Отец вернулся спустя пятнадцать долгих минут:
- Его нигде нет, - он изо всех сил пытался говорить спокойно, но в голосе явно была слышна зарождающая паника. Даня вскочил:
- Надо пройти дальше.
- Дань, на океане уже настоящий шторм и начался дождь.
- Тогда мы должны поторопиться, - Даня сдернул с вешалки дождевик, висевший там с незапамятных времен, и вышел из дома. Налетевший ветер чуть не сбил его с ног, зло бросил в лицо капли дождя. Отец поддержал его, а потом они почти бегом пошли вдоль берега, беспрестанно зовя Сашу. Идти по намокшему песку было легче, но ветер относил их крики в сторону, толкал, словно не хотел, чтобы они нашли Сашу. Пелена дождя резко ухудшила видимость, и приходилось то и дело стирать капли с лица. В глазах отца плескался уже настоящий ужас, а Даня не мог найти слов, чтобы успокоить его. Если с Сашей что-нибудь случится…
И вдруг Даню куда-то дернуло в сторону. Сам не понимая почему, он резко развернулся лицом в сторону скопления камней, которые лизали волны. Застыл на миг, а потом только успел заметить краем глаза, как отец стремительной тенью рванулся к ним. Проследил за ним взглядом, словно со стороны отметил, как тот подбегает к камням и падает на колени, а потом кинулся следом.
- Папа… - выдохнул и замер, глядя большими, испуганными глазами на распростертую на камнях фигурку. Саша… Он лежал в неудобной, изломанной позе между двумя камнями в одних плавках. На светлой мокрой коже яркими пятнами выделялись царапины и синяки: похоже, его хорошо побило о камни. Красная дорожка уже почти размытой дождем крови спускалась из-под мокрых волос, налипших на лицо.
- Саша… - отчаянно позвал отец и дрожащими руками начал осторожно вытаскивать его из каменного плена. Даня потянулся помочь и спустя пару минут, отец уже держал Сашу на руках. Прижимая его к себе, как маленького, он тяжело поднялся на ноги и направился к дому. Даня пошел следом, кусая губы. Страх за Сашу сводил судорогой тело, страх за отца – душу и сердце.
Даня покосился на лежащего в руках отца парня, а потом молча снял с себя дождевик и, остановив отца, накинул его на обнаженные грудь и живот Саши. Вряд ли это спасет от дождя и холода, но капли не будут бить так сильно пораненную кожу.
- Спасибо, - одними губами шепнул отец, глядя на Даню больными глазами.
- Если устанешь, скажи мне, - тихо произнес тот, отлично понимая, что отец НЕ устанет. И донесет сам до дома своего… кого? Кем был Саша для него? «Любовник» звучало слишком грубо и пошло для тех чувств, с которыми отец прижимал Сашу к себе. А найти другое определение Даня не мог. Разве что… любимый? Чувствуя, как снова начинает терзать сердце тупая, монотонная боль, Даня опустил голову, глядя себе под ноги и на то, как следы на мокром песке наполняются влагой. Без дождевика тяжелые капли, падающие с неба, больно били по открытым плечам и макушке, но сейчас он был даже рад этому: неприятные ощущения тела отвлекали от мыслей и помогали не думать.
И он не думал. Не думал, пока они шли до дома. Не думал, когда Саша пришел в себя, но от шока или чего-то еще не смог сказать ни слова, только сильнее прижался к отцу. Не думал, пока тот заносил его в дом и, проигнорировав недовольное фырканье уходящей матери, укладывал на диван. Не думал, когда отец накрыл Сашу теплым пледом и заставил выпить горячего вина. Не думал, глядя на дрожащие, показавшиеся слишком тонкими пальцы, на белое лицо, с которого отец нежно стирал влагу. Не думал, не думал…
Но когда Саша начал говорить, все попытки Дани абстрагироваться от происходящего рухнули:
- Я не понял, когда начался шторм, - голос звучал сипло, но почему-то от него по спине Дани прошлась теплая волна, – Было только легкое волнение, и я решил, что могу еще немного поплавать. – Саша говорил бесцветно, виновато. – А потом меня оглушило волной. Больше я ничего не помню.
- Тебя выбросило на берег, - отец легко провел кончиком пальца по лбу, с которого пять минут назад стирал кровь. А потом вдруг сорвался. Стиснул Сашу за плечи и хорошенько встряхнул, глядя на него обезумевшими глазами и почти крича:
- Сумасшедший мальчишка!! О чем ты думал?! А если бы тебя не выбросило?! Ты бы утонул, понимаешь?! Утонул!! – отца трясло, в глазах плескались ужас и запоздалый шок. – Саша… - почти стон.
- Прости. Прости, прости, прости… - Саша подался к нему, обнял за шею и сильно прижался, целуя лицо быстро, горячо. – Ты испугался… Прости… Я больше не буду. Прости.
- Испугался… - протянул отец горько, обмякая в его руках и пряча лицо во влажных волосах. Он, ОНИ словно забыли, что в комнате есть еще кто-то. Они видели, смотрели только друг на друга, причиняя Дане нестерпимую боль. – Я не могу потерять тебя. Просто не могу…
- Ты не потеряешь… Обещаю, - Саша вдруг с силой отстранил Андрея от себя, заглядывая ему в глаза и говоря тихо, но яростно и страстно. – Я буду с тобой, пока ты сам этого хочешь. Слышишь, Андрей? Обещаю.
Больше Даня видеть этого не мог. Эти слова, этот голос разрывали сердце. Просто секс, да?! Он тихо, стараясь не шуметь, отступил назад, а потом тенью выскользнул из комнаты. Чувствуя себя разбитым и больным, поднялся к себе, содрал мокрую одежду и без сил рухнул на кровать, закутываясь в одеяло. Хотелось… Хотелось, чтобы как в детстве… Тепло, темно, а большой и страшный взрослый мир где-то там. А здесь, под одеялом его собственный мирок. Пусть маленький и наивный, но в нем нет боли. Нет места «взрослым» чувствам. И мечты просты и незатейливы: машинка с радиоуправлением, да пломбир на десерт за ужином.
Чувствуя, что еще немного таких мыслей, и он позорно расплачется, Даня натянул одеяло еще сильнее на голову и заставил себя расслабиться и не думать. Ни о чем не думать. Потихоньку напряженное и закоченевшее под холодным дождем тело начало согреваться, расслабляться, и тут же потянуло в сон. Не видя причин противиться этому желанию, Даня только выдохнул и позволил измученному сознанию скользнуть в мягкую темноту.
Кажется, ему даже что-то снилось. Сначала мягкое и теплое. Но потом к этим ощущением добавилось легкое беспокойство и тревога. Даня недовольно поворочался, чувствуя, как неумолимо просыпается, и медленно разлепил ресницы. Первые секунды ему казалось, что он еще спит, что сон продолжается. Потому что он не мог лежать в своей комнате и смотреть прямо в искрящиеся мягким любопытством глаза Саши. Того здесь просто не могло быть.
- Саша?.. – на всякий случай хрипло поинтересовался Даня и понял: это не сон. Инстинктивно шарахнулся назад, прижимаясь к стене и натягивая одеяло до самого подбородка.
- Ты что здесь делаешь?! – злясь от собственного смущения, спросил он. Саша только пожал плечами:
- Сижу. На тебя смотрю.
- Зачем? – разговор напоминал беседу двух идиотов, и Даня поморщился, представив себе, как это выглядит со стороны.
- Не знаю, - с обезоруживающей честностью ответил Саша и вздохнул. – Просто мне скучно. На улицу не выйдешь, а Андрей на меня дуется.
Даня закатил глаза, ворча:
- Это не повод вламываться ко мне в комнату и наблюдать за мной.
Саша пожал плечами, встал с пола, на котором утроился перед кроватью Дани, и небрежно бросил:
- Ну, ты же наблюдал за нами ночью. Кстати, тебе понравилось?
Даня дернулся, чувствуя, как неумолимо краснеет. Пальцы стиснули одеяло, а Саша только тихо рассмеялся:
- Ты такой забавный.
- Убирайся, - после секундного замешательства, глухо проговорил Даня, пряча лицо в подушку.
- А если нет?
- Уходи, - Даня, теряя терпение, вскинул голову. – Будь добр закрыть дверь с той стороны!
Саша усмехнулся, и Даня, больше не в силах смотреть в его глаза, снова зарылся лицом в подушку.
- Мы еще вернемся к этому разговору, - тихий шепот и легкое прикосновение к волосам заставило Даню дернуться. А потом он остался один.
Даня со стоном отбросил подушку на пол и перевернулся на спину. И как Саша его заметил? В коридоре было темно, а щелка – очень маленькой. Или ему так казалось? По крайней мере, через нее Даня все видел просто отлично. При воспоминании о том, что именно он видел, Даня снова покраснел, радуясь тому, что его никто не видит. Правда, вместе с запоздалым стыдом вернулось возбуждение, когда память послушно начала разворачивать перед глазами картины прошедшей ночи. Отец, Саша… Его полные желания и удовольствия глаза.
Даня тихо выругался про себя и скатился с кровати, автоматически подбирая подушку с пола и накидывая на кое-как убранную кровать покрывало. Кажется, он решил, что будет заниматься. Пожалуй, самое время начать. По крайней мере, он не будет думать ни о чем лишнем.
========== Глава 4 ==========
Учеба неожиданно увлекла. Он даже пропустил обед, читая историю экономических учений, как увлекательную книгу. Легкий слог, доступный язык, комментарии, в которых была тонкая ирония… Пикантность всему этому добавлял тот факт, что автор книги преподавал у них в университете и считался наискучнейшим из всех профессоров. Даня отложил книгу только, когда закончил читать последнюю страницу. Странно, но усталости он совсем не чувствовал. Хотя пустой желудок напомнил о себе. Даня посмотрел на часы и только изумленно покачал головой: похоже, он пропустил и ужин. Хотя в холодильнике наверняка что-то осталось. Встав и с удовольствием потянувшись, Даня высунул нос из комнаты, прислушиваясь к звукам. Все было тихо, только в комнате мамы работал телевизор. Даня, стараясь производить как можно меньше шума, спустился вниз. Свет в столовой был погашен, но ему все равно нужно было на кухню.
Совершив набег на холодильник, и накидав в тарелку все, что попалось ему под руку, Даня снова вернулся к себе в комнату. Включив телевизор, и бездумно глядя на мельтешение кадров какого-то клипа, Даня принялся за свой нехитрый ужин. Утолив голод, отставил тарелку с обещанием самому себе обязательно ее помыть и сделать это сегодня, и вернулся к занятиям. Следующей по плану стояла макроэкономика. По правде говоря, Даня ее просто ненавидел. Все эти рычаги, экономические законы и прочие «веселые» вещи наводили на него тоску и уныние. И если в теории он хоть немного разбирался, то задачи ему были не по зубам. И это притом, что по окончании курса его ждал госэкзамен по этому предмету!
Надеясь, что отдых все же немного помог и голова наконец начнет работать, Даня придвинул к себе учебник и тетрадь с конспектами. Чтобы менее, чем через час зло отшвырнуть от себя и то и другое: задачи по прежнему не желали «раскалываться», он только еще больше запутался. В памяти всплыли слова отца, но Даня почти с ужасом отмахнулся от них. Но они с упрямством породистого осла возвращались. После почти тридцати минут колебаний и взвешиваний всех «за» и «против», Даня встал из-за стола. Захватив грязную тарелку, вышел из комнаты и спустился вниз. Давая себе время на «передумать», помыл посуду, а потом пошел по дому искать отца или Сашу.
И нашел их обоих в большом кабинете. Даня открыл дверь, из-под которой пробивалась полоска света, и на пару секунд замер, боясь дышать. Отец читал, сидя на диване, а Саша лежал рядом с ним, положив голову на его колени. Пальцы отца нежно перебирали его светлые волосы, иногда замирали, сжимаясь, а потом снова начинали свои неторопливые движения. Глаза Саши были закрыты, а лицо отца выражало лишь спокойствие. Умиротворение. И больше не было той неуловимой тени, которая словно поселилась на нем с момента смерти Славы. Наконец-то.
- Ты что-то хотел? – собираясь перевернуть страницу, отец оторвал взгляд от книги и заметил стоящего у порога Даню. Тот вздрогнул и невольно смутился, словно подросток, которого застали за разглядыванием порно-журнала. А потом, стараясь не смотреть на открывшего глаза Сашу, выдохнул:
- У меня задача не получается.
- Твоя «любимая» макроэкономика? – с улыбкой поинтересовался отец. Получил кивок в ответ и повернулся к Саше. Сжал несильно плечо: - Поможешь?
Тот с пару секунд смотрел прямо на Даню, а потом встал:
- Конечно.
Даня пропустил его вперед, а сам, шепнув отцу одними губами «спасибо», пошел следом. Саша поднимался по лестнице неторопливо, словно издеваясь и давая получше рассмотреть висящие на одном честном слове джинсы, обтягивающие узкие бедра, короткую майку и полоску кожи, по которой вдруг Дане захотелось провести губами. Прогоняя неуместное желание, он на секунду зажмурился и только поэтому пропустил тот момент, когда идущий впереди Саша резко остановился, и он налетел на него со всего маха.
- Извини, - буркнул Даня, отводя глаза от потемневшего следа на шее Саши. Обошел его и распахнул дверь: - Заходи.
- А как же «закрой дверь с той стороны»? – глаза Саши блеснули из-под челки, но Даня решил, что не будет обращать внимания ни на какие его подколы.
- Ты сам довел меня, - Даня перешагнул порог своей комнаты и развернулся к двери. – Или мы теперь будем, как в детском саду общаться?
- Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок? – со смешком спросил Саша и наконец зашел в комнату. Поймал изумленный взгляд Дани и чисто, звонко рассмеялся. – Ладно, где там твоя задача?
Следующие полчаса Дане казалось, что он спит. На самом деле он почему-то не верил, не мог заставить себя поверить в то, что этот лохматый, странный парень - «дипломированный экономист». Но Саша «щелкал» задачи, как семечки, попутно пытаясь объяснить Дане хоть что-то. И, похоже, из Саши был хороший учитель, потому что Даня, кажется, даже начал что-то понимать.
А потом все задачи закончились. Но расставаться не хотелось, и разговор плавно перетек на другие темы. Сначала они обсудили университетскую программу, потом Даня пожаловался на преподавателей и прошедшую сессию, в ответ Саша рассказал пару анекдотов на эту тему. И оказалось, что смеяться вместе с ним неожиданно приятно и легко. А еще легко разговаривать обо всем, начиная от кино-новинок, кончая погодой в Москве. Саша рассказывал разные истории, смешные и не очень, а Даня тонул все больше в его горящих глазах, на дне которых яростно билась жизнь. А потом он сам что-то рассказывал и чувствовал на себе их мягкий, теплый взгляд. Саша улыбался и казался таким… настоящим. Таким красивым, что сердце заходилось. И хотелось дотянуться до него и поцеловать улыбающиеся губы. Почти по-детски. Только чтобы попробовать на вкус его улыбку.
А потом все закончилось. Когда в дверь коротко стукнули и сразу же ее открыли. На пороге замер отец, на его лицо легла тень, и Даня испуганно застыл, представив себе, как мило они выглядят сейчас со стороны. Валяются на кровати лицом друг к другу и… Слишком близко.
- Я иду спать, - голос отца был спокоен, но Даня невольно внутренне содрогнулся от тех эмоций, что стояли в его глазах.
- Я тоже, - словно не замечая сгущающейся атмосферы в комнате, Саша скатился с кровати и подошел к мужчине. Обернулся на пороге: - Спасибо за интересную беседу, - дождался от Дани ответного неуверенного кивка и вышел. Хлопнул дверью соседней комнаты, а отец все еще стоял на пороге, глядя на Даню все также спокойно.
- Я рад, что вы подружились, - его голос сейчас звучал бесцветно и страшно. – Но я очень надеюсь, что ваши отношения не выйдут за рамки дружбы.
Даня мгновенно вскинулся:
- Я и не…
- Спокойной ночи, - губы обозначили улыбку, и за отцом закрылась дверь. Даня с пару секунд просто смотрел на то место, где он стоял, а потом со злым стоном рухнул на кровать. В голове не было ни одной связной мысли, зато казалось, что сердце кто-то рвет в клочья. Больно. Невыносимо больно. Весь сегодняшний вечер проплывал перед глазами, снова даря ощущение теплоты и мягкости. Саша… Почему, ну, почему он не мог остаться той же сволочью, которую так легко ненавидеть? Даня слез с кровати и, чувствуя себя столетним стариком, вышел на балкон покурить. Шторм закончился, ветер стих, но океан еще недовольно ворчал. Без луны все казалось другим. Темным, страшным. Даня прикурил, бездумно проследил за тем, как догорает спичка и только потом позволил себе вернуться к своим невеселым мыслям. Да, сомнений больше не было. Если до сегодняшнего вечера у него были еще хоть какие-то иллюзии, что все это быстро пройдет, то сейчас осталось только одно голое понимание. Он любит Сашу. Любит это странное создание, на котором, похоже, сошелся свет клином для его отца. Забыв про сигарету, Даня склонил голову на руки, лежащие на перилах балкона. И что теперь делать? Любой шаг навстречу Саше – предательство по отношению к отцу. А тот только-только начал снова жить. Саше удалось сотворить чудо, и Даня не будет тем, кто его этого чуда лишит. Хотя… О чем он думает? Он размышляет так, словно Саша ответил ему взаимностью. Хотя Саше на него наплевать. Он иногда странно ведет себя, но его отношение к отцу… непередаваемо. Почему он соврал? Хотя почему «соврал»? То, что между ними «только секс» решил сам Даня. Саша лишь не стал ни опровергать, ни подтверждать его слова. Черт… Что ж так больно-то? Это же не первая его любовь, почему вдруг именно сейчас так разболелось сердце? И хочется застрелиться. Даня представил себе, как утром его находят с дыркой в виске и скривился. Не смешно, а пошло. Даня посмотрел на кончик потухшей сигареты, а потом оставил ее в пепельнице, полной воды, и вернулся в комнату, молясь про себя, чтобы отцу с Сашей не пришло в голову заняться чем-нибудь другим, кроме как лечь спать, рухнул на постель, не в силах даже доползти до душа. Хотя надо бы, надо…