– Коляр! Коляр! – возразил горячо Роллан. – Или ты ошибся, или ты лжешь.
– Ну нет, брат, я ее отлично узнал.
– Куда же ехал их экипаж?
– Я не знаю. Я не следил за ними.
– Коляр! – вскричал Леон, сильно сжимая руку мошенника. – Ты пойдешь со мной.
– Куда? Теперь ночь. Буживаль далеко.
– Мы там будем ночевать.
Коляр подумал.
– Пожалуй, – наконец проговорил он, – пойдем, только не раньше, как через час: мне еще нужно кое – куда сбегать.
Ему было нужно успеть приготовить западню.
– Ты придешь сюда через час или подождешь меня? – прибавил он.
Подожду, – ответил Леон, лицо которого было мертвенно бледно.
Коляр ушел.
Леон Роллан задумался.
Этот час казался ему целой вечностью, однако, ему пришло в голову уведомить как – нибудь Армана, и он написал карандашом следующую записку:
«Господин граф! Один рабочий из нашей мастерской видел Вишню в Буживале, я иду туда с ним искать ее».
Когда он оканчивал эту записку, мимо него проходил человек в блузе, напевавший вполголоса какую-то песню.
– Гиньон, – окликнул его Леон, узнав в нем своего друга.
– А, это ты, Леон?
– Вишню видели.
– Где? – спросил с живостью Гиньон.
– В Буживале, мой друг.
– Кто же ее видел?
– Коляр.
При этом имени на лице Гиньона выразилось полное отвращение.
– Я нахожу, – сказал он, – что этот Коляр просто мерзавец.
– Ты ошибаешься, он отличный малый.
– По – твоему, может быть, но, по – моему, я верю в свои слова.
– Все равно, – пробормотал Леон, – я пойду с ним в Буживаль.
– Когда?
– Я его жду. Кстати, отнеси это письмо графу.
– Изволь, приятель, охотно готов.
– Я его уведомляю, что отправляюсь с Коляром искать Вишню.
Гиньон нахмурился.
– Послушай моего совета, – сказал он, – не ходи.
– Да ведь он видел Вишню.
– Может быть, а все – таки…
– Ты глуп, – оборвал его Леон. – Коляр честный человек и мой истинный друг.
– Ну так исполни же хоть мою просьбу, я ведь тебе тоже друг.
– Какую?
– Обещай мне, что ты скажешь Коляру, что писал графу о том, что идешь в Буживаль.
Между тем Коляр уже успел распорядиться и нанял Николо за двадцать пять луидоров задушить и утопить Роллана.
Затем он вернулся к Леону.
– Пойдем, – сказал он столяру, беря его за руку, – пора! Через час будет уже темно, да и теперь уже не светло, а небо черно, как в аду.
И Коляр повел с собой Леона Роллана, погибель которого уже была решена.
Когда Арман прочел письмо Роллана, он несколько удивился.
– Что это за Коляр? – спросил он.
– По – моему, он просто мошенник, – ответил Гиньон.
– В таком случае этого нельзя оставлять без внимания, – проговорил Арман и послал нанять извозчика.
Затем он посадил с собой Гиньона, заметив:
– Поедем туда, я хочу посмотреть на этого человека.
Несмотря на то, что они собрались и ехали скоро, они уже не застали Роллана и Коляра.
5. Рокамболь
Выйдя с Леоном на улицу, Коляр нанял фиакр, стоявший на бульваре и с виду совершенно похожий на тот экипаж, в котором была похищена Вишня, и, усадив в него Леона, приказал кучеру везти их в Буживаль.
– Вот и ночь наступила, – заметил столяр. – Что мы теперь будем делать?
– Ночью, – проворчал Коляр, – меньше видно, но зато ум изощряется гораздо больше, чем днем.
– Что ты говоришь? – переспросил его Леон.
– В Буживале, на самой проезжей дороге, есть кабак, куда обыкновенно по вечерам собираются слуги из соседних замков и окрестные крестьяне. Мы послушаем, что они будут болтать, и узнаем, может быть, кое – что без всяких расспросов.
– Отлично, – согласился Леон. – Далеко это?
– Нет. Мы сейчас подъедем.
Минут через пять после этого фиакр выехал на шоссе и вскоре по знаку Коляра остановился.
– К кабаку неловко подъезжать в фиакре, – заметил он при этом, как – то странно улыбаясь.
Они сошли, а кучер повернул лошадей и уехал.
Если бы столяр не был так рассеян, то он, конечно бы, заметил, что кучеру не было ничего заплачено, да он и не требовал платы.
Кабак, о котором, говорилось, был уединенный домик, построенный на берегу реки.
Трудно было бы представить себе что – нибудь более, мрачное: он был слеплен из разных обломков и глины и выкрашен краской. Над его дверью красовалась вывеска с надписью:
«Свидание гвардейских гусаров. Напитки и кушанья. Содержит Дебардер».
Прежде всего у всякого являлся вопрос, что это за Дебардер? Это была женщина, наполовину мужчина, с резким хриплым голосом, в деревянных башмаках и резиновом пальто. Она жила одна с мальчуганом лет 12—ти – хитрым, наглым и уже развращенным, которого звали Рокамболь.
Рокамболь был найденышем: однажды он зашел в кабак, спросил чего – то и потом хотел было уйти, не заплатив денег. Старуха схватила его за ворот, началась борьба, во время которой Рокамболь схватил нож и хотел убить старую кабатчицу, но вдруг опомнился.
– Старуха, – крикнул он, – ты видишь, что я человек бывалый и мог бы сразу покончить с тобой, но у тебя не найдется, вероятно, и двадцати франков, а потому – то заключим лучше союз.
И между тем, как старуха дрожала от ужаса, смотря на этого негодяя, он спокойно продолжал:
– Я тебе говорю, что я человек уже бывалый, попробовал и исправительного, побывал и в пенитенциарной колонии, и к тебе зашел, удрав оттуда. Я, пожалуй, согласился бы и назад, потому что у меня нет ни гроша, но ведь и ты не останешься внакладе, если возьмешь меня к себе. Ты живешь одна. К тому же уж старуха, и хоть воровка, а не годишься для дела, и во мне ты приобретешь себе здоровую руку.
Эта циническая откровенность вполне понравилась кабатчице; она приняла Рокамболя, и он действительно сделался вскоре ее верным помощником и называл с какою – то насмешливою нежностью «маменька».
Рокамболь распоряжался продажей напитков, поджидал посетителей и, выпивая вместе с ними, тщательно обыскивал их карманы, когда они, пьяные, валились под стол.
Эта кабатчица была не кто иная, как вдова Фипар, любовница Николо, та ужасная старуха, которой Коляр поручил Вишню.
Когда Коляр и Леон вошли в это милое заведение, буфет которого был украшен дюжиной бутылок с этикетками самого разнообразного сорта, вроде «Напиток счастливых любовников», «Совершенная любовь» и т. д., то в кабаке было пусто и за стойкой сидел Рокамболь и читал какую – то комедию, его достойная «маменька» дремала, сидя на стуле, стоявшем у печки.
– Эй, старуха, – крикнул Коляр, войдя и стукнув кулаком по столу, – нельзя ли у вас выпить?
– Входите, братцы, – ответил ему Рокамболь, не отрывая своих глаз от книги.
Вдова Фипар проснулась и, протерев глаза, узнала Коляра.
– А, это вы, господин Коляр, – заговорила она необыкновенно вежливо, – с тех пор, как мы вас не видели…
Коляр сделал таинственный знак и громко сказал:
– Отведи – ка нам зеленую комнату, старуха.
– Нельзя, г. Коляр.
– Это почему?
– Оттого, что она занята до семи часов.
– Кем еще?
– Людьми очень почтенными, – проворчала старуха, выпрямляясь во весь рост, – кучером и камердинером из соседнего замка.
– Гм! – промычал Коляр, толкая локтем Леона. – Так отведи нам желтую комнату.
– Рокамболь, – приказала вдова Фипар величественным тоном, – проводи этих господ в свободную комнату и выслушай их приказания.
– Ладно, идет! – крикнул молодой негодяй и, взяв свечку, пошел впереди Коляра и Леона по маленькой круглой лестнице, ведущей наверх. Этот верхний этаж кабака состоял из трех каморок: одной довольно большой и двух маленьких нечистоплотных чуланчиков, которые на языке вдовы Фипар получили название кабинетов. Они были отделены один от другого довольно тонкой перегородкой.
Рокамболь с шумом отворил дверь желтого кабинета, меблированного столом и четырьмя стульями.
Коляр и Леон сели.
– Что прикажете? – спросил Рокамболь.
– Вина – пятнадцать бутылок.
– Так! Что еще?
– Сыру.
– А дальше?
– Фазана.
Рокамболь вышел.
– Ты думаешь, что мы здесь что – нибудь узнаем?
– Я даю голову на отсечение, что лакеи, про которых сейчас говорила вдова Фипар, – ответил Коляр, – что – нибудь да выболтают про этого молодого человека.
Леон яростно сжал кулаки.
Рокамболь принес две бутылки вина, хлеба и сыру и только что начал было рассказывать Коляру о том, какой у них рядом поселился богатый англичанин, как внизу раздался голос вдовы Фипар, громко кричавшей:
– Рокамболь! Рокамболь!
– Сейчас, маменька, сейчас, – ответил негодяй и поторопился сбежать вниз.
– Тише, идут! – прошептал Коляр, кладя палец на губы и показывая этим, что надо молчать.
Два посетителя, оставившие за собой зеленый кабинет, всходили по лестнице. Коляр приотворил дверь и выглянул, но затем мгновенно захлопнул ее.
Николо явился со слесарем. Посетители заняли зеленый кабинет и потребовали вина.
– Господа могут делать здесь все, что им угодно! – заметил Рокамболь, – шум не воспрещен.
– И даже бить бутылки?
– Если заплатят за них, – крикнул Рокамболь и сбежал вниз.
– Знаешь, – сказал потихоньку Коляр Леону, – это преудобный дом; здесь можно убить человека – и никто об этом и не узнает.
Леон с удивлением посмотрел на своего собеседника. На губах Коляра играла мрачная улыбка, придававшая его лицу странное выражение:
– Да, – продолжал он, – предположим, что здесь убит человек, я хочу сказать, утоплен. Река ведь под боком, и колеса машины постоянно вертятся. Обыкновенно берут человека уже мертвого и бросают его под машину. Колесо подхватывает труп, и тогда разберите, что было причиной его смерти: преступление или просто несчастный случай. Трудновато.
– Действительно, – заметил Леон, изумляясь обороту, который принял их разговор.
– Т – с—с… слушай… – проворчал Коляр.
Разговор, происходивший в зеленом кабинете, был на самом деле очень интересен.
– Видишь ли, братец, – говорил Николо своему товарищу, – чтобы покончить с человеком, надо поступать так: берут его за шею всеми десятью пальцами сразу и нажимают посильнее, как раз на адамово яблоко, понимаешь? И вот и вся штука. Человека как и не было.
– Ты находишь, что так лучше? – спросил слесарь.
– Я уже не раз испытал, и мне всегда блистательно удавалось.
Все, что говорилось в зеленом кабинете, было отлично слышно сквозь тонкую перегородку. Леон посмотрел на Коляра.
– Там убийца, – сказал он.
– Гм! – промычал экс – каторжник. – Как для кого.
– Что?
– Отделаться от человека, который мне мешает, еще, собственно говоря, не большое преступление.
Леон невольно вздрогнул.
– Вот, например, хоть ты, – продолжал Коляр – ты мне мешаешь.
– Я?! – вскрикнул работник, все еще ничего не подозревая.
– Это, братец, так говорится. Но все – таки можно все предполагать.
– Так, – пробормотал Леон, задумываясь о Вишне.
– Ты, друг мой, дружен с людьми, которые мне мешают… с этим твоим графом де Кергацем.
Леон опять вздрогнул и посмотрел с беспокойством на Коляра.
– Так ты его знаешь? – спросил он.
– Да, несколько слышал о нем. Граф этот да ты… вы оба мне мешаете.
На этот раз Леон посмотрел еще беспокойнее на Коляра. Его речь казалась ему чересчур странной.
– И что особенно мне мешает, – продолжал Коляр насмешливым тоном, – так это ваше знакомство. У меня, конечно, будь уверен, есть на это свои причины. Итак, я тебя привожу сюда… положим, вечером… вот как сегодня.
– Коляр – проговорил взволнованно Леон, – ты что – то очень странно шутишь со мной. Вместо того, чтобы говорить о Вишне, ты…
– Ах, да! – спохватился Коляр. – Я было и забыл о ней.
– Да я – то не забыл. Ты здесь ее видел?
– Может быть.
– Как! Может быть?..
И Леон привстал со стула.
– Если я привел тебя сюда, – ответил ему прехладнокровно Коляр, – то, конечно, у меня были на это причины…
И при этом он постучал в перегородку и громко крикнул:
– Друзья, сюда! Голубок попался и не вырвется, как в Бельвиле.
И Леон увидел, как распахнулась дверь и на пороге появились Николо и слесарь.
На их лицах можно было ясно прочитать смертный приговор столяру.
Леон узнал в них тех двоих негодяев, которые привязались к нему в «Бургонских виноградниках».
Только теперь он понял, что Коляр был предателем, что Вишни не было в Буживале и что он попал в западню. Он понял, что погибель была неминуема.
Но, повинуясь чувству самосохранения, он невольно схватил нож, лежавший на столе, и отпрыгнул назад.
– А, подлец! – крикнул он Коляру. – Ты хочешь меня убить!
– Ты мне мешаешь, – ответил ему на это лаконично Коляр и, обратясь к своим молодцам, спокойно добавил:
– Малый хочет поиграть с ножом. Ну пусть поиграет. А все будет лучше его утопить: следов не останется.
Комната, где происходила эта сцена, была не больше шести футов в ширину, посередине стоял стол, а окно приходилось как раз против двери.
Так как Роллан отпрыгнул к окну, то между ним и его противниками находился стол. Леон прислонился к стене и, угрожая им ножом, овладел стулом, сделав из него себе щит.
Предчувствуя смерть, он сделался неустрашим.
– Подходите, – крикнул он, – подходите! Хоть одного, да убью.
И при этом он махал перед собой ножом.
– Эй, малый, не балуй, – посмеялся еще раз Коляр, – ты делаешь глупости – ведь не уйдешь от нас, будь спокоен. Смело и навсегда можешь распрощаться со своей Вишней. Ты, братец, останешься здесь и отлично уляжешься на дне реки.
– Помогите! – крикнул столяр, пытаясь отворить окно.
Но Николо схватил бутылку и с ловкостью акробата пустил ее прямо в голову Леона.
Этот удар ошеломил столяра, он глухо вскрикнул И упал на колени, выронив нож.
Тогда – то клоун в один прыжок очутился возле него и обхватил его своими крепкими руками.
– Душить его, что ли? – спросил он.
– Нет, – крикнул Коляр, – утопить, это будет проще.
И Коляр, не сходя с места, бросил Николо черный шелковый платок, служивший ему вместо галстука.
Леон, хоть и был оглушен, но все еще отбивался и глухо кричал. Бутылка рассекла ему лицо, и он был весь залит кровью.
– Живо, – крикнул Коляр, – хотя мы здесь и в совершенной безопасности, но все же не надо копаться.
И в то время, как слесарь и Николо боролись с Леоном, Коляр обвязал ему вокруг шеи платок и принял на себя обязанность душителя.
Но вдруг за окном показалась тень. Раздался выстрел – и Коляр, как сноп, упал навзничь.
Спасителем Леона Роллана был граф де Кергац, который, не застав столяра, поехал за ним в погоню.
Де Кергац, стоя под окном кабака на громадной куче хворосту, видел все, что происходило в зеленом кабинете, и узнал в Коляре того комиссионера, который приходил к нему от барона Кермора де Кермаруэ.
Тогда – то он понял, откуда Андреа мог узнать о двенадцатимиллионном наследстве.
Вслед за выстрелом Арман вышиб раму и с другим пистолетом в руке вскочил в комнату.
– Бельвильский господин! – крикнул Николо, тот час же узнав графа, и со всех ног бросился бежать по лестнице.
Внизу вдова Фипар и Рокамболь спокойно сидели друг против друга и играли в карты.
Когда раздался выстрел, вдова невольно вздрогнула, но Рокамболь прехладнокровно сдал карты и спокойно заметил:
– Вот и нет человека! Однако, право, глупо так стучать из – за пустяков.
И, сказав это надгробное слово, он опять взялся за карты.
– Ну, маменька, играйте внимательнее, я уже…
Но шаги Николо, бежавшего со всех ног по лестнице, прервали негодяя, и перед взволнованною вдовою Фипар предстал ее незаконный супруг.
– Мы погибли! – крикнул он. – Коляр убит. Бельвильский господин… граф… ты знаешь?.. Я бегу… старайся тоже удрать.