– Эй, ты залип, что ли? – услышал Микки тихий шепот Мэнди, и девичья рука отстранилась, прекращая массировать голову, а в затуманенное сознание просочилось обреченное «приснилось».
– …Йен? – голос сестры, называющей имя рыжего, послышался сквозь разморившую Милковича дрему, заставляя резко вскочить с дивана, роняя на пол потрепанный плед, которым девушка заботливо укрыла уснувшего на ее коленях брата, когда отправлялась на кухню, чтобы приготовить ужин.
– Где? – расфокусированным взглядом блуждая по небольшой гостиной и тускло освещенному коридору в поисках парня, громко спросил Микки.
– Привет, Мик, – но у входной двери стоял лишь его старший брат.
– Ага, – кивнул Милкович Липу, сдерживая себя от того, чтобы задать вполне конкретный вопрос на услышанное несколькими мгновениями ранее имя.
– Лииип? – голова Мэнди показалась в дверном проеме кухни. – Я спросила, ты ел?
– Не-а, – ответил кудрявый, наконец, сняв ботинки и проходя вглубь помещения.
«Ел…» пронеслось в голове брюнета, заставляя разочарованно выдохнуть от слуховой галлюцинации, обманувшей его только что.
– Мик, а ты будешь ужинать? – заботливо поинтересовалась сестра, снова возвращаясь к плите, где на большой сковородке без ее внимания начинали уже подгорать три стейка.
– Нет, – ответил Милкович, запуская руку в карман джинсов в поиске сигарет. – Пойду, покурю, – в несколько шагов пересекая гостиную, Микки вошел на кухню и, достав пару банок пива из холодильника, направился к входной двери, намереваясь немного посидеть на старом крыльце, заботливо приютившем его вчерашним вечером после скоропостижного побега рыжего.
– Что это с ним? – услышал он заинтересованный голос старшего Галлагера, за своей спиной.
– Хер его знает, – ответила Мэнди, пожав плечами, но пронзительный взгляд девушки явно намекал на ее осведомленность.
Опустевшая пачка Мальборо полетела на подмерзшую землю, приземляясь аккурат меж двух смятых пивных банок, выброшенных около часа назад, а последняя сигарета тлела слишком быстро.
– Мик, мы пойдем наверх. Ужин на плите, если надумаешь, – морщась от режущего слух скрипа входной двери, проговорила Мэнди, выглядывая на улицу, находя брата на верхней ступеньке крыльца.
– Пиздуйте, – ответил тот, не оборачиваясь. – Только дверь поплотнее прикройте, когда трахаться будете, да не орите так, а то соседи опять копов вызовут, – привычная шутка не казалась такой ядовитой как прежде из-за отсутствия малейшего намека на издевку в голосе произносившего ее брюнета.
– Не завидуй, – с готовностью выдавая стандартный ответ, улыбнулась девушка лишь губами, подмечая очередное изменение в поведении брата, и развернулась, чтобы вновь скрыться за массивной дверью, но резко остановилась через мгновение. – Номер есть в контактах… – сказала Мэнди, доставая телефон из кармана и протягивая его Микки, – …если хочешь.
– Че? – обернувшись к девушке, спросил Милкович. – Да ну, нахуй, – проговорил он, отправляя сигаретный бычок в непродолжительный полет одним щелчком пальцев, и поднимаясь на ноги.
«Нахуй» повторил про себя еще раз, надеясь на то, что это поможет.
Несколько серий любимого мультфильма не смогли отвлечь от нежелательных мыслей, количество которых с каждым часом упорно росло, а тихие глухие стоны со второго этажа, что затихли лишь несколько минут назад, неимоверно раздражали, заставляя крепко сжимать кулаки и зубы и увеличивать громкость динамиков телевизора.
Щелкнув пультом, Микки поднялся с дивана, намереваясь принять душ и завалиться в кровать, чувствуя невероятную усталость и ломоту во всем теле, ведь час сна в неудобной позе сегодняшним днем никак не мог компенсировать полноценного отдыха, которого он был лишен этой ночью.
На ходу стягивая вещи, Милкович прошел на второй этаж, и закрылся в небольшой ванной, отодвигая занавеску и выкручивая кран до упора.
Благодаря Мэнди и ее ебыря за то, что они не слили всю горячую воду, Микки стоял под теплыми струями, расслабляющими напряженные мышцы, чувствуя, как усталость, накопившаяся за этот день, стекает в сливное отверстие, закручиваясь в своеобразный водоворот.
Протянув руку к полке с банными принадлежностями, Микки не глядя схватил шампунь и выдавил внушительную порцию на ладонь, тут же чувствуя знакомый аромат от яркой вязкой субстанции.
– Блять, – выругался он, поднимая руку к лицу и глубоко вдыхая, понимая, что это вовсе не его привычный мятный запах.
«Мало того, что сам рыжий, так еще и воняет апельсинами» подумал он, запуская пальцы в мокрые волосы, начиная намыливать голову забытым Галлагером шампунем, втягивая носом цитрусовый аромат.
Провалявшись в кровати пару часов в безуспешных попытках уснуть, Микки распахнул глаза, вглядываясь в потолок, надеясь на то, что, если ему удастся долго не моргать, глаза скоро устанут и сами начнут закрываться, а мысли о рыжем, никак не желающие отпускать его в царство Морфея, наконец, сменятся сосредоточенным пересчетом маленьких трещин на побелке.
До боли в костяшках сжимая кулаки, Милкович злился на себя за невозможность отвлечься от чертовых веснушек на бледном лице, что рябили перед глазами, стоило только опустить веки, за каждое воспоминание, всплывающее в его сознании, неизменно связанное с проклятым Галлагером, за беспокойство, не покидающее его ни на минуту с момента его ухода вчерашним вечером, и призрачную надежду на его возвращение, которая бесила больше всего остального.
«Сука» рычал он про себя, до крови прикусив губу, чувствуя солоноватый металлический привкус на языке, теперь ассоциирующийся исключительно с первым недопоцелуем в маленькой спальне дальше по коридору.
Зубами надавив на губу, Микки слизал очередную алую каплю, размазывая ее по небу и деснам, вновь возвращая воспоминания о непродолжительной драке, развязавшейся несколькими днями ранее и, конкретно, о ее неожиданном окончании.
Почему-то именно этот, полный зубов, крови и слюны поцелуй, запомнился Милковичу особенно четко, в мельчайших деталях всплывая теперь в измученном сознании, возбуждая каждое нервное окончание.
Стрелки часов пересекли отметку «двенадцать», оставляя позади этот странный понедельник. День, когда все пять органов чувств решили поиздеваться над невысоким брюнетом с пронзительными голубыми глазами.
Зрение образ некультяпистого конопатого студента с растрепанными рыжими волосами, третий месяц корпеющего над своей дипломной работой о грызунах, проживающих в средних широтах, заменило образом высокого худощавого танцора «Ласточки», до недавнего времени отирающегося где-то рядом.
Осязание вновь вернуло брюнету те не испытываемые ранее чувства нежности и теплоты, что возникли в нем вчерашним вечером, когда его кожи касались холодные пальцы, совершенно не обращая внимания на то, что сегодня это были совсем другие руки.
Слух подвел своего хозяина, причудливо переплетая звуки слова, так похожего на имя рыжеволосого Галлагера, сбежавшего из дома Милковичей чуть более суток назад, и затерявшегося теперь где-то в огромном городе.
Обоняние сделало образ молодого человека, пахнущего апельсинами, более четким и реалистичным, нанося несколько оранжевых мазков на размытую картинку, заставляя брюнета вдыхать цитрусовый аромат, исходивший теперь и от его собственных волос.
А вкусовые рецепторы будто взбесились, вытаскивая из памяти мельчайшие оттенки горечи запекшейся крови и терпкости чужой слюны, сейчас вновь ощущаемые на кончике языка, не давая возможности отвлечься, забыть, забыться…
– Да что ж, блять, происходит? – прошипел Микки, поднимаясь с подушки и спуская ноги на пол, понимая, что такими темпами ему вряд ли удастся сегодня заснуть.
Вспоминая об остатках травы, спрятанных за бачком унитаза, брюнет встал с кровати, надеясь на то, что легкий наркотический дурман, все же, сможет изгнать из головы непрошенные мысли, и направился за небольшим пакетиком иссушенной зелени, но тихий, раздавшийся откуда-то сзади писк, вынудил его остановиться.
«Что за нахер?» подумал Милкович, заметив мерцание маленького огонька на прикроватной тумбочке и, подойдя ближе, обнаружил на ней незамеченную ранее галлагеровскую шапку, еще с утра валявшуюся на полу в коридоре, а на ней телефонный аппарат, оповещающий своего хозяина о новом СМС.
– Сучка малолетняя, – улыбнулся Микки, понимая, откуда, вдруг, у этих двух предметов выросли ноги, взял телефон и разблокировал аппарат одним движением пальца.
«Привет» горело на экране под тремя буквами имени отправителя.
Комментарий к Чувства
Как всегда, очень жду ваших комментариев, мыслей и, конечно, критики.
Надеюсь, что кому-то понравится.
========== Решения и адресаты ==========
Полное название главы
“Правильные решения и неправильные адресаты”
или
“Неправильные решения и правильные адресаты”
решать Вам =)
«Мудак» пропищал смартфон, высвечивая на экране последнее сообщение непродолжительной переписки с Милковичем, вызывая легкую улыбку на лице рыжеволосого парня, с ногами забравшегося в потрепанное кресло у панорамного окна небольшого номера мотеля на окраине Чикаго, попивая холодное пиво и глубоко затягиваясь порцией горьковатого дыма.
Всего несколько букв, очередное оскорбление из уст брюнета, вновь вернули в голову воспоминания, упорно отгоняемые на протяжении этого длинного дня, снова занимая все мысли, вытесняя привычное уже чувство страха и беспокойства, заменяя его новым, неизведанным доселе, пугающим чувством нежности и теплоты.
Он не собирался писать или звонить ему, вовсе нет, просто так сложилось.
Просто одна очень своенравная и, несомненно, любопытная девушка решила вмешаться, наспех отправив Галлагеру короткое сообщение, которое тот, кажется, перечитал сотню раз, прежде чем решился набрать ответ, адресованный уже совсем не ей.
Он не ждал звонка или СМС от него, вовсе нет.
Просто проверял свой аппарат на их наличие, так, на всякий случай.
Он не хотел думать и вспоминать, но что-то упорно возвращало в его голову яркие картинки, добавляя новые детали, упущенные ранее.
Все вариации оттенков голубого, что видел он в паре глаз, отражающих свет люминисцентных ламп или солнечных лучей, с всегда чуть расширенными зрачками и маленькими серыми крапинками, хаотично рассыпанными по радужке.
Едва заметные пятнышки на переносице, совсем не такие, как украшали его собственное лицо или плечи, не видимые постороннему взгляду, ведь никого Микки Милкович не подпускал слишком близко, но Йену удалось их разглядеть.
Не заживающая ранка на нижней губе, рассеченной, Бог знает, сколько времени назад, и не имеющая возможности затянуться из-за привычки брюнета терзать ее зубами в моменты задумчивости или нежелании говорить что-то.
Как минимум пять различных движений бровями, красноречиво говорящих об испытываемых Милковичем эмоциях, с недавних пор с легкостью распознаваемых Йеном, уже успевшим выделить одно из них, самое яркое в его воспоминаниях, то, что увидел он, вернувшись в комнату Микки вчерашним вечером.
И небольшой шрам на безымянном пальце, навсегда теперь скрытый татуировкой.
Уверенный в том, что Милкович не ждет ответа, Йен поставил телефон на зарядку и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза, пытаясь построить планы на завтрашний день, надеясь на то, что последняя возможность добыть необходимую сумму, все же, принесет свои плоды.
В любой другой ситуации, Галлагер даже не подумал бы обратиться за помощью к человеку, которого вычеркнул из своей жизни несколько лет назад, но сейчас он просто не видел другого выхода.
Заработать в кратчайшее время столь большую сумму не представлялось возможным, да и путь к заработку в последнее время Йен знал только один, по каким-то причинам теперь казавшийся чем-то отвратительным и грязным, но не сбрасываемый со счетов до сих пор, откладываемый на самый крайний случай.
Но разве вынужденный побег и попытки скрыться в паршивом мотеле на окраине географии нельзя назвать тем самым крайним случаем?
Встреча с Клейтоном, которого даже в мыслях Галлагер не мог называть никак иначе, чем по имени, закончилась полным провалом. Продолжительное путешествие на поезде в соседний город и несколько часов в приемной в ожидании момента, когда отец вернется с деловой встречи, не принесли ничего, кроме чувства голода и раздражения. А недовольство мужчины от неожиданного визита блудного отпрыска и вовсе вывели Йена из себя, заставляя отбросить на второй план надежду на призрачную возможность получить помощь, вытесняя вперед непрошедшую еще обиду.
Разговор на повышенных тонах и просьбы отца удалиться и больше никогда не приходить к нему на работу или домой, окончательно убедили Галлагера в том, что обратиться к Клейтону, наверное, было не самой лучшей идеей, если не сказать больше.
Бросив последний взгляд на высокое здание, на седьмом этаже которого располагался офис адвокатской конторы отца, Йен натянул шапку на брови и, запустив руки в карманы куртки, направился к вокзалу, обдумывая положение вещей и приходя к неутешительному выводу.
Всего два возможных варианта покончить с этой ситуацией виделись сейчас Галлагеру, и каждый из них выглядел паршивее другого, но третьего на горизонте не наблюдалось.
Сидя на маленькой лавочке в ожидании ближайшего поезда в направлении Чикаго, Йен листал список контактов и интернет-страницы, оставшиеся в закладках телефона еще со времен его работы в первом клубе, сохраняя адреса проходивших в ближайшие дни мероприятий, на которых, по прикидкам рыжего, можно было поднять неплохие деньги, хоть и в нынешних расценках на «продажную любовь» он ориентировался не так свободно, как прежде, все финансовые вопросы переложив на плечи своего сутенера.
Разве можно было подобрать Мэйсону более точное определение?
Вибрация телефона в кармане и знакомая мелодия застали Йена в теплом вагоне поезда, задумчиво рассматривающего серовато-коричневый пейзаж, мелькающий за окном.
– Привет, – бросив беглый взгляд на имя вызывающего его абонента, проговорил Галлагер в трубку, стараясь скрыть нотки отвращения в интонации своего голоса.
– Привет, котик, – пропищал высокий голосок на том конце линии, и Йен мог поклясться, что слышал, как его собеседник облизал губы. – Я получил твое сообщение.
– Да, спасибо, что перезвонил, – ответил рыжий, пытаясь побороть острое желание прервать еще даже толком не начавшийся разговор и проклиная себя за то, что именно ему решил позвонить в поисках возможных вариантов заработка. – Как дела?
– Ох, теперь отлично, – тут же проговорил молодой человек с явным воодушевлением. – Конечно, я был удивлен твоему звонку, но, не буду врать, очень рад снова услышать тебя. Не думал, что ты вспомнишь обо мне, после того, как стал звездой в этой своей «Ласточке». Да, ты настоящая легенда, Йен, или как там тебя теперь зовут? Кертис? Столько клиентов увел от меня, паршивец, – трещал Колин, каждым новым своим словом вызывая у Галлагера единственное желание – повесить трубку. – Неужели ты ушел оттуда? Ты ведь знаешь, что я не смогу предложить тебе столько, сколько зарабатывал ты в «Ласточке»?
– Не важно, – ответил Йен, благодаря Всевышнего за то, что Колин, наконец, замолк. – Так, есть что-нибудь на сегодня? – прямо спросил он, надеясь поскорее закончить разговор.
– На сегодня? – удивился его собеседник. – Вряд ли. Ты так неожиданно позвонил, я даже не успею включить тебя в список гостей, – не так уж однозначно проговорил он, явно намекая рыжему на то, что если он хорошо попросит, его имя появится в этом самом списке в самые кратчайшие сроки.
– Понятно, – выдавил из себя Йен, не желая показывать Колину, насколько этот разговор важен для него. – Может, завтра? Или в пятницу?
– На завтра есть пара вариантов, – понимая, что своим отказом он может упустить завидного красавчика, наличие которого добавит его виртуальному каталогу популярности, а карману несколько дополнительных сотен зелеными, поспешил сказать тот. – Мужчина или женщина? – спросил он, прикидывая в уме, кому из клиентов он предложит компанию рыжего первым.