Отрезвила его мысль о том, что скоро должен вернуться дед. Страх за него заставил вылезти из-под кровати и медленно, прячась за занавесками не хуже заправского ниндзя, выглянуть в каждое окно. От страха стучали зубы, хотелось жалобно подвывать на каждом шагу. Но за окнами никого не было. Антон смотрел очень внимательно, вглядывался в каждое движение, но ничего подозрительного не находил.
— Тош! — От окрика, не слишком резкого, как раз такого, чтобы привлечь внимание, но не напугать, Антон обмер и задохнулся глотком воздуха. Потом он сообразил, что это Ромка, а дверь заперта и рванул ко входу, но выскочив в коридор, замер. После всего он не подозревал разве что деда.
— Тош, — Ромка явно услышал его топот и говорил уже спокойно, — открой дверь, давай поговорим.
Слишком уж убеждающим был его голос, слишком недвусмысленной фраза, чтобы можно было предположить, что Ромка ничего не знает про Костю. Антон промолчал и попытался сделать шаг. В горле пересохло, так что он и не смог бы нормально ответить.
— Погоди, — Ромка помолчал, подбирая слова. — Не буду ходить вокруг да около: я не оборотень. Если хочешь, могу руку, например, порезать. Мгновенно не заживет. Чувак, да мы с тобой сто лет друг друга знаем, можешь мне хоть немного довериться?
На каждом шаге вниз по лестнице, Антону казалось, что что-то внутри него ломается, будто растет трещина в диафрагме. Каждый вдох больше походил на всхлип и выходил с трудом. Для того чтобы просто дотронуться до замка, потребовалось не меньше пяти минут, чтобы его повернуть — вдвое больше.
Ромка стоял в отдалении, был напряжен и напуган, но старался этого не показать. Он не бросился к Антону, а демонстративно медленно повернулся спиной и направился к кустам.
— Что-то мне подсказывает, что разговор будет долгим. Оформим его чаем?
Антона хватило на жидкий кивок, но Ромка не повернулся. Он методично обдирал листочки, даже не заморачиваясь их качеством. Учитывая, что даже травы для волос отбирались весьма педантично, переживал Рома неслабо.
В абсолютном молчании они вскипятили воду, заварили чай и дождались, пока его можно будет разлить по чашкам. Даже друг на друга не смотрели. Тишина была неловкой, она не успокаивала, а только раззадоривала нервный зуд, добавляла дискомфорта.
— Ладно, — решительно начал Ромка, отставляя чашку, — такими темпами мы и до вечера не начнем. — Он помолчал, придвинул чашку обратно, повертел ее в руках, но так и не поднял глаз. — Тош, я понимаю, что массовые коммуникации тщательно промывают мозги, но поверь, все эти фильмы ужасов не имеют ничего общего с реальностью. Да, альфы наши не совсем люди, но звериного в них — только тело. Они перекидываются исключительно по своей воле, без всякого терзания под полной луной, сохраняют здравый ум и трезвую память. Честное слово! Никто из них никогда не причинил бы тебе вреда. То, что ты узнал об их существовании — чистая случайность. Есть даже специальный Кодекс защищающий права людей, и его свято чтут…
— Чтут, говоришь? — просипел Антон. — Ничего общего, говоришь?
Страх, полная растерянность и мысли о собственной уязвимости как-то вмиг трансформировались в ярость. И он дрожащим от гнева голосом, едва разжимая сведенные челюсти, принялся рассказывать остальную, утаенную им часть о бывшем. К концу рассказа потряхивало его уже преизрядно. Антон отпил чая и попытался успокоиться.
— Почему ты ничего мне не рассказал? — слишком ровно спросил Ромка, когда Антон замолчал.
— А ты бы поверил? В оборотня-бывшего, в шпионские игры под прикрытием какой-то супер-секретной организации?
— Поверил бы. Если бы ты рассказывал вот так как сейчас, если бы не заржал в конце, я бы поверил. А почему нет? В мире полно всего дофига необъяснимого. Это сейчас прозвучит банальщиной из второсортной мелодрамы, но ты ведь, Тош, знаешь меня. Я не буду ржать, если тебе вправду помощь нужна. Какого хрена сомневаешься?
И Антон вдруг отчетливо осознал, что все действительно так. Что Ромка его понял бы и поверил бы каждому слову, не стал бы сомневаться, хоть и звучало все полным бредом.
— Мне нельзя было распространяться. Я понятия не имел, как вся эта инфа может повлиять на тебя. Честно, — признался Антон.
Рома подорвался со своего места, подскочил и стиснул его в относительно крепких объятиях.
— Заботливый дурак, — проворчал он.
И тут Антона прорвало. Он рыдал, совершенно не сдерживаясь и ни капли не смущаясь поглаживающего его по спине Ромки, сжимал друга в ответ и поливал слезами лямку его майки и голое плечо. Отрыдавшись, Антон отстранился и, постукивая зубами о край чашки, допил поостывший чай.
— Откуда ты знаешь? — срывающимся голосом спросил он.
— Сашка в стае. Да блин, почти все альфы здесь оборотни. Ты уж извини, я особо распространяться не могу. Типа, обет молчания. Я-то в курсе только потому, что Сашкина Пара.
— А мне почему решил рассказать? И как ты вообще узнал о… обо всем этом?
— Костя сказал и попросил поговорить с тобой. Бедняга, никогда его в такой панике не видел. Весь бледный, трясется, прям как ты.
— Тебе Костя сказал?
— А кому он еще мог сказать? Я ведь единственный, кто здесь дружит с тобой и при этом в курсе волчьих штучек.
— Он испугался? — недоверчиво переспросил Антон, слабо представляя трясущегося альфу. Тем более, такого альфу как Костя.
— В ужасе был, — протянул Ромка, выуживая из вазочки разопревшую на жаре карамельку. — Как вообще так вышло, что он перестал себя контролировать? Что ты такое вытворял?
— Ничего я не вытворял!
— А конкретнее? Я ведь все равно узнаю.
— Да ничего такого! Как будто он ни разу омеги в трусах не видел!
— А кроме трусов на тебе что было? — вкрадчиво поинтересовался Рома.
— Ничего, — промямлил Антон.
— Извращенец! — восхищенно протянул Ромка, прихлебывая чай. — Бедняга Константин…
— Заткнись! На улице слишком жарко, а он подошел совершенно неслышно. И вообще, — Антон перешел в наступление, — ты сам говорил, что они прекрасно себя контролируют.
— Контролируют в том плане, что спонтанно не перевоплощаются в звериную ипостась и не теряют рассудок. А глазами просверкать могут, это да. Маловаты еще, не все и не всегда могут подавить.
— Хочешь сказать, что бояться мне нечего?
Вопрос Антон задал как бы мимоходом, ровным тоном, но он был ключевым в этом разговоре. Рома это понял, и потому ответил на полном серьезе, убрав малейший оттенок шутливости из голоса:
— Совершенно нечего. Твой бывший — редкий фрик. Для меня дико слышать о том, что такое в принципе возможно. Когда я говорил про Кодекс, то не шутил. Для оборотней отношения с людьми очень важны. Тебя ведь не случайно отправили именно сюда. Вспомни слова Дена и своего провожатого. Да и потом, — Ромка вдруг хитро улыбнулся, — если бы Костя хотел что-то сделать с тобой, он бы сделал. Все это, — он обвел рукой стены и окна, — для оборотня вообще не преграда. Так что расслабься.
— Я постараюсь. — Это был тот максимум, который Антон мог пообещать, но Ромке было достаточно. Он удовлетворенно кивнул и допил остатки чая.
Хлопнула калитка, вернулся уставший дед. Ромка сослался на кучу дел и убежал, пообещав заглянуть вечером. Чтобы хоть как-то занять себя, Антон принялся за домашние дела, обмозговывая сложившуюся ситуацию. При всем его почти безграничном доверии к Ромке, так просто отбросить въевшийся под кожу страх он не мог. Антон искренне сомневался даже в том, что готов просто подойти к кому-нибудь из альф. Даже при том, что он не мог представить их кем-то кроме привычных уже, хоть и очень здоровых, парней. Даже при том, что он понятия не имел, как выглядит обращенный оборотень. Все это он и вывалил на заглянувшего вечером Ромку. Тот даже глазом не моргнул. Сказал, что этого и следовало ожидать, учитывая, что пережил Антон.
К концу рассказа Антон был так напряжен собственным психоанализом, что это стало заметно невооруженным глазом.
— Тошич, — задумчиво произнес Ромка, — тебе определенно надо сбросить напряжение. Поскольку чай в меня уже не лезет, — здесь Антон был солидарен на все сто, — предлагаю партейку в бадминтон.
Штука с бадминтоном оказалась весьма действенной, так что к моменту, когда оба запыхались, напряжение подспало. Антон бросил ракетку на землю и оттянул ворот мокрой футболки.
— Долбаная жарень.
— Давай искупаемся?
Во время нереальной духоты, которая не спадала даже к вечеру, от купания в прохладной воде мог отказаться только конченый идиот. Антон не считал себя ни идиотом, ни конченым, поэтому активно покивал головой и дунул переодеваться.
— Раз уж ты теперь тоже в клубе информированных, я тебе кое-что расскажу, — начал Ромка, когда они двинулись к речке. — Не волнуйся, — успокоил он вскинувшегося Антона, — все согласовано, да и я не буду в подробности вдаваться.
— Зачем мне это?
— Затем, что информация помогает лучше понять. А тебе сейчас именно понимания и не хватает.
— Мне принятия не хватает, а не понимания.
— Примешь, когда поймешь.
Антон только фыркнул, понимая, что Ромку не переупрямить. Да и в самом деле, информация лишней не бывает. Он зверски устал от постоянного страха. Любимый домашний ребенок, Антон никогда в своей жизни и не сталкивался с чем-то подобным, когда тревога растягивается и конца ей не видно. И сейчас он готов был воспользоваться любым средством, чтобы вернуть себе хотя бы подобие прежнего спокойствия.
— В общем, это последнее лето альф в относительной свободе. Здесь они все вместе потому, что сейчас формируется стая. Вожак уже определен, и теперь должны сложиться внутристайные отношения. Ну, точнее их зачатки. Потом на год они отправятся в закрытое поселение, чтобы там окончательно закрепить все связи. Но даже сейчас, пока парни еще нестабильны, они находятся под контролем вожака и не могут позволить себе никаких вспышек. Любое агрессивное поведение мгновенно им считывается и пресекается. Можно сказать, сейчас они учатся послушанию.
— Кого я видел на лесопилке?
— Их. Сам понимаешь, альтер-форма крупнее человеческой. Одежда превратится в лохмотья. Так что там они раздеваются и перекидываются. Ну, или одеваются, это уж по ситуации.
— А тень?
— Без понятия, Тох. Подозреваю, что Костя перенервничал из-за твоей болезни, тем более я не смог сказать ничего внятного. Вот и сорвался. Плюс не подумал о том, что больной человек может и не спать, — Ромка насмешливо хмыкнул.
По идее, Антон должен был обижаться. Костя выставил его изрядным идиотом, когда расспрашивал о том, что случилось, а потом так изящно выкручивался, выворачивая произошедшее. Но Антон не испытывал даже малейшего раздражения. Наверное, причиной тому было неподдельное внимание и явное сочувствие, уверенная поддержка, которую можно получить только от альфы, и которой Антону так недоставало.
— Основное я тебе выложил, — встряхивая влажными на затылке волосами, сказал Ромка, — если вопросы появятся, задавай.
Антон вяло угукнул. К тому времени они дотопали до реки и принялись спускаться к воде. С каждым шагом становилось прохладнее, так что изнывающий от жары Антон, начал скидывать с себя одежду прямо по дороге. Он швырнул неаккуратный комок куда-то в сторону ближайшей лодки, не удосужившись даже проверить, не шлепнулся ли он на мокрый песок.
В воду вбегали наперегонки, пихаясь и толкаясь. Вдоволь наплескавшись, Антон улегся на воду, лениво отгоняя приставшего слепня. Сил не было даже на то, чтобы прибить надоедливое насекомое. В итоге, махнув мокрой рукой, он зарядил себе каплей прямо в глаз. Пришлось подниматься и тереть его — глаза у Антона всегда были излишне чувствительными.
— Эй, парни, в клуб сегодня пойдете? — Саша в одних шортах и с мокрыми волосами стоял на берегу и вопросительно смотрел на омег.
— Ты какого хрена приперся? — зашипел на него Ромка.
— Спросить, пойдете ли вы в клуб, — ровно, медленно, словно для дебилов, повторил Саша.
— Ты нормальный, нет? — взвился Ромка и, оттолкнув стоящего на пути Антона, прошлепал к берегу.
Они принялись препираться. Точнее, Ромка пыхтел и возмущался Сашиной безалаберностью, а тот просто мило улыбался и отвечал что-то столь же милое, словно не знал о сложившейся ситуации. И Антон неожиданно понял, что ни капельки не боится. Вот этого привычного Сашу, уравновешенного и обстоятельного, он не опасается ни капли.