«Она решила, что ты спятил», — заметила Элоиза, — «А может, и правда? Разговариваешь с кошками…»
— Не с кошками, а с тобой, — поправил Славка, — Я задал вопрос.
«Я почти здешняя. Из пригорода».
— Расскажи мне о себе.
«Ты и так обо мне знаешь».
Кошка пошевелилась и пощекотала ухо парня проволочками усов. Святослав повернул голову и посмотрел ей в глаза.
— Мяу, — безразлично сказала кошка.
— Не притворяйся, что не понимаешь, что я спросил. Я хочу знать о тебе побольше. Я же понятия не имею об элементарных вещах! Например, сколько тебе лет, что тебе нравится… Или тебе неприятна эта тема?
«Сверни к реке. Там будет мост. Идём туда?»
— Хорошо. Надеюсь, ты не собираешься топиться в ледяной воде?
Элоиза-кошка презрительно фыркнула. Святослав перешёл дорогу (вернее, проскочил прямо перед навороченным джипом) и спустился к реке. На набережной было полным полно парочек, но на мосту никого не было. Может быть потому, что его не освещал ни один фонарь?
Славка свесился через перила моста и плюнул в воду. Кошка спустилась по рукаву плаща и села на камень рядом со Славкиным локтем. Понюхала воздух, дёрнула ухом.
«Знаешь, завтра с утра ты проснёшься и увидишь снег. Первый снег», — сообщила она.
— Ты, что ли, его наколдуешь? — недоверчиво проворчал Святослав, не отрывая взгляда от чёрной глади воды.
«Нет. Просто воздух пахнет по-особому — снегом. Я его чувствую», — невозмутимо отозвалась Элоиза.
— А, понятно, — протянул Славка, — Может, расскажешь всё-таки о себе?
Кошка зевнула, показав острые белые зубки и прищурив глаза. Кончик её хвоста качнулся из стороны в сторону.
«Своей настойчивостью ты способен пробить стену», — вздохнула Элоиза, — «Ну, ладно. Тебе сколько лет?»
— Двадцать. Почти двадцать один.
«Я думала, меньше. А я на три года младше. Родилась… ну, я тебе говорила. Южная окраина. Мама умерла, когда мне было три года. Я её почти не помню. Только тепло… тепло рук. Отец… Не знаю, жив ли он ещё или спился совсем. Я убежала от него пять лет назад. Знаешь, эта история всё время повторяется. Из жизни в жизнь, с незначительными вариациями. Мама умерла, папа — мразь последняя… Я ухожу из дома, бродяжничаю, потом меня подбирает какой-нибудь сердобольный, великодушный мужчина…»
Она замолчала.
— Элоиза?
«Не заставляй меня продолжать. Мне и так больно. И может быть, больно будет и тебе».
Славкина ладонь почти инстинктивно погладила чёрную кошачью спинку. Парень ощутил, как кошка сжалась под его рукой.
— Котёнок, ну не надо… Всё будет хорошо.
«Не надо? Не надо меня жалеть, вот что уж действительно не надо. А хорошо уже не будет. Никогда. Надежда на лучшее — иллюзия. Сон наяву. Это то, что человек придумал для очистки совести, Слав. Хороший и всегда срабатывающий принцип: пусть сегодня я ударил женщину — завтра я перед ней извинюсь, и всё будет замечательно, а послезавтра ещё раз ударю и ещё раз попрошу прощения. В людях давно кончилось всё человеческое. Даже выработался своеобразный инстинкт: оправдания любого поступка перед самим собой. Я украл у этого человека деньги? Ну и что! У него их много, у меня — мало. Я сорвал цветок? Велика важность! Их во-он сколько повсюду! Я убил человека? Не беда. Этот человек всё равно умер бы когда-нибудь. Так думают ВСЕ, Слав. Если такое происходит, как можно надеяться на что-то хорошее?»
— Надо быть оптимистом, Элоиза. Если рассуждать как ты, можно и свихнуться. Получается, что вокруг одни скоты, гады и сволочи. Но это ТЫ их такими видишь. А хороших-то людей искать не пробовала?
«Пробовала. По отношению ко мне таких не было, нет и не будет, видимо, никогда».
— А я? — начал злиться Святослав.
«Ты-ы? Я просто не хочу тебя обижать».
Парень попытался успокоиться, взять себя в руки, но взгляд кошки — холодный, безразличный — его просто бесил. Кошка не сводила с него глаз. Славка отступил на два шага, стиснул кулаки и дал ярости излиться наружу:
— Какая же ты всё-таки неблагодарная дура! Мозги у тебя воистину кошачьи, эгоистка! Ровнять добро и зло по себе — это всё, что ты умеешь? Ты дальше своего сопливого розового носа не видишь ни хрена! Ни черта не замечая, ты готова с грязью смешать и тех, кто тебе добро делает! Да пропади ты пропадом, Элоиза!
Славке на плечо опустилась чья-то рука. Одновременно голову раскалённой иглой пронзил крик Элоизы: «Аа-ааа!». Кошка на каменных перилах моста выгнула дугой спину, прижала к затылку уши, взъерошила шерсть на загривке и зашипела. Святослав обернулся. За его спиной стоял ОН — тот самый парень в кожаной куртке. На Славку он не смотрел.
— Отдашь её мне? — прозвучал в тишине его голос, — С ней же одни проблемы, Святослав. Она — ведьма. Не человек. У неё нет души. Ты же сам видишь.
— Нет.
Святославу показалось, что не он произнёс это короткое слово. Но рука, державшая его за плечо, разжалась. ОН был удивлён.
— Подумай хорошенько, парень. Зачем она тебе? Опасно держать за пазухой ядовитую змею. Когда-нибудь она тебя укусит, но менять что-либо будет уже слишком поздно.
Парень посмотрел на кошку. Она уже не казалась такой воинственной, как минуту назад. Скорее, жалкой. Лапки дрожали, рот приоткрыт, будто кошка вот-вот закричит, а в глазах бликами света от фонаря на берегу качался страх.
— Не отдам. Не отдам, ясно? Я хочу, чтобы она жила и не боялась скотов вроде тебя! Ты же убить её хочешь? Да? Урод ты, вот кто!
— Я — урод? — насмешливо протянул ОН.
— А кто ж ещё-то? Конечно урод, если считаешь, что я способен отдать на верную смерть несчастную, запуганную девчонку! Проваливай.
— Ты же сам минуту назад отказался от неё, — в ЕГО голосе появились уверенные нотки, крепшие с каждым словом, — Или не тобой было сказано «пропади ты пропадом», а?
Святослав подошёл к перилам моста и погладил кошку. Зверёк под его ладонью обмяк, прижавшись животом к холодному камню, и закрыл измученные страхом глаза. Маленькое сердце колотилось, как птица о прутья клетки. Славка решительно взял кошку на руки, посадил её за пазуху, поправил плащ.
— Слушай, ТЫ, — сказал он, не поворачиваясь к собеседнику, — Один раз я спас её, и теперь её жизнь принадлежит мне.
— Святослав, такого закона не существует в нашем обществе, — с насмешкой произнёс парень в кожаной куртке.
— В обществе людей. Но она — ведьма, ты же сам сказал. Значит, с ней я могу поступить так. А то, что я наорал на неё, касается только её и меня. Но тебя — никаким краем.
— Ну-ну, посмотрим.
Из темноты послышался короткий, сухой смешок и удаляющиеся шаги. ОН ушёл. А его место занял ветер. Холодный, порывистый, он заставил Святослава поёжиться и крепче прижать к себе затаившуюся под плащом кошку.
— Ну, пойдём домой? — спросил он в темноту.
— Мя-ау…
Дома парень высадил кошку на пол, и она убежала в комнату. Святослав снял в коридоре плащ и ботинки, прошёл на кухню, уселся за пустой стол, уронил голову на руки и задумался. Тикали часы на руке, негромко урчал холодильник, ругались соседи с верхнего этажа. Пусто. Непонятно пусто.
— Слав…
— Чего тебе? — спросил он нарочито грубо, не поднимая головы.
— Ты был прав. Ты спас мне жизнь, а я… Я ничем…
— Перестань. Просто я немного вспылил, и теперь раскаиваюсь.
— Я не хочу, чтобы было вот так… Хочется, чтобы никому из-за меня не было плохо… Слав, прости.
— За что?
— За меня, — ответила она и замолчала.
Святослав поднял голову. Элоиза стояла перед ним бледная, с затравленными глазами. Из одежды на ней было только махровое полотенце, края которого она придерживала на груди судорожно стиснутыми пальцами.
— Элоиза, да ты что? — прошептал Славка охрипшим вдруг голосом.
Вместо ответа она отпустила полотенце, которое упало у её босых ног ненужной тряпкой.
— Элоиза…
— Да. Мне нечем больше отблагодарить тебя.
— Иди оденься, — сказал Святослав, чувствуя, что не может отвести глаз от нагого тела девушки, — Оденься… А то замёрзнешь.
Элоиза подошла к нему, опустилась у ног и положила голову парню на колени. Тёмные волосы каскадом упали с плеч, открыв высокую белую шею и нежную, гладкую спину. Святослав совершенно растерялся. Он не знал, как ему поступить.
— Элоиза, глупышка… Ну что за выдумки!
Она медленно выпрямилась, взглянула Славке в глаза. Взгляд её кричал: «Не прогоняй меня!». Святослав только хотел сказать что-то, но Элоиза обняла его, села на колени (парень изумился, насколько она лёгкая) и приникла к его губам. Славка почувствовал, что разум над его телом уже не властен. «Как же Полина?» — взывал его рассудок, но руки уже обнимали гибкое, тоненькое тело девушки. Она была мягкая, почти горячая и пахла полынью и мятой. Маленькие, ловкие руки стянули со Святослава свитер, потом футболку… Парень подхватил Элоизу на руки и понёс в комнату. Покрывало было вмиг сорвано с кровати, и они вдвоём опустились на мягкое одеяло. Сплетаясь в минуты, бежали секунды, но для Святослава и Элоизы время словно остановилось и перестало существовать. Здесь и сейчас они принадлежали лишь друг другу.
Внезапно Элоиза вздрогнула, замерла на мгновение и принялась отчаянно вырываться из Славкиных рук, но он перехватил её и прижал к себе.
— Ш-ш… Тихо, тихо, — успокаивающе зашептал он, — Успокойся. В чём дело?
— Я не должна, — пробормотала девушка, — Так нельзя… Я не должна. Пусти меня!
Глаза у неё были перепуганные, в них блестели слёзы. Это немного охладило пыл Святослава.
— Что ты, Элоиза? Чего испугалась? Я не сделаю тебе больно, обещаю. В чём дело? Чего ты боишься?
Элоиза отодвинулась к стене и села на измятой постели, дрожа, как в ознобе. Святослав приподнялся на локте и погладил нежную ручку девушки.
— Элоиза, да что с тобой? Я что-то сделал не так? Я обидел тебя?
Она отрицательно покачала головой.
— В чём тогда проблема? У тебя до меня никого не было? — предположил парень.
— Был, — одними губами ответила Элоиза.
— Тогда что случилось?
— Полина, — коротко ответила она и расплакалась.
— Она ничего не узнает, — уверенно заявил Святослав, внутри испытывая небывалый приступ пробуждения совести, — Элоиза, я ей ничего не скажу. Всё останется только между нами, обещаю. Не плачь, малышка.
Элоиза, всхлипывая, закрыла лицо ладонями.
— Глупый… Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты же её предал! А виновата — я! — горько выкрикнула она, — Что же я наделала…
Славка встал с кровати и начал одеваться. В нём снова нарастало необъяснимое раздражение, злость и обида непонятно на кого. Хотелось наорать на весь мир. И тут ещё слёзы этой бестолковой ведьмы…
— Да успокойся ты! — рявкнул он, — Я ей не обещался, ясно? Перестань реветь! Ну!
Девушка замерла, сжавшись в дрожащий, жалкий комок. Славка плюхнулся рядом, схватил её за локти, грубо встряхнул и развернул лицом к себе. Увиденное заставило его медленно разжать руки. Лицо Элоизы было белой маской застывшего страха и отчаяния, из прокушенной губы по подбородку медленно ползла тоненькой красной змеёй струйка крови. Глаза, чёрные от непомерно расширенных зрачков, кричали: «Не бей меня! Молю!». Святослав испугался сам себя. Неужели это он так перепугал девчонку, что кажется ей каким-то адским кошмаром?
Славка осторожно накинул одеяло на вздрагивающие плечи девушки.
— Элоиза… Элоиза, прости меня, — шёпотом сказал он, — Ты ни в чём не виновата, малышка. Это всё я… Прости мне моё омерзительное поведение.
Ужас в глазах Элоизы медленно растаял, сменившись бесконечной усталостью от пережитого. Святослав обнял девушку, привлёк её к себе. Она жалобно всхлипнула и уткнулась парню в плечо.
— Слав… Я хотела… Я так испугалась… ОН бы меня убил, Слав… Я уже не понимала, что делаю. Не надо мне было… Нельзя, запрещено вмешиваться в чужую жизнь… Опять ошибка… А это значит, снова… Ещё один бесполезный круг…
Он долго-долго успокаивал Элоизу, укачивая её и поглаживая по голове. Через час девушка, выплакав всё своё отчаяние и горе, уснула на руках Святослава. Он уложил её, спящую, в кровать, заботливо укутал одеялом, разобрал себе постель на диване и сам вскоре заснул.
Проснувшись утром, Элоиза не обнаружила Святослава дома и испугалась, вспомнив события дня вчерашнего. Её было чего бояться: неизвестно, как всё же воспринял всё ЭТО парень и что за мысли пришли ему в голову. Дрожа от одной мысли о том, что Славка пошёл искать ЕГО, девушка принялась убирать кровать. Элоиза так старательно разубеждала себя в этом, что в конце концов села на пол и расплакалась.
Зазвонил телефон. Девушка механически вытерла слёзы, подняла трубку.
— Алло, я слушаю.
В трубке долго молчали, потом удивлённый женский голос спросил:
— Это квартира Святослава Дементьева?
— Да, — ответила Элоиза.
— А Слава дома?
— Нет.
Трубка замолчала, но несколько секунд спустя Элоизина собеседница всё же поинтересовалась:
— Простите, а Вы кто?
Тут девушка пожалела, что подошла к телефону, но всё-таки ответила:
— Я из соседней квартиры. У нас нет телефона, а надо было вызвать врача. Что Вас ещё интересует?
— Ничего. Извините.
В трубке раздались короткие гудки. Элоиза нажала на рычажки телефона, и в квартире снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и далёким бурчанием холодильника. «Где же ты, Слав?» — тоскливо подумала девушка, подойдя к окну.
А за окном лежал снег. Первый снег. Лёгкий, белый. «Как странно всё же», — удивилась Элоиза, — «снег холодный, а траве под ним тепло… Почему?». Цветок-заморыш на подоконнике зябко качнул листочком. Элоиза закрыла форточку, произнесла ей одной понятные слова и стала ветром. Тёплым, лёгким ветром с солнечными зайчиками в невидимых волосах. Тряхнув головой, Элоиза-ветер всколыхнула ткань занавески, сделала круг по комнате, разминаясь, и тихонько присев на подоконник, нежно и осторожно обняла цветок. Почувствовав тепло, он дрогнул. И шепча что-то слабыми листочками, потянулся к ней, словно ребёнок. Элоиза улыбнулась солнечным зайчиком и тихо запела колыбельную на языке всех живых существ этого мира. Она знала, как цветок любит эту песню.
«Расти, набирайся сил, малыш. Я помогу тебе стать красивым… Твои корешки окрепнут, листочки нальются силой, и совсем скоро ты улыбнёшься нам первым цветочком… Я позабочусь о тебе, малыш… Я люблю и понимаю тебя…».
Щёлкнул в дверном замке ключ, и спустя несколько секунд в тишине квартиры раздался Славкин голос:
— Элоиза, я вернулся. Ты проснулась?
Перевоплотившись в кошку, она спрыгнула с подоконника и бесшумно выбежала в коридор встречать Славку. Парень поставил на пол пакет, одной рукой подхватил кошку, другой принялся расстёгивать куртку.
— Знаешь, а ты была права: снег выпал! — радостно сообщил он Элоизе, — На улице стало как-то… чище, что ли? Или просто светлее. А я тебе кое-что принёс. Только ты… мм… стань самой собой, ага?
Кошка мурлыкнула, соскочила на пол и умчалась, чтобы вскоре вернуться в людском облике, одетой в «дежурные» джинсы и футболку. Святослав улыбнулся.
— Привет. Как спалось?
— Хорошо. Только… Я проснулась, а тебя нет.
— Прости. Я не хотел тебя будить. Ты так славно спала… Совсем как ребёнок. Даже улыбалась во сне.
Элоиза вспомнила, что видела во сне маму, и глаза её мигом стали влажными. Славка это заметил. Быстро разулся, подошёл к девушке, мягко взял её за остренький подбородок.
— Что с тобой?
В голосе парня послышалось неподдельное волнение и Элоизе почему-то вдруг стало неуютно. Стыдно.
— Я просто… Извини, Слав. Не обращай внимания.
— Что-то не так?
— Всё так. Просто мне немного взгрустнулось. Не обращай внимания, ладно?
Вместо ответа Святослав протянул девушке принесённый пакет.
— Это для тебя. Иди в комнату, посмотри. А я пойду на кухню, поставлю чайник.
Уединившись в комнате, Элоиза принялась разбирать содержимое пакета — довольно большого, кстати. Из него на свет божий было извлечено несколько свёртков различного размера и коробка. А когда девушка всё это развернула…