Воробьёв умнее. Ему никакие рамсы в болт не упирались, и он, воспользовавшись паузой и служебными обязанностями, сваливает из сортира, встречать таких своевременных (для нас обоих, в общем-то) гостей.
Я, естественно, как отдавший инициативу, иду вслед за ним. Глупо наводить уборку при чужих - и не вычистишься, и очередной раз убедишь соседа в том, что являешься обыкновенным засранцем.
На пороге роты стоит старлей... молодой, растерянно шарящий глазами по обстановке... на роже понимание, что что-то тут происходит не то, и вообще-то, по возможности, надо отсюда уёбывать.
(ст. л-т Карамышлев - пиджак - за неплохие мозги и умение обращаться с компьютером взят зээншой (зам начальника штаба) - обычная бумажная крыса, которой противопоказано подходить к коллективу молодых и ебанутых на голову людей, даже имея слабую иллюзию власти над ними).
Воробьёв не играет в уставщину, а просто подходит к старлею...
- Тащ старшлеэннт, напугали, я-то думал, кого там... а это вы...
Старлей, не ощущая издёвки над своим жалким статусом, которым только что солдат прямо на его же глазах вытер жопу, увидев скалящегося Воробьёва, прямо расцвёл.
( Оно, конечно, проще всего - отдать жизнь солдат и власть над ними эдаким Воробьёвым... они вам улыбаются и делают вид, что уважают и слушаются... иллюзия правильности успокаивает настолько, что подобные офицеры бывают дико удивлены, почему такой вот Воробьёв в пьяном виде рубит им сразу в рог без разговоров, или творит над молодёжью ночью такое, что в Голливуде хрен когда выдумают... парадокс в том, что, даже получив в бубен... через неделю они опять будут полагаться на того же Воробьёва... Воробьёвы рулят...)
- Воробей, а где... - он замечает меня, - О!!...- озабоченность вообще пропадает с лица. Передо мной молодой розовощёкий и добродушный малый,которому либо в народном ансамбле ложками стучать, либо на рекламу детского питания... мол, вона какими вырастаем... ага, но только не к солдатне и не в тюрьму.
Как картинка в букваре... прямо закалякать охота.
"Твою мать... уёбываю к Бурому водку жрать... одни херувимы, блять... кто же тут рулит? Ну не солдаты же??"
- Так ... вы лейтенант Скворин?? - розовощёкий джентльмен в погонах смотрит с надеждой на меня. Вопрос, в общем-то, лишний... я в своей парадке тут, как сахарная пудра на какашке.
- Я.
- А я Вас ищу... пойдёмте в штаб... сейчас капитан Умецкий должен быть... эээ... с ребятами уже познакомились??
" С ребятами... ахуеть... ребятки в обнимку с замполитом роты... почему мне так тошно уже???"
- Знакомлюсь...
- Товарищ лейтенант... я вам ещё Ленинскую не показывал, - Воробьёв, повернув корпус в пол-оборота, глядит на меня.
Конечно - не договорили же. Я оченно ему опасен сейчас. Такие умники умеют бояться. Это радует.
Очко, конечно, у меня не железное, и мне всё-таки больше охота сбежать вместе с Розовощёким, запал бешенства уже прошёл, оставив злость на этого урода со споротыми лычками. Злость попутно вгрызается и в меня самого... "уходить нельзя...в атаку, блядь, вперёд!!". Я понимаю ещё одну сермяжную правду - взялся ебать, еби, а хуй издаля любой дурак показать может.
- Товарищ старший лейтенант, штаб на первом или втором? - уточняю я.
- На втором... пойдёмте... меня Сергеем звать, - протягивает руку, - я зээнша батальона.
- Я позже спущусь... - жму протянутую руку, - меня Алексей... роту посмотрю, и к вам... хорошо??
Румяный старлей всё-таки тоже не дурак... почувствовал, что в воздухе прямо звенит... попытался что-то произнести, выдохнул... опустились плечи... кивнул и повернулся к выходу.
- Ну, я вас жду тогда... только недолго, пожалуйста... - говорит с таким выражением и покорностью течению событий, что, наверное, то же самое при определённых обстоятельствах он сказал бы тому, кто собрался выебать его в жопу.
Человек явно не на своём месте... нехрена ему в армии делать. Не-хре-на.
Уходит.
Воробей поворачивается ко мне.
- Тащ лейтенант... а можно обратиться??
- Можно Машку за ляжку... и козу на возу (я зомбирован отцами командирами на прибаутки), есть такое военное слово "разрешите"... Воробьёв, у тебя три минуты... (послушать эту тварь надо... ну может и не тварь... но удавлю суку зарвавшуюся).
- Тащ лейтенант...можно с глазу на глаз?? - Воробьёв косится на Замятина, изображающего статую на тумбочке.
- Воробьёв, ты тупой? Нет такого слова в армии...
- М-н-аааййй... - досадливо кривя морду в сторону от моего солдафонства и уставщины, - ...ну, товарищ лейтенант... разрешите раз на раз??
"Корежит тебя, сволочь??? Ну, ничо... это, блядь, тебе только начало... задавлю, шляпа... хехе... ссука... но здоровый, гад, и наглый... может ведь и рожу своротить... стрёмно, бля, если чо - беру табуретку и хуярю куда попаду, иначе прям в первый день мне набьёт морду солдат... это просто невозможно"
- Уже лучше... ну, веди... хм... в Ленинскую комнату, бля... посмотрим...
Ленинская комната в двух шагах, чем-то напоминает школьный класс. Три ряда парт, на стене портреты Георгия Константиновича и почему-то Александра Невского... как будто меж ними никто в отечестве славно не воевал. Карта мира, подшивка Красной Звезды, шахматы (с навернякаутерянными фигурами), пластмассовые цветы по стенам. Бутафорское радио.
Захожу первым - иду к первой парте, выдвигаю ногой табурет, сажусь в проходе (место для манёвра есть), разворачиваясь к Воробьёву, делаюзлобную рожу:
- Ну, я слушаю Вас, товарищ зольдат... три минуты...
- Алексей... давай не будем... а?? Меня вообще-то Сашей звать. Да погоди ты, не кипятись, лейтенант... ну, ясен хуй... ну, косяк у меня... залёт... поймал, нихуя не скажешь. Дык я могу быть тебе пиздец, как полезен... мне на дембель скоро... в роте я в авторитете... все ходы-выходы знаю. Давай мирно всё замнём. Батон не сольёт - ручаюсь. Никто нихуя не узнает - мои все тоже молчать будут, зато помогу, чем смогу... а? ...давай на мировую...ты ж меня от силы на год старше... - Воробьёв подходит и протягивает лапу.
Сказать, что я ахуел - не сказать ничего.
Руку игнорирую.
- Воробьёв...я сюда не дружить с тобой приехал,... я приехал служить. И помогать мне служить не нужно. Нужно выполнять то, что от тебя требуется... Уяснил? А тех, кто будет пытаться жить тут так, как хочет лично он, я буду давить. Если ты ещё раз начнёшь мне тут выёбываться, то мне по хуй, кто тут дух, кто тут дембель. Я - лейтенант Скворин, а не какой-то там Батон твой... Заруби это себе... за нихуянеделанье ответишь... ну, а сортир... проехали сортир, ещё раз увижу - оформлю по полной программе... с письмами на родину, маме... всосал, боец? И ещё... Я для тебя Алексей Владимирович в таких разговорах... понял, Сашок??
Воробьёв уже давно убрал руку. Харя прям каменная, сощурился. Понимает. Не будет меж нами взаимопонимания.
- Понял... трудно вам будет служить, товарищ лейтенант... у нас таких не любят.
- Каких - таких?? Пугаешь??? Ха... а я не девка, чтоб меня любить... не ты ли эти трудности создашь??
- Да нет... они и без меня созданы уже... так вы ротному меня не сдадите со шмалью???
- Ремень подтяни, солдат, - тычу я ему в ремень, и он - о, чудо!!! - начинает его подтягивать (на самом деле - рефлекс, вбитый сержантскими сапогами в его башку по духанке, а не моя крутизна на него действует, но это я начну понимать гораздо позже... система есть система).
"Вот оно... подломился... его одно только интересует... осведомленность ротного... ссыт он его... значит, ротный всё-таки рулит, раз такого к ногтю взял ( эх... Воробьёв, как оказалось, был не самым ебанутым дембелем в роте, и не самым матёрым... просто первый наглый солдат в моей жизни, и всё. Но тогда-то мне казалось, что я самого крутого дембеля в роте подтянул. Круто. Покомандуем... ага)
И я, встав, молча выхожу мимо заправляющегося Воробья. А на хрена мне, лейтенанту, что-либо обещать солдату?? Да пусть мучается и дрожит. Ему полезно.
Выхожу в роту. Ну, кто бы сомневался?? Замятин сидит на табурете. Я смотрю на него в упор. Это длится секунду, потом Замятин подрывается. Я делаю к нему шаг, он как-то скукоживается. Врубаюсь, что он просто покорно ждёт заслуженную подачу. Безропотно старается пережить очередной неприятный момент в своей жизни. Мне омерзительно до блевотины от того, что я понимаю, что очень скоро не буду ощущать этих моментов. Не буду даже задумываться. Загрубею. Не хочу. Ненавижу. Уже ненавижу и этих Замятиных, и эту роту, и себя. И это моя работа??? Пинаю со всей дуристоящий табурет. Он летит к оружейке, чуть сильнее - и долетел бы. Ногу отшибаю напрочь. В туфлях пинаться противопоказано. В них действительно только по паркетам шаркать. Но боль, как ни странно, завершает приступ чувствительности, и я опять злой, как чёрт, лейтенант. Лейтенант Российской Армии. И меня тут явно запомнили. Замятин аж вытянулся, упорно смотрит на выход из роты. Я киваю на его сапоги.
- Помочь???
Замятин смотрит на свои сапоги, потом на меня, и опять ждёт в бубен.
- Я на второй этаж. К моему возвращению устранить, - разворачиваюсь и выхожу из роты. Занавес. Глаза б мои этих спектаклей не видели. Но антракты всегда коротки.
Спускаюсь, гордый собой, на второй этаж. Захожу.
- Дежурный по роте, на выход!! - орёт на всю округу тощее тело с тумбочки. Штык на нём висит, как гипертрофированый хуй, прямо под пупком. Подхожу, беру штык за ножны, поднимаю перпендикулярно его отсутствующему животу. Солдат таращит глаза - лапа у уха в приветствии, ещё и тянуться начал... аистёнок, твою мать. Улавливаю буханье сапог слева и отпускаю ножны, которые, естественно, с ускорением возвращаются на место, туда, где висели, прямо ему по яйцам... несильно, но чувствительно. Солдат слегка гнётся, шипит и крючит болезненно лицо. Я оборачиваюсь к подбежавшему Дежурному по роте.
- Дежурный по роте младший сержант Николаев! - узкоглазый крепко сбитый паренёк с фингалом в полрожи.
- Хуясе... сержант (в армаде в званиях есть два моментика интересных... будь ты младшим, просто или старшим сержантом, обращение "сержант" - это нормально, то же самое с подполковником - полковником... зачастую подполу говорят "полковник" - так проще и быстрее обращаться... и так ясно по звёздам - лычкам, с кем говоришь), это тебя так твой дневальный? Наверное, потому, что ты его в божеский вид хотел привести? Стоит он у тебя тут,как чучело... штык на яйцах... я тебе помогать, что ли, должен - следить за внешним видом твоих дневальных?? ...хуёво, товарищ младший сержант.
Тот косится на дневального - дневальный лихорадочно начинает заправляться.
- Где штаб?
- Вон та дверь.
Я разворачиваюсь и иду к штабной двери, открываю. Сзади слышу шлепок. Поворачиваюсь... дневальный держится за бубен, а дежурный ему что-то зло выговаривает. Неуставняк. А чем я только что занимался наверху??? И скажите мне, кто всё это порождает??? Оно само...ветром надуло. Есть ли альтернатива?? Есть. Батонство. Нет альтернативы потому что.
Вмешиваться глупо, но надо.
- Отставить, сержант. Доложишь командиру роты о рукоприкладстве - я проверю...
Сержант смотрит на меня. У меня ощущение, что сержант увидел инопланетянина.
- Не слышу, товарищ младший сержант.
- Есть доложить командиру...
Угу...я, типа, поверил. Правила игры. Служба.
Захожу в штаб - две совмещённые комнаты. Первая, с какой-то тёткой полной, лет сорока, в комке за компьютером!! И за стойкой.
(цивилизация блин... в казарме, кстати, свет есть!!!! Я за всеми перипетиями только сейчас это понимаю. Не всё так хуёво, как в общаге. По крайней мере, чай уже есть - жить можно.)
Когда-то она была миловидной, наверное, поднятые на меня глаза очень выразительны.
(это жена командира первого взвода моей роты Дениса П.. У неё двое своих детей, и ей сорок... Денису 22... Обычный Борзинский брак. бытовуха и служба сожрали лейтенанта, и он устроил быт так, как смог... женился на местной разведёнке и получил возможность более-менее спокойно служить, в относительной сытости и чистоте. Баба есть баба, мужик есть мужик.)
- Скворин??
- Я.
- Потом ко мне подойдёшь, я по документам и аттестатам твоим ...пару вопросов надо... а-то зампотыл на учениях... я тут за всех... меня Ольга зовут...
Из двери во вторую комнату выходит давешний старлей...
- Пришёл? Ну, пошли...- заходит обратно.
Мы с ним говорим около часа. Весь разговор я смотрю на огромную, во всю стену, карту нашей страны... Флажком отмечена Борзя - Москву я и без флажка вижу... рук дотянуться, поставив один палец на Борзю, а второй потянув к Москве, у меня не хватит, я до конца понимаю, НАСКОЛЬКО я далеко от своей прежней жизни.
Опять становится тоскливо. Старлей, не умолкая, рассказывает об обитателях батальона, высказывая своё личное отношение к ним, обсалютно меня не интересующее. Странное ощущение. Вот я вроде бы здесь человек новый, а он старожил. И, тем ни менее, в общении инициатива у меня. Это не Бурый. Это премудрый пескарь, имеющий собственное мнение только при плотно закрытых входных дверях. И ему самому с собой ни фига не тесно.
Постепенно понимаю, что меня перестаёт интересовать смысл его ответов, сводящихся к одному - опасаться всего: начальства, водки, техники, опять начальства, но уже большого (потому что оно взгреет малое начальство, а малое начальство - это уже жопа), бойцов (этих вообще надо стороной обходить...без пяти минут Чикатилы, даже не знающие слово - интеллигентность), климата, царапин (гниёшь сразу) и т.д.
Прихожу к выводу, что сам разберусь, кто тут кто. Без сопливых гололёд - у самих насморк.
И, главное - я разберусь, кто в этом во всём Я. Лейтенант Скворин - недавний распиздяй 4-го курса, некогда самого престижного военного училища.