Они победили его… Но не смогли уничтожить. Своим искусством они наложили на него узы. И вот что они сделали, как утверждает древняя история. Они подготовили некое место и с помощью своего искусства заточили его в скале. На этой скале они вырезали громадное Лицо, во всем подобное лицу Нимира. Это была не насмешка… но что была это за цель, никто не знает. И своим искусством они пробудили в этом месте к действию силы, которые должны были надежно удерживать его там, пока существует Земля или пока длится жизнь Нимира. О гроздьях из драгоценных камней или о текучем золоте, как ты описал, предание ничего не рассказывает. Когда все было сделано, Мать Змей и шесть Повелителей вернулись в Ю–Атланчи. И надолго воцарился старый мир.
Прошло время. Одни за другим устали те, чей взгляд победил Повелителя Зла. И открывали Ворота Смерти. Или открывали Ворота Жизни, пронося сквозь них в наш мир детей, а затем сами уходили через темный портал, ибо такова цена за детей в Ю–Атланчи! И настал день, когда во всей Запретной Стране не осталось никого, кто бы знал всю правду… Если не считать горстки Созидателей снов. А кто верит Созидателям снов?
Эта война, ставкой в которой был весь мир, превратилась в легенду, в притчу.
Затем, не так давно (по меркам, принятым в Ю–Атланчи), прошел слух, что Повелитель Зла появился снова. Вернее, его Тень. Шепчущая Тьма. Бестелесный, но ищущий тело. Обещавший любые блага тем, кто повинуется ему. Шепчущий, нашептывающий, что он — Властелин Земли. И урды, люди–ящеры, сделались его рабами.
Сперва, когда мы услышали этот слух о Тени и ее шепоте, мы смеялись. Проснулся Созидатель снов, говорили мы, и кто–то поверил ему. Но когда число последователей у Тени увеличилось, мы уже не смеялись так громко. Ибо жестокость и зло быстро росли, и мы понимали: был ли это Повелитель Зла или кто–то иной, но это яд корней древнего древа — Ю–Атланчи.
Из всех шести Повелителей остался только один (и Мать), а он давным–давно удалился от нее. Мы пытались встретиться с Матерью, но она оставалась безразличной.
Затем власть захватил Ластру, и жизнь в древнем городе сделалась для многих из нас невыносимой. Следуя за Хаоном, мы нашли убежище в этих пещерах. И год за годом все мрачнее нависала Тень над Ю–Атланчи. Но мы все еще говорили: — «Она — не тот древний Повелитель Зла!» А затем пришел ты. И ты сказал нам: «Я видел то тайное место! Я глядел в глаза Лика!»
Ригер поднялся и зашагал по комнате. На лбу его были маленькие капельки испарины.
— И теперь мы знаем, что Тень — не ложь и что она и Повелитель Зла — одно и то же. Что он нашел средство для частичного освобождения. И что он пытается добиться полного освобождения, обрести полную свободу. И снова попытается осуществить то, что когда–то ему не дали сделать, — воцариться здесь, а со временем — и над всей Землей.
Снова начал Ригер безостановочное хождение. И снова остановился, глядя в лицо Грейдону.
— Мы боимся, но боимся не смерти, — сказал он, и это было как повторение слов Суарры. — Это нечто неизмеримо худшее, чем когда–либо могла бы сделать любая Смерть. Мы боимся жить в том виде, как это могли задумать Повелитель Зла и Ластру. А что они для нас это задумали — в этом будь уверен.
Он прикрыл лицо полой плаща, а когда открыл его, то снова держал себя в руках.
— Но не будем терять мужества! — прогромыхал он. — Ни Ластру, ни Хозяин Тьмы нас еще не заполучили! Теперь твоя очередь. Что обещала тебе Мать?
И с неясным ужасом, колотящимся в сердце, Грейдон полностью рассказал Ригеру, что он видел и слышал в своем видении. Ригер молчаливо слушал, и в глазах его росла надежда. А когда Грейдон повторил угрозу Женщины–Змеи, обращенную к Ластру, Ригер вскочил на ноги с радостным криком.
— Ты должен добраться до нее, и ты доберешься! — вскричал он. — Я не говорил, что это будет легко. Но есть способы… Да, способы есть. И ты доставишь ей послание от нас. Мы готовы присоединиться к ней и сражаться, как только сумеем, рядом с ней. И что мы ценим спасение Ю–Атланчи, возможно, более, чем она думает. Скажи ей, что, по крайней мере, мы все вместе и каждый в отдельности — если потребуется — будем счастливы сложить наши головы ради ее победы.
Откуда–то издалека донесся густой золотой звук колокола.
— Братство собралось, — сказал Ригер. — Это — сигнал. Когда ты предстанешь перед ними, не рассказывай ничего из тоге, что только что рассказал мне. Просто повтори историю, рассказанную прошлой ночью. Там будет Дорина. И я тебе ничего не рассказывал. Ты понимаешь меня?
— Хорошо, — ответил Грейдон.
— А если ты окажешься хорошим учеником, — сказал Ригер, останавливаясь у завешенной двери и ткнув своим острием чуть не в ребра Грейдона, — если ты по–настоящему все сделаешь как надо, я расскажу тебе еще кое–что.
— Вот как? И что же? — напряженно спросил Грейдон.
— Я расскажу тебе, сколько на самом деле лет Суарре, — ответил Ригер и, рассмеявшись, шагнул в дверной проем.
Глава 12. ДРЕВНИЙ ГОРОД ТАЙН
Грейдон решил, что ему придется пересмотреть оценку, данную им Черному Ригеру. Он смеялся про себя, когда Ригер хвастал своей хитростью, и решил, что он прозрачен, как воздух. Теперь Грейдон знал, что он ошибался. Лукавое напоминание о возрасте Суарры продемонстрировало, как точно Ригер читал в его душе. Это, однако, только один повод для размышлений. Более значимо, что Ригер понял, что Грейдон утаил наиболее важную часть своей истории.
А кроме того — независимость мыслей, явно проявляющаяся и в словах, и в делах. Возможно, он человек Хаона, но руководствуется собственными суждениями. Доказательство этому — проявленное им недоверие к Дорине. И уж наверняка способ, которым он передал Хаону свои зловещие сомнения в ней, был достаточно хитрым. А также — чувство юмора (Грейдон почему–то был уверен, что Хаон его лишен начисто).
Коридор, которым они шли, оказался недлинным. Он заканчивался огромными дверями из черного металла.
— Помни! — предупредил Ригер.
Створка двери скользнула в сторону, открывая паутину занавеса. Ригер отодвинул его, вслед за ним прошел и Грейдон.
Он стоял на пороге огромного зала. С высокого потолка лился свет. Грейдон увидел напротив расположенные полукружием сиденья, вырезанные, казалось, из розового коралла.
Сиденья занимали около сотни соплеменников Хаона, мужчины — в желтом, женщины — в платьях яркой расцветки, Брошенный на них быстрый взгляд сказал Грейдону, что все они отличаются той волнующей красотой, которая является наследием этой неизвестной расы. Рассмотрев их, Грейдон снова содрогнулся, поняв, насколько он одинок и чужд им.
Прямо перед полукружием находилось невысокое возвышение. На нем — широкая скамья из розового коралла, а перед ней — тумба, похожая на ораторскую трибуну.
На скамье сидела Дорина, рядом с ней высился Хаон. Хаон быстро спустился вниз, в высшей степени вежливо приветствовал Грейдона и, взяв его под руку, провел на возвышение. Там Дорина ответила на поклон Грейдона. Ригер опустился рядом с ней.
Затем Хаон развернул Грейдона лицом к остальным и поднял его запястье с одетым браслетом. Увидев браслет, присутствующие приглушенно зашептались, руки их поднялись в приветствии.
— Это, — начал Хаон, — Братство, изгои Ю–Атланчи, ненавидимые и преследуемые Ластру и Хозяином Тьмы. Верные дети Матери, готовые служить ей, если она нам это позволит. Я уже рассказал им кое–что из твоей истории. Я сказал, что мы трое поверили тебе. Однако, хотя они и признали меня своим вождем, я — только один из них. Вынести решение — это их право. Говори, они слушают.
Грейдон подобрал нужные слова, затем начал свой рассказ. По ходу его изгои слушали все напряженнее. И он понял, что, поскольку решение уже вынесено, это слушание — только формальность. Что, еще до того как он вошел, они со слов Хаона уже убедились в его искренности.
Когда он почувствовал их растущую симпатию и одобрение, ему сделалось спокойнее и говорить ему стало легче.
Все сомнения в этом исчезли, когда он дошел до пещеры Лика. Слушатели подались вперед в напряженном внимании, бледные, с побелевшими губами, и в их глазах был ужас. Ужас — да, но ни следа паники, отчаяния, душевной слабости не появилось на прекрасных лицах. Когда он закончил, раздался долгий вздох, а затем — тишина.
— Вы выслушали его, — нарушил тишину Хаон. — А теперь пусть тот, кто сомневается в этом человеке, встанет и расспросит его.
Невнятный говор прошел по рядам Братства, один повернулся к другому. Образовались маленькие шепчущие группы. Затем раздался чей–то голос:
— Хаон, мы верим. Он должен без промедления добраться к Матери. Теперь остается решить, как это сделать.
— Грейдон, — повернулся к Грейдону Хаон, — прошлой ночью я обещал, что, если мы тебе поверим, тебе будет позволено идти своей дорогой, так, как подсказывает твой разум… Или ты сможешь связать свою судьбу с нашей. Теперь ты должен решать. Подожди, — сказал он, когда Грейдон попытался заговорить. — Мы никого не морочим благими обещаниями, о которых знаем, что их трудно выполнить. Сомнительными обещаниями. И очень может быть, что наша помощь принесет тебе больше вреда, чем что–либо иное. До того как решишь, посмотри на сцену, где будет разыгрываться пьеса.
Сделав большой шаг, он сошел с возвышения и направился к дальнему концу зала. Отдернув плотную штору, он открыл гладкую стену. За стеной стоял черный блестящий камень. Хаон положил на него руку, и в камне медленно открылось круглое отверстие. Оттуда вырвался порывом танцующий клуб душистого воздуха.
Грейдон увидел скрытый от всего мира облик Ю–Атланчи.
Далеко внизу искрилась голубая вода длинного озера. Возле его узкого конца находилось убежище Хаона. Озеро окаймляли пляжи золотого песка и заросшие цветами болота. За болотами начинался густой лес.
Грейдон посмотрел вниз, на озеро. В южном направлении оно расширялось. Местность окутывал легкий туман, но вдали Грейдон увидел неровное, ярко окрашенное пятно. А напротив пятна выступали, сходясь в воде, утесы, и озеро снова сужалось. В этих утесах виднелся ряд огромных черных овалов. Возле каждого овала стояла гигантская фигура.
Разумеется! Это пятно, эта куча рассыпанных драгоценностей и была тайным древним городом. Овальные тени — пещеры, которые он видел мельком, когда откликался на зов Женщины–Змеи. Охранявшие их фигуры колоссов… а слева — сверкающая серебряная полоса. Это был большой водопад.
Хаон протянул выточенную из кристалла маску. Грейдон надел ее на лицо. Цветное пятно прыгнуло вперед, рассыпалось перед ним, распалось, превратилось в украшенный башнями и башенками город. Город, построенный джиннами из глыб и пластин сияющего красным золота и мерцающего серебра. С крышами, черепица которых — бирюза и сапфир, тлеющие огнем рубины и пылающие бриллианты. Он увидел пену огромного водопада, увидел, что нет двух одинаковых колоссов, что у некоторых фигуры женщин, а некоторые — словно боги Древнего Египта. Его глаза задержались на одной статуе. Обнаженное женское тело, очень пропорциональное, даже прелестное. Но лицо было лицом оскалившейся лягушки.
За городом находился длинный низкий холм. Его венчало здание, которое затмевало даже колонное великолепие древнего Карнака. Выстроенное из белого мрамора, оно нависало над городом драгоценных камней. Оно было — как одетая в белое весталка. Фасад был украшен без орнамента. И, подобно колоссам, здание, казалось, наблюдало за происходящим.
Улиц Грейдон не видел. Усеянные листьями тропинки с редким движением. Запад, юг, восток… всюду взгляд Грейдона останавливался на достигающей неба горной цепи. Скрытая от всего мира страна представляла собой огромную круглую чашу шестидесяти миль в диаметре, как определил Грейдон.
— Там, — Хаон указал на дворец, — твоя цель. Там живут Мать… и Суарра.
Отверстие закрылось. Хаон опустил занавес и повел Грейдона обратно к возвышению.
— Ты все видел, — сказал он. — То, чего ты не видел, — это препятствия, лежащие между Дворцом, дорога к которому кажется такой близкой и безопасной, и нами. Город хорошо охраняется, и все, кто его охраняют, — люди Ластру. Мы не сможем добраться до Дворца, не будучи схваченными множество раз. Поэтому оставь всякую надежду, что тебе втихомолку, без чьей–либо помощи, удастся достичь Матери. Тебя до этого неизбежно заполучит Ластру. По древнему закону тебе придется поплатиться за это жизнью.
Но может случиться так, что, если ты смело войдешь в город, показывая в качестве пропуска браслет и его именем требуя свидания с Матерью… может быть, тебе без затруднений удастся достичь цели. Может случиться так, что Ластру, приведенный в замешательство тем, что тебе удалось пройти мимо Посланников, не понимающий, какая здесь тайна и как тебе удалось достичь Ю–Атланчи, не посмеет убить тебя, но и не допустит к Матери.
— Скорее всего, он сделает вот что, — проворчал Ригер, — поскольку, кем бы Ластру ни был, он не дурак. Он тебя очень тепло приветствует, выведает у тебя все и будет откладывать встречу под тем предлогом, что Мать следует подготовить к твоему визиту… Вероятно, усыпит тебя каким–нибудь наркотиком, подмешанным в питье, и, пока ты спишь, посоветуется с Повелителем Тьмы, что с тобой делать дальше. Не думаю, что таким путем ты когда–нибудь доберешься до Матери.
Ропот согласия прошел по Братству. И в знак согласия кивнул Хаон.
— Однако ему придется оценить меру риска, — сказал он. — Если вы отвергаете этот план, встает вопрос о нашей помощи. Честно говоря, Грейдон, она может быть не слишком большой. Тех, кто еще жив из Старой Расы, осталось немного. По всей вероятности, нас — две тысячи. Здесь насчитывается едва ли сотня. Но тех, кто за нас в городе, — около трехсот, может, немного больше… Там они принесут нам больше пользы, чем если бы находились здесь. Из оставшихся — полтысячи Созидателей снов. Ничто земное их не касается. Остальные — с Ластру, едины с ним в делах и в развлечениях. Последователи, в той или иной степени, Повелителя Тьмы.
Мы не в том положении, чтобы в открытую схватиться с Ластру. Он повелевает Ксинли, как охотничьими сворами, так и теми, которые предназначены для езды… А последние так же ужасны, как и Ксинли–охотники. Через Повелителя Тьмы он повелевает урдами, человеко–ящерами.
Наше оружие против них — мечи и пики, луки и стрелы, боевые палицы. Некогда у нас было оружие иного рода — громовое, пламенное, испускающее молнии и убивающее всех, на кого оно было направлено. Летучие тени, особый вид огня, пожирающий все живое. И другие необычные смертоносные приспособления. Но, как рассказывают легенды, после одной войны это оружие было взято и спрятано в одной из пещер, чтобы мы никогда не могли его использовать. Либо оно было уничтожено. В любом случае у нас его нет.
Я говорю это, Грейдон, — с небольшой ноткой горечи добавил Хаон, — чтобы объяснить тебе, почему мы не берем тебя за руку и не идем церемониальным маршем к Белому Дворцу. Если бы у нас был хоть один из видов того старого оружия…
— Если бы оно у нас было, мы бы именно так с тобою и маршировали! — загрохотал Ригер. — Если оно все еще существует, Мать знает, где оно находится. Поэтому ты обязан добраться к ней и убедить ее позволить нам получить это оружие. Клянусь адом, если Повелитель Тьмы — это Властелин Зла, тогда Адене следует больше позаботиться о собственной безопасности! Он, может быть, тоже знает, где оно спрятано!
— Вот что мы можем сделать, Грейдон, — продолжал Хаон. — Мы можем договориться с нашими друзьями в городе, где тебя спрятать, если нам удастся тайно доставить тебя туда. После этого нам придется придумать, как попасть во Дворец. Если Ластру попытается схватить тебя, это будет означать открытую войну между ним и Матерью, что, честно говоря, в наших интересах. Опасность в том, что тебя обнаружат до того, как ты доберешься к Матери. Тем не менее, уверяю тебя, что у тебя больше шансов добраться к ней с нашей помощью, чем без нас!
— Верно, — ответил Грейдон. — Но так это или нет, Хаон, что–то говорит мне, что наши судьбы переплелись. Что если я выиграю — это для вас надежда. И для всех тех, кто хотел бы увидеть, как жизнь в Ю–Атланчи меняется. В любом случае, если вы меня примете, я свяжу свою судьбу с вашей.