Град Темных Вод - Карина Вран 10 стр.

— Лучше, — отозвалась Бестия.

— Лучше, — согласилась Хэйт.

— Тариша, за все время, что я тут, я видела только тебя и Мать Дома, неужели в обители нет других Бестий? — поинтересовалась адептка по пути к пещере. — Столько места — и никого из числа обитателей.

Дроу остановилась, и, округлив глаза, повернулась к Хэйт (та впервые видела столь яркую мимику на лице Бестии).

— Прямо сейчас в обители более сотни старших сестер. Но не думай, что встретишься с ними: если Бестия не хочет, чтобы ее увидели, никто ее не увидит.

— Невидимость? — в Хэйт взыграло любопытство. — Маскировка?

На лице дроу отразилось сомнение.

— Я покажу. Мать, хоть почему-то и верит тебе, возьмет с тебя клятву, потому расскажешь кому-то ты вряд ли. И едва ли рассказу твоему поверят.

Квартеронке вспомнилось название достижения, полученного, когда она только вошла в обитель: «Те, кого нет». Название твердило: это очень непростые неписи. И Тариша это доказала лишний раз, прямо на глазах изумленной адептки подойдя к стене и… растворившись в ней.

Гладкая каменная поверхность — Хэйт тут же ощупала место, где дроу слилась со стеной — не имела ни трещин, ни выемок. Спрятаться было негде.

А потом из стены, будто та была пластилиновой, неспешно вышла женская фигура: сначала выставленные вперед руки, затем все остальное. Фигура поначалу была безликой, цветом и «фактурой» полностью сливаясь с камнем, но когда Тариша вышла полностью, облик ее восстановился.

«Она от нее, что, отпочковалась?!» — Хэйт снова потрогала стену: камень, как камень.

— Пока есть камень, пока есть тьма — Ашшэа сокроет своих дочерей, — проговорила Тариша, явно не испытывающая дискомфорта от «слияния» с камнем.

— А что ты будешь делать в солнечную погоду и в чистом поле? — продолжала допытываться адептка.

— Укроюсь в траве и дождусь наступления ночи, — легонько приподняла плечи Бестия.

— А в пустыне? В песок зароешься?

— Именно.

«Отнюдь не простые неписи», — Хэйт покачала головой, прикидывая, насколько безопасно для обычных обитателей Тионэи соседство с таким орденом.

— Спроси Мать, она лучше меня расскажет, как и зачем появились Бестии, — Тариша словно мысли пришлой прочла. — За многие возможности — обильная плата. Если Ашшэа будет угодно — ты станешь одной из нас.

«Шипастым монстром, растворяющимся в стенках?» — эту мысль Хэйт не стала озвучивать, хватило здравомыслия.

— Просто шок. Шок и трепет, — пробормотала она, решая, что ей срочно нужна доза «нормальности». — Выход!

Нормальности ей захотелось своевременно: в холодильнике, не считая половины торта, ветер гулял, намекая на скорый визит мышки с веревкой. На дворе, что стало непривычным с некоторых пор, была не ночь, а поздний вечер, но супермаркет работал до двадцати двух, так что за покупками сходить Вероника успела. К продуктам и средствам гигиены затесалась упаковка (рука сама потянулась, а выложить из тележки — не поднялась) широких алых свечей разной высоты, из двенадцати штук. На упаковке значилось: «Свечи рождественские», но Вероника назвала бы их иначе: «Свечи обители Бестий». Похожи были, в самом же деле.

Кроме того, она еще и побегать успела, хоть и в потемках — ноги полезно разминать не только в фэнтезийном мире.

После ужина, прикинув за и против, девушка позвонила Галке, договорилась о визите на завтра (вместо выходных). Галя ответила без каверзных вопросов и астрономических эпитетов: «Приезжай». И было в ее голосе что-то такое, что Вероника поняла: приехать надо обязательно.

То, что продемонстрировала ей Тариша, никак не шло из головы девушки, даже для виртуального мира это было как-то… слишком. А то, что не удается из мыслей изгнать, чаще всего идеально ложится на холст — эту истину Вероника уяснила еще в младших классах, правда, тогда это были картон и гуашь (или бумага и карандаши, а то и просто шариковая ручка и поля тетрадок).

Темное место в доме имелось — кабинет, в котором она писала лича Годфри. Реквизит в виде свечек был куплен — крайне удачно, прям под вдохновение. Холсты и прочие принадлежности про запас Вероника в доме держала в обязательном порядке, идея — буквально висела в воздухе, требуя воплощения. Даже подсвечники, бронзовые, старинные, тяжелые — такими убивать можно, причем не сильно утруждаясь — и те наличествовали.

Вышла из кабинета она на рассвете, выжатая, как лимон. Картина и потушенные свечи остались внутри. На холсте с подсыхающей краской выходила из гладкой цельнокаменной стены дроу, прекрасная и отталкивающая одновременно. Фигура ее была наклонена вперед, одна ступня еще соприкасалась с плоскостью стены; снизу, по талию дроу была «каменная», выше, с неровным переходом, камень уступал место темно-пепельной коже. Алые свечи и шипы, покрывающие одеяние дроу (нижняя половина красовалась шипами каменными), вместе создавали острые, ломаные, пугающие тени. В зрачках дроу плясали язычки пламени.

Из выставленных перед собой ладоней выступали шипы — каменные, Вероника позволила разгулу фантазии видоизменить увиденное.

Это — художница знала наверняка — была лучшая ее работа. По сию сторону реальности.

— У Лешки любовница, — ровным голосом, как если бы говорили они о погоде, выдала Галя.

После ухи из семги (во всем, что касалось рыбных блюд, Галка была неотразима) и хрустящей домашней булочки, на выдраенной до блеска кухне в светлых тонах, это предложение из уст хозяйки прозвучало, как набат в бальной зале — неожиданно, резко, не к месту и времени.

— С чего ты взяла? — недоверие и удивление в вопросе Вероники смешались в равных долях: Лешка, насколько его знала девушка, не пустился бы в загул — не тот характер, а Галка не стала бы выдвигать таких обвинений на ровном месте.

Подруга потерла виски кончиками пальцев, смежив веки.

— Астрологи объявили неделю воздержания, — тем же ровным голосом выговорила Галина, заставив Веронику поперхнуться зеленым чаем. — Вчера. И мне нужно было срочно сходить в аптеку. После родов цикл гуляет, я не успела подготовиться.

— Мне точно надо эти подробности… — попыталась избежать темы, которая напрягала Веронику и была совершенно естественной для Галки.

«Знать», — осталось непроизнесенным.

— Слушай! — Галя хлопнула ладонью по столу, напомнив на мгновение гостье Главу Дома Бестий, затем продолжила спокойным тоном. — Было восемь вечера, муж задерживался — как я полагала, на работе, Леська спала. Ближайшая круглосуточная аптека — через проспект, я решила быстро сходить, пока дитя дрыхнет. Лешка на звонки не отвечал, и когда он вернется, я понятия не имела. Возле дома стояла наша ласточка — а я точно помню, что муж собирался на работу на машине, утром он искал ключи от нее. А когда я выходила из аптеки, увидела и самого мужа, он шел с противоположной от метро, да и от работы, стороны, с пустыми руками — то есть, машина стояла под окнами не потому, что он заходил в магазин — и довольной физиономией.

Вероника, медленно переваривая услышанное, произнесла единственное, что пришло в голову:

— И?..

— И то, что когда мы встретились дома — на улице он меня не заметил, а я не стала подходить — я спросила: «Лешенька, ты чего опять так поздно-то?» — и Лешенька ответил, что на работе был завал. Завал. На работе.

Рука Гали дернулась, опрокидывая чашку с недопитым чаем. Жидкость полилась, пропитывая скатерть и давая Галке повод вскочить, отвернуться от гостьи. И почти незаметно хлюпнуть носом.

«Друг, твой маленький секрет таки вышел тебе боком», — Вероника вздохнула.

— Ты с ним говорила?

— А толку? Чтобы он мне врал в глаза? — подруга замельтешила по кухне, переставляя все со стола, чтобы снять с него мокрую скатерть. — Или чтобы со скандалом подать на развод?

— Чтобы не сходить с ума, — тихо сказала гостья.

«Я могу прямо сейчас ее успокоить. Игры — это не измена, с этим можно жить, проверено. Лешке не надо будет скрываться, а Галка перестанет психовать»…

— Галь, поговори с мужем, — вымученным голосом выговорила Вероника. — Я не специалист по отношениям, но накрепко запомнила мамин совет: все беды в браке от недомолвок, если есть, что сказать — говорите. Ты хоть раз подумала, что у него могут быть другие причины, кроме романа на стороне, чтобы быть довольным? Нет? Так подумай!

«Зараза ты, Леха!» — укоризненно покачала головой Вероника, адресуя жест отсутствующему хозяину дома.

А едва выйдя за порог (Леся, проснувшись, ускорила этот процесс), вызвонила друга, чтобы «обрадовать» новостью:

— Галя думает, что у тебя кто-то есть. Она видела тебя там, где видеть не должна была.

В непечатных выражениях Леша обозначил недовольство свершившимся фактом, тут же извинившись за несдержанность. Поблагодарил: за звонок и за то, что она ничего не сказала о его «игровой зависимости» Галине. Поскольку проштрафился он, объясняться с женой тоже ему, без посредников.

— Не за что, — ответила Вероника и сбросила вызов.

Эту черту характера друга она уважала — за свои ошибки он всегда был готов ответить. Другой вопрос, стоило ли доводить до этого, но тут уж была территория, на которую Вероника не имела ни доступа, ни влияния. Иными словами — дело было семейное. Исключительно.

Был и плюс: Галка, сама себе придумавшая трагедию, похоже, забыла про ее, Вероники, день рождения.

«Вот она, нормальность, как по заказу, хватило?» — с ехидцей спросил внутренний голос. Вероника поежилась, несмотря на теплую погоду — хватило.

Ежики, явно заждавшиеся отправки на тот свет, появлению адептки если и обрадовались, то не показав вида — зато убивались не в пример прошлому разу беспроблемно.

«Навострилась», — с мрачным удовлетворением подумала Хэйт.

Тариша, встретившая подопечную у выхода (а не у круга воскрешения, в кои-то веки), кивнула, принимая набитые иглы.

И выдала коробку с сотней игл укрепленных.

— Это же на целое поголовье! — ужаснулась адептка.

— Мы содержим иглоспинов ради игл, — на свой лад истолковала возглас пришлой Бестия. — Тебе достаточно убить эту сотню, я на своем пути уничтожила более тысячи.

— Хм? — пояснение дроу ничего не сказало Хэйт.

— Ты ведь ближе к магии, чем к клинку, поэтому шаг становления даст тебе меньше, чем дал бы, будь ты, скажем, избранницей меча.

«Дорогое мироздание, пошли мне, пожалуйста, толковый словарь для закрученных фразочек неписей! Я ни шиша же не понимаю через раз», — скривилась адептка, но коробку приняла.

Опять же, с ежиков неплохо капали проценты опыта — разница в уровнях сказывалась, можно было отбить хотя бы часть потерянного в залах стихий.

В новой — обширной, не сравнимой с предыдущим каменным закутком — ежиной пещере Хэйт попробовала вызвать Геро, детеныша гидры. Вызов питомца не относился к заклинаниям, скорее, он ближе был к системным командам, так что появление зеленого чешуйчатого чуда не вызвало удивления.

Мысль с вызовом возникла еще в прошлый раз, но не хотелось, чтобы питомца убили — свитки воскрешения для питомцев, вместе с прочими вещами адептки, хранились у Тариши. Так что сначала Хэйт убедилась, что побиение ежей более не составляет трудностей, а уже потом призвала питомца — на прокачку.

После всех приключений в орочьих степях и крепях уровень у зеленого змия был аж семнадцатый — он теперь был «старше» хозяйки. Хэйт пробежалась взглядом по статам животинки: живучесть сорок пять, сила двадцать семь, семь — мудрость, шесть — интеллект. Пять — ловкость.

— Тупой, неповоротливый, живучий. Не совсем слабак, — подвела черту под увиденным девушка.

Кроме умений, уже известных владелице («кислотная кровь» и «толстокожесть»), открылось и по каким-то причинам осталось доселе незамеченным третье умение пета: регенерация, не «лечилка», растянутая на несколько «тиков», как у адептки, а пассивное (уже в третий раз), ускоряющее естественное восстановление хп питомца на пять единиц в секунду. Казалось бы — мелочь, но если умение разовьется, будет у нее самоотлечивающаяся животинка, еще б запас здоровья побольше — и можно вообще за жизнь питомца не волноваться.

Приказав детенышу гидры держаться сзади, Хэйт направилась на «выкос» ежиков в количестве ста голов. Ежиков, держащихся рядом, она обходила — опыт с «табуном» не прошел даром, так что истребление вышло монотонным. До оповещения:

Оповещение, лаконичное и понятное, придало, пусть и с запозданием, смысл «геноциду». Оружие, у которого в графе тип указано «вне типизации», будет наносить больше урона. Наверняка в списке такого оружия не только иголки. И понятнее стали слова Тариши «ближе к магии, чем к клинку»: выбери Хэйт направлением стиля боя не мистика, а воина, пассивка бы улучшалась.

Не очень очевидна была полезность умения в дальнейшем, все же не собиралась Хэйт заменять посох и магию на духовую трубку и какие-нибудь сюрикены, но — в хозяйстве пригодится все.

— Пусть будет, — пожала плечами адептка и вернулась к прерванному занятию — добиванию остатков иглоспинов.

С последним ежиком (пока она была в зале, убитые мобы не респились) получил новый уровень Геро. Хэйт же дотянула до пятнадцатого, впрочем, ее не смущал низкий уровень. Хотя непроученных «касаний», доступ к которым открывался на двадцать пятом уровне, было жаль — упущенные возможности всегда обидны. Повысились в боях сила и ловкость (и ничего, кроме этих, не самых, прямо скажем, важных для мистика, характеристик) на шесть пунктов каждая.

Но в целом шаг становления выглядел значительно менее полезным, чем шаг познания. Хотя, после пережитых в стихийных залах ужасов, часть испытаний с ежиными пещерами казалась курортной зоной.

Хэйт отозвала Геро и вышла из зала, навстречу сияющей («Это точно та дроу, с которой я имела дело все это время?!» — усомнилась адептка) Тарише.

— Мать Дома Бестий ждет!

«Она так восторженно реагирует, потому что следующим шагом мне уготовлена какая-то феерическая пакость?»

На все расспросы Бестия, разумеется, реагировала фразой-шаблоном: «Ты все узнаешь от Главы Дома», но блеск в ее глазах (Хэйт шла в этот раз не позади ушастой, а вровень с нею, ширина коридоров позволяла) подсказывал квартеронке — что-то будет. Что-то такое, от чего людям с развитым инстинктом самосохранения захотелось бы бежать быстрее ветра.

Увы, этого свойства адептке недоставало, от чего (тут она не могла не вспомнить знаковое изречение, в равной степени принадлежащее Монку и Маське, о желаниях) вечно страдала… да-да, именно. Задница.

— За шагом становления в испытаниях издревле следует шаг искушения, — Глава Дома Бестий завела разговор издалека. — А после — шаг взаимодействия, который испытуемая проходит вместе с наставницей.

Дроу наградила тяжелым взглядом поочередно и Таришу, и Хэйт.

— Никто не ждал, что ты, никчемная пришлая, пройдешь так далеко. Я тоже не ждала. Хранила веру в твои силы одна Тариша. Впрочем, она юна и по младости ей не дано было стать наставницей, и потому надежды ее объяснимы.

«Она и правда за меня болела», — это открытие заставило Хэйт по-новому взглянуть на Бестию, проведшую с ней столько дней.

— Я готовила Таришу к миссии, успех которой важен. Лично для меня. И так сложилось, что срок исполнения миссии настал. Наставница и испытуемая не должны разлучаться, покуда последняя идет по пути боли, страданий и ужаса. Приняв тебя, как одну из дочерей Дома Бестий, я пошла против собственных правил, отойду от них еще один раз. Шаг искушения и шаг взаимодействия для тебя сольются в один.

Глаза Тариши загорелись так ярко, что в свечении могли уже спорить со свечками.

— Последняя гора в гряде, под которой расположена обитель — спящий вулкан, — Мать Дома перешла к конкретике, и она (конкретика) совершенно не понравилась Хэйт, с самого первого предложения, о вулкане. — Реки подземного пламени поднимаются и клокочут, ища выхода, но моих сил хватает, чтобы перенаправить их русла. Однако жар в его жерле таков, что привлек лавового дракона, точнее, драконицу. Во всем мире их не более дюжины, и сильны они невероятно; им не страшны ни магия, ни стрелы, только клинок из эргиума может нанести рану лавовому дракону.