— За то, что у тебя не было выбора. Я же понимаю, тебе все это…
— Я лис. По определению — тварь, у которой во главе инстинкт выживания. Оно, знаешь ли, редко с гордостью совместимо, — я вздохнул и все-таки освободил его конечности, просто устроившись рядом. — Особенно, у полукровок, которых априори считают даже не вторым сортом. Когда я понял, что оказался на невольничьем рынке, предполагал, что моя судьба — гладиаторские бои или охрана. Ты в мои розовые мечты о будущем как-то не вписывался. Но ты мне определенно должен. Как минимум — объяснение, что это было с тобой, и кем я теперь стал.
Тэрон виновато шмыгнул носом, явно борясь с желанием удрать под одеяло с головой. Уж очень выразительно он косился в его сторону. Но, видимо, обоснованность предъявленных требований вполне понимал, поэтому только вздохнул и, откинувшись на спинку, привычным жестом взъерошил волосы. Отросшие пряди тут же запутались, и Тэрон досадливо поморщился. Я фыркнул, приподнялся и соорудил из его волос что-то вроде хвоста. Расчесывать это чудо буду позже. А то, что этим делом теперь буду заниматься именно я, и что ни одни ножницы этих прядок не коснутся — я был уверен. Ибо нравились мне его лохмы. И сами по себе, и вместе с Тэроном.
Наградив меня благодарно-сердитым взглядом, он подобрал под себя конечности и отвел глаза.
— Этого ты не найдешь в Сети в открытом доступе. Про альф и омег там достаточно написано, но не все. Главное то, что, только получив омегу, и пройдя таким образом инициацию, альфа может стать альфой. До этого момента он считается несовершеннолетним и практически бесполым. А вот то, каким альфой он станет — напрямую зависит от первого омеги. Это инстинкт и наша физиология. Альфа должен своего первого омегу… завоевать, доказав свои права на него. И если омега будет слаб или недостаточно сильно сопротивляться, то альфа, взявший его, тоже не будет отличаться особенной силой. Я не знаю, как это будет научно, что-то связанное с адреналином, — Тэрон заалел, но упрямо продолжил, заставив меня умилиться, — но семя омеги, попав орально внутрь альфы и вступив в реакцию, включает механизм трансформации. Меняется строение тела, и если омега был достаточно сильным, то перестройка очень болезненна, потому что изменений много и они значительные. Она начинается сразу после первого соития, поэтому как только альфа определяется со своим Первым, он начинает пить релаксант, чтобы облегчить ее прохождение.
Он замолчал, а я нахмурился. Раса мазохистов. Очень надеюсь, что Тэру ничего подобного переживать больше не придется.
— Если то, что было с тобой — это облегченный вариант, то что тогда происходит по полной программе?
Тэрон смущенно сморщил нос.
— У меня не было «облегченного варианта». Я не успел с релаксантом. Выпил его всего раз или два. Недостаточно. Обычно на это уходит как минимум неделя. Пока альфа и омега настроятся друг на друга, пока запустятся процессы в организме омеги. Если бы не Вызов и не мой страх тебя потерять, ничего бы не случилось.
— Бой спровоцировал? — догадался я. Хотя вывод был очевидным.
— Что-то вроде. Я оказался не готов к такому.
— Но ты прошел трансформацию.
— Выброс адреналина. Остановить процесс уже было невозможно. К тому же у меня, может, и отключились мозги тогда, но с памятью все было в порядке. Ты сдерживался до самого конца, хотя если бы бился всерьез, то у меня бы не получилось тебя победить. Я альфа теперь, но далеко не такой, каким мог бы стать с тобой, если бы все у нас с тобой прошло по правилам, — он оглядел себя с едва заметным сожалением, а я вдруг вспомнил его отца. Ну…
Вот жеж растудыть тебя в сортир… Я аж расстроился за Тэра. Он что теперь, вроде как бракованный получился?
— Если что — мне качки никогда не нравились, — на всякий случай буркнул я, и Тэрон фыркнул.
— Спасибо, я учту.
Я поморщился и выдал свою «самую большую тайну»:
— Не знаю, каким ты должен был стать. Но то, что получилось… Мне правда нравится, — я даже придвинулся ближе и если бы не сидел, то, наверное, уже вилял бы хвостами. С ума сойти, что этот тип со мной делает! Кстати…
— А что со мной?
Тэрон тут же помрачнел.
— Тут все сложно. Ты не нашей расы и не омега. Но я выбрал тебя. А у нас не принято сомневаться. Первого альфы выбирают не мозгом. Наша раса не отличается особой численностью, омег рождается меньше, чем альф, поэтому другие расы — вполне обычное явление. Все, что нужно — это изменить чужака. И с этим отлично справляются гормоны и нано-машины. На первом этапе основным изменениям подвергается «химия». Меняется ДНК, состав крови. Дальше идет изменение тела.
Тэрон замолк, а я нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное. И теперь и отсутствие щетины, и перманентно возникающее желание, чтобы меня почесали за ушком, были вполне понятны.
— Тогда, за завтраком… Это было оно? — хмуро поинтересовался я, припомнив собственный приступ «спермотоксикоза».
Тэрон кивнул.
— Для омег очень важны чувствительность и чувственность. А с учетом твоей лисьей сущности, ты получил все это, увеличенное в разы. Но… — он заколебался, и я коротко рыкнул:
— Договаривай.
— Это не сработало бы так сильно и быстро, если бы ты не хотел меня сам. Тогда, на Арене.
Я хмыкнул и поежился, вспомнив собственную реакцию на сражающегося Тэрона. Ладно, я тоже виноват.
— Это можно обернуть вспять?
Тэрон покачал головой.
— Нет. По крайней мере, такого не случалось, и вряд ли кто пытался изобрести способ.
— Я не собираюсь вынашивать ребенка, — тут же заявил я. Не то, чтобы я был против детей в принципе, но представить себя в роли мамочки не мог и не собирался.
— А у тебя и не получится. По крайней мере, не в ближайшие пару лет. У инопланетников с этим все сложно. Перестройка занимает много времени, а ты еще и полукровка.
Я выдохнул с облегчением. Пара лет у меня есть, а загадывать дальше — себе дороже. Буду решать проблемы по мере их поступления, ибо все остальное я принял на удивление легко. Даже если меня записали в местный «слабый пол», от меня не убудет. Другой вопрос…
— Что дальше?
Тэро пожал плечами:
— Ничего. Жить.
Я кивнул, понимая, что другого ответа не получу и что глаза у Одуванчика подозрительно темные. Кажется, у кого-то здесь не очень радужное настроение. Хотя если подумать, у Тэрона есть повод. В конце концов, он наверняка мечтал о том, что станет кем-то вроде собственного родителя, а тут немного не дотянул.
Я вздохнул и дернул одеяло, в которое он кутался, на себя. Поймал взгляд и кивнул в сторону.
— Встань. Хочу на тебя посмотреть. Пожалуйста, — и тут же состроил умильные глазки, вильнул хвостом и дернул материализовавшимися ушками. Тэрон пофыркал, но устоять не смог, и нехотя слез с кровати, отводя глаза. Я окинул его откровенно восхищенным взглядом, чувствуя, как сохнет во рту. Длинные ноги, узкие бедра, широкая грудь — он был восхитительно пропорционален и идеально сложен, чем-то напоминая древнее оружие, дремлющее в ножнах. Обманчивая тонкость талии, почти хрупкость запястий и бурлящая сила. Светлая кожа, красивое лицо, спутанные волосы, искусанные губы — Тэрон, мой Одуванчик, смущался так откровенно, что внутри поневоле разливалась нежность.
— Насмотрелся? — явно чувствуя себя очень неуютно, он повел плечами, и я хмыкнул про себя. Альфа. Поправочка — теперь мой альфа. Потрясающе, как быстро я смирился с таким положением вещей. Хотя для существа, одну половину жизни трахающегося с кем попало, а другую — мотаясь по планетам в статусе пушечного мяса, нынешнее положение вещей — отпуск. Странная семейка Тэрона мне нравилась, от самого Одуванчика я был без ума, а тот факт, что иметь будут меня… Ну так иногда можно и кому-то позволить сделать всю работу. К тому же никто не говорил, что наоборот нельзя.
— Нет, — отрезал я и, дотянувшись до Тэрона, дернул его на себя. Поймал в объятия, стиснул бедра и зажал коленями его колени. Обжег взглядом и недвусмысленно лизнул тут же втянувшийся живот. Тэрон шумно выдохнул, вцепившись в мои плечи, но мне так понравился вкус его кожи, что я решил повторить. И еще раз, и еще. А потом заменил язык на губы. И тут же оказался опрокинутым на постель спиной. Охнул, когда Тэрон оседлал меня и навис, прижав запястья к постели.
— Поиграть решил?
Я аж умилился. Мой грозный Одуванчик. Хотя, нужно признать, выглядел он весьма внушительно. Но на меня его сверкающий молнией взгляд не подействовал. И вместо слов я просто подался бедрами вперед, давая прочувствовать свое зарождающееся желание. Ибо каким бы ясным не казалось мне собственное сознание еще минуту назад, от близости Тэрона оно словно начало подергиваться туманом. Я неосознанно облизнулся, пошевелил пальцами, выпуская когти в опасной близости от тыльной стороны ладоней Одуванчика, на что тот только голодно и жарко усмехнулся, снова превращаясь в того альфу, которого я запомнил в Арене. Опасного, сильного, желанного. Моего.
— Нужно особое приглашение? — я нахально вскинул бровь. — Извини, гербовую бумагу не прихватил. Но если…
Остановивший мой словесный поток поцелуй был оглушающим, почти иссушающим, безумно властным. Он лишал воздуха, воли и сил. Я чувствовал ток крови под тонкой кожицей чужих губ и то, как нагл насилующий мой рот язык. Чувствовал и хотел еще. Не сразу понял, что руки свободны, но когда дошло — обнял, обхватил, захватил в объятия Тэрона, словно взял в плен. Вплел пальцы в волосы, надавил на затылок, потираясь пахом о бедро и чувствуя тяжелое тело всей кожей. Никакой возни с бельем, никакой нежности, лишь чистая концентрированная страсть.
Я шипел сквозь зубы, когда он входил в меня, задыхался от боли, круто смешанной с восторгом, и подавался навстречу, надеваясь на чужой член. И выгибался, жмурясь каждый раз, когда бешено двигающийся Тэрон заставлял рассыпаться под веками сноп искр. Хорошо-как-же-мать-его-хорошо… Я почти сорвал голос, выстанывая свое удовольствие, разодрал когтями простынь, в которую вцепился в последний момент, чтобы не распахать спину Тэра. Я… не мог, не хотел останавливаться. Хотел его, только его… Не стыдно, а страшно и правильно. Мой-мой-мой… Я кричал, кончая, дрожал и вскидывался, чувствуя, как наполняет меня чужое семя. И только удовлетворенно и сладко улыбнулся, поймав в объятия обессилевшего Тэрона. Резко выдохнул от его тяжести и тут же завозился, устраиваясь поудобнее. Разжимать руки не хотелось, но нам обоим было нужно время, чтобы прийти в себя. Так что, прижав к себе сопящее чудо, выражение лица которого вновь стало почти по-детски наивным, я натянул на нас одеяло и позволил дреме увлечь себя.
========== Часть 4 ==========
Тэрон
Дом давно спал, и я, невольно вспомнив далекое детство, снова почувствовал себя воришкой, крадущимся к вазе с конфетами. Только на этот раз шел я к холодильнику и целью моей были отнюдь не конфеты, а как минимум, хороший кусок мяса. Можно целого земного мамонта. Ибо белка организм уже не просто просил, а нагло требовал. Что, в общем-то, не удивляло, учитывая метаморфозу и постельные упражнения.
Вспомнив эти самые упражнения, я невольно покраснел, отстраненно радуясь тому, что Черри сейчас спит и видит десятый сон. Ибо в его присутствии мозги мне явно отказывают, а мне нужен холодный рассудок, не затуманенный страстью. И, если серьезно и положа руку на сердце, подобной прыти я от себя не ожидал. Нет, Вишенка с самого начала был моей воплотившейся мечтой, но чтобы в секунду превращаться из цивилизованного альфы в озабоченное чудовище… С другой стороны, я никак не мог насытиться. Ни Черри, ни его присутствием рядом, хотя эти два дня после метаморфозы мы из постели почти не вылезали. Тот словно не позволял увидеть и узнать себя до конца. Я уже знал, что, несмотря на весь свой опыт и общую «подранность», Черри мало чем от меня отличается. А в некоторых моментах я вообще чувствовал себя убеленным сединами мудрецом.
Добравшись до лестницы в холл, я невольно остановился, прислушиваясь. Внизу кто-то был. Боязнь темноты никогда не была мне присуща, да и объясняться за свой поздний визит на кухню вряд ли придется, но нарушать чужое уединение не хотелось. Все-таки иногда я был очень воспитанным.
— Тэр? — темнота холла расцвела голосом отца, и я улыбнулся, тут же сбегая вниз и на ходу активируя ночное освещение.
— Привет, па, — хотелось подойти, прижаться с силой, как в детстве, и поделиться своей радостью. Вот только сомнений было слишком много. Черри хоть и уверял, что и таким я ему нравлюсь, но таким я не нравился себе. Я должен был быть другим. Выше, сильнее, жестче. Таким, каким хотел бы видеть меня отец после неудачи с Мо. Да и вспомнить, что я теперь полноправный альфа — тоже не помешало бы. Сдержанность и сила — вот теперь мой удел. — Ты что так поздно?
Отец развернулся ко мне, еле заметно морщась от света, и я напрягся. Слишком уставшим было у него лицо. И тень немного искажала черты.
— Что случилось? — о голоде я мгновенно забыл. Будь у меня уши и хвосты, как у Черри, первые бы уже стояли торчком, а вторые мели бы пол от накатившего вдруг предчувствия.
Отец слабо улыбнулся и поманил меня к себе, внимательно изучая. Под его взглядом я поежился, но подошел ближе.
— Ты стал таким… красивым. И так похож на Ливана.
Ожидая точно не этого, я только недоуменно сморгнул и опустился в кресло рядом с отцом. Тот никогда не говорил мне, что я похож на папу, и сейчас я даже не понимал, как это воспринять. Наверное, все же как комплимент, несмотря на то, что папа омега.
— Могло быть по-другому. Должно было быть, — выдал я, решив, что это отличный повод высказать собственные сомнения. Я теперь хоть и настоящий альфа, но все еще сын своего отца. — У нас все с самого начало пошло не так. Слишком рано.
Отец кивнул и отвернулся, пряча глаза, а я нахмурился. Не нравилась мне эта лиричная задумчивость в отцовском исполнении.
— Все не так просто, Тэр. Возможно, тебе придется с ним расстаться.
Странно, но я поверил сразу. Вскинулся и замер, пережидая мгновенный шум в ушах и стискивая пальцы в кулаки.
— Почему? — глухо выдохнул я, упираясь взглядом в коленки. Лучше бы в спальне остался, обнимать Черри.
— Я отправил запрос нашему послу на Шеол, — после недолгого молчания ответил отец. — Все действительно не просто, Тэрон. Что он сам тебе рассказывал?
— Что дед был призрачным лисом, и что это от него ему досталась возможность разматериализации, — угрюмо выдал я свои воспоминания. — Еще тогда, у клетки, ты назвал его полукровкой, а он подтвердил. Откуда ты это знал?
— Чистокровные Лисы Шеола никогда добровольно не покидают пределы родной планеты. Любые изменения условий существования могут привести к гибели. Это делает их закрытым народом и очень уязвимым. Новая кровь помогла бы, но они слишком трясутся над чистотой своей собственной. Не будь их жизнь настолько долгой, они бы давно вымерли.
— А Черри? — с каждым словом мне нравилась вся эта история все меньше и меньше. И что-то подсказывало, что это только начало. Судя по описанию, к полукровкам эти самые лисы должны относиться едва ли лучше, чем мы к домашнему скоту.
— Матерью Черри была Красная лиса. А отец… я не очень разбираюсь в видовых и клановых сложностях Шеола, но, кажется, это был кто-то из Лакуни.
— Это еще кто?
— Мы бы сказали, что они похожи на кошек. Ходящих на двух ногах, высоких и очень злых кошек. Когда-то они были изгнаны с родной планеты и нашли приют на Шеоле. Со временем попытались подчинить себе остальных, получили отпор и успокоились, когда их численность сократили почти вдвое, но мягкости их характеру это не прибавило. Но, в отличие от лис, они с удовольствием принимают чужую кровь. Лисы — одни из немногих, кто биологически с ними совместим, но оборотни даже слышать об этом не хотят. Для них лакуни стоят ближе к животным.
Отец замолчал, а я не удержался от легкой усмешки. Полу-кот, значит. Ну, зато теперь становились понятны некоторые привычки Черри типа «почесать за ушком» или выпускать когти, когда ему хорошо. Вот только…
— Ему были не особо рады в семье, да? — и почему-то от этого стало горько. Я был любимым сыном, желанным ребенком, и другого отношения представить себе не мог.
— Не особо. Но он оказался исключением. Его дед был последним Призрачным лисом в роду, а способности этого вида передаются только по мужской линии. Перед кланом встал выбор, который при рождении был сделан в пользу Черри. Он остался в семье, но не имел никаких прав. Его тренировали, ибо на Шеоле без этого не выжить, но как только он достиг совершеннолетия — он сбежал.