Доктор очистил от крови плечо, и порезы на нем стали теперь ясно видны. Лучано изумленно вскрикнул и пробормотал что-то на своем языке.
— Что-то не так? — Эмма удивленно на него посмотрела.
Доктор покачал головой.
— Минуту, синьорина, — сказал он и, открыв дверь в приемную, позвал графа Чезаре. — Entrate, per favore. Ты должен это увидеть.
Глаза Эммы расширились, когда граф Чезаре вошел в комнату. Девушка поспешно схватила джемпер и прикрылась им.
— Да успокойтесь вы! — проворчал он немного раздраженно, подойдя к ней.
Доктор указал ему на плечо Эммы, и они вместе стали внимательно его рассматривать.
— Si, — сказал наконец граф, — ты прав, мой друг.
— Что происходит? — Эмма посмотрела на них озабоченно. — Думаю, я имею право знать.
— Ничего, — ответил граф, глаза его сузились, когда он изучал послание, оставленное безжалостным ножом на гладкой коже ее плеча. — Теперь все будет нормально, Эмма. А тот, кто это сделал, получит сполна. Я лично ручаюсь за это! — добавил он, и тон его голоса посуровел.
— О, пожалуйста! — Эмма схватила его за руку. — Не предпринимайте ничего рискованного из-за меня! Я не так серьезно ранена, как вы, просто очень напугана. И благодарна, что жива!
Граф некоторое время изучал ее бледное лицо, а затем улыбнулся:
— Не беспокойтесь, cara. В этом нет никакого риска. То, что произошло тогда со мной, случилось только из-за моей легкомысленности.
Эмма с тревогой переводила взгляд с Лучано на графа.
— Вы действительно переживали, окажет ли Джулио мне необходимую помощь? — с интересом спросил Чезаре.
— Конечно, почему я не могла переживать об этом?
— Извините, — снова улыбнулся Чезаре. — Хочу вас успокоить — все в порядке.
— Но рана все еще беспокоит вас!
— Ну, если бы вам наложили двадцать швов, врезающихся в тело каждый раз при неловком движении, вас это тоже беспокоило бы, — проворчал доктор. — Зрелище, скажу я вам, было пренеприятнейшее.
— В это я могу поверить, — содрогнулась Эмма. — Чезаре, почему вы мне ничего об этом не сказали?
— Мы же с вами в ссоре, помните? — пожал он плечами.
Эмма посмотрела на графа и увидела в его глазах веселые искорки. Она улыбнулась. Сейчас, после всего пережитого за последние часы, их ссора казалась такой смехотворной и нелепой!
Лучано обработал и перевязал ей плечо, и они с Чезаре покинули кабинет доктора. По дороге к пристани Эмма дернула графа за рукав и спросила:
— Что увидел доктор на моем плече? Пожалуйста, скажите мне!
Граф немного поколебался, а потом мягко произнес:
— Нет необходимости держать это в секрете. Когда раны зарубцуются, вы сами сможете все увидеть. Это номер, cara, просто номер, вот и все.
Глаза Эммы расширились от удивления.
— Номер! — повторила она. — Но почему? Я не понимаю. Почему они вырезали какой-то номер на моей руке?
— Поверьте мне: будет лучше, если вы этого не узнаете.
Эмма закусила губу. Она чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Утреннее происшествие было таким запутанным и непонятным, а в плече вновь появилась пульсирующая боль. Эмма ощущала беспокойство и волнение и была немного испугана. Что же все это означает? Было бы странно, если бы ее не мучило любопытство после всего пережитого. Она всего лишь человек, и если ей грозит опасность, она вправе знать, откуда она исходит.
Глава 10
Они возвращались в палаццо в полном молчании. Эмма не пыталась заговорить, боясь поставить себя в глупое положение, а граф, казалось, был поглощен собственными мыслями и выглядел довольно мрачно.
С тех пор как они утром уехали из палаццо, прошло уже много времени, было далеко за полдень, и Эмма переживала, что Челеста вновь устроит ей скандал. Она думала о том, как бы ей незамеченной добраться до своей комнаты и переодеться.
Однако, когда они приблизились к причалу, Чезаре повернул катер в очень узкий проход между высокими каменными стенами с зарешеченными окнами. Здесь было очень темно и жутко. Им пришлось низко наклониться, когда они проплывали под низкой аркой, едва позволявшей пройти катеру. Когда Эмма подняла голову, то увидела, что они оказались в похожем на пещеру винном погребе, заваленном корзинами и бочками и пропахшем сыростью и виноградным суслом.
— Где мы? — спросила она с любопытством. — Это подвал палаццо?
— Часть его, — кивнул Чезаре. — Очень подходящая дорога для бегства в случае грозящей опасности.
Они вышли из катера и поднялись по деревянным ступенькам к двери, ведущей в огромное помещение с массивной раковиной с проржавевшими кранами и длинным деревянным столом, разрушенным временем.
Чезаре нес пакеты с покупками, но все равно Эмма вскоре почувствовала слабость. Заметив это, граф замедлил шаги, давая ей возможность немного отдышаться. Они вышли из этого помещения через другую дверь и стали вновь подниматься по ступенькам. К тому времени, как они достигли верхней площадки, Эмма почти выбилась из сил. Чезаре распахнул двойные двери, и девушка поняла, что оказалась в галерее, в том месте, где начинались жилые апартаменты. Граф закрыл двери и сказал:
— Ну вот, мы почти пришли. Войдем через кухню. Оттуда вы можете попасть в вашу комнату никем незамеченной.
— Спасибо, — сухо ответила Эмма, — но Анна ждет эти продукты к ленчу, и уже довольно долго. Надеюсь, что она умудрилась что-то сделать без них. Что скажет графиня?
— Графине ничего не нужно знать, — спокойно ответил Чезаре. — Вы можете отдать пакеты Анне, ничего ей не объясняя, я сам с ней поговорю.
Служанка немного удивилась, когда они вместе вошли в кухню, и сказала Эмме:
— Синьора Воган спрашивала о вас недавно. Я сказала ей, что вы отправились за покупками для меня, но… Ох! Я думаю, что она мне не поверила.
— О, как нежно она обо мне заботится! — Эмма скорчила рожицу, позабыв на мгновение про свою рану. — Хорошо, если она опять спросит, скажите ей, что я переодеваюсь к ленчу.
— Si, синьорина.
Глаза графа Чезаре смотрели на девушку как-то загадочно, когда она уходила к себе, и Эмма не могла понять, что он думает. С одной стороны их связывала дружба, с другой — в их отношениях была какая-то отчужденность. Эмме казалось, что граф относится к ней снисходительно, как к избалованному ребенку, особенно когда она спорит с ним. Порой же как будто что-то вспыхивало между ними, нарушая душевное равновесие и волнуя. Судьба ли это, злой рок или удача? Как еще можно назвать то, что так переплело их жизни почти без шанса на счастливый конец? А Челеста в это время наблюдает издали, подобно злому духу, держа все козыри в своих руках и умело ими пользуясь для достижения собственной цели.
Какие бы чувства ни испытывал к ней граф, думала Эмма, это, конечно, не любовь. Челеста станет следующей графиней Чезаре, и на ее средства будет восстановлено старое палаццо, а семья Чезаре вновь обретет былое величие.
В своей комнате Эмма умылась и переоделась, а потом присела на кресло немного отдохнуть, рассуждая о том, смогла бы она, будучи лишенной средств аристократкой, стремиться к браку по расчету исключительно ради денег? Неужели они стоят таких жертв? Или собственность более важна, чем человек? Неужели и сейчас, как в давние времена, цель оправдывает средства?
Эти вопросы она задавала себе много раз в последние дни, и всегда ее ответ был один: нет, она бы так не смогла! Печально, что великолепная коллекция произведений искусства будет распродана и уже никогда не соберется в этих стенах вновь, но ведь счастье не зависит от этих вещей. Как считала Эмма, можно быть счастливым, имея просто крышу над головой, еду и немного денег на развлечения. Она была романтиком, и друзья частенько поддразнивали ее за это, но сама она предпочитала называть себя идеалисткой.
Офис Марко Кортины находился в самом центре Фондако деи Тедески, бывшего немецкого торгового двора, а в настоящее время главного почтамта Венеции, и занимал два этажа над улицей и два подвальных. Он был оборудован звуконепроницаемыми стенами и совершенно изолирован от других помещений, как своего рода необитаемый остров. Такое место для офиса было выбрано не случайно: никто и не подумал бы, что в столь оживленном месте Венеции находится сеть коммуникационных систем секретной службы Италии, а в хорошо защищенных от взломщиков подвалах хранятся секретные донесения и досье на тех мужчин и женщин, которые посвятили свои жизни служению этой организации.
Всякий раз, когда Чезаре посещал офис, он испытывал чувство удовлетворения оттого, что и он вносит свой, пусть небольшой, вклад в общее дело.
Прошло два дня с момента нападения на Эмму, но он не хотел рисковать, выходя на связь с Марко в эти дни. Было слишком много глаз, наблюдавших за ним в самых неожиданных местах. Но сегодня он решил использовать в качестве прикрытия Челесту и повез ее, прихватив Джулио, на ленч в центр города. У моста Риальто граф выскочил из катера, поручив слуге сопроводить Челесту в Золотой дворец — та выразила желание посетить его в этот день. Узнав, что граф собирается выйти у моста Риальто и бросить ее одну, Челеста рассвирепела, и ее яростные восклицания все еще звенели в ушах Чезаре, когда бесшумный лифт плавно увозил его в царство закрытых дверей и непроницаемых лиц.
Марко Кортина с радостью встретил графа в просторном кабинете, который был уже хорошо знаком Чезаре. На стенах здесь висели географические и морские карты, указывающие местоположение других офисов компании, а по углам стояли шкафы с выдвижными ящиками — все указывало на то, что это был респектабельный офис страховой компании, и ничто не обнаруживало его истинного назначения.
— Садись, — пригласил огромный мужчина, указывая Чезаре на низкое удобное кресло и наливая что-то в два бокала, один из которых он протянул графу. — Трудности?
— Я очень обеспокоен, — сказал Чезаре, смакуя напиток, оказавшийся превосходным коньяком. — Отличная выпивка!
Он принял от Марко сигару с обрезанным кончиком и, когда тот сел в кресло и закинул ноги на угол стола, продолжил:
— На девушку, которая гостит у меня в палаццо, Эмму Максвелл, два дня назад было совершено нападение на узкой улочке возле Риальто. Ее догнали двое мужчин, описания их очень туманны, но могу предположить, что это Равелли и Морено. Они ее ранили, но не опасно, хотя довольно сильно порезали плечо.
— Свиньи! — проворчал Кортина, стиснув сигару зубами. — Выродки!
— Однако главное тут в другом, — быстро сказал Чезаре. — Они вырезали на ее плече цифры: один, пять, семь.
— Один, пять, семь! — Ноги Марко со стуком упали на пол. — Но это же номер… — Его голос прервался. — Как они смогли узнать?
— Подожди, Марко, мы же догадывались, что они подбираются ко мне. Я ощущал это, хотя явно ничего не было заметно. С того момента, как пропала последняя партия товара вместе с Паоло Ферензой, мои дни были сочтены. Они не дураки, мой друг. Они где-то рядом и внимательно наблюдают. Весьма вероятно, что они мне не доверяют. Я слишком на виду.
— Но мы до сих пор не узнали, где скрывается Хасан Сиди бен Махли! — сердито воскликнул Кортина. — Если я смогу до него добраться, твоя миссия будет завершена.
— Но теперь все изменилось! — воскликнул Чезаре, ударив кулаком одной руки в ладонь другой. — Моя бабушка сделала меня уязвимым. Это невыносимая ситуация, и я, друг мой, хочу выйти из игры. Я не могу серьезно думать о браке, занимаясь этим делом, становящимся с каждым днем все более опасным.
— Успокойся, Чезаре, — сказал Марко и покачал головой. — Мы должны все хорошо продумать. Из того, что ты рассказал, становится ясно, что события забурлили, и, возможно, наш «друг» бен Махли вскоре высунет нос из берлоги.
— Хотелось бы так думать, но мне это кажется маловероятным. Кроме того, если он знает, что мы к нему подбираемся…
— Но он не знает, друг мой. — Кортина наклонился вперед. — Чезаре, с твоей легендой полицейские — самая нежелательная компания. И люди бен Махли за тобой наблюдают, чтобы в этом удостовериться. Нет, я все еще думаю, что они уверены — ты сам хочешь распорядиться грузом. Ты разве не видишь, что все указывает на это? Товар не был получен, но он и не задержан полицией, за ними не следят. А они знают, что, если бы ты захотел, их бы всех сразу же арестовали. Нет, Чезаре, нет, друг мой, они выжидают, какие шаги ты предпримешь, чтобы распорядиться этим грузом. Я убежден: бен Махли не подозревает, что мы знаем о его участии во всем этом. И если, как я надеюсь, он думает, что ты сам решил воспользоваться этим грузом, он тебя найдет, не сомневайся.
Чезаре резко вскочил на ноги.
— Неужели ты не понимаешь, Марко, что этого я теперь хочу меньше всего? Мне необходимо подумать об Эмме и Челесте. Если они один раз уже напали на Эмму, они снова могут это сделать, и есть основание думать, что во второй раз она так легко не отделается. Они предупреждали меня, Марко. Им нужен этот груз или равноценный ему!
Марко встал и начал расхаживать по комнате.
— А ты не смог бы убрать этих женщин, путающихся у тебя под ногами? Великий Боже! Все наши планы могут быть разрушены из-за двух девиц, которые тебе почему-то небезразличны! Избавься от них! Обещай жениться на этой Челесте, если нужно, но гони их прочь из палаццо!
— Это не так просто, как ты думаешь! — сердито воскликнул Чезаре. — Их пригласила моя бабушка. И только она может попросить их уехать. Какую вескую причину я могу ей указать, чтобы она это сделала? Только правда может вынудить ее так поступить.
— А это, конечно, даже не обсуждается, — проворчал Марко, размышляя. — Почему ты не воспрепятствовал их прибытию? Почему, в конце концов, позволил остаться в палаццо?
— Ты прекрасно знаешь, что я был поставлен об этом в известность в последний момент, — ответил Чезаре раздраженно.
Марко подошел к столу и, опершись на него руками, посмотрел на графа.
— Чезаре, — сказал он бесстрастно, — если девицы не уедут, для них все плохо закончится! Но тебе-то что до того? Одной женщиной больше, одной меньше! Мы слишком близки к цели, чтобы все бросить. Если они погибнут, ты же не будешь убит горем?!
Лицо Чезаре побледнело.
— Нет, Марко, я не могу на это согласиться!
— Боже мой, почему? Ей-богу, Чезаре, почему? Это совсем на тебя не похоже! Я же знаю, что с некоторыми женщинами ты обходился так дурно, что они хотели умереть, когда ты их бросал! С женщинами, которые были ради тебя готовы на все! Но ты устаешь от них и выбрасываешь, как надоевших кукол! Скажешь, я не прав?
— Все так! — Чезаре пожал широкими плечами. — Я свинья и не отрицаю этого.
Он отвернулся, подошел к окну и посмотрел на разноцветные тенты кафе, пестревшие внизу на оживленной улице. Он чувствовал, как тошнота подступает к горлу. Все, что говорил Марко, было правдой — слишком часто он заводил любовные интрижки. Но справедливости ради надо отметить, что большинство женщин, с которыми у него была физическая близость, не требовали и не ожидали ничего большего. Его положение в обществе, титул, недавнее богатство и колоссальное обаяние давали ему благоприятную возможность вести такую насыщенную жизнь, ведь он был только человек. Но он никогда не увлекался юными девушками. Для него более привлекательными всегда были женщины постарше, к тому же они имели опыт в таких делах. И вот теперь, на этом этапе своей жизни, он вдруг обнаружил, что ему невероятно трудно избавиться от воспоминаний о нежном юном податливом теле, пробудившем в нем такое волнение, которое, как думал граф, он никогда больше не сможет испытать.
Он помнил все, что касалось Эммы: зелень ее глаз, густоту мягких, шелковистых волос цвета спелой пшеницы, стройный изгиб ее юного тела и чувственные, прекрасно очерченные губы. Он презирал себя за эти мысли, но это мало помогало. Воспоминания оставались, мешая ему спать, а сознание того, что она совсем рядом, всего в нескольких ярдах от него, будоражило его чувства. Он дал себе слово никогда больше не прикасаться к Эмме, постоянно твердил, что не имеет значения, какой женственной она кажется, ведь она еще ребенок, но ему хотелось видеть ее вновь и вновь, говорить с ней, наблюдая, как ее бледные щеки покрываются очаровательным теплым румянцем. Нет, он не может позволить Марко подвергнуть ее жизнь опасности, как бы ни были важны их дела.
Чезаре повернулся к хозяину кабинета и привалился спиной к оконной раме.
— Это нехорошо, Марко, — сказал он, тяжело вздохнув. — Я не могу сделать этого.