Я кивнул.
– Но если человек умирает постепенно, не сразу, здесь уже не отравление. Медленно уходить из жизни можно десятилетиями, что с людьми и происходит. И, прежде всего, в городах, где здоровье человека разрушается не только от ядовитого воздуха, ядовитой воды, ядовитых красок и лаков в квартирах, но и от самих каменных и железобетонных стен домов, высасывающих жизненные силы человека электромагнитными полями различных ЛЭП, бытовыми приборами, главные из которых – телевизор и компьютеры. В городских супермаркетах человека ждёт ядовитая пища в красивой обёртке. Пища, которую употреблять ни в коем случае нельзя, так как она несёт всё ту же популярную в наше время медленную смерть. Но другой еды у городских жителей нет. И им приходится питаться тем, что лежит на прилавках магазинов. Вот он, контроль над жизнью обывателей. Над самым дорогим, что у них есть. Над временем, отпущенным создателем для внутренней эволюции и для понимания истинного.
– Неужели так всё плохо? – посмотрел я на жену старейшины.
– Хуже некуда. И ты скоро это поймёшь.
Глава 10
Действие микроволновых полей
Об энергетическом влиянии компьютеров мы поговорили, – после непродолжительной паузы сказала Ярослава. – И о телевизоре вспомнили, хотя главная его роль не в том, чтобы откачивать жизненные силы. Он был создан для передачи образной информации, но служит тёмным в качестве зомби-устройства. Так у нас заведено: что бы не придумали научные круги для человека, всё оборачивается против него. Это отдельная тема. Она касается всего, что нас окружает.
«Только не вас, – подумал я про себя. – Ваша параллельная цивилизация живёт по своим законам».
– Мы говорим не о себе, Юра, – прочёл мои мысли Добран Глебыч. – Речь идёт о земном социуме.
– Разве так можно? – покачал я головой, глядя на старейшину. – Мы же договаривались!
– Никакого нарушения договора не было. Мыслей твоих не читал. Посмотрел на твою физиономию и догадался, о чём ты думаешь. На тебе же всё написано! – заулыбался помор.
– Ты как чистый лист бумаги. Потому моим домочадцам и нравишься, – скользнул своими глазами по смутившимся девушкам Добран Глебыч.
– Хватит девчонок в краску вводить! – оборвала его Ярослава. – Мне хочется поведать нашему гостю ещё об одном сногсшибательном изобретении современных учёных. Я имею в виду микроволновую печь. Мы коснулись проблемы вскользь. Хотелось бы на микроволновке остановиться отдельно.
– Всё-всё, молчу! – улыбнулся жене старейшина. – Рассказывай.
– Тебе, Юра, наверное, известно, что собой представляет микроволновка. В городах их сейчас пруд пруди, – начала новую тему Ярослава. – Везут их из Европы и из США. Скоро в магазинах появятся и наши, отечественные.
– Они уже появились, – перебил я жену Добрана Глебыча. – Вы немного отстали от жизни.
– Наверное, потому, что нас эта зараза не интересует, – вставила Светлада. – Ты же маму не перебивай.
– Не буду, простите, пожалуйста! – улыбнулся я девушке.
– Так вот, – начала снова свой рассказ Ярослава. – Ещё в 1989 году учёные университета Миннесоты по радио предупредили, что в микроволновках нельзя подогревать молоко с детским питанием, и тем более с грудным молоком. Исследователи сообщили, что действие микроволновой печи уничтожает в молоке некоторые витамины и разрушает иммунные качества грудного молока. Это объявление заинтересовало многих журналистов, которые занялись собственным расследованием. Вскоре ими были привлечены некоторые учёные, которые пришли к ещё более удручающим выводам… Самым смелым из исследователей оказался швейцарец немецкого происхождения, Ганс Гертель. Этот человек опубликовал свои исследования в 1992 году. В них он прямо сказал, что пища, приготовленная в микроволновой печи, ядовита и не годится в качестве питания. Она медленно, но верно разрушает человека. Сначала дегенерирует кровь, за ней ткани внутренних органов. Гертель доказал, что микроволновое тепло разрушает водяные молекулы, они превращаются в нечто иное, чем вода, что для организма человека является смертельным ядом. По его мнению, пища, прошедшая через микроволновую печь, аналогична пище, подвергшейся мощному радиационному облучению. Под воздействием микроволн клетки пищевых продуктов: мяса, рыбы и овощей изменяются. Прежде всего, нейтрализуется электрический потенциал между внутренними и внешними сторонами мембран. Такие клетки, употребляемые в качестве пищи, для человека и животных становятся очень опасными. Гертель и его группа провели тесты и в результате своих исследований доказали, что облученная микроволнами пища вызывает в организме массу патологий, главные из которых – лейкоцитоз и патологический рост холестерина в крови.
– Это же разрушение сосудов и сердца, – не выдержал я.
– Да, разрушение сердечнососудистой системы, – кивнула головой Ярослава. – Причём тотальное. Здесь и закупорка капилляров, и венозные тромбы, и многое другое. А теперь давай вместе припомним, где у нас самые тонкие капилляры?
– В головном мозге, – почесал я затылок.
– А теперь ответь, что происходит с центральной нервной системой, если капилляры, питающие её кровью, не в порядке?
– Наступает угнетение и гибель нейронов. Сначала возникает стадия дебилизации, а потом и полного идиотизма.
– Вот-вот, прямо в точку, – пробасил со своего места Добран Глебыч. – Только до полного идиотизма не дойдёт. Человек завернёт ласты от сердечной недостаточности намного раньше. Но то, что отупляет, – это факт. Так сказать, перед смертью…
– А ты у нас «оптимист»… – обернулась к мужу Ярослава.
– Оптимизм – не оптимизм, какая разница? Я же говорю правду!
– Только грустную, – кивнула своей головкой Светлена.
– Но это не всё, – посмотрела на меня жена Глебыча. – Есть ещё один фактор. И он не менее страшен, чем вышеизложенное. Дело в том, что употребление микроволновой пищи приводит к раковым заболеваниям. Вот такая вот «вилка». Если не умрёшь от инфаркта, то от рака точно.
В комнате на пару минут воцарилась тишина. Все молчали и смотрели друг на друга.
«Вот это подарок, – размышлял я. – Нашему тупоголовому обывателю. С одной стороны прибыльно, с другой – эффективно! Третьего не дано. На тот свет либо от инфаркта, либо от рака».
– Неужели «хозяева» не всполошились, позволили обнародовать Гансу Гертеля такой убийственный материал? – прервал я затянувшуюся паузу.
– Конечно, всполошились, – пробурчал старейшина. – И корпорации и олигархи, все кому не лень. Швейцарская организация дилеров, известная как FFA, тут же подала на учёного в суд. Кроме того, началось прямое запугивание и шантаж. Часть учёных, поддерживающих Гертеля, чтобы выжить, отреклись от своих взглядов. Не сломался один Ганс Гертель. Он уехал из Швейцарии на свою историческую родину и продолжил борьбу. Гертель потребовал от суда провести объективную научную экспертизу. Однако суд ему в этом отказал…
– Это и понятно, их суды обслуживают систему, для того они и созданы, – отозвалась со своего места Ярослава.
– Чем же всё-таки всё закончилось?
– Тем, что Гертель ещё раз потребовал публичной экспертизы. Понятно, что ему опять отказали. Но его исследования, проведённые в Германии, снова подтвердили старые выводы.
– Что толку! Всё равно миллионы микроволновок поступают в продажу по всему свету, и производство такого средства для уничтожения человека расширяется, – закончил за жену старейшина.
– Надо отдать должное этому Гансу Гертелю. Ничего не скажешь, и молодец, и гражданин! Гражданин не только европейского союза, но и всего мира. Вот какое должно быть сознание у настоящего человека – глобальное! – посмотрела на меня Светлада.
– Ты что на него косишься? – улыбнулся Добран Глебыч.
– Сомневаешься, что у нашего героя оно другое?
– Да нет, – сконфузилась девушка. – Просто у меня так получилось…
– У неё так получилось! В следующий раз, когда будешь произносить пожелания, на людей не таращись. Они могут твои высказывания принять на свой счёт.
– Хватит вам! – посмотрела на дочь и на мужа Ярослава.
– Нашли тему любезничать. Всё это не всерьёз, – повернулась она ко мне. – Так, пустословие.
– Мне вот что не ясно, – перевёл я разговор в иное русло.
– Неужели все эти демоны, возомнившие себя хозяевами планеты, всерьёз собираются покончить с человечеством?
– Не только собираются, но, как видишь, и действуют в этом направлении, – посерьёзнел отец семейства.
– Не понятно, зачем?
– Тебе потому непонятно, что ты пока не ведаешь, кто они такие. Когда узнаешь, с кем люди Земли имеют дело, до тебя дойдёт.
– То, что за ними стоит инопланетный разум, мне известно. Но ведь они же люди!
– Люди, говоришь? Да, по виду они на людей похожи, ты прав. Но, человечество имеет дело не с людьми…
– Ты забегаешь вперёд, – остановила мужа Ярослава. – Ему об обществе «земных богов» расскажет другой. Кто, тебе известно. Мне бы хотелось успеть поведать Юрию о том, чем нас потчуют наши западные друзья-приятели.
Глава 11
Промышленность повторного цикла
Я расскажу тебе то, о чём ты ни здесь, в России, ни в остальном СНГ не прочтёшь, Юра, – начала освещать новую тему Ярослава. – То, что ты сейчас услышишь, мало кто знает и на Западе. Речь пойдёт о технологиях повторного цикла.
– О чём? – не понял я.
– О самом гнусном явлении современности, – вздохнула Ярослава. – Но, давай, всё по порядку. Ты слышал когда-нибудь выражение: «Что мы едим, тем мы и являемся»?…
– Слышал, – кивнул я.
– Конечно, полностью согласиться с таким утверждением нельзя. Но в какой-то степени это так. Потому что мы питаемся не только белками, жирами и углеводами, но ещё и информацией, которой наполнены все эти белки, жиры и углеводы. Она в пище главная… Приведу тебе один пример: лет десять назад мы с Добраном оказались в одном санатории. Санаторий как санаторий. Всё стандартное. И питание тоже. Точно такое же, как и везде в подобных заведениях. Только смутил нас странный факт: в один день все постояльцы чувствовали себя прекрасно: хорошее настроение, отменное пищеварение и т.д. На другой день – все раздражены, подавлены и почти у всех проблемы с пищеварением. И так через день. Добран сразу не обратил на это внимание, а я, как женщина, обратила. И что же мы выяснили? В санатории работали два шеф-повара. Менялись они каждый день. Так вот один был добрый, весёлый, любил петь песни. Словом, свой парень. Другой злобный, недоброжелательный. Он презирал тех, кому готовит. На работе иногда высказывал: «Всё жрут, жрут и нажраться не могут». Вот и весь секрет разного состояния отдыхающих. С одной стороны, информация жизнеутверждающая, с другой – наоборот.
Мне рассказ жены старейшины показался приведенным не к месту. Я всегда считал, что знаю об информационном воздействии пищевых продуктов, и не понимал, зачем Ярослава мне всё это рассказывает. Встряхнул меня вопрос Добрана Глебыча.
– Мне хочется знать твоё мнение, Ар, почему у всех, без исключения, северных народов, начиная от Кольского полуострова и кончая Чукоткой, бытует правило отстреливать собак-каннибалов? Какой бы хорошей охотничья собака ни была, если она начинает поедать себе подобных, её тут же приговаривают.
О таком обычае я знал, но никогда не задумывался над его сутью.
– Наверное, из нравственных соображений, – заёрзал я на стуле. – Или просто так у всех принято…
– Нравственность и мораль здесь ни при чём. Здесь другое. Но сначала ответь мне ещё на один вопрос: почему ненцев, энцев, селькупов и нганасанов русские казаки в XVII веке называли самоедами?
– Я слышал, что у этих племён был распространён обычай ритуального поедания умерших родственников, – припомнил я. – И что из этого? – я пожал плечами.
– Не знаешь? Придётся тебе напомнить. Дело в том, что как только у самодийцев был введён этот обычай, они стали катастрофически вымирать. И от сравнительно больших племён почти ничего не осталось. Когда русские появились в Сибири, они тут же запретили ритуальное людоедство и этим спасли от полного исчезновения вышеназванные этносы.
– Интересно, кому пришло в голову пришедшим на север племенам навязывать такой изуверский обычай? – возник у меня естественный вопрос.
– Наверняка это проделали свои же шаманы, но не в тундре, где пищи было в те времена более, чем достаточно, а в таёжной зоне, по которой не одно столетие двигались с Саянского нагорья на север племена самодийцев. В тайге прокормиться большому количеству людей было сложно, вот для сокращения их численности и был принят обычай поедать ближнего… А теперь перенесёмся в Мезоамерику. Ты когда-нибудь задумывался, зачем нужно было Кетцалькоатлю, этому бородатому культуртрегеру, запрещать тольтекам людоедство?
– Признаться, нет, – растерялся я от нового вопроса. – Но если людоедство или каннибализм ведёт к вымиранию и вырождению, то, наверное, для того, чтобы спасти от исчезновения племена тольтеков.
– Ну, и как ты думаешь, спас он их или нет? – прищурился старейшина.
– Похоже, нет. В наше время тольтеки считаются мёртвым этносом. Но вины Пернатого Змея в гибели племён тольтеков я не вижу. Кетцалькоатль сделал всё, что мог. Просто ему помешали.
– Кто? – безжалостно посмотрел на меня старейшина. – Скажи нам, кто?
– Бог подземного мира, впоследствии Бог ветра, некий чёрный Тескатлипока, – вытащил я из своей памяти имя злого Бога.
– Какой из всего этого можно сделать вывод?
– Только один, если Тескатлипока возродил у тольтеков людоедство, то он намеренно запустил в их среде механизм гибели, – отчеканил я.
– Верно! Был запущен механизм гибели целого народа. Когда в долину озера Тескоко пришли с севера ацтеки, с тольтеками было уже покончено. Практически, все они вымерли…
– Мне хочется понять механизм заболевания! – прервал я старейшину. – Как он работает? Какая разница, что ест человек или другое высшее млекопитающее? Почему заболевают только каннибалы?
– Не всё сразу! – поднял руку Добран Глебыч. – Нам ещё надо побывать в стране майя. Как тебе объяснил гибель этого народа Кольский антрополог?
– Дядя Ёша считает, и не без основания, что весь народ майя был отправлен на жертвенные алтари. Что этим процессом занимались люди жреца-негуманоида Пакаля, гробница которого была найдена в Паленке.
– Но он не сказал тебе, куда делись сотни тысяч трупов?
– Каких трупов? – не понял я.
– Тех самых, у которых на алтарях храмов безжалостно вырвали сердца…
– Ты хочешь сказать, что майя тысячами пожирали своих же соплеменников?!
– А куда они их девали? Никаких следов массовых захоронений.
– Может, кремировали? – высказал я предположение.
– Может! – кивнул головой помор. – Но не всех, основная масса трупов однозначно съедалась.
– Значит, народ майя уничтожил массовый каннибализм.
– Точнее, его последствия, – поправила Ярослава. – Принесение людей в жертву – это всего лишь спусковой механизм. Главное то, что за всем этим обрядом стояло.
– Так, выходит, и людоеды-ацтеки были на пути к своей гибели? Через пару веков от них бы ничего не осталось.
– Да, ацтеки вполне могли повторить судьбу тольтеков и майя, – растягивая слова, сказал Добран Глебыч. – В какой- то степени им повезло, что на их земли пришли испанцы. Так хоть что-то уцелело от ацтецкого этноса… А теперь представь, Юра, что может произойти, если на земной социум обрушится глобальная катастрофа?
– Не важно какая, природная или техногенная, – раздался голос Светлены. – Рухнут товарно-денежные отношения, не станет промышленности, транспорта. Как человечество будет выкарабкиваться? Те, кто окажется в сельской местности, посредством своего личного подсобного хозяйства… А в городах? Через две недели в мегаполисах будут съедены даже крысы и, начнётся повальный каннибализм. И даже те сильные и решительные, которые перейдут на питание человеческим мясом, и которых не отправит на тот свет оружие врагов…