– Ма… йорка.
Лео насмешливо улыбнулся.
– Отлично. Желаю хорошей поездки. И хорошо отдохнуть. – Он снова чмокнул меня в щёку. Я затаила дыхание, но он действительно направился к двери. В коридоре он ещё раз повернулся ко мне.
– Не забудь купальник. И пришли мне открытку, ладно?
– Пришлю, – ответила я, и Лео подмигнул мне. Он считал, что я выдумала эту подругу, чтобы сохранить лицо. Чтобы выглядеть не как несчастная девушка, которая от любовной неудачи приползает к родителям, а как успешная девчонка, собирающаяся отлично провести время с подругой. На Майорке.
Он мне сочувствовал. Это не очень здорово, но всё же в тысячу раз лучше, чем гнев или злоба.
Мои угрызения совести чуть не убили меня, но облегчение от его ухода было сильней.
– Выше голову! – сказал мне Лео, бодро сбегая вниз по лестнице. В это время зазвонил его мобильник, и я услышала его весёлый голос этажом ниже:
– Алло?
Я закрыла дверь и повернулась к своему чемодану. Я справилась! Осталось только допаковать чемодан и вызвать такси. Надеюсь, на этот раз они пришлют мне кого-нибудь менее сумасшедшего.
Я сложила в чемодан два свитера и все мои джинсы, а также довольно потрёпанное издание «Гордости и предубеждения», которое я читала так часто, что знала некоторые пассажи наизусть. Я как раз раздумывала, не взять ли мне с собой Шнуффа, моего старого плюшевого зайца, как в дверь снова позвонили. Три раза подряд.
Моя комната была небольшой, я пересекла её за пару шагов и уже взялась за ручку двери, как мне пришла в голову мысль, что это опять не соседка.
– Открой, Каролина! – крикнул Лео.
Меня прошиб холодный пот. Выражение «кровь застыла в жилах» было как раз подходящей формулой.
– Чего ты ещё хочешь? – спросила я через закрытую дверь, хотя точно знала ответ.
– Открой, – сказал Лео. – Мне только что звонил мой дядя Томас.
– И что? – О Боже. Вдруг Лео начнёт крушить дверь? На всякий случай я придвинула к двери комод. У меня наверняка слегка помутилось в голове.
Лео услышал производимый мною шум.
– Что ты там делаешь? Немедленно открой! Мне надо с тобой поговорить! Что ты делала в отеле у моего отца? Откуда ты вообще узнала, где он остановился?
Я молчала.
– Каролина! Ты разговаривала с моим отцом? Обо мне? Зачем? Почему ты вмешиваешься в дела, которые тебя совершенно не касаются? И почему дядя Томас сказал, что на тебе утром была та же одежда, что и вчера? Открой!
– Лео…
– Открой дверь! Дядюшка Томас попытался внушить мне, что ты и мой отец… что вы… что между вами что-то есть. Я хочу сказать, хахаха – алло? Это же смешно! Я тебя знаю, ты бы никогда… то есть я имею ввиду, именно ты… ты же как… Каролина! Открой дверь, я хочу, чтобы ты мне это объяснила!
– Я не могу тебе этого объяснить, – ответила я, и Лео стукнул кулаком по двери. Во всяком случае, я подумала, что кулаком, но это могла быть и голова.
Что я должна была сделать? Позже я часто спрашивала себя об этом. Ну, у меня было много опций. Я могла бы открыть дверь – возможно, мы бы действительно просто поговорили. Или я могла и дальше разговаривать с Лео через закрытую дверь. Во всяком случае, мне не обязательно было лезть в окно и спускаться вниз по пожарной лестнице, держа в руках тяжёлый чемодан, сумку и зайца Шнуффа. Но я именно так и поступила. Что, между прочим, было не очень легко, поскольку пожарная лестница заканчивалась внизу примерно на высоте человеческого роста. Мне пришлось сбросить вниз чемодан, сумку и зайца и только потом спрыгнуть самой. Внизу я подобрала свои вещи и помчалась прочь быстрее ветра. А в моём кармане надрывался мобильник.
13
«Как счастливо жили бы некоторые люди,
если бы они беспокоились о чужих делах
так же мало, как и о своих собственных».
Оскар Уайлд
Сейчас я интерпретирую эту цитату как благородный вариант
фразы «Любопытство убивает». Которая, в свою очередь, может
оказаться вариантом высказывания «Кто подвергает себя опасности,
тот от этого и гибнет». Другими словами, никогда не делайте того,
что сделала я. Не слушайте чертёнка на своём плече. Лучше пусть
некоторые вещи остаются необъяснёнными. А ещё лучше, если
у вас на плече нет никакого чертёнка. Счастливчик вы наш.
Фрау Картхаус-Кюртен была явно в восторге от моих успехов. Она сказала, что я по-другому выгляжу и уже не произвожу впечатления беспомощного и потерянного существа. Напротив, у меня облик женщины, которая смотрит вперёд.
– У меня постепенно выкристаллизовывается мнение, что мы выбрали правильный терапевтический путь.
Постепенно выкристаллизовывается?
– Но я же начала к вам ходить всего два дня назад.
– Время тут не играет никакой роли. Такие процессы могут развиваться в течение э-э-э… – Фрау Картхаус-Кюртен взмахнула руками. – …нескольких секунд. Нужен только правильный импульс. Взгляните на себя! Вы словно родились заново.
Я была настроена несколько скептически.
– То есть дело не только в таблетках?
– Разумеется, дело в них! – жизнерадостно ответила фрау Картхаус-Кюртен. – Само собой, дело только в таблетках! Но это не играет никакой роли. Полагать, что засчитываются только те успехи, которые достигнуты ценой собственных усилий, в корне неверно. Чем лучше вы себя чувствуете благодаря таблеткам, тем увереннее вы будете действовать, тем лучше вы станете о себе заботиться и лучше будете себя чувствовать. И когда-нибудь вы сможете просто перестать принимать эти таблетки.
– Вот как, – сказала я.
Эта женщина была в крайне хорошем настроении. Я подумала, не приняла ли она что-нибудь. Она очень похвалила меня за заполненные тетради, но, к моему разочарованию, положила их на большую стопку бумаг в углу стола.
– Вы вообще будете их читать? – спросила я. – Или я писала их только для того, чтобы как-то привести себя в порядок?
– Разумеется, я их прочту, – сказала со смешком фрау Картхаус-Кюртен. – Как только закончу новый роман Карин Слотер. После триллера такая трагическая любовная история пойдёт очень хорошо.
Нет, она явно что-то приняла.
– Итак, вы решили заняться наследством, – сказала она. – Это хорошо. Это очень хорошо. Хотя и говорят, что не в деньгах счастье, но это чепуха, если вы хотите знать моё мнение. Как говорится, лишняя денежка карману не в тягость.
– Говорят, не только в деньгах счастье.
– Но никто не говорит, что в деньгах несчастье! – Фрау Картхаус-Кюртен громко рассмеялась. – Как бы то ни было. Я считаю великолепным, что вы вышли из своей пассивности и занялись вопросами наследства. Как вы собираетесь его потратить?
– Хм. Ну, как обычно. Буду искать себе жильё, жить… Может быть, создам приют для осиротевших детёнышей ягуара.
– Чудесно. Чудесно. Я обожаю детёнышей ягуара. И у меня есть для вас замечательный риэлтор. Подождите, где-то здесь должна быть визитка. Ах, новая квартира! – Она мечтательно подняла взгляд к потолку. – Это как начать новую жизнь, верно? Вы ведь не собираетесь сразу же покупать себе хоромы? Маленькая светлая квартира, где вы сможете спокойно жить. Ванная должна быть обязательно с окном – вы себе не представляете, как часто в наши дни предлагают ванную без окон. Вы хотите паркет или плитку?
– Хм? Ну, это, я думаю, безразлично.
– Нет-нет-нет! Тут ничего не может быть безразлично! Опишите мне квартиру вашей мечты. Паркет или плитка? Ковровые покрытия тоже могут хорошо смотреться, особенно если нет собаки, которая будет пачкать его грязными лапами. – Она вздохнула. – Итак?
– Паркет, – ответила я.
– Новый дом или старый?
– Ну, это как-то… Это тоже часть терапии?
– Да, – уверенно ответила фрау Картхаус-Кюртен. – Ну, не заставляйте себя уговаривать. Опишите мне квартиру вашей мечты.
– В ней должен быть камин, – сказала я. – И место для клавесина и книг. (Я не сказала ей, что камин мне нужен для того, чтобы поставить на него урну – владеть такой урной было не очень легально, да и оказалась она у меня только потому, что кремация состоялась в Англии, а я тайком провезла прах Карла в ручной клади).
– И?
– И квартира должна быть светлой, – сказала я.
– Ну вот! Вы видите, это очень интересно! Французские окна, лепнина на потолке, полы с подогревом и, разумеется, маленький балкон. – Фрау Картхаус-Кюртен выжидательно посмотрела на меня. Потом она разочарованно махнула рукой. – Ну ладно. На этом мы остановимся и вернёмся к теме средств к существованию. Очень хорошо, что вы решили сами об этом позаботиться. Вы уже думали о работе? Квартира с камином стоит денег.
– Я могла бы опять заняться переводами, – вздохнув, ответила я.
Фрау Картхаус-Кюртен пригладила волосы.
– Разумеется, вы можете. Но не считаете ли вы это расточительством по отношению к вашим возможностям? Я уверена, что с вашим образованием и вашими способностями вы могли бы найти множество рабочих мест, где бы вы зарабатывали намного больше.
– Хм, – неуверенно ответила я.
– Но ещё рано строить конкретные планы. – Она ослепительно улыбнулась. – Я просто хочу, чтобы вы потихоньку начали об этом думать. Разве что ваше наследство окажется таким большим, что вам больше не нужно будет зарабатывать себе на жизнь. – Последнюю фразу она произнесла в утвердительном тоне, но это прозвучало скорее как вопрос.
– Зависит от того, какую часть наследства я смогу оставить себе. У меня, честно говоря, нет ещё точного представления. Но на данный момент я решительно настроена прибрать к рукам как можно больше. – Я достала из сумочки газету с объявлением о повторных поминках Карла и положила её на стол перед фрау Картхаус-Кюртен. – А именно поэтому!
Фрау Картхаус-Кюртен вначале не поняла, о чём речь, но когда до неё дошло, что семья Карла, та самая семья, которая годами была с ним в ссоре, собирается провести свои собственные поминки, она сильно возмутилась (может быть, даже слишком сильно). Её хорошее настроение как рукой сняло.
– Ну, если представить, что бывшая жена моего мужа выкинет такой номер… – вскричала она. – Она на это вполне способна. Но ей это так просто не пройдёт, можете мне поверить! – Она откашлялась. – Ну, я думаю, э-э, что в данном случае я полностью разделяю вашу кровожадность. Она здесь совершенно уместна.
– Нет у меня никакой кровожадности, – ответила я. Да уж, эта женщина наверняка худший психотерапевт на свете. Не удивляюсь, что я попала именно к ней.
– Не подавляйте свой гнев. Иногда подобные чувства вполне уместны. И даже могут вам помочь.
– Но у меня нет никакого гнева.
Фрау Картхаус-Кюртен выглядела разочарованной.
– Конечно, я несколько оскорблена, – продолжала я. – И я считаю, что это ужасно безвкусно. Но если им от этого станет легче, тогда ну что ж, пускай проводят эти свои вторые поминки…
Глаза фрау Картхаус-Кюртен опасно сверкнули.
– И пусть весь мир остаётся в убеждении, что вы не играли в его жизни никакой роли?
Эй! Что это такое? Это такой тест или моя врач действительно пытается меня подстрекнуть?
– Ах, – небрежно ответила я, стараясь выглядеть равнодушной.
Фрау Картхаус-Кюртен снова принялась изучать объявление.
– «Жизнь для семьи»! «Любимый муж»… Ну, я вами восхищаюсь, у вас даже нет желания это оспорить. – Точно, она пытается меня подстрекнуть, это ясно.
Я пожала плечами.
– Люди всё равно верят только в то, во что они хотят верить.
– Да, это верно. Но я всё же не смогла бы устоять перед желанием появиться на этих так называемых поминках. – Фрау Картхаус-Кюртен убрала волосы со лба. – Тем более что ритуальный зал Хелльманн находится практически за углом.
– В самом деле?
– Да, на Хегеманнштрассе. Если вы пройдёте по Хауптштрассе в направлении центра, то это второй поворот направо.
– Ах.
– Да! Интересное совпадение, не правда ли?
– Вы так считаете?
Фрау Картхаус-Кюртен откинулась на своём стуле.
– Давайте откровенно. Я не верю в совпадения. Я – э-э-э – человек науки.
– То есть вы думаете, что существует научное – в вашем случае психологическое – объяснение тому, что ритуальный зал, который выбрала для проведения своих поминок семья моего покойного мужа, находится недалеко от кабинета моего психотерапевта?
Фрау Картхаус-Кюртен сощурилась и несколько строптиво ответила:
– Да, я так думаю.
Окей. Я уже говорила, что эта женщина – идиотка? Мне надо повысить свою дозу таблеток.
– Наше время истекло, – сказала я, поглядев на настенные часы.
– Да, действительно, – ответила фрау Картхаус-Кюртен. Она встала и протянула мне руку. – Ну, до следующего понедельника. Продолжайте делать такие же успехи. И, как я уже сказала, по Хауптштрассе налево, затем второй поворот направо.
– К сожалению, мне это не по пути, – ответила я. Ну в самом деле!
Я не успела выйти на улицу, как позвонила Мими – обычный контрольный звонок.
– Ты придёшь в магазин?
– Я хотела немного прогуляться.
– Ведь льёт как из ведра!
– Я люблю дождь, – ответила я.
– Чушь, – сказала моя сестра. – Ты ненавидишь дождь. Давай приходи. У нас здесь очень уютно. Гитти как раз принесла коллекцию зонтов, разрисованных вручную, в дополнение к нашим резиновым сапогам, а Констанца испекла изумительный малиновый торт со сливками.
– Посмотрим. Может быть, я загляну. – Я дошла до Хауптштрассе. Направо –домой, налево – к центру. Я сделала пару шагов направо, но потом повернула назад. Я ведь могу просто заглянуть в этот ритуальный зал, и всё. Поминки состоятся только завтра. На следующем перекрёстке я снова повернула обратно. О Боже, нет, это как-то ненормально. По-дурацки и никому не нужно. Если я загляну туда, то мне это ничего не даст.
С другой стороны, если я туда не зайду, меня потом будет мучить любопытство. Я опять повернула на 180 градусов. На сей раз я добралась до угла Хегеманнштрассе и снова остановилась. Я чувствовала себя персонажем мультфильма, у которого на одном плече сидит ангелочек, а на другом чертёнок.
– Посмотреть не запрещается, – шепнул чертёнок, а ангелочек возразил:
– А зачем, собственно?
Я вздохнула и с тоской вспомнила о своих таблетках. Хотя на тротуаре было достаточно места, мимо меня вплотную прошёл какой-то старичок, который меня практически толкнул.
– Какая наглость – стоять посреди тротуара и терять понапрасну время, – пробурчал он.
Что да, то да.
Увидев, что я продолжила свой путь, чертёнок довольно ухмыльнулся.
– Я всегда побеждаю, – сказал он. Ангелочек загрустил.
Ритуальный зал выглядел снаружи неброско, но очень представительно – никаких витрин с гробами и траурными одеждами, только оловянные горшки с самшитом, простая табличка на двери и звонок. И красивая серебристая дверная ручка, очень приятная на ощупь. Дверь открылась сама собой. Ну, не совсем сама собой, я на неё немного нажала, но она однозначно была не заперта, словно входная дверь какого-нибудь магазина.
Я заглянула внутрь и увидела своего рода фойе с множеством открытых дверей. На следующий этаж вела широкая мраморная лестница.
Входная дверь мягко захлопнулась за моей спиной, и раздался мелодичный звон. Дин-дин-дон-дон, медленно и в миноре.
Окей. Я могу попросту смыться. Или сказать, что я хочу купить гроб. Ведь человек может купить гроб – или для этого необходимо наличие покойника?
Я сделала пару шагов и заглянула за ближайшую дверь. Обычное бюро, не очень большое, много комнатных растений. В комнате никого. За следующей дверью было ещё одно бюро, побольше и пороскошнее, много тёмной кожаной мебели, картин в золотых рамах и персидских ковров. Это явно было бюро шефа, а соседнее – секретарши. Только где они?