В общем, родители жениха и невесты скинулись и решили отгрохать свадьбу по всем правилам. Погулять по-русски, широко и вольно, как это принято на селе. Расписываться решили в субботу, а сначала, конечно, венчаться. Жоркина сестра Алена как раз работала в городе, в загсе, и чтобы времени понапрасну не тратить, она должна была расписать молодых прямо в грибовском сельсовете, для чего прихватила с собой и бланк свидетельства, и нужный штамп. Хорошо иметь близких родственников в полезных учреждениях, таких, например, как загс!
Все было по правилам: жених должен был ехать в церковь из Грибова, из отчего дома, невеста тоже от мамы с папой, из бывшего совхоза «Светлый путь».
В этот день обещали метель, и Жорка с Аленой вместе со свидетелем со стороны жениха и несколькими самыми близкими друзьями решили выехать пораньше. К пяти часам в грибовском доме Бурминых должна была собраться многочисленная родня. От церкви до Грибова было рукой подать, чего не скажешь о совхозе «Светлый путь». Жорка об этом Катеньку предупреждал. Чтобы, мол, не тянула, перед зеркалом долго не крутилась и подумала о родне. Негоже ей ждать молодых.
Уже в три часа дня бледный от волнения жених в костюме и при галстуке дожидался в церкви. Все было готово к венчанию. Мужикам, само собой, не терпелось, и первую бутылку беленькой распили в автобусе сразу по прибытии. Жора не пил, он спиртное вообще не уважал, так только, по выходным и праздникам. Год после армии он проработал водителем в родной деревне, при фермерском хозяйстве, но очень хотел поступить в какой-нибудь институт, получить высшее образование. Правда, пока не знал, какое. А вообще он был спортсмен. Катеньке, надо сказать, повезло, ее суженый – высокий красивый парень, без больших денег, правда, не банкир, не бизнесмен, но зато непьющий и даже некурящий, и работящий. Видимо, она это понимала, раз дала свое согласие.
Метель поднялась с самого утра. Жора поглядывал на свинцовое небо, но особого беспокойства не испытывал. Кто ее здесь не видал, метель-то? На то и февраль месяц! Они специально так подгадали: свадьбу сыграть до масленицы, чтобы потом, вплоть до Великого поста целую неделю гулять. Это же дело такое: свадьба! Жорка Бурмин женится! Все должны об этом знать! Вся округа!
Но к четырем часам дня метель разыгралась не на шутку. Небо, казалось, слилось с землей, ветер завывал, закружило-завьюжило так, что все утонуло во мгле, занесло дорогу.
– Никогда такого не видала! – сказала сестра Алена. – Что ж творится-то, а?
– Мужики, надо выпить! – заявил свидетель. – Скучно ждать-то на сухую, а?
– Погоди, – ответил жених.
– Да чего годить-то? Застряли они! Не проехать им теперь сюда из «Светлого пути», ни за что не проехать!
Жора, волнуясь, посмотрел на часы. Катенька уже опаздывала на целый час!
– Позвонил бы ты ей, – посоветовала Алена. Жора достал из кармана мобильный телефон, свою гордость, и тут обнаружилась интересная вещь: в той точке земного шара, где находилась деревянная церковь, не было сети! Или на мобильную связь так повлияла ненастная погода? На улице разгулялся самый настоящий буран! В общем, кружило-вьюжило, и не было возможности позвонить задержавшейся невесте. Зачем тогда, спрашивается, нужен мобильный телефон? А ведь Жора копил на него целый год, очень уж хотелось выпендриться перед Катенькой и друзьями. Может, в столице мобильник уже не роскошь, а в этих местах иметь его всем на зависть. У Жоры Бурмина мобильный телефон имелся. Но теперь ему это не помогло.
– Холодно, Жора! – канючил свидетель. – Давай по маленькой, а? Замерзнем же!
Жора выругался вслух и сказал мужикам:
– Открывай! – имея в виду беленькую. – Только не здесь. Церковь, все-таки.
– А мы в автобусе! Нешто не понимаем? Открыли.
В пять к жениху подошел батюшка, спросил:
– Невеста-то приедет?
Жора мысленно выругался еще раз, на этот раз очень грязно. Родственники в грибовском доме уже собрались.
– Подождем, – сказал он и посоветовал батюшке присоединиться к мужикам, открывшим очередную бутылку.
Тот присоединился, но не сразу, а когда холод пробрал до костей. Ожидание становилось томительным.
В шесть стало понятно, что у Жоры проблемы. Невесты все не было. Связи ни с ней, ни с грибовским домом не было тоже, вдобавок ко всему замело дорогу. Стало понятно, что без тяжелой техники кортеж невесты сюда не проедет.
Но Жора Бурмин не слабак был, он настоящий мужчина, а потому решил не сидеть, сложа руки, а действовать. Даже если им с любимой помешала такая дрянь, как метель, это их не разлучит! Кто-то сказал:
– А ведь в селе должен быть телефон!
– Я ей сейчас позвоню! – обрадовался Жора, и хотел, было по сугробам лезть к заметенным снегом домам, чтобы узнать, в котором же из них находится телефон, но в этот момент погас свет.
Он вышел на паперть и увидел, как село погрузилось во мрак. Видимо, ветер оборвал провода, что в такую погоду было не удивительно.
– Никогда такого не было, – приговаривала Алена.
Жора завыл от тоски. Против его любви ополчилась стихия! Подошел батюшка, неопределенно сказал:
– Неисповедимы пути Господни. Значит, так надо. Ты выпей, сын мой. Выпей. Легче будет.
Остальные то и дело бегали в автобус, дабы не осквернять пьянством храм, грелись. Жора с расстройства хватил сразу полстакана водки. В семь часов надежды не осталось даже у него. Ситуация была тупиковая: невеста не приехала, выбраться отсюда до утра нет никакой возможности, позвонить тоже.
В храме было прохладно, за окнами завывала метель. Батюшка принялся гасить свечи и предложил всем пройти во флигель, где жил он сам, и заночевать там. Во флигеле было тесно, но зато можно растопить печь и согреться.
– Ну, за что мне все это, за что? – вопрошал враз опьяневший Жора. – Я жениться хочу! А, может, она передумала, а? Нет, она точно передумала! А метель здесь ни при чем!
– Я тебе давно хотел сказать… – забасил свидетель, друг детства. – Пока ты Родину защищал, она тут с бизнесменом путалась. И вроде как от него теперь пузата. А тобой хотела грех прикрыть…
– Врешь! Убью! Врешь! – заорал Жора.
– Вы в церкви, дети мои, – напомнил батюшка. – А ну, тихо!
Жора зарыдал:
– Обманула… Ох, дурак я, дурак!
Пьяное воображение развернуло перед ним картину черной измены Катеньки. Разбитое сердце невыносимо болело, он хотел утешения.
– Я домашний человек! – жаловался Жора. – Я хочу, чтобы меня дома после работы ждала жена. Борща домашнего хочу, пирогов с капустой. Детей хочу.
– На Катьке свет, что ли, клином сошелся? – фыркнула Алена. – Другую найдешь!
– Где ж я ее найду?
И в этот момент с паперти, куда ушли глотнуть снежного воздуха мужики, раздались крики:
– Сюда, сюда!
– Живей давай, заждались! Жора вскочил:
– Она!
Маша увидела, как от церкви, увязая в снегу, к ней кто-то бежит. Было темно, она поняла только, что это высокий мужчина, без шапки, без пальто, в одном костюме. Он почему-то схватил ее в охапку и принялся жарко целовать, от него пахло водкой, и она принялась отбиваться.
– Пустите, пустите! Кто вы?! Отстаньте от меня! Только тогда он вдруг отпустил ее и закричал:
– Не она! Не она! И зарыдал…
Маше стало его жалко. И, хотя она не понимала, что происходит, потянула его за рукав к церкви:
– Здесь холодно. Вы замерзнете. Идемте же.
Он пошел. Пошел покорно, хотя ноги у него заплетались, они оба увязали в глубоком снегу. Света в селе и его окрестностях не было, деревянная церковь тускло освещалась немногочисленными свечами. Маша все силилась разглядеть его лицо, но глаза, все еще полные снега и слез, отказывались ей служить. По голосу она поняла, что мужчина еще молодой, лет двадцати—двадцати пяти, и разглядела, что волосы вроде бы темные, или кажутся темными, потому что мокрые от снега? И как-будто симпатичный. Или показалось?
– А почему одна? – спросил кто-то из мужчин, стоящих на паперти. – Где остальные-то?
– Разуй глаза! – грубо сказал Машин спутник. – Это не Катя!
– А кто?
– Девушка, вы чья невеста?
– А чья бы ни была! Раз к нам прибилась, знать, быть ей за Жоркой!
Раздался пьяный смех. Тут Маша поняла, что все, кто здесь находится, сильно пьяны. Ей стало страшно. Вокруг одни мужчины, хмельные, развязные.
– Я з-замерзла, – сказала она, стуча зубами.
– А вот мы сейчас согреем!
– Проходите вовнутрь, в тепло, – заботливо сказал ее спутник и легонько подтолкнул в спину.
Маша вошла в храм, и от сердца отлегло. Она увидела батюшку и высокую дородную женщину, завитую барашком.
– Невеста? – спросил батюшка. – Слава Господу! Дождались!
– Я собственно…
– Это ж не она! – сказала дородная женщина. – Но все равно сгодится!
Маша поняла, что та тоже навеселе. Да что здесь происходит-то?! Она затравленно начала озираться по сторонам.
– Давай, начинай! – заорали появившиеся в дверях мужики. – Невеста есть, жених пять часов, как дожидается, свидетели тоже истомились!
– Горько! – раздался пьяный вопль.
– А ну закрыли рты, дети мои! – зычно сказал батюшка. Маша все пыталась понять: он-то как? Да здесь, похоже, была большая пьянка! – Сказано вам: это не невеста. Заблудшая овца.
– Я, действительно, заблудилась. А кто жених? – спросила она.
– Я, – сказал тот самый парень в костюме, который выбежал из церкви и схватил ее в охапку.
Непонятно почему, сердце ее забилось. Она вдруг вспомнила цыганку. «Посулам не верь, как год начнется, будешь в паре с бубновым королем…» Выходит, правда? Но разве можно верить гадалке?
– Вы можете объяснить, что здесь происходит? – спросила Маша, обращаясь к жениху.
– Запросто! – широко улыбнулся тот. – Отойдем в сторонку.
Они направились в темный угол, свечи, похоже, экономили, и здесь она и вовсе не могла ничего разглядеть, только слышала его низкий, с легкой хрипотцой голос. Язык ее собеседника слегка заплетался, от него сильно пахло водкой, но он вроде был трезвее, чем все остальные. Или ей опять показалось?
– Тебе надо согреться. У нас в автобусе есть, – зашептал жених.
– Что есть?
– Ну это… Согреться…
– Ни-ни! Я не пью!
– Ая что, пью? – обиделся он. Маша невольно улыбнулась. – Погодка-то, а? Не замерзать же?
– Я не пью водку.
– А что пьешь?
– Вино. Красное и белое. Ну, еще шампанское.
– Шампанское есть! – обрадовался он. – Как же! Но тебе сначала надо согреться. Как зовут?
– Кого? Меня?
– Ну да.
– Мария. Маша.
– А я Жора. Вот и познакомились! Ну, что? Греться будешь? Тогда идем со мной!
В деревянной церкви и впрямь было нежарко. К тому же дорожные приключения измотали Машу вконец, она чувствовала, как уходит из нее тепло. Жора схватил ее за руку и поволок к дверям.
На улице она поняла, что замерзает, и они с Жорой поспешно залезли в автобус. Двигатель работал, здесь было теплее, но тоже темно. Автобус был старенький, сиденья протертые, лампочки не горели, к импровизированному столу (картонка на переднем сиденье) прикреплена одинокая свеча. Она с трудом разглядела бутылку и разложенную на картонке нехитрую закуску.
– А ну, выйди! – велел Жора парню, сидевшему на водительском месте и тщетно пытавшемуся поймать хоть какую-нибудь радиостанцию. – Мне с девушкой поговорить надо! И радио выключи! Не слышно же ничего!
Тот хмыкнул, нажал какую-то кнопку и выпрыгнул из кабины в глубокий снег. Стало тихо. Они остались одни.
– Колька аккумулятор боится посадить, – пояснил Жора отсутствие электричества. – Автобус старенький, неизвестно еще, сколько нам здесь куковать. Хорошо хоть, соляры полный бак. Не замерзнем! Да еще вот это, – он кивнул на бутылку. – Ну что? Выпьешь?
– А стакан? – неуверенно спросила Маша. – Из чего пить-то?
– Стакан? – он огляделся: – Погоди! Где-то здесь фужеры есть, которые мы с Катькой должны были разбить вроде как на счастье! Сейчас найду! Я мигом!
Он нырнул в темноту и извлек откуда-то фужеры. Маша все пыталась разглядеть Жорино лицо. Вдруг дверь со стороны водителя опять открылась, в кабину запрыгнул какой-то мужик, с напором спросил:
– Ну, как, договорились?
– Договорились о чем? – не поняла она. Жора плеснул в бокал солидную порцию чего-то остро пахнущего. Она сделала глоток и сморщилась:
– Что это?
– Самогон. Чистейший, наш, грибовский.
– Да вы с ума сошли! Ни-ни, не буду ни за что!
– До дна, до дна, тебе согреться надо!
Она, сделав над собой усилие, с трудом проглотила отвратительную на вкус жидкость.
– Мы ж все ждем, – сказал сидящий на водительском месте мужик. – Я, кстати, свидетель. Коля меня зовут. Вы, девушка, напрасно сомневаетесь. Жорка у нас – первый парень на селе. Механизатор знатный, и руки у него золотые. Не пьет, даже не курит.
– Не бреши, – нахмурился жених.
– Так бросил же? Бросил! Девушка, да за него любая пойдет!
– Ну а при чем здесь я? – Маша не ожидала такого напора.
– Ну, дык… Волею так сказать обстоятельств, – заржал свидетель.
– Вали отсюда! – рявкнул на него Жора. – Сват, мать твою! Ты только все испортишь!
– Понял, не дурак. Вы только не тяните. Народ праздника хочет.
Хлопнула дверь кабины. Видимо, «на разведку» Коля пришел не один, потому что она услышала:
– Все в порядке, мужики, Жорка сейчас все уладит! Кольца у кого? Ленка, бумаги готовь!
– Кольца у жениха, – раздался в темноте женский голос. – В кармане пиджака. Братец мой, он такой! Кого хошь уговорит!
– Идемте к батюшке!
– Ну и погодка! Окоченел совсем!
– Вот метет, а?
– Да уж, нашел Жорка время жениться! Ну, да ничего! Бывает!
– Сейчас уже начнем!
– Да вы все тут с ума сошли! – зашипела Маша. – Вы же пьяные!
– Кто пьяный? Я пьяный? – обиделся жених. – Ну, это ты врешь! Я – как стекло! Слушай, а ты как здесь оказалась? Ночью, одна?
– Я просто… – она закусила губу. – Я ехала мимо. Вдруг началась метель. Я увидела поворот направо, мне показалось, что вдали огни, и я решила свернуть, чтобы переждать здесь снегопад.
– Как ты проехала-то сюда? Дорогу замело!
– Сама не знаю. Чудо какое-то.
– Значит, это судьба… Маша, выходи за меня замуж!
Он встал перед ней на колено и молитвенно сложил на груди руки:
– Ну, пожалуйста!
– Нет, нет и нет! – замахала руками она. – Я тебя совсем не знаю! Да мы и десяти минут не знакомы!
– Хорошо, – он вскочил. – Я ж понимаю, что выйти замуж через десять минут после знакомства нельзя. Это как-то…
– Легкомысленно.
– Ну да. А сколько тебе надо? Пятнадцать? Двадцать?
– Ты псих!
– Что, полчаса? Только из уважения к тебе. Полчаса я готов подождать. А их я уговорю, – видимо, он имел в виду своих друзей. – Пять часов ждали, и еще подождут.
– Да зачем тебе непременно надо жениться, псих?
– Честно?
– Честно!
– Мне любимая девушка изменила.
– И ты хочешь ей отомстить?
– Ну да. То есть, нет. Понимаешь, Маша, у меня сегодня свадьба. Денег потрачено не меряно. А у нас тут не Москва. Заработки скромные.
– Как же ты семью кормить собираешься? – кажется, «чистейший грибовский» начал действовать. Она почти ничего не ела с самого утра и смертельно устала, поэтому спиртное ударило в голову, Маше стало весело.
– А что? Проживем! Хозяйство у меня крепкое, и калым всегда есть. Корова, поросят четыре штуки, свиноматка, куры-кролики. Земля, опять же. Земли у меня много, – похвастался он.
– Надо подумать.
– Да думай уже быстрее! Ну, сама посуди, как я завтра покажусь родне? Меня, Жору Бурмина, – он ударил кулаком в грудь, – бросила баба!
– Самолюбие, значит, задето?
– Да тут все в кучу! – махнул он рукой. – Нажарили-напарили, одних молочных поросят три штуки… А студень? А костюм? Ботинки, опять же…
– Ну, если ботинки…
– Так ты согласна? – обрадовался он.
«Бред какой-то! Но с другой стороны… Володя меня бросил. А я беременна. Ребенку нужен отец, хотя бы по документам…»