Финн опустил на пол заплечный мешок, помыл руки в умывальной бадейке и ухватился за тесто.
– Вот только не пытайся мне помогать, Финн. Присядь. Ты, должно быть, с самого рассвета в пути.
Она хотела отобрать у него тесто, но Финн отступил в сторону:
– Ну что, попробуешь отобрать его у меня?
Энна рассмеялась:
– Ладно, спасибо. Рада тебя видеть, Финн. Как твоя мама?
Финн кивнул:
– Хорошо. Я… мы заранее подготовились к базарному дню, и она отпустила меня на пару дней повидаться с тобой.
«Она отпустила». Энна иной раз думала, что Финну было бы полезно некоторое время пожить без матери. Если бы не мать, Финн наверняка отправился бы в город вместе с другими лесными жителями, как это сделала Энна. Благодаря их общей подруге Изи он познакомился с городскими скотниками и навещал их, когда бывал в городе в базарные дни. А с тех пор как Энна вернулась в Лес, он стал частым гостем и в ее доме.
– Знаешь, Финн, ты пришел как раз вовремя, чтобы спасти меня от сумасшествия. Лейфер ушел злой-презлой, вот такие дела.
Финн встревожился:
– Эй, он ведь тебя не ударил?
– Ох, нет, но утром проснулся в таком скверном настроении, что и козу напугал бы до смерти. И могу поклясться, у него есть какая-то тайна: он что-то нашел в чаще. В общем, я уже много дней не разговаривала с нормальным разумным человеком.
Энна отлепила тесто от стола и снова шлепнула его о столешницу.
– Послушай, Финн… Когда мы познакомились в городе два года назад, ты мог представить, что я буду жить так же, как моя мама? Месить тесто, заниматься домом и скотиной и разговаривать сама с собой? Она вышла замуж в моем возрасте, но мне это не подходит, да, Финн?
– Как бы ты ни поступила, меня это не удивит, – откликнулся Финн.
Энна шутливо толкнула его в плечо. Финн пошатнулся и еле устоял на ногах, но Энна заподозрила, что он притворяется, чтобы она почувствовала себя сильной.
– И что ты собираешься делать?
– С Лейфером? Дам ему подзатыльник и послушаю, как гудит его пустая голова.
– Нет, я о тебе.
Энна помолчала.
– Я не знаю, Финн. Но я должна что-то сделать. – Она согнула руку, наблюдая, как напрягаются сухожилия. – Я словно тоскую по чему-то, может быть по Изи и тем дням в городе… Работать скотницей было тяжело, но мне нравилось коротать зимние вечера и дождливые дни в общем зале вместе с Изи, Рейзо и остальными рожденными в Лесу, играть в разные игры, слушать сказки, смотреть на огонь… – Энна улыбнулась. – А потом столько всего случилось, и мы помогали Изи спрятаться от негодяев, пытавшихся ее убить, и она вышла замуж за принца… Вот была свадьба, а? Ты в нарядной одежде, с копьем в руках, ну и все такое. А помнишь, как в один из тех вечеров во дворце, когда ты нас навещал, Изи устроила пикник на полу в тронном зале и пригласила всех скотников?
Финн кивнул:
– Тогда я думал, что мог бы остаться там навсегда, и еще я думал, что ты никогда не уедешь.
– Я тоже так думала. – Энна прекратила месить тесто и стала наблюдать за тем, как оно поднимается. – Но потом… не знаю… я почувствовала себя чужой, как будто я там просто гостья, понимаешь? Все эти придворные, и фрейлины, и стражи, и все прочее… Мне стало казаться, что Изи больше не нуждается во мне.
– Но домой ты вернулась из-за мамы, – сказал Финн.
– Да, конечно, – кивнула Энна. – И я осталась здесь, потому что была нужна Лейферу. Но в последнее время… похоже, ему ничего не нужно, кроме хорошего подзатыльника.
– Я буду скучать по тебе, Энна, если ты покинешь Лес… если я не смогу видеть тебя часто.
– Что ж, спасибо за это.
Энна вдруг осознала, сколько раз они вот так стояли рядом, перебрасываясь словами, и она высказывала все, что было у нее на уме, а Финн слушал. Она подумала, что, пожалуй, он знает о ее мыслях больше, чем кто-либо другой. Энна повернулась, чтобы посмотреть на Финна. Он заметил это и отвел взгляд.
– Ох, до чего же ты терпеливый человек, Финн! – сказала она. – Хотелось бы мне походить на тебя.
Финн покачал головой:
– Не нужно. Достаточно и того, что терпелив один из нас.
Энна не стала спорить. Похоже, с точки зрения Финна, все обстояло как надо.
Они работали вместе, пока в доме не стало чисто и хлеб не испекся, а потом уселись во дворе и стали ждать наступления ночи. Тени деревьев постепенно сливались, пока не превратились в единую непроглядную тьму, которую нарушали лишь бледные пятна лунного света. Треск еловой шишки под чьей-то ногой заставил Энну вздрогнуть и выпрямиться. Из лесной черноты появился Лейфер.
– Ах, это ты, – выдохнула Энна, снова откидываясь на спинку стула.
Лейфер подошел к сестре сзади и прижался лбом к ее макушке.
– Извини, – сказал он.
– Впервые за много дней слышу от тебя что-то стоящее. – Энна понадеялась, что брат наконец-то пришел в себя, и ласково дернула его за волосы. – Поздоровайся с Финном.
– Привет, Финн. Я тебя почти не вижу. Такая темень!
Лейфер отошел к яме, в которой разводили огонь во дворе, и повернулся спиной к сестре. Энна увидела оранжевую вспышку, и в яме тут же вспыхнул огонь. Лейфер с улыбкой обернулся к сестре, освещенный оранжевым пламенем.
– Как это ты… Очень уж быстро разгорелось, – сказала Энна. – Что ты туда бросил, кроме дров?
Лейфер оставил ее вопрос без внимания.
– Финн, я рад, что ты здесь. Я как раз думал, что мне нужно поговорить с кем-нибудь вроде меня самого, лесным жителем до мозга костей, с тем, кто никогда не убегал в город.
– Я много раз бывал в городе, – возразил Финн.
Лейфер отмахнулся от его слов:
– Ну да, в базарные дни или чтобы навестить твою старую подружку-принцессу. – Он произнес последнее слово с легкой насмешкой, и Энна сразу насторожилась. – Но ясно же, где твое настоящее место.
Финн посмотрел на Энну, словно не зная, что ответить, но Лейфер не дал ему собраться с мыслями:
– Да послушай ты… не перебивай, Энна!.. потому что я много думал. Мы неплохо справлялись со всем тут, в Лесу, верно? А теперь Байерн берет нас в кольцо, и нам говорят, что это благо. Я им не верю, Финн, они навязывают нам мощеные дороги и оседланных лошадей, а сами порабощают лесных девушек и парней.
– Порабощают? – повторил Финн. – Я не думаю…
– Есть и другие, которые смотрят на это так же, как мы, Финн, и которые готовы включиться в борьбу, если мы решим восстать.
У Энны отвисла челюсть от изумления. Она ждала, что Лейфер вот-вот рассмеется и признается, что пошутил. Но в его голосе звучала жесткость, какой Энна никогда не замечала прежде, и он сжимал и разжимал кулаки, как будто собирался ринуться в бой.
– Лейфер… – начала было девушка.
– Тихо, Энна! – перебил ее брат. – Знаешь, Финн, я в последнее время постоянно думаю о Байерне, о том, как это государство присматривается к нашим землям и деревьям, как использует наших людей… и все это началось с иностранной принцессы, которая влезла не в свое дело.
Энна сухо рассмеялась:
– О, ты не посмеешь оскорблять Изи в моем присутствии.
Лейфер повернулся спиной к огню – теперь Энна различала в темноте только слабый блеск одного его глаза – и заговорил невыразительным тоном:
– Я знаю, она твоя подруга, и, наверное, я должен ее бояться, ведь ходят слухи о том, что она умеет призывать птиц и ветер. Но я уверен, в ней есть что-то дурное, и, когда я начну действовать, она сгорит первой.
– Лейфер! – Энна встала. – Да как у тебя язык повернулся?
– Я разговариваю с Финном, Энна. Я знал, что ты не поймешь.
– Думаешь, я стану молчать, когда ты угрожаешь принцессе? – закричала Энна. – Ты же знаешь, что не стану!
– Тихо, я сказал!
Лейфер снова подошел к огню и бросил в яму несколько еловых шишек. Они зашипели и подпрыгнули.
– Поверить не могу, что мне приходится терпеть от тебя такое! Бедняга Финн сидит и покорно выслушивает эти безумные речи, но когда ты начинаешь нападать на Изи… Ты, должно быть, совсем ума лишился, если думаешь, что никто из нас не врежет тебе как следует, прежде чем ты откроешь рот.
– Я сказал, заткнись!
Лейфер повернулся, и Энна увидела его в неверном оранжевом свете. У него дрожали руки, а лицо было совершенно чужим – Энна поверить не могла, что это ее брат.
– Лейфер… – в ужасе пробормотала она, не понимая, чего вдруг так испугалась.
Лейфер скривился, как будто сражаясь с болью, и вскрикнул. Энна внезапно почувствовала сильный жар и обжигающую боль. Она посмотрела вниз – и увидела, что ее юбка горит!
Энна закричала и рухнула на землю, пытаясь отбросить горящий подол юбки подальше. Финн сорвал с себя куртку и стал сбивать ею пламя. Наконец ему это удалось, и девушка замерла, тяжело дыша.
– Ты как, в порядке? – спросил Финн. Он опустился рядом с Энной на колени и озабоченно протянул руки над ее ногами, не решаясь их коснуться. – Энна, с тобой все хорошо?
Энна ошеломленно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она посмотрела на Лейфера, который застыл возле огненной ямы, зажав рот руками. Финн поднялся и встал между Энной и ее братом.
– Лейфер! – произнес он с вызовом.
Огонь у ног Лейфера затих, лениво полизывая дрова. Слабый желтый свет падал снизу на лицо юноши, подчеркивая морщины на лбу и под глазами, – в это мгновение Лейфер выглядел глубоким стариком. Он посмотрел на Энну и как будто снова стал самим собой, ее братом, тем мальчиком, который совал жуков ей в постель, тем юношей, который принес ей корзину грибов с такой гордостью, словно нашел чистое золото. Осознав, что натворил, он пришел в ужас.
– Энна, прости. Я… я не хотел…
Он повернулся и убежал в Лес.
– Лейфер! – крикнула девушка.
Брат не оглянулся. Энна медленно выдохнула, чувствуя, как у нее в груди все дрожит.
– Что со мной случилось?
– Я не видел, все произошло слишком быстро, – ответил Финн. – Тебе не кажется, что он управляет огнем? Ну, понимаешь, как Изи командует ветром. Но почему он на тебя напал?
– Не знаю.
Финн помог Энне войти в дом и осмотрел ее покрасневшие лодыжки, что-то бормоча себе под нос, словно хотел унять ее тревогу. Он отказался от мысли сходить за соседкой Додой, не желая оставлять Энну даже на короткое время, поэтому сам смазал ей ноги смальцем и забинтовал чистыми тряпками. Присущее Финну спокойствие помогло девушке перенести и странный вечер, и жгучую боль.
– Я лучше побуду с тобой еще немного, а то вдруг он попытается снова… если, конечно, это сделал он.
Энна уставилась на огонь в очаге:
– Похоже, сказки на ночь, которые я так любила, подготовили меня ко всему. Изи как-то сказала, что если слушать и рассказывать невероятные истории, то будет легче поверить, когда столкнешься с чем-то необычным.
Ей было не так уж трудно поверить в то, что сделал Лейфер, но ее пугало другое: неизвестно, что он сделает дальше.
Они с Финном сидели молча, наблюдая за тем, как угли в очаге рассыпаются в золу. От одного лишь вида огня лодыжки у Энны болели сильнее. Что ни говори, ожоги – самые болезненные из всех ран. Ее мать обычно называла боль от порезов и переломов «чувством исцеления», но боль от ожогов вызывала у Энны ощущение, будто огонь все еще ползет по коже, пожирая ее тело, словно топливо.
В очаге рассыпался почерневший кусок древесины, и желтое пламя, прежде чем скрыться в углях, на мгновение взвилось вверх. Энна прикрыла глаза, слушая, как поскрипывает под Финном кресло-качалка, как пульсирует кровь в ее ранах, и поняла, что не может ждать, когда Лейфер вновь начнет действовать. Энна нуждалась в помощи, а попросить о ней она могла только одного человека.
Глава вторая
Наутро Энна отослала Финна, хотя тот отчаянно протестовал.
– Ничего со мной не случится, Финн, – сказала она. – Думаю, некоторое время Лейфер вообще здесь не покажется. А завтра утром я поеду с Додой на рынок, и мы заберем тебя по дороге.
У Энны в прохладном погребе скопилось достаточно яиц, которые можно было гораздо выгоднее продать в городе, чем на лесном рынке. Впрочем, после того как Энна несколько месяцев не появлялась в Столице, у нее были и более весомые причины поехать в город, нежели возможность заработать несколько лишних монет. К тому же если кто-то и мог растолковать ей всю эту историю с Лейфером, так только Изи.
На следующий день Энна собралась к Доде. Она тщательно проверила свой мешок, чтобы удостовериться, при ней ли кремень и трут, а подняв голову, обнаружила, что перед ней стоит Лейфер. Энна едва не отшатнулась. По одежде брата было видно, что он ночевал на земле в Лесу, даже на его щеках виднелись отпечатки еловых игл.
– Что, два дня провел в одиночестве? – спросила Энна.
– Да.
Широко раскрытые глаза Лейфера смотрели в никуда, как у человека, который слишком долго спал, а проснувшись, продолжает грезить.
– Папа обычно говорил: «Голова у Лейфера словно кремень, – сказала Энна. – Чтобы высечь искру разума, надо хорошенько по ней стукнуть».
Лейфер потупился. Энна думала, что это воспоминание заставит брата улыбнуться, и порадовалась тому, что этого не произошло. Лейфер еще не заслужил права смеяться.
– Надеюсь, ты присмотришь за хозяйством, пока меня не будет, – проворчала она, – и мне бы не хотелось по возвращении найти всех моих кур зажаренными.
Лейфер мрачно кивнул.
Энну немного рассердило, что он не возражает, и она повысила голос:
– И может быть, ты дашь мне несколько монет из своего запаса, чтобы я могла купить новую юбку?
Лейфер закрыл лицо руками и заплакал. Энна уперла руки в бока и почувствовала себя куда более удовлетворенной.
– Мне так жаль, Энна! Клянусь, я больше никогда тебя не обожгу! – сказал Лейфер.
Энна протяжно присвистнула:
– Хорошенькая клятва из уст брата: «Я больше никогда тебя не обожгу!» Довольно грустно звучит, Лейфер.
Лейфер горестно засмеялся.
– Ну и где ты был? – спросила Энна. – И что такое ты творишь с огнем… неужели трудно избавиться от этого?
– Я не могу. – Голос Лейфера звучал хрипло, то ли от слез, то ли от жажды. – Ты не понимаешь, если задаешь такие вопросы. Я должен это использовать.
– Почему?
– Я не могу…
– Ты только скажи почему, Лейфер.
– Послушай, – тихо произнес брат, – это не то, что ты воображаешь. Это… это как потребность, и… и это совсем не плохо, Энна. Я не знаю, что случилось тогда вечером. Я потерял самообладание. Ты пыталась меня остановить, как будто была моим врагом, и мне пришлось… Мне очень жаль. Но я верю, что научусь с ним справляться.
– Тогда научи и меня, чтобы я могла тебе помочь, – предложила Энна, внезапно ощутив себя храброй и дерзкой, хотя и слегка испуганной, словно ради простого интереса шла по краю обрыва.
Но одновременно она чувствовала и уверенность, уверенность в том, что она бы справилась с огнем лучше, чем Лейфер. Несмотря на то что он был старше, именно Энна учила его стрелять из рогатки и именно Энна первой взбиралась на какое-нибудь высокое дерево. Энна учила брата укладывать растопку в очаге и правильно направлять искры от кремня в еловые стружки.
– Научи меня, и вместе мы во всем разберемся, – повторила она.
Губы Лейфера дрогнули в попытке улыбнуться.
– Это было бы здорово… но я не могу. Не думаю, что я должен это делать. – Он отошел от сестры. – Я хочу сам во всем разобраться. Это мой шанс изменить все к лучшему.
– Что – «все»? И с каких это пор тебя стало интересовать что-то, кроме времен года и количества соли в овсянке?
– С тех пор, как… с тех пор, как я узнал об огне.
Энна забросила на плечо мешок:
– Тогда я лучше пойду. Но пока меня не будет, ты тут не слишком увлекайся, хорошо?
Выйдя из дома, Энна покачала головой в ответ на собственные мысли. Это было почти забавно: обращаться с подобной просьбой к парню, который чуть не сжег собственную сестру.
Энна почувствовала настоящее облегчение, когда уселась в маленький фургон Доды и ослик потащил их вперед по неровной дороге. По сторонам от них мелькали деревья, и Энна представила, что это деревья, а не фургон подпрыгивают и уносятся прочь, словно расшалившиеся дети.