Мэлвэллет между тем отбросил прочь повод коня Саймона.
– Прикрой меня сзади! – тяжело дыша, крикнул Джеффри и стремительно поднял вверх меч, отражая удар в шею, который мог бы стать для него смертельным.
– Дурень! – разозлясь, крикнул Саймон.
Он схватил своего коня за уздечку, когда тот чуть было не пробежал мимо него, и выхватил из кобуры седла свой превосходный лук, расстаться с которым его не могли заставить никакие возражения Фалка. Опустившись на колено, Саймон увидел, что Джеффри стоит один, и стал хладнокровно прилаживать стрелу к луку. Столь же хладнокровно прицелившись, он натянул упругую тетиву. Стрела со свистом взвилась в воздух. Саймон даже не взглянул, попала ли она в цель, настолько был уверен в своем умении. Одну за другой посылал он свои стрелы в сближающихся с Мэлвэллетом неприятельских солдат, которых становилось все меньше и меньше. Внезапно за спиной у Саймона послышался шум, означавший приближение опасности. С проворством кошки Саймон вскочил на ноги, и в тот же миг в руке его вместо лука оказался меч. Пока Мэлвэллет приблизился, прикрывая Саймона сзади, Саймон уже успел одного противника убить, а еще троим нанес несколько сокрушительных ударов.
– Я с тобой! – крикнул сзади Джеффри, но Саймону помощь уже была не нужна. Недаром же он приобрел такую силу за все те годы, что провел в Монтлисе. Его рукам, казалось, неведома усталость, а его глаза безошибочно находили цель.
Водоворот битвы между тем сместился книзу от них, и с их места нелегко было понять, что происходит среди сражающихся воинов, во всей этой массе тел и в грохоте ударов. Избавившись от нападавших на него солдат неприятеля, Саймон взял своего коня под уздцы. Он остался без щита и лука, но успешно сражался мечом. Потом рядом с ним еще раз оказался Мэлвэллет верхом на чьей‑то оставшейся без всадника лошади и снова в шлеме. Он примчался, чтобы напасть на неприятельского воина, с которым сражался Саймон. Мэлвэллет держал копье наперевес, и когда казалось, что незнакомый всадник вот‑вот выбьет Саймона из седла и сбросит наземь, Мэлвэллет нанес этому всаднику удар в ребра с такой силой, что тот, будучи застигнут врасплох, опрокинулся навзничь, вылетев из седла, и из него буквально вышибло дух.
– Держись, парень! – крикнул Джеффри Саймону. – Ты ранен?
Саймон откинулся на спину испуганного коня и в пылу битвы нашел в себе силы улыбаться своей спокойной улыбкой, оставаясь невозмутимым.
– Царапина или две. Не обращай на меня внимания, Джеффри Мэлвэллет.
– А я вот буду, – ответил Джеффри. – Оставайся при мне, слышишь, Никто!
И снова их увлек за собой водоворот битвы. Их влекло вперед, они прокладывали путь один другому, и кони их все время оставались поблизости от них. Однажды где‑то возле них промелькнул Фалк. Отчаянно пыхтя, он не скупился на удары, сыпавшиеся на неприятеля с такой силой, что никто не мог устоять против него, и даже через прорезь забрала видно было, каким огнем полыхают глаза Фалка. И Фалка увлекла за собой куда‑то вперед и вдаль сумятица жаркого боя.
Саймону казалось, что сражение тянется бесконечно долго, но хотя правая его рука устала и болела и ему пришлось держать меч в левой руке, он ни на йоту не утратил боевого задора. Он сражался, держась поблизости от Мэлвэллета и почти все время молчал. Губы Саймона оставались плотно сжатыми, и в его глазах не потухал огонь.
– Ты не видел Хотспура? – спросил вдруг Саймона Джеффри. – Мне кажется, я слышал какие‑то громкие крики с его стороны.
Не успел Джеффри сказать это, как снова до них долетел многоголосый крик: «Хотспур погиб, Хотспур мертв! Хвала Святому Георгию!»
– Он пал, – сказал Саймон, – и войско его дрогнуло.
Войско Хотспура действительно дрогнуло, и с этого момента прежнее воодушевление покинуло мятежников. Ярость битвы постепенно как будто бы угасала, но закончилось все лишь с наступлением сумерек. И когда, наконец‑то, можно было дать отдых усталым рукам, Саймон, сидя на своем измученном коне, окинул взглядом страшную картину того, что так недавно было полем битвы. Не сострадание – беспристрастный интерес преобладал в этом взгляде.
Джеффри Мэлвэллет присматривался к Саймону в наступающих сумерках и немного погодя заговорил с ним.
– А ты храбрый малый! Что думаешь обо всем этом? – спросил Джеффри, взмахом руки в латной рукавице указывая ил поле битвы.
– Не нравится мне это, – в задумчивости машинально ответил Саймон. – Думаю, я мог бы помочь навести порядок.
Джеффри подумал, что Саймон хотел бы помочь унести раненых.
– Не так‑то это просто, – сказал он. – И это все, что ты думаешь?
Саймон вскользь взглянул на Джеффри.
– Это был отличный день. Хотел бы, чтобы у нас еще были бы такие дни.
Мэлвэллет засмеялся.
– Тигренок ты с холодной кровью! Тебе не жаль всех раненых и убитых?
– Каждому предстоит умереть, – ответил Саймон. – И, по‑моему, смерть в бою – это хорошая смерть. За что же мне их жалеть?
– Однако ты готов был бы позаботиться о раненых, – напомнил ему Мэлвэллет.
– Тогда они сумели бы снова сражаться, – сказал Саймон. – Я готов был бы им помочь, но я не собираюсь их жалеть, потому что это глупо.
Мэлвэллет снова засмеялся, на этот раз с оттенком удивления.
– А ты, однако, сделан из льда. Не хотел бы я твоей помощи, если бы меня сегодня ранили. Ты сам‑то не ранен?
Саймон бросил небрежный взгляд на свою правую руку, перевязанную им самим под разбитой броней.
– Ранен? Я? Пустяки, царапина, сэр Джеффри. А ты?
– Ничего страшного, – ответил Мэлвэллет. – У меня это не первый бой. Я здесь уже был с принцем несколько месяцев назад.
– Молю Бога, чтобы это не было мое последнее сражение, – сказал Саймон.
– Или мое. Глядя, как ты дерешься, я думал, что вижу тебя, наверное, в сотой кампании.
– Нет. Но я люблю военное дело.
Мэлвэллет с любопытством смотрел на Саймона.
– Вот как? Из какого ты рода, хотел бы я знать. Сдается мне, я тебя когда‑то уже встречал.
– Посмотрись в зеркало, Джеффри Мэлвэллет, – усмехнулся Саймон.
Джеффри кивнул, ничуть не удивившись.
– Меня поразило, как ты пришел мне на выручку. Спасибо тебе за это, брат.
Джеффри протянул Саймону свою руку, и тот пожал ее, слегка взволнованный. Оба тронулись в путь, медленно спускаясь вниз по холму.
– Как твое имя? – спросил Джеффри.
– Саймон. Саймон Бьювэллет.
Джеффри засмеялся.
– Вот и отлично, Саймон! Знаешь, я не хотел бы, чтобы ты оставался с Монтлисом. Мой отец возьмет тебя к себе, стоит мне только обратиться к нему с такой просьбой.
– Нет. Не стоит.
– Ты носишь в своем сердце ненависть к нему? Может быть, жажду мести?
– За что мне его ненавидеть? – удивился Саймон.
– За твою безымянность. А кто… кто была твоя мать?
– Имя я сделаю себе сам. Моя мать избрала свой собственный путь, и даже если она и была несчастлива, то я, по крайней мере, никогда не слышал об этом. Ее уже нет на свете. Впрочем, теперь все это ничего не значит.
– Ты самый странный из всех молодых людей, каких я когда‑либо встречал! – воскликнул Джеффри. – Стало быть, ты сквайр Монтлиса?
– Да. Придет время, когда я не буду называть своим господином никого, кроме короля, но сейчас я должен верно служить Монтлису. Я не знаю, жив он или нет?
Саймон напряженно озирался кругом, но в меркнущем свете уходящего дня нигде не видел ни Фалка, ни кого‑либо из его людей.
– Если Фалк погиб, что будет с тобой? – спросил Мэлвэллет. – Присоединишься тогда к моим людям?
– Нет, я должен привести наших людей обратно в Монтлис. Если Фалка убили, я обязан верно служить его сыну Алану. Но надеюсь, милорд жив.
С ними поравнялся какой‑то всадник, очень прямо державшийся в седле. Тень от защитного шлема всадника не помешали, однако, Саймону разглядеть его проницательные молодые глаза, блестевшие поверх повязки, пересекавшей лицо этого юноши. Мэлвэллет поднял в знак приветствия копье, и юный всадник пустил своего коня рядом с конем Джеффри.
– Славный был денек, Мэлвэллет, не правда ли? И вы, сэр, надеюсь, с этим согласитесь? Нет, в самом деле, славный день! Я видел тебя вон там, Джеффри, когда тебя сильно теснили, и твоего напарника тоже видел, когда он храбро бросился помогать тебе. С тобой все благополучно?
– Я невредим, Ваше Высочество, и обязан этим моему спутнику Саймону Бьювэллету. Но я весьма огорчен тем, что вы ранены, сэр.
– Ничего, это пустяки, – весело сказал принц. – Не стоила овчинка выделки. Признаться, я даже не успел утомиться. Эх, славный был денек! – еще раз воскликнул он, воздевая руки к небесам.
– Уж не намекает ли Ваше Высочество, – сказал Саймон, – чтобы мы были готовы еще разок развлечься таким же образом?
Принц Генрих наклонился вперед, улыбаясь из‑за Джеффри Саймону.
– Такое настроение мне по душе, – сказал он. – Из чьего вы войска, сэр Саймон Бьювэллет?
– Монтлиса, Ваше Высочество, – ответил Саймон.
– Монтлиса? Я видел недавно, как он упал с коня. Его люди унесли его оттуда, но я думаю, он остался жив.
– Его не так‑то просто убить, сэр, – сказал Саймон. – С позволения Вашего Высочества я должен ехать, чтобы найти его.
Принц кивнул, отпуская Саймона:
– Да, конечно, можете не сопровождать меня. А мы тут с Джеффри побеседуем. Но я не забуду ни вас, ни доблести, которую вы проявили сегодня.
Саймон поклонился.
– Ваше Высочество очень добры, сэр.
Джеффри снова протянул руку Саймону:
– Мы еще увидимся, Саймон.
Саймон пожал протянутую руку Джеффри:
– Как недруги, Джеффри, раз я снова буду с Монтлисом.
– Нет‑нет, – ответил Джеффри, – я увижусь стобой в Шрюсбери. Не забывай: я в долгу перед тобой.
Саймон улыбнулся, высвобождая свою руку из руки Джеффри:
– Раз я никому не благодарен, то не надо и мне ничьей благодарности. Мы, возможно, еще будем когда‑нибудь сражаться бок о бок, как знать, Джеффри?
– Тогда мне остается пожелать тебе счастливого пути, Саймон?
– Да, Джеффри. Но в один прекрасный день мы еще встретимся с тобой, как равный с равным.
– Смотри, не забывай меня! – крикнул Мэлвэллет ему вслед, глядя, как удаляется Саймон в сторону арьергарда, где находились раненые.
– Очень странный человек, – заметил юный принц. – Кто он, Джеффри? Он очень похож на тебя, только ты темный, а он светлый.
– Сам себя он называет Бьювэллетом, сэр, а мне он единокровный брат. Я впервые сегодня встретился с ним, и он спас мне жизнь, о чем Вашему Высочеству уже известно.
Принц Генрих кивнул.
– Да, он отлично сражался! Надо, пожалуй, мне просить отца пожаловать ему звание рыцаря.
– О, если бы Ваше Высочество сделали это! Он и в самом деле заслуживает посвящения за один только нынешний день.
Принц задумчиво посмотрел вслед уже далеко отъехавшему Саймону.
– В нем есть что‑то такое, что внушает уважение и притягивает к нему, – сказал он. – Но он очень холодный какой‑то. Возможно, он сумеет в будущем многого достигнуть. Мне кажется, я охотно назвал бы его своим другом.
Глава IVПосвящение в рыцари. Встреча с отцом
Поиски раненого Фалка на недавнем поле битвы оказались тщетными, но Саймона это не сбило с толку. Он вернулся в Шрюсбери, туда, откуда вышел в бой отряд Фалка, и там нашел графа Монтлиса. Милорд лежал в постели и громогласно проклинал все на свете, пока ему перевязывали раненое плечо. Саймон с грохотом ввалился к Фалку – этаким запыленным пугалом в доспехах, кое‑где помятых и продырявленных мощными ударами неприятельского меча. Выглядывающее из‑за поднятого забрала лицо казалось утомленным и осунувшимся, но зелено‑синие глаза оставались такими же спокойными, как всегда, как будто бы за один день сражения этим глазам не довелось увидеть большего кошмара, чем за все прежние годы, прожитые Саймоном.
При виде Саймона на лице Фалка промелькнуло выражение облегчения.
– Хвала Господу! – загремел он. – Я знал – тебя не так‑то просто убить!
– То же самое я думал про вас, милорд, – сказал Саймон и подозвал к себе оруженосца Фалка: – Стащи с меня доспехи, Фрэнсис.
Монтлис кивнул:
– Да‑да, помоги ему, мальчик! Ты невредим, Саймон?
– Если не считать пустяковой царапины, – ответил Саймон. – Осторожно, Фрэнсис, рука! А ваша рана глубока, милорд?
– Да ну, чепуха, – сказал Фалк. – Эй, полегче, увалень несчастный! – это относилось уже к лекарю. – Я видел тебя сегодня возле Мэлвэллета, Саймон. Что за ярость обуяла тебя?
– Вовсе нет, – как бы между прочим обронил Саймон и, отстегнув свой шлем, снял его и положил на стол. – Когда вы покинули поле боя, сэр?
– Я потерял равновесие, черт побери, и надо же было мне упасть, – сердито заворчал Фалк, – а они меня подхватили и унесли, миллион проклятий им за это! Моя воля – черта с два вытащили бы они меня сюда! И это когда враг был в панике! Чем кончилось дело?
– Они обратились в бегство, – сказал Саймон.
Освободившись от доспехов, он потянулся и вздох облегчения вырвался из его груди.
– Ну и устал же я! Сэр, можно мне пойти и лечь спать?
– Постой‑ка! – сказал Фалк. – Что у тебя с рукой?
Саймон размотал окровавленную повязку, открыв глубокую рану, которая тотчас снова начала кровоточить. Фалк подтолкнул лекаря, отправляя его к Саймону:
– Позаботься о моем сквайре. Мне уже лучше.
И молча ждал, пока лекарь промоет и перевяжет рану Саймона. Потом кивнул.
– Иди, Саймон, и отдыхай. Рад был тебя видеть.
Придя в свою крохотную комнатушку, Саймон разделся, рухнул на жесткое ложе и сразу же уснул. Когда он проснулся, был девятый час утра. Быстро одевшись, он явился к Фалку. Тот сидел за завтраком, несмотря на столь поздний час. Его плечо было тщательно перевязано, и, кажется, не причиняло ему особой боли и беспокойства.
Фалк подал Саймону знак сесть к столу. Саймон, на которого не произвела особого впечатления оказанная ему честь, сел и велел подать большую кружку эля. Потом придвинул к себе тарелку и с аппетитом принялся за еду. Завтракали молча. Первым встал из‑за стола Фалк, оттолкнул свой стул и, вытирая пальцы прямо о свою одежду, мельком взглянул на своего сквайра.
– Томас Уорчестер и граф Шотландский взяты в плен, – сказал он.
Саймон кивнул, и на том их беседа кончилась. Фалк ушел в сопровождении своего пажа, а Саймон провел утро, полируя свой меч и доспехи. Фалк не вернулся к обеду, потому что поел в штаб‑квартире короля, но вскоре после трех пополудни он снова был у себя.
– Послушай, Саймон, – пыхтя с дороги, объявил Фалк, – король намерен посвятить в рыцари дюжину‑другую своих воинов.
При этом Фалк очень внимательно всматривался в лицо Саймона, но тот не выказал интереса к тому, что услышал. Он в эту минуту как раз чистил щит милорда, и все его внимание, как могло показаться, было сосредоточено на этом занятии.
– С моего согласия король сделает тебя рыцарем, – сказал Фалк.
Снующие взад‑вперед за работой руки Саймона застыли на месте. Он поднял взгляд на Монтлиса.
– Вы шутите, милорд.
– Нет. Принц отметил твою храбрость в бою и предложил посвятить тебя в рыцари.
С минуту Саймон сидел молча, неподвижно уставясь в одну точку перед собой. Наконец, переведя дыхание, снова взглянул на Фалка.
– И вы… согласны, сэр?
– Ну, конечно, конечно же, – сказал Фалк. – Я и сам мог бы представить тебя. Станешь рыцарем, дружище, и еще какое‑то время останешься у меня на службе.
– Вашим сквайром, милорд? – спросил Саймон.
Фалк опустил свою ручищу на плечо Саймона.
– Моим сыном, если захочешь. Ты еще слишком, молод, чтобы быть предоставленным самому себе. Когда Алан станет постарше, ты пойдешь вперед рука об руку с ним. А пока оставайся со мной и набирай впредь еще большую силу.
Саймон призадумался.
– Но что вы хотите, чтобы я делал, сэр? – спросил он. – Скорее всего, я вам больше не нужен, не могу же я оставаться и Монтлисе и ничего не делать.