Понимание ударило его, когда он уже проваливался в сон. Сердце на секунду замерло в наивысшей точке, а потом обрушилось вниз. Но алкоголь гулял в теле, и поэтому спустя уже пару минут мучительной борьбы с самим собой, Даня спал, даже во сне умоляя о том, чтобы все это оказалось ошибкой. Он не мог… Ведь этого просто не может быть правдой. Он не может ревновать Сашу, не может…
========== Глава 3 ==========
Голова пригрозила расколоться на тысячу кусочков, если он еще раз так ею дернет. Но Даня упрямо, хоть и медленно на этот раз снова попытался оторвать ее от подушки. Попытка удалась без особых потерь, и Даня облегченно перевел дух. Отстраненно удивился тому, с чего вдруг сегодня он чувствует себя так, словно вчера в одиночку выпил литр «паленой» водки. Была же всего пара-тройка не самых высокоградусных коктейлей! Но, тем не менее, голова болела нещадно. Хорошо хоть, что не тошнит, а то было бы не в пример «веселее».
Стараясь как можно меньше делать резких движений, Даня практически дополз до ванной. Прохладная, а потом и ледяная вода помогла, и спустя полчаса Даня вышел из душа, как заново родившись. Голова, по крайней мере, перестала болеть. Да и общее состояние улучшилось. Даже проснулся аппетит. Быстро одевшись и собрав волосы в хвост, Даня решил, что готов к завтраку.
В столовой был только отец, и он уже допивал кофе.
- Доброе утро, - Даня поздоровался смущенно и немного виновато улыбнулся: отец хоть и видел его пьяным, да и сам Даня вел вчера себя вполне адекватно, все равно было немного стыдно.
- Доброе, - отец улыбнулся одними глазами. – Хорошо вчера погуляли?
- А… Да, - Даня сел за стол, опуская глаза. – С Сашей все в порядке? Прости, я не…
- Он спит, - отец только рукой махнул, отметая извинения Дани. – Кстати, я рад, что вы подружились.
- Да, я тоже, - Даня улыбнулся усилием воли, молясь про себя, чтобы жар, который разлился внутри от этих слов, не добрался до щек. Подружились… Нет, не думать!
- Ладно, мне нужно немного поработать, - отец, не заметив смущение Дани, поднялся из-за стола. – Приятного аппетита.
- Спасибо, - искренне ответил Даня и облегченно выдохнул, когда остался один. Черт, почему ему никто не сказал, что это будет так тяжело? Отец, Саша… И почему все события ушедшей ночи видятся как через дымку, а то, что он хочет по-настоящему забыть… Он не помнит вкуса Сашиных губ, но помнит ощущение их прикосновения. Как они прижимались друг к другу… Как Саша отвечал.
Отвечал… Почему он ответил? Кажется, на этот вопрос Даня знает ответ. Потому что Саша был пьян, а Даня похож на своего отца. Банально, логично и до боли обидно. Поймав себя на этой мысли, Даня испуганно дернулся. Но избавиться от этих мыслей уже был не в состоянии: они понеслись вскачь, обгоняя друг друга и издеваясь над Даней. Этот поцелуй был волшебным, каким-то… сказочным. Сладким, волнующим, от одних только воспоминаний о нем начали дрожать пальцы. И если Саша так же целует отца, то Даня, пожалуй, начинает того понимать. За еще один такой же Даня готов отдать что угодно. Да, он хочет еще, еще и еще…
Нет!! Даня сильно и зло тряхнул головой. Нет, все дело в том, что у него давно не было секса. Сначала он поссорился со своей девушкой, потом началась сессия с ее проблемами, а теперь вот застрял на этом острове в компании родителей. Нужно просто найти какую-нибудь девушку, готовую на курортный роман и свободную от предрассудков. Пара-тройка свиданий, и он забудет о Саше, и будет вспоминать прошедшую ночь, как сон. Да, так будет лучше всего. Довольный принятым решением и, как ему казалось – найденным выходом – Даня набросился на еду.
Саша появился в столовой, когда Даня уже закончил завтракать и собирался уходить. Но как только Саша переступил порог, Даня застыл на месте, боясь дышать. Если Саша…
- Привет, - как-то слишком тихо поприветствовал его тот и опустился на стул. – Черт, как голова-то болит… - он потер виски, и Даня ему невольно посочувствовал. – Что вчера было? Ничего не помню.
Даня не смог сдержать облегченного выдоха. Не помнит, Саша ничего не помнит! Значит… Слава Богу!
Губы Дани сами собой растянулись в счастливой улыбке. Правда, она исчезла в мгновение ока, стоило только взгляду остановиться на белом лице Саши и его сжатых в полоску губах. Чувствуя, что пауза затянулась, а Саша все еще ждет от него ответа, Даня поспешно отвел глаза:
- Ничего. Ничего особенного. Ты немного перебрал, я тоже. Домой доехали без приключений. Все.
- Это радует, - буркнул Саша, покосился в сторону накрытого стола и, поморщившись, встал. – Ты не знаешь, где Андрей?
- Он собирался пойти поработать, - не моргнув глазом, ответил Даня, отстраненно отмечая, что это «Андрей» ничуть не покоробило его. Похоже, действительно начал привыкать.
- Ясно, - меланхолично отозвался Саша. – Тогда пойду еще поваляюсь.
Даня проводил его напряженным взглядом. Сегодня. Он попытается разобраться со своей личной жизнью сегодня.
***
Девушка была красива. Невысокая, тоненькая, с копной светлых волос и непонятного цвета глазами. Даня заметил ее, как только переступил порог ночного клуба. Настоящего ночного клуба, а не дискотеки на пляже. Она сидела около стойки и откровенно скучала, осматривая веселящуюся публику тоскливым взглядом. Даня не стал тратить время, а пошел прямо к ней. Подсел, улыбнулся, завел разговор. И уже спустя полчаса она была готова пойти за ним на край света. Вот только Даня чувствовал какое-то непонятное напряжение. Девушка ему нравилась, очень нравилась, несмотря на то, что он даже не запомнил ее имя. Более того, он даже захотел ее. Но что-то мешало расслабиться окончательно, поддаться веселью и призывам ее гибкого тела. Пытаясь избавиться от этого ощущения, иголкой сидящего в мозгах, Даня увлек ее на танцпол. И пусть она не всегда попадала в ритм, двигалась она очень хорошо, плавно. Но Дане казалось, что чего-то не хватает. Какой-то детали… Но девушке было плевать на его внутренние метания. Она хотела его и не стеснялась этого. Прижималась в танце, откровенно лаская и забираясь руками под его майку. И, в конце концов, потащила за собой.
Секс был быстрым, жестким и не принес никакого ни удовлетворения, ни облегчения. Радовало то, что ей, кажется, все понравилось. Но Даня, возвращаясь домой, чувствовал себя разбитым и опустошенным. Грязным. Самым тяжелым было то, что он отлично знал, почему чувствовал себя так препаршиво. В тот момент, когда он развернул ее спиной к себе и прижался губами к шее, пришло понимание. Он видел и хотел видеть перед собой не ее. Сашу… Она была чем-то неуловимо похожа на него, и именно поэтому он заметил и выбрал ее. Но Его, именно его острые лопатки и четко очерченные скулы хотел видеть Даня. Целовать ЕГО губы, зарываться лицом в его волосы. И стало страшно.
Страшно, страшно, страшно… Он хотел, надеялся, что свидание поможет избавиться ему от мыслей о Саше. Но стало еще хуже. А еще он стал противен сам себе. Спать с девушкой, представляя себе на ее месте другого… Парня. И пусть воспитание отца и Славы, их пример, наложило свой отпечаток, сам Даня считал, что ему нравятся исключительно девушки. До встречи с Сашей.
Не доехав до дома пары сотен метров, Даня решительно свернул с дороги. Колеса машины тут же увязли в песке, и Даня нажал на тормоз. Выключил мотор и вышел из автомобиля. Добрел по пляжу до океана, разулся и сел на песок у самой кромки. Вода омывала босые ступни, приятно холодила кожу. Рокот океана успокаивал, убаюкивал. Измученный разум был бы рад поддаться ему и немного отдохнуть, но душа выла и стенала. И сердце опять болело нестерпимо. Даня неосознанным жестом потер грудь, а потом опрокинулся навзничь, устремляя взгляд в черное, усыпанное звездами небо. Хотелось бы и ему вот так… Сиять себе на небосклоне, равнодушно наблюдая за страстями суетящихся внизу людишек. Никаких проблем, никаких запретных чувств. Даня медленно закрыл глаза, раз за разом повторяя про себя, как мантру. Табу. Это табу. Саша для него – табу. О нем нельзя думать. Нельзя мечтать. Его нельзя хотеть. НЕЛЬ-ЗЯ. И точка. Он принадлежит отцу, он – его семья. Точка. Обсуждению и обжалованию не подлежит.
Даня медленно поднял ресницы, с отчаянием понимая, что самовнушение будет работать только вдали от Саши. А рядом с ним просто разлетится к чертям. И нельзя выдать себя. Нельзя, чтобы отец догадался о том, что его сын неровно дышит к его любовнику. Это будет пыткой. И до конца каникул почти месяц. Месяц рядом с ними, запертый на этом чертовом острове! Даня повернулся на бок, сворачиваясь клубочком. Он не сможет, не выдержит. Выдаст себя чем-нибудь. Можно, конечно, попытаться игнорировать, избегать, но дом слишком мал для этого, а сутками в Интернете висеть не будешь. Можно, конечно, попробовать взяться за учебу и подтянуть некоторые предметы, благо, что конспекты и пару учебников он прихватил с собой. Можно попытаться протянуть время до отъезда. О том, чтобы попробовать уехать раньше, он даже не думал: на обратную дорогу билеты они еще не взяли, а у него самого таких денег нет. А просить у отца… Он не сможет ему соврать, а говорить правду нельзя. Придется потерпеть.
Приняв решение, Даня тяжело поднялся, стряхнул песчинки и пошел обратно к машине. Домой. В душ и спать.
Но стоило ему подняться на этаж, как все планы и мысли вылетели из головы, когда ему показалось, что он услышал… Приглушенный стон. И еще один. Даня застыл в нелепой позе рядом с дверью в отцовскую спальню, а потом медленно повернулся к ней лицом. Когда до него донесся еще один стон, дыхание перехватило, и сердце забилось где-то в горле. Нет, не показалось… Отец и Саша… Даня стиснул зубы и сжал пальцы в кулак, остатками сознания уговаривая себя уйти. Отлипнуть, оторвать ноги от пола и уйти подальше, чтобы не слышать и не видеть. Не видеть?! Даня вскинул голову, глядя горящими глазами прямо перед собой. Шальная, безумная мысль мгновенно превратила мозг в лужу. И Даня шагнул к двери. Взялся за ручку и потянул ее на себя, открыв дверь всего на пару сантиметров. Глаза сами нашли постель, а рука взлетела, накрывая рот, чтобы удержать рванувшийся на волю выдох. Они…
Отец прижимал Сашу к кровати всем телом, его пальцы стискивали тонкие запястья, он двигался резко, размеренно и буквально осыпал точечными, сильными поцелуями его лицо, шею, плечи. А Саша подавался навстречу каждому движению, жадно ловя его губы своими, стонал, иногда коротко вскрикивал, что-то шептал, умолял. Голова моталась по подушке, волосы потемнели от влаги и спутались. Они были по пояс укрыты тонкой простыней, но даже так было видно, как сильно стискивали талию мужчины ноги Саши, как вскидывался он ему навстречу.
- Еще… Пожалуйста, еще… - распухшие, искусанные и красные губы Саши были приоткрыты, срывающиеся с них стоны и мольбы заставляли Даню дрожать от прокатывающегося по телу дикого, мутящего рассудок возбуждения. – О… Да-а-а-а…
Даня сглотнул, тряхнул волосами и вдруг… Словно услышав его, Саша повернулся. Резко, быстро. К его шее тут же прижались чужие губы и смотрящие, как показалось Дане, прямо на него полные сладострастного тумана глаза на секунду закрылись от удовольствия. А потом слипшиеся ресницы снова поднялись. Взгляд… Яростный, страстный, насмешливый… Он убивал. Безжалостно рвал сердце Дани и его душу. И пусть рассудок пытался доказать, что Саша не может его видеть, Даня ЗНАЛ – Саша смотрит на него. Этот взгляд сумасшедших глаз он чувствовал каждым волоском, каждым вопящим и искрящимся нервом.
А потом… Ритм движений изменился. Стал слишком быстрым, рваным. Поцелуи стали жадными, требовательными, и Саша отвернулся от двери, явно забывая обо всем, кроме удовольствия, которое так явно было написано на его искаженном лице. Пара сильных, глубоких толчков, и он вскрикнул, выгнулся в дугу так, что поднял прижимающегося к нему любовника, забился, задрожал, отчаянно выстанывая его имя, а потом обмяк, забрызгав живот и грудь жемчужными каплями. От низкого, грудного стона отца Даня отшатнулся. Со всего маха ударился спиной о противоположную стену, дернулся в сторону своей комнаты, а потом резко развернулся на пятках и ринулся прочь из дома.
Он бежал и бежал по пляжу, увязая в песке. Падал, поднимался и снова бежал. Сердце разрывало грудную клетку, в голове стучали молоточки. Вперед, вперед… Прочь, не видеть, не слышать… Не знать.
Он снова упал. Но больше не делал попыток подняться. Только сжался комочком, подтянув колени к груди. Больно… Господи, почему так больно?! В ушах все еще звучали стоны, а перед глазами… Даня зарычал и снова вскочил на ноги. Кинул взгляд на океан и начал судорожно раздеваться. Скинул все вплоть до белья и так, абсолютно обнаженный бросился в волны. Уже успевшая остыть вода обожгла тело, и Даня невольно зашипел, но стало легче: возбуждение начало стремительно спадать, да и жар уходил, прояснялась голова. Но уставший от всех событий слишком долгого дня рассудок отказывался работать и анализировать произошедшее, чему Даня был несказанно рад. Хватит того, что его рвут на части ревность и вина.
Даня вышел из воды только, когда замерз до «гусиной кожи». Ступил на песок и застыл, подставляя обнаженное тело лунному свету и легкому бризу, закрыв глаза и подняв голову к небу. Воздух почему-то казался таким теплым… Мягким, убаюкивающим. Ручейки с волос щекотали кожу спины, плеч и груди. Он чувствовал, как капельки воды собираются во впадинках тела, рисуют узоры, стекая вниз, а потом высыхают. Раненное сердце успокаивалось, пытаясь затянуть разрывы, душа, сломленная красотой ночи и лаской ветра, замерла. И сразу потянуло в сон. Даня с неохотой, медленно, чтобы не растревожить все снова, начал собираться. Натянул белье и, закинув все остальное на плечо, направился в сторону дома, уверенный, что спокойно уснет и будет спать без сновидений.
***
Утро выдалось ненастным. Дане сначала даже показалось, что он вернулся в слякотную Москву, когда, проснувшись, увидел за окном не яркое голубое небо, а свинцовые тучи, которыми ветер играл, как с бумажными самолетиками. Даня невольно поежился, а потом заставил себя встать. Открыл дверь на балкон и пошатнулся под резким порывом ветра, который чуть не сбил его с ног. Даня нахмурился, глядя на качающиеся пальмы. Как странно… Похоже, будет настоящий шторм, хотя ночью его ничего не предвещало. Все было так тихо и благостно, а сейчас океанские волны разбивались о берег с грохотом. И вода потемнела. Стараясь не думать о том, что в случае по-настоящему серьезного шторма, у них могут быть проблемы, Даня наскоро умылся и спустился на первый этаж. Мама, похоже, уже закончила завтракать и устроилась в маленькой гостиной с каким-то дамским романом. Даня тихо поздоровался с ней, получил наигранно-вымученную улыбку и прошел дальше в столовую. Отец был там и просматривал утренние сводки, попивая кофе.
- Доброе утро, - поздоровался Даня, стараясь не смотреть ему в глаза и сел за стол.
- Привет, - отец кинул на него быстрый взгляд, а потом снова вернулся к новостям.
Даня быстро расправился со своим завтраком, то и дело поглядывая на дверь. Но Саша не появлялся, и Даня наконец не выдержал:
- Пап, а где Саша?
- Он захотел поплавать и ушел рано утром, - не отрывая глаз от бумаги, ответил отец. Даня тут же нахмурился. Поплавать? В такую погоду?!
- Пап, там шторм начинается, - осторожно произнес Даня, надеясь, что такая забота не заставит отца что-то заподозрить.
- Шторм? – отец отложил сводки и повернулся к окну.
- Да. И сильный.
- Он ушел давно, - тихо, скорее сам себе прошептал отец, и на его лицо легла почти черная тень. Со стороны казалось, что это было всего лишь беспокойство, но Даня слишком хорошо видел в родных глазах настоящий страх. – Я схожу за ним. Он не должен далеко уйти.
Даня только молча кивнул, вспомнив, что когда он смотрел на берег и океан с балкона, ни одной живой души там не наблюдалось. Отец ушел, а Дане показалось, что за ним на привязи ушло и его сердце. Он с силой стискивал уже ненужный нож пальцами, и пытался не думать о самом страшном, несмотря на то, что воображение рисовало ему картины одна ужаснее другой.