— Как что? — справился с собой Забелин. — Играть! Но — тонко, без суеты. Важен не разум, а интуиция. Не голова, а сердце. Вот и вся премудрость…
Оставшись одна, Оксана зачем-то посмотрела на часы и нашла глазами свой балкон на фасаде гостиницы. «Такой лещ пропал. Жирный. Экологический. Икряной. Его теперь, наверное, мурры жрут. С теми, которые ещё хуже… Ну, пусть подавятся…»
Было без пяти минут девять.
«А ну как всё окажется розыгрышем, и сейчас позвонит мудель Пётр Петрович, и я выпущу кота и поеду на мотоцикле куда-нибудь на городскую помойку. В матированном забрале, задом наперёд и вниз головой. А вечером вернусь к себе в номер и съем этого леща. С костями и чешуёй… Ну?! Отсчёт пошёл…»
Минута.
Сорок пять секунд.
Тридцать.
Пятнадцать.
Ноль.
Телефон не зазвонил. Ни в девять ноль-ноль, ни в девять ноль пять, ни даже в половине десятого. Оксана стала подозревать, что Забелин и в особенности Марьяна отнюдь не шутили. И свинья, то есть Васечка, Петру Петровичу была подложена по полной программе.
«А некоторые ещё говорят, будто на периферии скучно служить…»
На мгновение ей захотелось подняться в краевский номер, забраться с Тихоном под одеяло и лежать неподвижно без эмоций и мыслей, наплевав на реальное с ирреальным.
Пока не явятся те, которые «ещё хуже».
«Вот только Тишеньку жалко. Он же меня защищать будет…»
Миг слабости не прошёл незамеченным высшими сферами. Оксана оглянулась и поняла, что ей был ниспослан ответ: узрела блаженного Никиту. Тот шёл мрачный, угрюмый, лишённый обычного благолепия, — сизый нос, в сумке позванивает бутылочное стекло…
— Ты вот что, желанная. И не думай, — начал он, даже не поздоровавшись. — В эту свою отель ни ногой! Это я тебе как ветеран рум-сервиса говорю. Ни ногой! Всё там, — он указал на гостиницу, — теперь проклято для тебя. Кой-кто постарался…
— Спасибо, Никита, — кивнула Варенцова. — Я вообще-то в курсе. В общем и целом. Мне эти ваши, — она замялась, не зная, как выразиться, — игроки с другого стола ещё вчера рассказали…
«Вот так, — констатировала она про себя. — Вчера вёлся разговор только про номер, сегодня про всю гостиницу. А завтра что, на Марс велят улетать?»
— Запомни, девка, для нас с тобой они не очень-то наши, — веско сказал Никита. — У нас своя компания, у них — своя. Та ещё шайка-лейка…
«Ага, — мысленно кивнула Оксана, — только вчера они меня приняли и защитили, а ты туманными намёками ограничился…»
— Ну в общем, раз ты знаешь, я пошёл, — поднял сумку Никита. — Поминали вчера с начальством друзей боевых… то ромом, то водкой…
— А вот скажи, уважаемый, — прищурилась Варенцова. — Твой-то в чём интерес? Чего ради ты мне помогаешь?
Она ждала новых рассуждений о козырях, шулерах и готовой ополчиться секьюрити, но услышала совершенно другое.
— Э, девонька, вот ты о чём… — как-то затуманился Никита, и голос его неожиданно дрогнул. — На дочку ты мою сильно машешь… Мамай, собака, взял её тогда в полон, недоглядел я, каюсь, недоглядел. А ты на неё — как сестра… Что, лещика-то моего так и не попробовала? Не горюй, ещё один есть, последний, так и быть, желанная, поделюсь.
С этими словами он достал крупного вяленого леща, примерился, крякнул и с лёгкостью фокусника разорвал рыбину надвое.
— На-кось, держи.
Лещ был поделен идеально, словно раскроен лазером. Зеркально-чистый срез проходил точно посередине хребта. В брюхе поблёскивала половинка икряного мешочка.
— Спасибо. — Уставшая удивляться Оксана благодарно приняла лакомство. — Большое.
Варенцова. «Ваши все там»
Потом она сидела на лавочке и прислушивалась то к сердцу, то к разуму, то к внутреннему голосу. Все они хором твердили одно: «Краев». И то правда, к кому ей теперь идти? Больше не к кому. Только вот куда?..
Сотовый механическим голосом объявлял аппарат вызываемого абонента выключенным или временно недоступным. Гостиница нынче справок не давала по причине проклятости. «Язык до Киева доведёт», — в конце концов решила Оксана и переступила порог маленького кафе.
Называлось оно уютно, вкусно и даже как-то доверчиво «Морошка». И румяные ягодки на вывеске были нарисованы с явным знанием дела.
Рыжая полненькая девушка, хозяйничавшая в кафе, показалась Оксане некоторым образом похожей на ту самую морошку, круглую добрую звёздочку на пути странника по болотам. Она удивительно быстро поставила перед Варенцовой кофе, да не какой-нибудь пахнущий нефтяными цистернами растворимый, а самый настоящий, ароматный, крепкий и животворный, от которого Оксана ощутила весёлое и злое желание не просто выжить, но и «всем показать».
Тихон, разбуженный запахами съестного, высунул рыжую морду из рюкзачка, и Светочка восхитилась:
— Ой, это кто там у вас, котик? Можно, я сметанки ему принесу?..
Естественно, она знала, где дислоцировался поисковый отряд.
— Это вам по трассе надо идти. Как автозаправку минуете, сразу налево свернёте и дальше просёлком. Так и придёте. — И добавила, кладя рядом с кофейной чашечкой большую конфету от щедрот заведения: — Ваши все там.
Прозвучало это довольно загадочно. По крайней мере, допускало интересные толкования. Оксана хотела было спросить, что именно Светочка имела в виду, но прикусила язык.
От заправочной станции просматривался пещёрский указатель, свёрнутый уж не тем ли ночным таранным ударом, давшим название гостинице. Оксана сощурилась против солнца и поняла: сбылась мечта идиотки. Просёлок, куда направила её осведомлённая Светочка, оказался тот самый, который она всё собиралась обследовать на досуге.
Совпадение? Женская интуиция? Магические флюиды?..
Тихон завозился в мешке, требовательно мявкнул, ткнулся лбом в хозяйскую спину. Имей, дескать, совесть, выпусти по делам!
— Давай, малыш, беги.
Оксана расстегнула молнию, проводила взглядом кота, исчезнувшего в высокой траве за домиком АЗС, и присела на заботливо установленную кем-то лавочку. Солнце проливалось наземь нежарким, удивительно приятным теплом, от которого Оксану начато даже чуть-чуть клонить в сон. Она прикрыла глаза и попробовала представить, что уже переехала в Пещёрку жить насовсем, что сидит у себя на участке, принимая заслуженный роздых после всяких утренних дел. Накормлены гуси, уложено подходить в корзинку хлебное тесто, вымыт и выгулян проказник Васечка-младший. Сейчас она чуток отдохнёт, а потом сварит вкусного кофе и отнесёт уткнувшемуся в компьютер Олегу…
Вернувшийся Тишка вспрыгнул на колени и начал топтаться, щекоча пушистым хвостом Оксанину шею. Варенцова тряхнула головой, поднялась, водворила кота в рюкзачок и средним шагом двинулась дальше.
Карты пещёрских окрестностей у неё под рукой не имелось, да и Бог-то с ней, с картой: просёлок там всё равно не значился, Оксана уже проверяла. Что поделаешь, из наших общедоступных карт заслуживают доверия только те, что сделаны для спортивного ориентирования. Остальные составлены по принципу «пойдёшь — не вернёшься». На них асфальтированными числятся дороги, куда асфальт завезут хорошо если при следующем президенте, если у него там будет дача. Зато вместо одного-единственного тракта, обозначенного в лесу, можно запросто обнаружить штук шесть. Кому-то явно лень было откорректировать продукцию выпуска тридцать седьмого года, когда карта должна была не столько помогать рыболову и грибнику, сколько вводить в заблуждение вражеского агента, буде он начнёт по ней ориентироваться.
В этом смысле красиво оформленный атлас Пещёрского края пребывал вне конкуренции. Оксана в первый же день купила его в ларьке и пролистала во время обеденного перерыва. В нём было под сотню страниц, неотличимых одна от другой, — сплошь голубые штрихи с далеко не повсюду проставленной глубиной. О существовании деревни Глуховки, куда волокла свои корзины престарелая Ерофеевна, создатели атласа вовсе не подозревали. Мало того, напрочь отсутствовал и подробный план самого районного центра. Так, пятнышко два на два сантиметра на узеньком зелёном язычке посреди заштрихованного пространства. Да и его умудрились засунуть в стык страниц, проклеенных по торцу.
Необъяснимо…
Или, может быть, как раз так и весьма объяснимо?..
Одним словом, Оксана морально готовилась к марш-броску километров этак на сорок, да всё непролазными хлябями, но идти оказалось совсем недалеко. Сперва лесная дорога почтительно огибала здоровенные сосны, потом местность заметно пошла вниз, вместо песка появились глинистые колеи, а по сторонам поднялись могучие ели, такие густые, что под ними уже не росло ничего, кроме бархатного изумрудного мха.
Оксана только успела вздохнуть об оставшихся в Питере резиновых сапогах, когда впереди заблестел торфяной ручей, пересекавший дорогу. Варенцова перешла мостик, сложенный из смолёных шпал, — на удивление крепкий, явно рассчитанный на машины, — и дорога снова полезла вверх. Было похоже, что составители атласа намухлевали ещё и с масштабом. Если руководствоваться заявленной шириной зелёного язычка, путнице давно полагалось бы утонуть «с ручками». На практике же болота не было и в помине.
А потом лес не то чтобы расступился — так, легонько подвинулся, давая местечко доброму и уважительному соседу, — и Оксана вышла к деревне.
Она даже остановилась, потому что у неё захватило дух. Вот оно, древнее серебро изб, срубленных так, чтобы — внукам и правнукам на добро. Крепко и поистине ладно,то есть с чистым сердцем и в нерушимом ладу с небом, солнцем, лесом, землёй, зыбучими водами. Детский смех, столетний старик, плетущий корзину, босоногая девушка в домотканой рубахе и клетчатой понёве, надетой не ради этнографического мероприятия, а просто потому, что лучшей одежды, чем эта, выработанная веками, еще не придумано и никогда придумано не будет…
Указатель, осенявший просёлок косым подбитым крылом, не соврал. Перед Оксаной была истинная Пещёрка.
Она шла единственной улицей, жадно вбирая глазами густые зелёные палисадники и дымки надворных печей. С ней здоровались, как с доброй знакомой, она улыбалась и кивала в ответ и, только миновав последнюю избу, спохватилась: небось надо было спросить, где тут стоят лагерем поисковики… Ну да не возвращаться же. Дорога дальше идёт, зря ли Светочка говорила, небось выведет…
И вывела. Непонятно только куда. Оставив за поворотом деревню, Варенцова наконец увидела перед собой обещанное болото. Оно распахнулось перед ней сразу и во весь горизонт, обширное и величественное, как океан. Моховые кочки с торчащими скелетиками деревьев быстро уступали место чёрным разливам, подёрнутым белёсой мглой испарений. Ближе к горизонту залегала сплошная топь. Она блестела под полуденным солнцем, как тусклая ртуть.
Накатанные, со следами колёс дорожные колеи с разбегу ныряли в трясину и исчезали.
— Ну и?.. — вслух спросила Оксана. — Дальше-то, я вас спрашиваю, куда?..
Некоторое время она недоумённо стояла, обшаривая взглядом берег, но ни взгляду, ни здравой логике зацепиться было решительно не за что. Потом она села на тёплый пригорок, выпустила кота и застыла, обхватив руками колени.
С мохового болота наплывал запах багульника. Над разводьями завивались воздушные волокна, унизанные невесомыми бисеринками влаги. Из них ткались то силуэты деревьев, то прозрачные тени высоких зубчатых стен, то даже подобия старинных аэропланов… Болотная фата-моргана жила своей равнодушной и загадочной жизнью, не принимая в расчёт маленькое человеческое существо, потерянно сидевшее у его края.
Но потом по воде пробежала лёгкая рябь, туман сделался гуще, и навстречу Оксане поплыли две светящиеся фигуры. Они шагали через топь, держась за руки, — маленькая и большая…
Она сразу узнала их. Она не могла их не узнать.
Оксана вскочила на ноги, чтобы бежать к ним, чтобы быть с ними там, где они теперь находились… Вздрогнула и проснулась.
Она сидела на скамеечке у заправки «Лукойл», в ногах тёрся Тихон, которого судорожное движение хозяйки согнало с колен, а на заправку заруливал «янки-танк».
Эту громадину мог оценить по достоинству лишь настоящий знаток. «Хаммер Н1» отличался от своего военного собрата лишь отсутствием брони. Такой же мощный, неподъёмный, приземистый и до жути прожорливый.
Естественно, к нему сразу бросился парнишка-заправщик. И тут Тихон вдруг насторожился, а потом распушил хвост и ровной походкой двинулся к джипу. Оксана присмотрелась и увидела, как за тонированным стеклом шевельнулась громадная тень. В машине сидела собака, и, похоже, очень серьёзная.
В это время из «Хаммера» выскочил бородатый россиянин, потянулся к заправочному пистолету, но оглянулся, увидел кота и вдруг обрадовался:
— Тихон, привет! Ну что, зверюга, опять Ханьку морду бить идёшь?
— Тихон, стоять! — прибавила шагу Оксана и на ходу распахнула рюкзачок. — А ну, живо на место! Имей совесть!
Говорят, совести у котов нет. Возможно, это относилось и к Тишке, но хозяйка была в авторитете. И рука у неё, когда она говорила таким вот тоном, становилась ох и тяжёлой. Рыжий убивец остановился, взвесил возможные варианты — и мягко, с этакой презрительной грацией, запрыгнул в подставленный рюкзачок.
— Вот это да, — восхитился бородач.
Одно из стёкол джипа поползло вниз. Человек, сидевший внутри, внешностью и манерами был форменный Остап Бендер, разве что несколько постаревший.
— Хороший кот, рыжий, к деньгам, — похвалил он и обворожительно улыбнулся Оксане. — Самой обаятельной фее безопасности наш пламенный революционный привет… И что же это центровое гэбэ-чека поделывает в здешних провинциях?
Варенцова скользнула взглядом чуть дальше и увидела в машине крупного пожилого дядьку. И огромную среднеазиатскую овчарку, выглядывавшую у него из-за плеча. В памяти тут же щёлкнуло реле: ну как же, заминированный уазик и взрывное устройство, оказавшееся в итоге куском хозяйственного мыла. Вспомнила Оксана и «товарища Бендера», вместе с Наливайко стоявшего тогда во дворе.
«Ну-ка, ну-ка…» Память у неё тоже была профессиональная, хранившая отменную галерею разных выдающихся личностей.
— И вам здрасте, Матвей свет Иосифович, — не боясь ошибиться, ответила Варенцова. —А не подскажет уважаемое собрание, как бы мне Олега Краева отыскать?
— Батюшки-светы, — изобразил испуг Фраерман. — Да неужто и он совсем не тот, за кого мы его держим?
— К сожалению, это так, — с самым каменным лицом кивнула Оксана. — После общения с ним мой кот вместо нормального «мяу» порывается говорить «мью-мью». Дело ясное — английский шпион…
«Тишенька, — с нежностью думала она о притихшем в рюкзачке безобразнике. — Интересно, бывают ангелы-хранители не с лебедиными крыльями, а с когтями и в шерсти? В лоснящейся такой, огненно-рыжей?»
— Мы сдали того фраера войскам энкавэдэ… — хмыкнул Фраерман. — Как же не помочь родной контрразведке, да ещё в лице та-акой дамы… У вас время есть? Уйма? Вот и ладно. Сейчас встретим кой-кого, а затем, Бог даст, вернёмся на базу. — Он расправил плечи и лихо поклонился: — Разрешите представиться: командир поискового отряда «Ночной таран». Это, — кивнул он на бородатого, — заместитель мой, Николай… э… для своих — Коля Борода. С Василием Петровичем вы уже знакомы…
— Имела честь быть представленной, — улыбнулась Варенцова. — Спасибо большое.
Телефон Фраермана вдруг выдал «Вечерний звон», весьма похожий на похоронный.
— Так… — Матвей Иосифович глянул на дисплей и нажал кнопку соединения. — Да, Акакий Акакиевич, привет. Что? Как? Где? Кто? Во сколько? Ну и?.. Лады. — Медленно спрятал сотовый, фыркнул, глянул на Колю Бороду. — Слыхал?
— Ну да, — пожал плечами тот. — Очередное ЦУ?
— Очередное ЧП, — глянул на свой «Ролекс» Фраерман. — Немцы, мать их, до места сбора не доехали, встали. У них какая-то там дорожная проблема. Более точной информации нет, зона покрытия живёт как хочет, спасибо и на том, что вообще вышли на связь. Ладно, будут знать, какие тут яйки и млеко… Ну добро, поехали!
Варенцова загружалась в «Хаммер» медленно и осторожно.