— Но почему? Ты что, действительно любишь эту вдову?
— Нет. — Ответ Чезаре был краток.
— Тогда в чем дело? Дорогой граф, надеюсь, вас не интересует эта девочка? Полагаю, она несколько молода для вас!
— Если и так, тебя это не касается, — резко ответил граф. — Между прочим, Марко, она не ребенок. Но кем бы она ни была, я не хочу отвечать за то, что ее жизнь подвергается опасности!
— Хорошо, хорошо! Тогда гони их из палаццо, или я возьму ответственность на себя! Чезаре, уже ничего нельзя остановить. И ты это прекрасно знаешь!
Граф кивнул.
— Я должен подумать, как действовать дальше, — сказал он, вздыхая. — Моя бабушка не из тех, кого можно обмануть какой-нибудь старой сказкой. Нужен подходящий предлог, но я пока не могу его найти.
Этим вечером граф вновь повел Челесту в казино, а Эмма с Антонио отправились на музыкальный фестиваль. Графиня же решила пораньше лечь спать.
Поздно вечером, когда граф с Челестой возвращались в палаццо в гондоле, фонарик которой мерцал, как маяк в ночи, Челеста вновь предприняла атаку на своего спутника.
— Разве это не романтично? — прожурчала она, крепче прижимаясь к графу, как только они расположились на мягких сиденьях.
Чезаре слегка поморщился — неловкое движение Челесты вызвало боль в еще не зажившей руке. Но Челеста не заметила этого, упорно стремясь к своей цели.
— Дорогой, — продолжала она, — не кажется ли вам, что мы должны серьезно обсудить наши отношения? Мы с Эммой находимся здесь уже три недели, и я думаю, мы с вами довольно хорошо успели узнать друг друга, чтобы сделать вывод, что нашему браку не грозит полное фиаско.
Чезаре задумчиво наклонил голову, и Челеста поняла это как знак согласия.
— Кроме того, мне всегда хотелось выйти замуж в июле, и я не вижу никаких препятствий этому.
Чезаре покачал головой, но ничего не ответил. Челеста полностью была удовлетворена.
— А теперь, — жарко прошептала она, — поцелуйте меня, Видал!
Чезаре наклонился к ней и приблизил свои губы к ее лицу, почему-то испытывая странное чувство отвращения. Руки Челесты обвили его шею, и она страстно притянула его к себе, их губы встретились. Он ощутил под тонкой тканью платья тепло и трепет ее тела, но через мгновение осторожно отстранился. Челеста не обратила на это внимания — она была слишком возбуждена и уже торжествовала свою победу.
— О, Видал, — выдохнула она страстно, — давайте сделаем так, чтобы этот восхитительный вечер не кончался. Я была так одинока после смерти Клиффорда!
Чезаре выпрямился, притворившись, что огорчен упоминанием о ее усопшем муже, в то время как чувствовал полное отвращение к этой женщине. Он не хотел Челесту, несмотря на ее страстную натуру и такую яркую красоту. Но сейчас ему представился идеальный случай, чтобы осуществить задуманное. Если он сможет убедить Челесту сегодня ночью, что их свадьба скоро станет реальностью, может, ему удастся уговорить ее отправиться на несколько недель на его виллу в Равенне якобы для того, чтобы он смог спокойно привести в порядок все свои дела и подготовиться к этому событию. Она, естественно, заберет с собой Эмму, и это избавит его от беспокойства за ее жизнь, переполнявшего все его мысли.
— Позже, — нежно прошептал он, и Челеста согласно кивнула.
В холле этой ночью не было непрошеных гостей, и они спокойно добрались до гостиной. Выпив бокал вина, Челеста попрощалась с графом, пожелав ему спокойной ночи. При этом ее глаза смотрели на него многообещающе, и всем своим видом она пыталась выразить страстное желание, охватившее ее.
Наконец она ушла. Чезаре плеснул себе в бокал виски и залпом выпил его, не разбавляя. Приятное тепло растеклось по телу, согревая его холодные чувства. Никогда он еще не презирал себя так сильно. Раздраженно закурив сигарету, он стал метаться по комнате, как тигр, посаженный в клетку.
Вдруг дверь позади него скрипнула, и в гостиную вошла Эмма. Граф многозначительно взглянул на свои часы — было почти два часа ночи.
— Знаю, я поздно, — сказала Эмма, отдышавшись. — Но Антонио встретил своих друзей, и нам пришлось выпить дюжину чашек кофе в кафе на площади Сан-Марко. — Она улыбнулась, вспоминая. — Там было так весело, а зажигалки горели в ночи, как волшебные огоньки в сказочной стране.
— Понятно, — ответил граф. — А как ваше плечо? Еще беспокоит?
— Немного, — призналась она, наклонив голову. — Я… Мне показалось, что оно слегка воспалилось, но сейчас, по-моему, все уже нормально.
— Воспалилось! — вскричал граф и произнес какое-то ругательство на итальянском. — Точнее вы не можете сказать? Вы были единственным человеком, который постоянно твердил мне об осторожности!
— Знаю, знаю, — сказала Эмма, и щеки ее вспыхнули. — Я же сказала — сейчас все хорошо. — Она повернулась к двери. — Я устала, синьор, спокойной ночи.
И прежде чем Чезаре смог ее задержать, она ускользнула в свою спальню. Бормоча проклятия, он отправился к себе. Осторожно сняв пиджак, он, все еще опасаясь резко двигать поврежденной рукой, медленно расстегнул рубашку и бросил ее небрежно на стул. Затем снял бандаж, который был вынужден носить на больном плече. Рана начала заживать, но все еще представляла собой страшное зрелище: разорванная плоть, стянутая швами, собралась в складки и слегка воспалилась. Но Чезаре был благодарен судьбе, что нож не прошел немного левее.
Послышался легкий стук в дверь, и он раздраженно повернулся, подумав, что пришла Челеста.
— Входите, — рявкнул он сквозь стиснутые зубы.
К его удивлению, вошла Эмма и, закрыв за собой дверь, привалилась к ней спиной. Лицо ее казалось бледным и немного испуганным.
— Что-то не так? — спросил он, повернувшись к ней боком, чтобы она не увидела его рану.
Эмма нервно провела языком по пересохшим губам. Она не ожидала застать его раздетым, вид его обнаженной загорелой груди, густо покрытой темными волосами, смутил ее, и она почувствовала, как у нее слабеют ноги.
— Я… я хотела попросить вас посмотреть мое плечо, — сказала она тихо. — Вы — единственный человек, к которому я могу обратиться. Во всяком случае, я надеюсь, что могу. Я… я сожалею, если была груба с вами там, в гостиной, но я очень устала.
Глаза Чезаре сузились.
— Ладно, снимайте блузку.
Эмма выглядела очень привлекательно в темно-голубой блузке и тонкой кремовой юбке, облегающей ее стройные бедра, но Чезаре отогнал от себя мысли об этом.
Она расстегнула блузку и спустила ее с одного плеча. Чезаре подошел к ней, чтобы помочь снять бинты, и Эмма увидела чудовищные шрамы на его плече.
— Чезаре! — воскликнула она. — Как ужасно!
— Сожалею, если это внушает вам отвращение, — сказал он натянуто, разматывая бинты на ее руке и стараясь не прикасаться к ее коже. — Я собирался сменить бандаж.
— Но это не вызывает у меня отвращения, — запротестовала Эмма. — Вам, должно быть, ужасно больно!
Не сознавая, что делает, она легко пробежала своими нежными пальцами по его руке возле шрамов, ощутив сухость стянутой швами кожи.
— Ради бога, Эмма! — грубо проворчал он. — Не прикасайтесь ко мне!
Эмма отдернула руку, как будто ее обожгло. Ее дыхание участилось, а в висках запульсировала кровь. Его реакция оказалась такой яростной, что Эмма начала осознавать — он не был к ней совсем равнодушен, и все происходящее было для него танталовыми муками.
Чезаре размотал последний бинт слегка дрожащими руками и повернул Эмму к свету так, чтобы можно было осмотреть порезы.
— Все хорошо, — сказал он немного хриплым голосом. — А теперь уходите отсюда!
Эмма посмотрела на него с мукой в глазах. Она знала, что должна уйти, но не могла сдвинуться с места. Проходили минуты, и вдруг с тяжелым стоном Чезаре привлек ее к себе и крепко прижал к своему сильному телу. Его горячие губы припали в жгучем поцелуе к ее губам, и она, скользнув руками по гладкой коже его груди, обвила его шею.
Он целовал ее много раз, долгие, страстные прикосновения его губ говорили Эмме, как она ему нужна, и она полностью ему покорилась. Потом он, не заботясь о своей раненой руке, легко поднял ее и отнес на кровать, но Эмма едва осознавала, что он делает. Она совсем потерялась в мире тепла и любви и ничего не замечала вокруг.
Внезапно Чезаре посмотрел на нее потемневшими глазами и страстно проговорил:
— Эмма, вы сошли с ума! Немедленно меня остановите!
— Почему? — спросила она и посмотрела на него в недоумении широко открытыми глазами.
И он больше уже не возражал, зарывшись лицом в мягкий шелк ее волос. В это мгновение Эмма вдруг ясно поняла, как она обманывала себя, думая, что не любит его. Теперь она точно знала — она влюбилась в Чезаре еще в первую их неожиданную встречу в холле отеля. Вероятно, это было безрассудно, импульсивно и очень наивно, но она ничего не могла с этим поделать.
И вдруг без предупреждения дверь в спальню Чезаре открылась и на пороге появилась Челеста. Увидев их вместе на кровати, она оторопело уставилась на них, прижав руку к губам и не веря своим глазам.
— Ты — маленькая сучка! — завопила она в ярости, испепеляя Эмму полным ненависти взглядом.
От этого крика Эмма очнулась, оттолкнула Чезаре и соскользнула с огромной кровати, застегивая блузку. Граф повернулся на бок и сел.
— Ну, Челеста, — сказал он дерзко, — ты, как всегда, на хвосте!
— Ты можешь мне это объяснить, Видал? — спросила Челеста, с трудом контролируя себя. Тон ее был язвителен.
Чезаре покачал головой, лениво встал с кровати и накинул на плечи темно-синий шелковый халат.
— Думай, что хочешь, — ответил он насмешливо.
Эмма вздрогнула. Она не знала, что Чезаре злится на то, что его, хозяина дома, застали на месте преступления. Он был в ярости оттого, что Челеста посмела войти в его комнату без приглашения. Ему очень хотелось послать эту женщину паковать вещи и оставить Эмму рядом с собой. Но Эмма чувствовала себя виноватой за все, что произошло. В данный момент ее мучили совсем другие мысли. Она не могла понять, почему ее мачеха так спокойно вошла — без стука? Ее ждали? Были ли они действительно любовниками и насколько хорошо знаком Челесте путь в комнату графа? Все это вызывало у нее отвращение. Девушка громко зарыдала и выбежала из спальни Чезаре. В дверях она неожиданно столкнулась с графиней.
— Ой, синьора! — воскликнула Эмма. — Ради бога, извините меня!
— Успокойтесь, дитя, успокойтесь, — мягко сказала графиня. — Но… подождите… Чезаре, что здесь происходит? Двери постоянно хлопают… Челеста!
Челеста была в ярости. Далекий от того, чтобы выглядеть пристыженным, Видал, казалось, не беспокоился о том, как она истолкует это происшествие. А мачеха не хотела быть поднятой на смех и от этого все больше злилась.
— Графиня, — всхлипывая, сказала Челеста и достала носовой платок из кармана своего стеганого халата. — Я испытала ужасное потрясение! Я услышала… голоса и вышла поискать Эмму, но ее нигде не было. Потом я поняла, что голоса доносятся отсюда! — Челеста опять всхлипнула. — Я… я должна вам сказать, графиня… ваш внук… и Эмма… — Ее голос сорвался для убедительности. — Они занимались любовью!
— Это неправда! — холодно возразил Чезаре. Тон его был жестким.
Графиня выглядела шокированной, и Чезаре, тяжело вздохнув, с беспокойством сказал:
— Бабушка, сядьте, а то вы упадете. Вы пришли сюда, чтобы слушать этот вздор, или вам нужна правда?
Графиня с тревогой посмотрела на бледное, искаженное лицо Эммы.
— Ну… конечно, правда, — как-то неуверенно ответила она. — Но Челеста ведь не будет мне лгать…
— Конечно нет, — быстро прервала ее Челеста, чтобы не дать высказаться Чезаре.
Но он перебил ее:
— Эмма действительно пришла ко мне в комнату, я ее сам впустил. Я допускаю, что потерял голову. Я был пьян, а она — очень привлекательная девушка. Я ведь только человек, как вы хорошо знаете!
— Они были в кровати, — язвительно-торжествующе вставила Челеста.
— Да, были, — спокойно согласился граф, — но ничего не случилось. Совсем ничего!
— Вы действительно думаете, что ваша бабушка вам поверит? — Челеста презрительно посмотрела на него, и графиня нахмурилась.
— Должна заметить, Чезаре, что для человека, знающего тебя так же хорошо, как я, твоя история звучит малоправдоподобно.
— Малоправдоподобно, но не лживо, — возразил Чезаре. — И вообще, почему я должен перед вами оправдываться? Лично меня мало заботит, кому вы поверите!
— Чезаре! — В голосе его бабушки звучала обида.
— Ну! Уходите все отсюда! Мы обсудим это утром.
Он решительно выставил Челесту из комнаты и, закрыв за ней со стуком дверь, повернул в замке ключ. Графиня посмотрела сначала на Чезаре, потом на Эмму.
— Я согласна, — сказала она. — Лучше все это обсудим утром. Эмма, дитя мое, не поможете ли вы мне вернуться в мою комнату?
— Конечно, — ответила Эмма, пытаясь привести свои мысли в порядок, и взяла старую леди под руку.
Комната графини оказалась меньше, чем у Челесты, но очень аккуратная и опрятная. Эмма помогла старой леди лечь в кровать и спросила:
— Что-нибудь еще хотите, синьора?
— Нет, спасибо, — ответила графиня, но, когда Эмма собралась уходить, схватила ее за руку. — Эмма, дорогое дитя, вы же не хотите оказаться в глупом положении по милости моего непутевого внука?
Щеки Эммы вспыхнули.
— О, моя дорогая, — продолжала графиня, — неужели вы не видите, как это глупо? — Она тяжело вздохнула. — Не считая огромной разницы в вашем возрасте, он к тому же не относится к тем мужчинам, которые… как это лучше сказать… делают счастливой одну женщину. — Она внимательно посмотрела на Эмму. — Моя дорогая, если он женится на Челесте, их брак будет удачным. Она не рассчитывает, что он сдержит клятвы данные при заключении брака. А у меня нет сомнений, что Челеста сама с удовольствием воспользуется свободой, предоставленной ей Чезаре. Мой внук женится на ней из-за денег, она это прекрасно знает и примирилась с этим, потому что хочет получить титул. Кроме того, наша семья все еще имеет вес в обществе, и Челеста получит свою выгоду из этой сделки.
Эмма начала было слабо протестовать, но графиня покачала головой:
— Нет, дайте мне закончить. Может иногда кажется, что я слишком стара и, возможно, совсем выжила из ума, но близкое знакомство с Челестой стало для меня открытием. Я поняла, что она эгоистичная и жадная, совсем не такая, какой я ее себе представляла. Но для меня важнее всего палаццо, и… — она в изнеможении откинулась на подушки, — я становлюсь слишком старой, чтобы заботиться о нем и дальше, не имея достаточно средств.
Эмма вырвала свою руку из цепких пальцев графини и потерла запястье:
— Графиня, вы не любите своего внука?
— Не люблю его? Чезаре? Дитя мое, нет ничего, чтобы я для него не сделала!
— Тогда как же вы решились женить его на Челесте? — Эмма тяжело вздохнула. — Деньги ведь не самое главное в жизни.
— Браки по расчету часто бывают очень удачными, — утомленно возразила старая дама. — Наш тоже был таким, и мы жили счастливо, мой Витторио и я. Не скрою, я — не единственная женщина в его жизни, у него были свои слабости, но он всегда возвращался ко мне.
Эмма отвернулась от нее и сделала шаг к двери.
— Мне надо идти, — сказала она.
— Подождите, дитя мое, — остановила ее графиня. — Мне любопытно: а вы сами не хотели бы для себя такого брака?
Эмма отрицательно покачала головой:
— Нет, синьора. Когда я выйду замуж, этот брак будет по любви и только по любви. И мой муж будет любить меня… и только меня!
— Надеюсь, вы встретите такую любовь, которую ищете, — сказала устало графиня.
— Обязательно встречу, — ответила Эмма, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. — И не беспокойтесь, синьора, я не стану мешать браку вашего внука с Челестой. Моя мачеха способна все испортить и без моей помощи.
Глава 11
В эту ночь Эмма спала очень плохо. Она никак не могла расслабиться из-за беспокоящих ее мыслей о завтрашнем дне. Что будет делать Чезаре? Эмма любила его и поэтому была уязвима. Кроме того, она прекрасно понимала, что сделает с ней Челеста. Все обдумав, девушка решила покинуть палаццо, чтобы больше никогда не видеть Чезаре.