- Да, точно. Меня зовут Рафаэль Рокоссовский, и я теперь буду учиться с вами, - парень протянул мне руку для рукопожатия. Я, глядя на нее, представился.
- Игорь Явеев, староста группы.
Сердце изменило свой ритм и теперь стучало в такт звучанию имени парня. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Казалось, оно может повторять его до бесконечности.
И мне пришлось задействовать все свое мужество, чтобы оставаться на месте, а не броситься прочь из аудитории, из университета, из этого города, с этой планеты.
«Мне нравятся девушки. Я нормальный. Нормальный. Мне нравятся девушки». Я отчаянно крутил эти слова в голове, стараясь заглушить стук своего сердца, что пыталось противоречить мне.
- А я Наташа Ленинова, - произнесла девушка, сидящая рядом со мной, и быстро пожала руку Рафаэлю, заставив его удивленно приподнять брови. – Рафаэль… Такое необычное имя. На ум почему-то сразу ангел приходит. Хотя, глядя на тебя, нельзя сказать, что ты ангелок. Скорее демон.
- Мне часто это говорят. Человек с ангельским именем и демонической внешностью.
- Отличная характеристика, - кивнула Наташа, прижимаясь к моей руке и кладя голову мне на плечо, ведь мы с ней встречались. Уже три года.
- Можно узнать, откуда ты к нам перешел и почему вдруг? – ровным голосом заговорил я. На моем лице была добродушная улыбка, а вот рука, что находилась под столом, с силой сжимала ногу, явно оставляя на ней следы от пальцев. Но я не мог ничего с собой поделать. Только боль способна была отрезвить меня и напомнить, кто я есть на самом деле.
- Да без проблем! Я из города N. Слышали о таком? Там еще всем заправляют десять семей. Их зовут «Великая Десятка».
- Конечно, слышали, - за всех отвечаю я.
- Вот, - Рафаэль щелкает пальцами. – Я оттуда, а моя семья занимает второе место.
- Что?! – хором восклицаем мы.
- Что слышали, - Рафаэль, кажется, доволен произведенным эффектом и тихо посмеивается.
- Так, значит, ты сюда учиться приехал? – уточняю я.
Он на секунду задумывается и отвечает:
- Нет. Скорее меня отправили в ссылку.
- Ох нифига себе! – выдает Илья. – Обычно отправляют в какую-то глухомань, подальше от цивилизации, а тебя наоборот в столицу нашей Родины!
Рафаэль скривился.
- Да просто мой папаша прекрасно знает, как я терпеть не могу большие города, вот и сослал меня сюда, сказав, что, пока я не образумлюсь и не возьмусь за ум, не видать мне родного города.
- И что же ты такого натворил? – не унимался Илья.
- Да ничего… Просто делал все с точностью до наоборот, о чем бы он ни попросил.
- Зачем? – удивился уже я.
- Затем, что он меня достал, - голос Рафаэля стал более резким, грубым. Ему явно не нравилась поднятая тема.
- Мммм, - протянула Наташа. – Так ты, значит, у нас, Рафаэль, богатенький Буратино.
- Ооо, ты посмотри на нее, Игорек! Услышала о деньгах и тут же оживилась! – наигранно возмутился Илья, указывая на Наташу. – Все вы, женщины, одинаковые! Вам только деньги и подавай! А как же любовь? Как же рай в шалаше?
- Да заглохни ты, - отмахнулась от него девушка. – Я просто уточнила.
- Ну да! С этого все и начинается! Вначале просто спросила, потом просто построила глазки, затем просто пришла в сексуальном наряде, а после просто «Прости, но мне понравился другой. Давай останемся друзьями».
- Слушай ты, девственник конченый, если ты сейчас не заткнешься, я тебе твои трусы до ушей натяну, - спокойно произнесла Наташа, смотря на Илью и хлопая ресницами.
- Ужас! – покачал головой Илья, трагически вздыхая. – Ужас, ужас, ужас. Игорь, я сочувствую тебе! Встречаться с такой девушкой…
Он склонил голову, одновременно кладя руку мне на плечо. Я резко откинулся назад, уходя от его прикосновения. Стул забалансировал на двух ножках, будто размышляя, в какую же сторону ему наклониться, и стал еще сильней заваливаться назад. Я успел слегка царапнуть пальцами парту, когда с грохотом рухнул на пол, больно ударяясь головой о позади стоящую парту. Я застонал и приложил ладонь к затылку, мысленно проклиная Илью на все лады.
- Корн, ну ты дебил! – услышал я злой голос Наташи.
- Прости! Я случайно! Я забыл! Игорь, ты в порядке?
- Мммм… Да вроде… В голове только все гудит.
Я приоткрыл глаза и смог полюбоваться виноватым выражением лица Ильи, обеспокоенным Наташиным и удивленным Рафаэля.
Наташа, увидев, что я пытаюсь подняться, подала мне руку, помогая встать на ноги, а я в какой раз поразился ее недюженной силе, ведь с виду девушка казалась очень хрупкой и беззащитной.
- А что это было? – решил все-таки спросить Рафаэль.
- Понимаешь, - тяжело вздохнул Илья. – Наш Игорь всем хорош. Он отлично учится, может без проблем тебе помочь с чем угодно, преподы от него в восторге, декан вообще чуть ли не кипятком писается от того, что на его факультете учится такой парень, как Игорь, - я закатил глаза, услышав такой отзыв о себе, а Наташа фыркнула. – Ко всему прочему Игорек является капитаном нашей баскетбольной команды. В общем, всем прекрасен и хорош. Только есть у него маленькая проблемка. Ну как без нее? У всех гениев в свое время были заскоки…
- О, да боже мой! Ты когда-нибудь уже родишь или нет? – поразилась девушка, прерывая Илью.
- Короче, Игорь терпеть не может, когда к нему прикасаются парни.
- Вообще?! – поразился Рафаэль.
- Вообще, - ответил я, чем привлек к себе внимание парня. – Ни под каким предлогом, даже на секунду, даже на миллисекунду.
- А если я буду с обрыва падать, ты что, тоже не протянешь мне руку? – обезоруживающе улыбаясь, поинтересовался Рафаэль.
Перед глазами предстала эта картина, и мне показалось, что я рухнул вниз с этого обрыва, а не парень.
Ни за что. Никогда. Не допущу. Спасу любой ценой. Спасу ценой своей жизни.
НЕТ! Эти мысли неправильные.
- Ходи подальше от обрывов, чтобы не случилась такая ситуация, - дружески посоветовал я, поднимаясь на ноги. – Пойду, схожу на всякий случай в медпункт, а то голова все не хочет переставать кружиться, - обратился я к Наташе. Девушка поспешно закивала, провожая меня встревоженным взглядом.
- Нет, ну а все же! Чисто гипотетически? – крикнул мне вслед Рафаэль. Я вздохнул и, обернувшись, произнес:
- Чисто гипотетически – подал бы.
Наши глаза встретились, и я опять потерялся во времени.
- Не подал бы, - твердо заявил Рафаэль, возвращая меня в аудиторию университета.
Я не стал ничего отвечать, а лишь развернулся и пошел на выход, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце и внутренний голос, что нашептывал мне: «Чисто гипотетически – я бы не дал тебе идти у края обрыва».
Они не знали: ни сердце, ни внутренний голос, того, куда гонят меня, что они творят со мной и чем все это может обернуться. Я не хочу больше тоннами глотать таблетки, я не хочу больше часами сидеть у психолога. Разве им мало двух моих попыток суицида? Чего они еще хотят? Чтобы я окончательно сошел с ума? Или чтобы я еще сильней возненавидел этот мир и его жителей? Точнее меньшую его часть, что прикрывается красочным радужным флагом. Ненавижу! Вы не имеете права на существование!
«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи».
Это были последние слова моего дорогого младшего братишки, обращенные ко мне, после того, как он признался, что является г… что ему нравится парень. Моему младшему брату нравится парень! И он принял этот факт! Он сказал, что счастлив! А я все так же продолжаю убегать от своей сущности!
Сущности? Какой еще сущности? Я нормальный парень. Мне нравятся девушки. После того, как я закончу учебу, я обязательно женюсь, заведу детей…
И в этой жизни никогда не будет парней. В этой жизни никогда не будет слова на «г». И если, чтобы убедить себя в этом, придется снова начать жрать эти долбанные таблетки и ходить к этому гребанному психологу, то так тому и быть! Я лучше умру, чем признаюсь, что мне могут нравиться парни.
Я не такой!
Игорь Явеев не такой!
Я лучший в учебе, у меня куча наград и грамот, благодаря мне впервые за пять лет баскетбольная команда нашего факультета заняла первое место на соревнованиях. Я гордость своих родителей, преподаватели и декан во мне души не чают, а другие студенты меня обожают. У меня довольно привлекательная внешность. Белая кожа, мягкие, нежные черты лица, зеленые глаза, тонкий, прямой нос, тонкие бледно-розовые губы, а когда я улыбаюсь, на левой щеке появляется ямочка. При таком сочетании цвета кожи и глаз – я шатен. Волосы короткие, хотя недавно заметил, что они уже достаточно сильно отросли и челка постоянно лезла в глаза. Рост у меня не маленький – с другим бы в баскетбол не взяли – где-то около метра восьмидесяти с лишним. Телосложение худощавое, но крепкое. Везде, где положено, у меня были мышцы, а это главное.
И, подводя итог, можно сказать, что такой, как я, никогда не будет относиться к этим мерзким, ненавистным, ужасным любителям себе подобных!
Я ненавижу этих людей. Ненавижу за то, что они смогли принять себя, за то, что они смогли признаться окружающим в том, кого предпочитают любить, за то, что пошли против морали и религии. Почему они это сделали? Почему? Разве они не видят, как в наше время относятся к таким людям? Разве они не понимают, что обрекают себя быть изгоями, что над ними все будут только потешаться, что их будут считать больными? Так почему они это делают? Почему вместо того, чтобы бороться с собой и жить, как все нормальные люди, они предпочитают открыться и показать всем свой изъян? Зачем? Что может заставить человека пойти на этот шаг и перечеркнуть свою жизнь?
Каким бы человек ни был хорошим, что бы он только ни делал, как только он признается, что в постели предпочитает человека одного с ним пола, – все его достижения тут же будут забыты, а все его последующие действия будут аморальными. Таким людям не место на нашей планете. Тут и без них хватает грязи. Еще не хватало, чтобы по ней всякие педики расхаживали.
Вместо того, чтобы пойти в медпункт, я пошел в туалет, где быстро умылся и попытался привести себя в чувство, откидывая прочь все мысли и размышления о бичах нашего общества.
Сердце постепенно успокоилось, возвращаясь в свой привычный ритм и забывая, что еще недавно ему нравилось стучать в унисон со звучанием чужого имени. Я глубоко вздохнул, окончательно успокаиваясь и прогоняя прочь это неожиданное наваждение, что нашло на меня в аудитории при виде нового одногруппника. Все будет в порядке. Все будет хорошо. Все это мне лишь мерещилось, ведь, когда я встретил Рому, я ни о чем, кроме него, думать не мог. У меня просто не получалось. Мысли сами к нему возвращались, руки так и тянулись потрепать мальчишку по волосам, а губы расплывались в улыбке, и из уст вырывалось «малыш». Как бы сильно я ни отрицал тот факт, что на самом деле мне нравятся парни, сколько бы усилий я ни прилагал, пытаясь быть, как все, то, что я на самом деле чувствовал к Роме, останется неизменным. Я любил этого мальчишку. Любил сильно. До безумия. До желания единолично владеть им. Спрятать ото всех. Привязать к себе навсегда. Подчинить себе. Сделать своим.
Но я не мог позволить себе сделать хоть что-то из того, о чем мечтал или чего хотел. Я мог лишь всеми силами сдерживаться, отмахиваться от своих желаний и уверять себя, что это просто дружеская симпатия, что я ничего не чувствую к Роме, что невозможно, чтобы парень влюбился в парня. Это неправильно. Омерзительно. Между парнями может быть только дружба и ничего более...
А потом мой мир рухнул, как карточный домик, когда я услышал, как лучший друг моего брата говорит ему о том, что мой мальчик признался в своей ориентации, что ему нравятся парни. В тот миг я словно тонул без возможности выбраться на поверхность, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха.
Моему мальчику нравятся парни, и он признался в этом. Почему? Ответ напрашивался только один. Он влюбился, причем так сильно, что решился признаться в этом. Но это невозможно! Просто невозможно! Он мой! Только мой! Он принадлежит мне! Я никому не позволю забрать моего мальчика! И ради этого я пойду на что угодно.
Я видел, как заблестели глаза моего младшего братишки, когда он узнал, что один из его друзей не той ориентации. Денис всегда обожал все новое, странное, интересное, необычное. Но еще больше он обожал меня и слушал все, что я говорил, дословно запоминая. И я наговорил кучу ужасных вещей, только чтобы брат держался подальше от Ромы, чтобы он и другим это сказал. Если я не могу обладать Ромой, то, значит, и никто другой не сможет. Тогда я еще не подозревал, к каким последствиям это приведет. Так же, как и то, что контролировать себя и свои желания с каждым днем у меня будет получаться все хуже и хуже, особенно, когда Рома постоянно вертелся где-то поблизости.