Удар в висках. Еще один.
— Арилейна! Куда мантикора ужалила тебя? — слегка встряхнул меня мужчина, заставив раскрыть глаза.
Тяжело. Веки слипались.
— Никуда. Кажется, она не успела, — выдохнула и все-таки отключилась.
Когда я вновь очнулась, долго не могла понять, что произошло. Под головой была мягкая подушка. А в камине комнаты, которую я видела впервые, горел огонь.
За окном давно наступила ночь. И теперь сумеречные блики от огня придавали окружающей обстановке какой-то густой, мрачноватый уют.
Первое, что я увидела, открыв глаза, это высокий белоснежный потолок, по краям которого вилась сложная лепнина. А чуть ниже, на шоколадно-коричневых стенах висели картины с изображением обнаженных женщин. Белые, как молоко, тела в разных позах лежали на алом шелке.
Щеки мгновенно покраснели, и я начала догадываться, где нахожусь.
Неужели это спальня самого Дайрена? Я так и не узнала, где она находится. А слуги сказали, что туда запрещено заходить посторонним.
Но, стоило отметить, здесь было довольно уютно. Несмотря на присущую культуре фуриянцев вычурную, богатую мрачность, Дайрен каким-то неуловимым образом сумел оживить это помещение. Мелкие детали орнамента на стенах и потолке скорее оттеняли убранство комнаты, чем перетягивали взгляд. Всего один яркий витраж и тот на дверцах узкого, заостренного к потолку посудного дрессуара. Окна оставались широкими и прозрачными, без тяжеловесных украшательств. Сквозь тонкое стекло светила луна, и мне ужасно хотелось распахнуть створки. Вдохнуть аромат ночи.
А потом я снова перевела взгляд на обнаженные натуры. Как ни крути, они приковывали внимание. Тонкие руки, под разным углом сжимающие багряный шелк. Округлые бедра: сжатые, раскрытые, приподнятые. Груди с алыми сосками, то игриво виднеющимися сквозь тонкую ткань, то бесстыдно открытые взгляду.
Только лиц не было видно. Все они оказались ненавязчиво повернуты в обратную от художника сторону.
Я прикусила губу, опять почувствовав жар на щеках.
— Понравилось? Похоже, ты уже совсем пришла в себя, раз тебя возбуждает вид обнаженных женщин.
Стыд хлестнул кожу, заставив ещё сильнее покраснеть.
Повернула голову и увидела Дайрена. Как я не замечала его раньше? Он сидел в кресле у изголовья кровати. Флора, совсем близко!
— Я не… Меня не возбуждает вид обнаженных женщин! — воскликнула я, садясь на кровати и подтягивая на себя одеяло.
Под ним больше не было платья. Только тонкая шелковая сорочка. С длинными широкими рукавами и завязками под самым горлом.
Жар прокатился по спине, горячей волной опустился вниз и спиралью закрутился где-то в желудке.
Хотелось надеяться, что переодевал меня кто угодно, но не Дайрен. Вслух этот вопрос я так и не смогла задать.
Лицо первого рыцаря мрака было непроницаемым, и я совершенно не могла понять, что творится у него в мыслях. Он подпирал голову рукой и смотрел на меня почти не мигая. Взгляд, как всегда, был темным и тяжёлым.
В следующую секунду мужчина щёлкнул пальцами, и картины на стенах прикрылись призрачно-алой тканью, сотканной прямо из воздуха. Из теней от дрожащего пламени камина. Всколыхнулся магический шелк, мягкими волнами накрыв нескромные фигуры.
— Спасибо… — проговорила сбивчиво, не понимая, зачем он это сделал. Неужели чтобы не смущать?
Но маска первого рыцаря так и оставалась безучастной ко всему. Холодной.
— Как тебе история? — спросил он ровным голосом, снова сбивая меня с толку.
— История?..
Дайрен едва заметно кивнул головой на прикроватный столик. Проследив за его взглядом я обнаружила ту самую книгу, которую читала весь день. Которая оставалась в моей комнате.
— Я попросил принести, — тут же объяснил он, словно прочитав в моем взгляде вопрос. — Подумал, что тебе может быть скучно.
— А… Спасибо, — кажется, смутить меня еще сильнее уже невозможно.
Чего он добивается? Откуда такая перемена?
— Так, как тебе книга? Достаточно кровавая?
Одна бровь мужчины вопросительно дернулась вверх. Блеснул в хрустально-голубых глазах едва уловимый сарказм.
Да, вот так. Этот Дайрен мне знаком. К такому я почти привыкла.
— Вполне, — кивнула в ответ и отвернулась.
Вспоминать о книге было неприятно. Я чувствовала, что рыцарь не просто так задал свой вопрос. В его взгляде не было жалости. И он явно хотел донести до меня эту мысль.
Не жаль. Ему не жаль фей.
Но мне и не нужна жалость врага.
— Как ты смогла выпустить Джайру? — раздался вдруг хлесткий вопрос. — И главное — зачем? Захотелось побыстрее оказаться в числе сородичей? Так ты только скажи, Элеандора будет счастлива. Поверь, смерть от поцелуя фурии и наполовину не так страшна, как от клыков мантикоры.
Каждое слово звенело металлом. И теперь я, наконец, увидела правду: Дайрен был в ярости. Злость светилась в голубых глазах раскаленным маревом. И привычная маска безразличия трещала по швам.
— Я не открывала вольер, — хотелось ответить твердо. Уверено. Моей вины ни в чем не было. Но голос все равно сорвался.
Мужчина прищурился. Не верил.
— Зачем мне открывать клетку со зверем, который жаждет меня укусить?! — воскликнула я, когда возмущение начало прорываться наружу. — По-твоему я совсем сумасшедшая?!
Не ответил. Смотрел все так же жестко. В эту секунду я поняла, что от начала разговора он не пошевелил даже мизинцем. Словно каждая мышца в его теле была болезненно напряжена.
— Не знаю, может у вас, у феечек, патологическое желание кончать жизнь самоубийством причем с особой жестокостью, — нервно бросил он и откинулся назад в кресле. Словно ему вдруг стало легче.
— Нет. Ничего подобного, — буркнула, одновременно пытаясь понять, что творится с мужчиной. — Я очень люблю жизнь.
— Тогда кто открыл вольер? — продолжал расспрос Дайрен, но теперь скорее в порядке размышления. — Прислуга сказала, что не имеет к этому отношения. Я, конечно, все проверю еще раз, но…
— Я видела кусок голубого платья, — перебила, вспоминая случившееся. Мужчина мгновенно переменился в лице.
— Платье?
— Да, прямо перед тем, как все произошло. Какая-то девушка… Словно убегала. Да, сперва я подумала, что она за мной следит. Но она вполне могла просто убегать после открытия клетки.
— Ты видела еще что-то? — резко подался вперед Дайрен, положив одну руку на кровать. Рядом со мной.
— Нет, увы, — покачала головой, разглядывая длинные пальцы.
В голове так некстати всплыло воспоминание о том, насколько они могут быть горячими.
— Может, это все же кто-то из слуг?..
— Нет, — резко подняла взгляд на рыцаря. — Я почувствовала запах. Это фуриянка.
— Понятно, — протянул он, кивнув. За чертой взгляда проскочила какая-то мысль, накрывшая лицо сумрачными тенями. Словно он догадывался, кто это мог быть.
Та самая женщина?..
Хотя, почему именно она? Незачем ей совершать такой дурацкий поступок. Мне казалось, что она могла приревновать. Но ведь ревность ещё не повод для убийства? Или повод?
Я уже почти спросила об этом у Дайрена. Но внезапно он усталым движением потёр виски и зажмурил глаза. Глубокий вздох вырвался из груди.
У меня внутри что-то кольнуло. И в результате я задала совсем другой вопрос:
— Тебе жаль ту мантикору? Наверное, ты был к ней привязан.
И правда, я ведь совсем не думала о том, что ему пришлось убить собственного зверя. Животное, которое доверчиво лизало ему руки…
Не скажу, что мне жаль это существо, после того, как я едва не погибла. Мантикора — не домашний котенок. Не собака и даже не волк. Это совершенно дикий зверь. Им управляет лишь желание охотиться. Ради голода или развлечения — неважно.
Когда-то давно фурии вывели их с помощью магии, каким-то неведомым образом скрестив льва и скорпиона. В результате чудовище получило смешанные черты обоих существ. И, вполне вероятно, что мозг им частично достался именно от последних. От хладнокровных членистоногих, не обладающих разумом, лишенных привязанностей.
Я не знала, как Дайрену удалось приручить этих тварей. Говорят, они слушаются лишь своих создателей.
Впрочем, все это не мешало мантикорам быть невероятно красивыми. И наверняка мужчина был расстроен потерей домашней любимицы. Если можно назвать так огромную дикую машину для убийства.
Хотя, не это ли лучший питомец для бесчувственного рыцаря мрака?
Дайрен пожал плечами.
— Жаль? — переспросил он, словно пытался подтвердить все мои размышления. — Я не знаю, что такое жалость, Арилейна.
Голубые глаза блеснули и превратились в лед.
— Джайра ослушалась моего приказа. И понесла наказание.
Дайрен отвёл взгляд.
Сердце застучало в груди. Глухо стукнуло в прутья клетки.
— Вот так просто? — почти шепотом спросила я.
— Зачем усложнять?.. — приподнял бровь.
Правда не понимал.
Иногда мне казалось, что я вот-вот проникну сквозь стены его тюрьмы. В наглухо закрытую камеру, где хранятся все настоящие мысли и эмоции. Иногда я думала, что уже приоткрыла туда дверь и понимаю чуть больше, чем Дайрен позволяет осознавать даже себе.
Но иногда все было совсем наоборот. Вот так, как сейчас. И мне казалось, что у него внутри и впрямь пустота. Ничего нет. Только выжженная земля, изголодавшаяся по извращенному чувству, которое они привыкли принимать за любовь.
— А если я ослушаюсь? — спросила тихо. — Нарушу договор. Ты тоже убьешь меня без сожаления?
Ещё один оглушительный удар сердца. Неприятно-звонко дребезжат прутья-ребра.
Дайрен молчал. Не сводил с меня потемневшего взгляда, перед тем как ответить. Медленно и тягуче. Словно это могло влить в голос больше яда:
— А что заставило тебя думать, что ты чем-то отличаешься?..
Могло. Влило.
— Если для тебя я как животное, зачем спасал? Лучше бы выбрал мантикору. Вы с ней знакомы дольше. А я тебе даже руки не облизываю. Так зачем ты принес меня сюда?! — вдруг воскликнула я с непривычной желчью в голосе, обведя руками комнату.
От резкого движения боль пронзила ногу. Я приподняла одеяло и обнаружила повязку на месте раны.
Надо же. Уже почти забыла о ней.
Однако, внезапный гнев это не уменьшило.
— Потому что я передумал, — вдруг совершенно спокойно ответил мужчина.
И колдовские глаза сверкнули опасными искрами.
— Что?.. Что ты имеешь в виду? — шумно сглотнула, мгновенно остыв.
Уголки губ рыцаря приподнялись, и мурашки побежали у меня по спине.
У нас с Дайреном было лишь два уговора, насчёт которых он мог передумать. Первый — это ночные истории, ради которых он сохраняет мне жизнь. А второе…
Вторым был уговор не прикасаться. Не трогать глупую феечку. Не целовать, не заниматься с ней…
О, Флора!
Так насчет чего именно он передумал?
Горло сжало спазмом.
— Весьма вероятно, что клетку с Джайрой открыла та самая каури, что была здесь последний раз, — медленно начал говорить он, не сводя с меня взгляда, от которого закипала кровь. — Я во всем разберусь и, поверь, если это фуриянка, наказание для нее будет жестоким. Однажды. Но сам случай говорит о том, что твое нахождение в моем доме становится проблемой.
— Ты… отдашь меня царице? — еле слышно выдохнула я, не веря, что это происходит.
Неужели конец?
Голубые кристаллы хищно блеснули. На губах появилась полуулыбка.
— Нет.
Жар ударил в голову. Застучал в висках.
— Нет?
— Нет. Это всего лишь значит, что я больше не могу приводить к себе других каури. Каждая из них будет видеть тебя. Поползут слухи, что первый рыцарь мрака завел себе постоянную любовницу. К тебе будет приковано все внимание темного двора. Мне это не нужно. Да и тебе тоже.
В голосе Дайрена появлялось все больше мурлыкающих нот, от которых становилось тяжело дышать.
Я не понимала, к чему он ведет. Но с каждым произнесенным словом сердце начинало биться все беспорядочней.
Губы мужчины изогнулись в еле уловимой ухмылке.
— Но мне нужна женщина, Арилейна, — протянул он. — Ты понимаешь, что это значит?
Темный взгляд, упал к моему рту. Будто случайно. Скользнул по губам и мгновенно вернулся.
Стало душно. Тонкая сорочка словно прилипла к телу. Захотелось оттянуть ее, чтобы дать коже возможность почувствовать прохладу.
— Нет… я не понимаю, — тихо проговорила, почувствовав, как горят щеки, уши, грудь.
Дайрен хищно усмехнулся, наблюдая за моим слишком явным смущением.
— Пусть ты и фея, что меня вовсе не радует и скорее раздражает, — проговорил он, смакуя каждое слово. — Но другого выхода нет. Для моих… нужд, Арилейна, подойдешь и ты.
— Что? Но ты же не станешь?.. — кажется, я подавилась воздухом.
— Еще как стану, — вызывающе широко улыбнулся он.
— Но ты же презираешь фей?
— Так и есть, — кивнул холодно, — но придется чем-то жертвовать.
С этими словами он встал с кресла, явно собираясь уйти. Однако на ходу прибавил, так, словно уведомлял о меню на ужин:
— Будь готова завтра.
Пальцы сжали простыню. Стали влажными.
Я не смогла не спросить вслед, бросить в его широкую спину, где сквозь тонкую рубашку просматривались тугие мышцы:
— Завтра ты займешься со мной… этим?
Пауза.
Зачем я это спросила? Было страшно услышать ответ. Было стыдно, что я это вообще произнесла.
А еще стало горячо где-то внутри.
Дайрен резко развернулся. Если раньше хищный изгиб его губ заставлял меня волноваться, нервничать, то теперь насмешливая улыбка сжигала на месте.
Мужчина резко пересек комнату и наклонился надо мной, уперев руки в спинку кровати.
Кровь отлила от лица. Дыхание застряло где-то в горле, там же, где бешено колотилось сердце.
Его губы. Так близко…
Тонкий аромат, жгучий, опьяняющий. Вошел в легкие.
Грязная, испорченная. Неправильная фея.
Дайрен медленно опустился, заставив замереть, как кролик перед удавом. Едва коснулся щеки, опалив дыханием ухо.
Молнии пронзили низ живота.
А потом раздался его тихий голос:
— Я низачто не прикоснусь к тебе глупая феечка…
И снова поднялся. Резко, жестко.
Я на миг опустила веки, стараясь не смотреть на мужчину. Не видеть его голубого пламени, выжигающего изнутри.
— Ты уже прикасался ко мне.
— Я был… не в себе, — ответил он, махнув рукой. — А с этой розой на шее ты похожа на обычную фуриянку. Легко перепутать.
Казалось, он занервничал.
Что, правда?
— А вдруг ты опять перепутаешь?
Нет, этот мужчина не сдавал своих позиций так легко:
— А тебе бы этого хотелось, да? Пошлая феечка, — снова самоуверенная ухмылка.
У меня снова разгорелись щеки.
— Перестань! — воскликнула я, приложив к ним ладони.
— Тогда не задавай глупых вопросов.
— Тогда чего же ты хочешь от меня? — уже почти воскликнула я.
Снова опустилась тишина. Короткая, звенящая. Дайрен не отрывал от меня пронзительного взгляда, в котором невозможно было что-либо прочесть.
— Тебе придется пойти со мной на праздник Уин-даше. Будешь играть мою каури.
Я едва не поперхнулась.
— Что?.. Но… — совсем не такого ответа я ждала. — А разве это не привлечет ко мне внимание?
Мужчина пожал плечами.
— Если только та фуриянка, Юлирена, не разнесет слухи о тебе по всему дворцу. Но я поговорю с ней. Тем более все равно нужно проверить, не она ли открыла клетки.
Тут он немного задумался.
— Или ее звали Юлирана? Юлилана?.. А, плевать. В любом случае к завтрашней ночи ты должна быть готова.
— Но я не могу ходить! — воскликнула я, откинув часть одеяла и высунув перебинтованную ногу.
Что еще за праздник? Меньше всего мне хотелось участвовать в каком-то фуриянском увесении, где меня опять могут раскусить.
Дайрен бросил беглый взгляд на мою ногу и поморщился.
— Да, я и забыл.
В следующую секунду он потер пальцами переносицу, закрыв глаза. Челюсти нервно сжались, словно ему было крайне неприятно.
Я даже убрала ногу обратно. Подумаешь, нога. Чего так нервничать-то?