Но стоило нашим бедрам и плечам соприкоснуться, как...
- Ульянов, ты куда собрался?! Павел, вернись немедленно на место! Павел!
Хлопок двери, да такой, что стекла зазвенели, удивленные одноклассники, что моментально стали перешептываться, растерянная учительница, давящиеся от смеха Юля и Маша и как всегда невинный аки ангел я.
Перед началом шестого и последнего на сегодня урока в кабинете появился Роман Васильевич, объявив имя того везунчика, который должен написать сценарий к конкурсу. Я отлично знал, что в этом деле точно останусь за бортом, поэтому даже не стал слушать классного руководителя, за что и получил подзатыльник, когда он подошел ко мне.
- За что? – обиженно спросил я, потирая место удара.
- За то, что ворон считаешь, - последовал ответ. – Я уже два раза сказал, чтобы ты собирал вещи и шел за мной.
- Зачем? – поинтересовался я, но учебник в сумку все же кинул.
- Будем выяснять, есть ли у тебя голос и слух.
Я, сообразив, что меня только что освободили от обществознания, радостно потопал за Романом Васильевичем, еле сдержав себя на выходе из класса, чтобы не обернуться и не помахать одноклассникам ручкой, сказав при этом: «Пока, неудачники!».
Пришли мы в кабинет мужчины. Если вчера там был только стол, стул и шкафы, то сегодня на столе красовался компьютер, а в одном из шкафов за стеклянными дверцами стоял большой музыкальный центр. И где Роман Васильевич все это раздобыл? Неужели, наш директор расщедрился? Не верю. Только если у классрука есть на него компромат. Чему я, кстати, почему-то не удивлюсь...
- Прежде чем мы начнем, - заговорил мужчина. – Как у тебя дела?
- Отлично, - задорно ответил я.