– Ты на УДО, Мик, – тихо произнес Йен, отбрасывая инструмент к бездыханному телу, обернувшись на переполненную раковину, заткнутую какой-то тряпкой, выпускающую через край поток воды, медленно расползающейся по полу, смешиваясь с кровью и стирая следы. – Тебя снова закроют.
– И че? – ежась от неприятного холодка, проходившего по телу от соприкосновения обнаженной кожи с металлом хирургического стола, но все так же отказываясь от пиджака хозяина помещения – единственного предмета гардероба, не перепачканного кровью – спросил Милкович, все же, приподнимаясь, занимая сидячее положение, поправляя футболку рыжего, прикрывающую бедра и пах. Нахуя он позволил ему уложить себя сюда? Опять.
– Мы скажем, что это я его убил, – забираясь на стол рядом с Микки, ответил Галлагер, – точнее, я уже сказал так, когда вызывал полицию, – поделился он, занимая более удобное положение, потянув брюнета на себя, прижимая дрожавшее от холода тело к своей голой груди, обнимая руками в попытках согреть. – Это была самооборона, – говорил Йен тихо, наклоняясь к уху парня. – Флешку из камеры я смыл, следы крови сейчас размоет, а тут, на столе, и так мы уже все размазали, – тихо шептал он, прижимая к себе Милковича. – Ты до сих пор частично парализован, ты не смог бы нанести удара, – выстраивая правдоподобную историю, продолжал рыжий. – После того, как он закончил тебя резать, он отстегнул меня, подвел к столу и приказал убить тебя, – безэмоционально проговаривал Галлагер, утыкаясь носом в плечо брюнета, – стер свои отпечатки со скальпеля и дал его мне, но мне удалось ударить его, – закончил Йен, продолжая обдумывать детали, способные разрушить хрупкое построение лжи.
Нет, он не мог позволить Микки взять на себя ответственность за случившееся, ведь все это произошло исключительно по его вине. Он не мог потерять Милковича, спасшего их обоих от неминуемой участи нового насилия и возможной смерти, не хотел его терять.
Микки до сих пор не понимал, как согласился, но давать задний ход было уже поздно.
Слова сестры заметно снизили мандраж от возможного раскрытия их с Галлагером лжи, обещая скорое освобождение рыжего, но потерянный неделю назад сон так и не вернулся: выкуривая очередную пачку и смазывая саднящее горло пивом, Милкович сидел на своей кровати, отсчитывая минуты и часы до того момента, когда он снова сможет вернуться в участок и увидеть Йена.
***
– Галлагер, на выход, – лысоватый надзиратель с заметным скрипом отворил металлическую дверь небольшой камеры, вынуждая Йена поднять голову.
– Опять допрос? – поинтересовался рыжий, но мужчина не ответил.
Наручники в этот раз надевать не стали, вызвав удивление в зеленых глазах парня, повернувшегося к стене со сцепленными за спиной руками.
– Так иди, – лишь проговорил коп, подталкивая Галлагера к решетке с широкими прутьями, отделяющей одну часть коридора от другой, после громкого протяжного гудка отворившей путь на свободу.
Действия Йена Галлагера признали самообороной, все обвинения с молодого человека были сняты, а сам рыжий был переведен в разряд свидетелей, наряду с Микки, обязанных присутствовать на судебном процессе, основными фигурантами которого теперь выступали охранники политика, скончавшегося от удара острым предметом в шею.
Улик было предостаточно: оборудованный в камеру пыток подвал, неосмотрительно затопленный хозяином особняка, оставившим включенной воду, исследовался вдоль и поперек, а все приборы, инструменты пыток и оковы хранились на складе вещественных доказательств, основным из которых числился небольшой набор DVD-дисков, найденных в спальне помощника сенатора, на которых были запечатлены развлечения Ричарда Гаррисона с его жертвами.
Найти тех, кого насильник оставил в живых, было проблематично. Основными участниками съемок становились работники древнейшей профессии, за большие деньги позволяющие извращенцу использовать свое тело по полной, лишаясь остатков чести и большого количества крови. Но двое все же откликнулись.
Йен не стал рассказывать полиции о случившемся год назад, на ходу придумав историю о том, что познакомился с этим приятным мужчиной не так давно, после небольшой вечеринки в клубе, но в тот день поняв, что с ним что-то не так, Галлагер сбежал. Политик искал свою жертву, натравливал на его близких охрану, и, наконец, добрался до Йена, когда он в компании Милковича прогуливался вечером по городу. Их скрутили и отвезли в особняк, а дальше…
«Дальше все было так, как я рассказывал Вам уже трижды» – повторял рыжий, сжимая кулаки на столе, к которому был пристегнут, каждый раз боясь ошибиться в мельчайших деталях, способных разрушить неаккуратно выстроенную ложь.
Но карточный домик стоял крепко.
Слишком большую огласку получило это дело благодаря высокой должности, занимаемой насильником, и дикому интересу к его материалам со стороны прессы, вынуждая служителей правопорядка как можно скорее поставить на нем печать и убрать в архивы.
– Да ведут его уже! – услышал Галлагер раздраженный голос оперативника, дежурившего на стойке информации, когда, в сопровождении своего охранника, вышел в просторный холл. – Милкович, еще слово скажешь, закрою на сорок восемь часов, – угрожал он невысокому брюнету, стоявшему возле стойки, активно жестикулирующему и матерившемуся. – Вон он, – указал коп на рыжего, с заметным облегчением в глазах и голосе.
– Йен, – сидевшие неподалеку Фиона и Лип тут же подскочили со своих мест, подбегая к брату, крепко обнимая и осматривая того на предмет увечий и ран.
– Наконец-то, – шептала сестра, целуя бледные щеки Галлагера, запутываясь пальцами в рыжих волосах. – Тони обещал, что тебя выпустят с утра, но ждать пришлось весь день.
– Черт, Йен, – опуская ладонь на плечо брата, выдохнул Лип, – как тебя угораздило в такое дерьмо-то вляпаться? – спрашивал он, понимая, что сейчас требовать ответов не стоит, но все равно не мог сдержаться.
– Мистер Галлагер, заберите уже отсюда своего парня, пока я не арестовал его за нарушение порядка, – все тот же полицейский, что спорил с Милковичем в момент прихода рыжего, привлек к себе внимание зеленых глаз.
– Мик, – улыбнулся Йен, отстраняясь от родных, наблюдая за движениями брюнета, постепенно приближающегося к нему (на своих двоих!), чуть прихрамывая, смущенно отводя взгляд в сторону, когда коп назвал его «парнем» Галлагера, хотя он сам представился им в первый свой визит в участок, пытаясь получить хоть какую-то информацию о том, где сейчас находится рыжий.
Милкович остановился напротив, не решаясь сделать последнего шага: голубые глаза беспорядочно метались по худощавой фигуре, изредка встречаясь взглядом с зелеными, а татуированные пальцы несколько раз дернулись в желании прикоснуться, прежде чем сжаться в кулаки.
– Привет, – проговорил Йен, делая большой шаг навстречу брюнету, заключая его в крепкие объятия, наклоняя голову и зарываясь носом в выемку перехода шеи в плечо, глубоко вдыхая и прикрывая глаза, ощущая на своей спине ладони парня, ответившего на порыв нежности.
– Какого хуя так долго? – не имея сил отстраниться, сжимая костлявое тело рыжего в руках еще крепче, недовольно спросил Микки откуда-то из его подмышки.
***
Дом Галлагеров был не больше его собственного, но каждый метр пространства выглядел гораздо уютнее и по-семейному теплее, радуя глаз огромным количеством никому не нужной мебели и разбросанных на каждом углу вещей.
Фиона и Лип настояли на том, чтобы Йен переночевал тут, прежде чем он отправится обратно к себе, а Микки поплелся следом, поддавшись молчаливой просьбе зеленых глаз, ни на минуту не выпускающих из поля зрения брюнета.
Мэнди, Ви и Кевин, а также остальные братья и сестра рыжего ждали их дома, с порога налетая на Галлагера с расспросами, перебивая друг друга и недовольно косясь на Милковича, так и не рассказавшего никому подробностей случившегося, коротко и грубо отваживая от себя любопытных родственников Йена на протяжении недели в больнице и нескольких дней, проведенных в ожидании освобождения парня.
Шум громких голосов начал стихать лишь глубокой ночью, когда самые младшие расползлись по своим спальням, так и не получив красочного рассказа о геройском освобождении брата из плена, вынужденные довольствоваться лишь обещаниями будущих подробностей, Мэнди ушла спать в комнату Липа, проклиная утреннюю смену в кафе, а Вероника и Кев отправились восвояси, приглашая всех в выходные посидеть в «Алиби».
– Йен, – оборачиваясь на недавно опустевшую лестницу, позвала Фиона брата, получив кивок поддержки от Филлипа. – Мы звонили Клейтону, когда тебя арестовали, и он сказал…
– Я не живу с ним уже пару лет, – перебил ее рыжий, признаваясь в многомесячном обмане. – Я снимал небольшую квартиру недалеко от работы, тут, в Чикаго, на другой стороне реки, – в дальнейшем вранье не было смысла, но рассказать всей правды Галлагер не был готов.
– Работы в адвокатской конторе? – но Липу, кажется, на желания брата было наплевать.
– Нет, – покачал головой рыжий, – я работаю танцором в клубе, – сразу приближаясь к обозначенной самим собой границе откровений, проговорил Йен, отводя взгляд.
– Наверное, мне лучше свалить, – Микки, стоявший чуть в стороне от сидевших на диване и кресле парней и девушки, чувствовал себя лишним и не хотел мешать Галлагеру открыться перед родными, но, судя по всему, Йен этого делать не намеревался.
– Не уходи, – резко подскочив со своего места, тут же спохватился рыжий. – Мэнди все равно тут осталась… – попытался он оправдать столь неожиданный порыв волнения и беспокойства простым обеспечением удобства, но что-то в глуби зеленых глаз, смотревших в упор в голубые, не позволили Милковичу спорить.
– Ладно, – кивнул брюнет, понимая, что и сам не хотел бы уходить, оставлять Йена вдали от себя, вновь начиная чувствовать этот липкий холод, сковывающий мышцы и хрустевший в груди кристалликами льда страха и волнения за Галлагера, до сих пор не отпустившего Микки. – Пойду, покурю на улице, – проговорил Милкович, доставая сигареты, и вышел прочь, оставляя рыжего наедине с семьей.
Замерзшие пальцы отправили в непродолжительный полет уже пятый бычок, когда за спиной скрипнула входная дверь, а на крыльце, кутаясь в мешковатую куртку своего старшего брата, появился Йен.
– Фиона сегодня переночует с Дебби, – проговорил Галлагер, останавливаясь в шаге от брюнета. – Можешь занять ее комнату, а я посплю на диване, – сказал рыжий, улыбнувшись затылку парня, сидевшего на лестнице.
– Иди туда сам, – ответил Милкович, не оборачиваясь. – Мне с утра на физио, я не буду ложиться, – поднимаясь, морщась от чувствительной боли в ноге, все никак не желающей приходить в норму, добавил он.
– Я тоже не хочу спать, – встречая взгляд голубых глаз, поделился рыжий, вновь открывая входную дверь, пропуская парня в дом. – Может, по пиву? – предложил он, кивнув в сторону кухни.
– А травы нет? – поинтересовался Микки в ответ.
– Не-а, – а ведь Йен и сам был бы не против расслабить уставший мозг и тело.
– Тогда тащи пиво, – согласился брюнет, проходя в уже опустевшую гостиную, занимая место на диване, вытягивая гудевшую ногу и устраивая ее на небольшом подлокотнике.
– Я рассказал им о «Ласточке» – Галлагер вернулся с парой холодных банок светлого и протянул одну Милковичу. – Не все, конечно, – бросив быстрый взгляд на лестницу, тише добавил он. – Про Кертиса они знать не должны, – он понимал, что Микки просить не нужно, ведь тот не сдал его семье даже в не самые светлые времена их общения, но опасений в голове удержать не смог.
– Заметано, – отодвигаясь, кивнул брюнет, открывая банку и делая пару глотков, чувствуя тепло усевшегося рядом парня, чуть дернувшись, чтобы освободить ему больше места, но крепкая рука, ухватившаяся за его плечо, не позволила отодвинуться, разворачивая Микки боком, заставляя спиной опереться на твердую грудь рыжего, напоминая о небольшом моменте близости, когда они сидели, плотно прижавшись друг к другу на холодном металле стола, все в крови, ожидая прибытия полиции.
– У тебя получается уснуть? – делая глоток из своей банки, поинтересовался Йен, опуская свободную руку на грудь Милковича, кончиками пальцев ощущая под легкой тканью футболки бинтовую повязку.
– Под утро, на пару часов, – Микки знал, о чем говорит Галлагер: еще ни разу ему не удалось как следует выспаться, ведь навязчивые сны и еще живые в памяти воспоминания не позволяли расслабиться. – Это надолго? – спросил он, зная, что Йен уже проходил через подобное, хотя для него в прошлый раз все закончилось намного хуже.
– Пару месяцев тогда, – ответил рыжий, откидывая голову на спинку дивана, прикрывая уставшие глаза, – сейчас намного лучше, – поделился он, вслепую добивая пиво и отставляя опустевшую баночку на столик возле себя.
– Думаешь, охранники нас не сдадут? – переходя на более интересующую его тему, проговорил брюнет, расслабляясь в тепле под боком Галлагера, продолжающего нежно гладить его грудь подушечками пальцев.
– Нет, – рыжий был уверен, ведь, как сказал следователь, запуганные обещанием продолжительных сроков, охранники помощника сенатора не глядя подписывали все возможные признания, желая сократить время своего заключения.
Несколько минут они сидели молча, думая о своем, не желая нарушать этот призрачный момент близости и интимность происходящего, чувствуя тепло друг друга и спокойный ритм двух сердец, так контрастирующий с тем, что бил по барабанным перепонкам адреналином в ту ночь.
– Мик? – позвал Йен спустя некоторое время, проведенное в тишине, пытаясь услышать долгожданный вой полицейских сирен.
– М? – Милкович готов был отключиться прямо сейчас, но он не хотел оставлять Галлагера в этом ужасном месте одного.
– Спасибо, – прошептал рыжий, наклоняясь к перепачканной кровью макушке Микки. – Спасибо, – повторил он, целуя волосы брюнета, прижимая переставшее уже дрожать тело к себе еще крепче.
***
Мэнди проснулась первой.
Спускаясь из комнаты Липа, девушка с удивлением обнаружила на диване в гостиной брата, спавшего в полусидячем положении, бережно сжимаемого руками Йена, откинувшего голову на спинку дивана, мерно дышавшего и так же блуждающего в мире сновидений.
Всего на минуту пропав в спальне своего парня, Милкович вернулась обратно с большим пледом в руках и накрыла Микки и Галлагера, улыбаясь столь непривычной ее взгляду картине, в тайне радуясь за этих двоих, переживших страшную трагедию, но сумевших выстоять.
На часах было около шести утра, когда входная дверь едва слышно скрипнула, выпуская девушку на улицу, а бледные руки, украшенные маленькими коричневыми пятнышками веснушек, еще крепче прижали к своему телу брюнета, будто боясь, что тот может исчезнуть.
Комментарий к Правда
Автор не мастак в сокрытии улик, ведь сам не смог даже кражу пяти рублей провернуть без последствий, поэтому прошу строго его не судить=)
Надеюсь, эта глава станет небольшой приятностью для всех, кто ее ждал.
========== СолNCе ==========
Дверной колокольчик оповестил персонал о прибытии нового клиента, вынуждая невысокого официанта, все утро бегающего меж крохотных столиков невзирая на все еще чувствительную боль в ноге, повернуть голову в направлении входа. Недовольно поджавшиеся было губы тут же растянулись в улыбке, незаметной никому кроме ее непосредственного адресата, а голубые глаза незримо сверкнули, прежде чем указать гостю кафе на столик возле окна с небольшой табличкой «Reserved».
– Хавать будешь или опять только кофе? – поинтересовался официант, подходя к высокому рыжеволосому парню, снимающему куртку и усаживающемуся на указанное минутой ранее место.
– Кофе, – не думая долго, ответил его клиент, доставая из сумки через плечо большой бумажный конверт с яркой красной печатью и укладывая его на стол.
– Отдали? – черные брови брюнета поползли на лоб в удивлении, когда он понял, что рыжий, наконец, получил обратно свои украденные документы.
– Ага, – кивнул гость заведения, улыбнувшись собеседнику. – И деньги тоже, – зеленые глаза указали на сумку, привлекая к ней внимание голубых.