— Я заварю, давайте, — ринулся на кухню он, но предварительно обратился к клиенту. — Проходи пока.
Ненавижу такие моменты. Артем в полушаге от меня. Смотрит с полуулыбкой. А я что? Растерянная, готовая сквозь землю провалиться после того случая. И все равно хмурю брови, кривя рот в надежде показать неприязнь.
— Как дела? — невинно поинтересовался юноша.
— Минут пять назад было все отлично.
Тот усмехнулся и облокотился на стену. Проходить в обитель психоанализа явно не спешил.
— Твои как? — неожиданно для себя поинтересовалась я. Нет, я просто хотела быть вежливой, ничего более.
— Учеба в заднице, — пожал плечами парень. — Дали темы для курсачей. Никогда не писал ненужной фигни для людей, которым это не нужно.
— Мне не понять, — лаконично прекратила эти откровения я.
— Ты хорошо учишься? — поинтересовался Акиншев.
— Сносно.
— Не стараешься?
— Какое тебе дело до моей учебы? — гневным полушепотом спросила я.
— Не хочешь — не отвечай, — слился парень.
— Наконец-то ты это понял.
На кухне отец начал остервенело стучать чашками и ложками. Стоило ему приступить к завариванию чая, как он выходил в какой-то астрал, а по кармическим каналам к нему поступала информация, сколько сахара кому класть.
— Я… пойду, — скривив нарочито приторную улыбку, заявила я, махнув в сторону своей комнаты.
— Удачи, — произнес Артем. Но, едва я успела отойти на шаг, ухватил меня за рукав и добавил: — Мое предложение как-нибудь встретиться все еще в силе.
— Ни за что, — отчеканила я и, вырвав руку из его горячей ладони, направилась к себе в комнату, даже не решившись пообедать.
Пнув рюкзак под кровать, я сбросила с себя тесный пиджак, расстегнула верхнюю пуговицу клетчатой рубашки и рухнула на кровать, потянувшись так, что дыхание сперло. За стеной отец уже что-то бурно обсуждал со своим клиентом — если мой ноутбук не шумел, то вполне можно было услышать их голоса. Правда, понять, о чем они говорят, было практически нереально. Я напряженно слепила веки, пытаясь разобрать речь. Тщетно. Зато я то и дело обращала внимание на то, что голос Артема более походил на музыку. Такую приятную, такую необычную, что под нее глаза закрывались. Сама того не заметив, я молниеносно окунулась в дневной сон под бормотание за гипсокартонной стеной.
В половине шестого меня разбудил отец. Я разлепила веки, приподнялась на локтях и смутно поняла, что на улице уже стемнело.
— Кто ты? Где я? Какой сейчас век? — осипшим голосом произнесла я, подражая столетней старухе.
— Хватит придуриваться, Ева! — с теплотой ответил мне отец и тут же резко нажал на электрический включатель. По моим глазам ударил желтый свет лампы.
— Ладно-ладно, — сдалась я и, растрепанная, вскочила со своего места. — Сделаю я уроки. Обещаю.
— Когда я дежурный врач, все время переживаю за тебя, — вздохнул папа. — Иногда хочется позвонить среди ночи, чтобы узнать, все ли в порядке.
— Если бы ты позвонил посреди ночи, то у меня все явно было бы не в порядке, — угрюмо отозвалась я. — Через тридцать дней мне семнадцать. А через год и месяц я стану совершеннолетней. Ты так и будешь угнетать меня?
— Вообще-то я хочу, чтобы все было как можно лучше… И чтобы ты мне в этом помогала.
— Окей, — всплеснула руками я, а затем присела в нелепом реверансе. — Чем я могу тебе помочь?
— Артем оставил свой бумажник в прихожей. Полчаса назад позвонил и сказал, что заедет за ним в восемь. Я к этому времени уйду. Отдашь за меня?
— Почему он растяпа, а я должна отдуваться?
— Ты сказала, что поможешь…
— Да, да! — я вновь рухнула на кровать и взялась за мобильный. — Помогу, чем смогу.
— Я… Дал ему твой номер.
— Мой номер?! — я едва не выругалась. Еще телефонного террора мне тут не хватало.
— Будет лучше, если он предупредит тебя заранее, разве нет? Вроде бы он хороший парень. Ему можно доверять.
Я бы на твоем месте так не думала.
— Наверное, можно, — я вновь оказалась в вертикальном положении, а затем опустила голову, начав остервенело орудовать по спутанным волосам расческой. — Я плохо с ним знакома.
Не знаю, вранье это было или нет.
— Тем более, — не переставал настаивать папа. — Какая тебе тогда разница?
Я встряхнула медной гривой и, выпрямившись, с укором взглянула на отца. Правда, он глядел на меня с укором ответным. Да так, что пришлось поежиться. Я прекрасно знала, что часто расстраиваю его по пустякам. Но со своим сучьим характером справиться было так же сложно, как оседлать бешеного быка на родео.
— Ладно, — сдалась под натиском этого взгляда я. — Отдам. Оставь в прихожей.
— Спасибо, — ответил отец и оставил на моей макушке поцелуй.
Стоило ему только выйти из моей комнаты, как я пнула джинсы, валявшиеся на полу, и тихо выругалась.
Через час папа всячески выразил свои волнения обо мне (он всегда так делал, когда сваливал на ночное дежурство) и ушел, оставив меня в одиночестве. Правда, не сказать, что его присутствие как-то разбавляло мое уныние. Брэдбери это удавалось куда лучше.
Оказавшись в своей комнате, я зачем-то выдвинула ящик и достала оттуда пенал, до отказа набитый косметикой. Я вытряхнула всё содержимое на комод и начала перебирать декоративку, недоумевая, когда я успела столько всего накопить. Да, я часто покупала карандаши для глаз и бровей, тени, консилеры и всяческие женские «обманки», но почти никогда ими не пользовалась. Отец сказал бы, что это потенциальное желание нравиться и страх его реализовать. Но на самом деле в парфюмерном недалеко от дома часто бывают скидки.
После нехитрых манипуляций с базой и тональником я начала орудовать лайнером в попытках нарисовать стрелки. И в момент, когда моя рука съехала, прочертив угольную линию аж до виска, я вдруг спросила себя: «Зачем?». В будние дни я ограничивалась едва заметным макияжем, а тут на пятиминутную встречу «Мону Лизу» на лице рисую.
Из зеркала на меня смотрела Ева, кусающая розовые губы. Советчиком она была так себе. Поэтому, взяв себя в руки, я закончила начатое. Правда, под конец меня испугал мобильный. Звонок настиг меня так внезапно, что я едва вновь не украсила себя чертой от айлайнера.
— Алло, — как можно невозмутимее ответила я.
— Рыженькая, — голос в трубке был немного искажен, но спутать его с каким-то иным было сложно. — Я подъехал. Около вашего дома опять не парканешься, поэтому я с левой стороны от выезда.
— Мне тащиться лишние сто шагов? — с вызовом поинтересовалась я.
— Я подойду к подъезду, а потом понесу тебя на руках.
— Я никуда не собираюсь, — пришлось отрезать, а затем нажать отбой.
Довольная собой, я влезла в серый свитшот, напялила джинсы, которые, по словам папы, надевать можно было только с вазелином, и направилась в прихожую. Окончательно облачившись в зимнее обмундирование, я заперла квартиру и начала медленно спускаться по лестнице, словно сама себя вела на казнь. Почему-то мое сердце стучало как ненормальное, с каждой ступенькой лишь повышая скорость.
«Отдать кошелек», — мысленно пожимала плечами я. — «Просто отдать кошелек».
ТОГДА НА КАКОЙ ЧЕРТ ТЫ НАКРАСИЛАСЬ КАК НИКОГДА В ЖИЗНИ, ЕВА?
Довольно давно я не чувствовала себя настолько странно. Будто сама себя рвала на куски.
11. Ева и внезапные открытия
Одна, две, три… Я толкнула железную дверь подъезда и тут же натянула на нос бордовый шарф. В тот момент я, наверное, была похожа на какую-нибудь шахидку в веселенькой парандже. Но теплый пласт шерсти от моего лица тут же отодвинула мужская рука в мягкой перчатке.
— Эй, — возмутилась я, заметив, как отступивший Артем игриво хмыкнул. Он спустился с парочки ступенек спиной вперед, будто просил следовать за ним.
— Холодно, да? — поинтересовался он, лукаво улыбаясь.
Нехотя я сделала несколько шагов навстречу и скучающе ответила:
— Немного.
Артем все удалялся. Он уже спустился с крыльца, и мне пришлось неуклонно следовать за ним.
— Может, заберешь свой бумажник? — поинтересовалась я, вертя вещь в руке.
— Я тоже хотел тебе кое-что отдать…
Мне надоела эта странная игра, и я с размаху швырнула в парня его же кошелек. На удивление ловко он перехватил его и, ухмыльнувшись, убрал во внутренний карман.
— Ты куда-то собиралась? — поинтересовался Акиншев.
— С чего ты взял?
Мы уже почти дошли до его машины. Я понятия не имела, зачем вообще согласилась с ним идти дальше. Кошелек вернулся к хозяину, дело сделано, а я могу спокойно дочитать главу, которую так и не закончила.
— Ты накрасилась.
От его слов мои щеки тут же вспыхнули, и я моментально натянула шарф на лицо. Мне хотелось кинуть в него куском льда, но как настоящая леди я сдержалась и горделиво фыркнула, давая понять, что он не прав.
— Просто было вечером свободное время.
— Твой вечер не может быть свободным, — произнес Артем, открывая передо мной дверь автомобиля. На несколько секунд я заколебалась: сперва отступила, а затем подняла глаза к лицу парня. Он смотрел выжидающе. Тогда я рухнула на переднее сидение и поморщилась от легкого хлопка дверью.
— Почему не может? — поинтересовалась я, повернув голову в сторону собеседника, который уже сел на свое водительское место.
— Потому что его ты проведешь со мной.
— Мы ни о чем не договаривались, — пожала плечами я. Тут же последовал щелчок, по которому я поняла, что двери заблокированы.
Вот урод.
— Ладно, ты меня похитил, что дальше?
— Поболтаем, попьем кофе.
О нет, только не то кафе снова.
— Знаешь, мне нечего тебе сказать…
— Пристегнись, — Артем проигнорировал мои слова. По-моему, он всегда пропускал мимо ушей то, что ему не хотелось слышать. Тем временем я оказалась в ловушке и, так как с этим ничего нельзя было поделать, решила использовать ситуацию в своих целях.
— Я согласна, но при условии, что ты расскажешь мне, от чего лечишься у моего отца.
— Зачем тебе это знать? — удивился Артем, заводя авто.
— Может, ты маньяк, — пожала плечами я.
— Может, — спокойно согласился парень. Его серьезность слегка напрягла меня.
Мы тронулись, выезжая со двора на полупустую трассу. Водил Артем довольно хорошо, хоть, судя по возрасту, опыта у него было немного. Рулил он играючи, иногда посматривая на меня. Я уже уткнулась глазами в экран телефона, для иллюзии занятости перетаскивая приложения с места на место. Вскоре это занятие начало меня раздражать, и я отвернулась в сторону окна, созерцая круглые огоньки желтых фонарей, не убранные с деревьев гирлянды и пестрящие неоновые вывески магазинов. Даже такой захолустный городок превращался в магическое место, когда наступала ночь.
Мы остановились около «Макдональдса», заехали со стороны окошка для автомобилей, и Артем набрал целую кучу всего. «Брат попросил», — пожал плечами парень. «У него брат есть?» — удивленно подумала я, в момент осознав, что я практически ничего не знаю об Артеме.
— Будешь что-нибудь? — спросил Акиншев.
— Кофе разве что, — вздохнула я, потянувшись за своим кошельком. Рукой Артем остановил меня, а затем постучал пальцем у виска, мол, ненормальная. Я ударила его бумажником по плечу, а затем закинула вещь в сумку.
Вскоре в машине стало соблазнительно пахнуть всякой вредной ерундой. Я грела руки об огненный стаканчик, изображая вселенскую скорбь эмансипированной женщины. Затем мы тронулись и вновь выехали на трассу, а через несколько минут я заметила, что мы направляемся к черте города — дальше начинались поля, а за ними длинной строчкой тянулась лесополоса.
— Ты придумал место, где спрячешь мой труп? — скептически обратилась к Артему я.
— Считай, что дело сделано, — уверенно закивал тот. Я видела в нем некий оптимизм, но краешком души чувствовала, что он скорее наносной, чем настоящий. Губы Артема улыбались, а глаза грустили. Его потрясающие серо-золотые глаза…
О чем ты вообще думаешь в тот момент, как он везет тебя непонятно куда?
— Куда мы едем?
— Хочу показать тебе кое-что.
— От тебя чего угодно жди… — насупилась я.
Мы свернули с трассы, направившись по дороге, усыпанной гравием. Камни хрустели под колесами машины, и я представляла, что с таким же треском буду ломать жизнь Артема, если он попытается что-то сделать со мной. Вскоре мы проехали еще несколько сотен метров по темному пути, и где-то возле груды камней Артем заглушил машину.
— Это озеро, — удивленно полушепотом произнесла я.
— Озеро, — согласно кивнул парень.
Место плохо освещалось, но даже сквозь сумрак было видно, как оно красиво. Несмотря на то, что по ту сторону открывался вид на индустриальный район, а недалеко от нас шумел бетонный мост объездной.
— Вообще-то я не очень люблю озера, но это какое-то особенное, — добавил Артем.
Он разблокировал двери автомобиля, и я вынырнула на улицу, глубоко вдохнув морозный воздух. Водоем был небольшой, замерзший и едва припорошенный снегом, но все равно здесь было какое-то мрачное очарование. Особенно нравились мне голые деревья с тонкими тянущимися к нам ветвями.
— Один раз заехал сюда случайно. Летом. И почему-то завис. Когда все зеленое, гораздо красивее, — поведал Артем.
— Мне и так нравится, — отозвалась я, уже спускаясь к ледяной глади озерца.
— Осторожно, — предупредил меня парень, и я обернулась, улыбнувшись.
У…лыбнувшись?
Ева? Ты улыбнулась ему?
Медленными шагами парень достиг меня и остановился в метре от берега. Он закурил, спокойно наблюдая за огнями вдалеке: город с этой точки казался единой иллюминирующей линией. Я старалась не оборачиваться, чтобы вновь в груди не защекотало странное чувство. Я понятия не имела, что со мной, но надеялась, что это лечится.
Акиншев сделал очередную затяжку и откашлялся. Я обернулась, окинув его взглядом. Глаза парня блестели на морозе, как тогда, в день нашего знакомства. Он выглядел необычайно одухотворенным, не таким, как прежде. И каков он был на самом деле?..
— У меня фобия, — внезапно нарушил молчание Артем. — Я боюсь, что меня похитят.
— Похитят? — после неловкой паузы едва не прыснула со смеху я.
— Меня уже похищали, — серьезно заметил парень.
Я резко осеклась и замолчала, давая тому возможность продолжать.
— Мне было пять, когда родители наняли мне новую няньку. Они сами были вечно заняты, и виделись мы только по вечерам. Я не помню даже черт лица той женщины. Она просто была. Однажды мы вышли погулять. День был осенний, холодно уже. Она одела меня потеплее, и мы пошли сначала в магазин, а затем — в парк. Плохо помню, как потерял ее руку. Но в какой-то момент няньки просто не оказалось рядом. Меня схватил мужчина. Бросил на заднее сидение машины и быстро завел авто. Окно было приоткрыто, и я слышал, как беспомощно кричала та женщина. До сих пор вспоминаю, а по телу дрожь.
Артем говорил с придыханием — мысленно переживал каждую секунду того дня. А мне ничего не оставалось, кроме как слушать его, изломив брови от удивления.
— Мне было страшно, — продолжил он. — Так страшно, как никогда не было. Я дергал ручку машины и захлебывался в слезах. Мне казалось, что я больше никогда не увижу маму, папу и брата. Но внезапно за нами направилась погоня. Голос из динамиков, вой сирены, бешеная скорость… Когда мы были на мосту, мой похититель не вписался в поворот: тормоза завизжали так, что я чуть не оглох. Меня тряхнуло, а затем я ударился головой. Плохо помню, что случилось. Но вроде автомобиль перевернулся на большой скорости. Болели ноги. Обе оказались сломаны. Что было после — лучше не вспоминать.
Несколько секунд я молчала, шокированная этой историей. Мне стало стыдно за свои слова. И почему-то я живо представила маленького Артема, похищенного, измученного и испуганного.
— Прости, — пробормотала я. — Не стоило спрашивать.
— Ну, это было твоим условием… — отозвался Акиншев, мыском ботинка втирая окурок в снег.
— Мне было любопытно.
— Я ни в чем тебя не виню. Эта история — часть меня. А значит, рано или поздно я бы поделился ею с тобой.