Мимо Грейдона вслед Ригеру с яростным щелканьем промчался Кон. Грейдон поднял винтовку, выискивая Ластру, и увидел, как тот, будто получив неслышное предупреждение, упал за прикрывавшей его стеной.
Неподвижно глядя сверху вниз на Хаона, сидела Дорина. Она выглядела как человек, который знает, что его настиг рок.
Ригер пересек уже половину арены, рядом с ним стремительно мчался Кон.
Хаон более ни разу не оглянулся, его взгляд остановился на сделавшей шаг к стене женщине.
Хаон резко швырнул свое сломанное копье. Обломок мелькнул, словно молния, которая потухла в груди Дорины.
Снова на долгое время наступила тишина, а затем весь амфитеатр взревел.
Ливень стрел обрушился на изгоев. Кон пролетел мимо Ригера, рукой подхватил Хаона и помчался обратно.
Грейдон опустошил магазин своей винтовки по шеренге лучников.
Внезапно град стрел прекратился.
Повелительно зазвучали трубы. Сквозь распахнувшиеся решетки дверей и вниз по стене хлынули одетые в зеленое эмеры.
Ближе всех к беглецам были те, кто выскочил с обеих сторон из близлежащих проходов. Кон был уже близко, за ним мчался Ригер. Грейдон, пылко мечтая о пулемете, опустошил винтовку по тем, кто угрожал беглецам с флангов. Индейцы остановились.
Взбешенный динозавр поднял голову и большими прыжками пошел в атаку на воинов, преследовавших Ригера. Те рассыпались, убираясь с дороги. Гигант одним взмахом захлопнул за собой дверь и запер ее. Динозавр бросился на индейцев, рвал их когтями–саблями. Желтоватая кровь каплями стекала оттуда, где череп был почти разнесен пулей Грейдона.
— Тебя чертовски трудно убить! — пробормотал Грейдон.
Он поднял винтовку для еще одного, с близкого расстояния, выстрела наверняка. Он прицелился в оставшийся неповрежденным глаз.
— Нет! — Ригер схватил его за руку. — Он не допустит их к этой двери!
Человек–паук поставил Хаона на ноги.
Тот стоял, словно робот, с понуренной головой. Внезапно глубокие рыдания потрясли тело Хаона.
— Теперь все хорошо, друг мой! — утешал его гигант.
Стрела, миновав динозавров, пролетела в решетку, едва не задев Грейдона, за ней еще и еще. Грейдон услышал рассерженный, призывный звук множества труб.
— Лучше бы пошевелиться! — проворчал Ригер.
Обняв рукой Хаона, он побежал по коридору, а за ним, наступая ему на пятки, бежал Грейдон.
Он бежал, а маленькие ручки Кона любовно и ободряюще похлопывали его по спине. Остальные толпой бежали вслед за ними. Они добежали до караульного помещения, открыли потайную дверь, через которую они проникли туда, и закрыли ее за собой, когда грохот шагов преследователей был уже почти рядом. В маленьком склепе, пошарив снизу под овальным камнем, Кон нашел способ открыть проход.
Закрыв за собой эту дверь, они в молчании отправились в путь по открывшемуся перед ними коридору.
Они шли, чтобы найти прибежище во Дворце.
Глава 19. МАТЬ ЗМЕЙ
Они шли в молчании. Рука Ригера обнимала Хаона за плечи. Вслед за своим главой впереди Ткачей шли с обнаженными мечами пять членов Братства. За Грейдоном шли индейцы. Когда бы он ни обернулся, он обнаруживал, что их глаза устремлены на него, как если бы теперь они считали его своим вождем.
Тот, который нес винтовку, явно сделался важной персоной. Почти наступая Грейдону на пятки, он гордо вышагивал впереди своих товарищей. Отряд дошел до конца прохода и без труда открыл дверь.
Они оказались в украшенном колоннами зале из грез Грейдона.
Словно копья, били вниз и переплетались лучи тусклого лазурного света из парившего высоко над головами сводчатого потолка. Туманно светившиеся, они занавесом скрывали высокий альков, высоко возносившийся над устланным опаловой мозаикой полом. За вуалью лучей Грейдон разглядел на основании из молочно–белого кристалла сапфировый трон. Рядом находились меньшие по размерам троны красного, золотого и черного цветов, кресла семи Повелителей.
Возле верхнего конца широкой, спускавшейся от алькова лестницы стояла девушка с тесно прижатыми к груди белыми руками, с приоткрытым в изумлении алым ртом, с нежными, недоверчиво глядевшими на Грейдона черными глазами.
— Грейдон! — крикнула она и быстро шагнула к нему.
— Суарра! — раздался голос.
В голосе звучало предупреждение. Голос был детским, чистым до звона в ушах, и в нем слышались птичьи трели. За спиной девушки разом вознеслась мерцающая перламутром колонна. Над плечом Суарры показалось лицо, имеющее форму сердца, над лицом — шапка вьющихся, отливающих серебром волос, фиолетовые глаза.
Мать Змей!
— Давай посмотрим, кто эти гости, пришедшие так бесцеремонно в свите твоего мужа, — детским голосом сказала она, — и путем, о котором, как я суверенностью полагала, никто в Ю–Атланчи не знает.
Она подняла маленькую руку. В зажатом в руке систруме петлял и танцевал, словно ртуть, сверкающий шарик.
Ригер задохнулся в крике и упал на колени. Остальные, за исключением молча наблюдавших человеко–пауков, поторопились последовать его примеру. Грейдон поколебался, потом тоже преклонил колени.
— А, так вы еще помните наши обычаи!
В звеневшем колокольчиками голосе слабо слышалась насмешка.
— Подойдите поближе. Клянусь моими предками, это Ригер и Хаон! С каких это пор ты носишь зеленый цвет Ластру, Ноталу? Прошло много времени с тех пор, как ты преклонял передо мной колени, Ригер.
— Это не моя вина, Мать, — негодующе начал Ригер. — Теперь это не просто…
Трель смеха заставила его замолчать.
— У тебя, как всегда, горячий нрав, Ригер. Ну, по крайней мере, какое–то время ты сможешь часто преклонять колени передо мной. И ты, Хаон, и остальные — тоже.
Грейдон услышал стон облегчения гиганта и увидел, как осветилось его покрытое шрамами лицо. Мычание Ригера прервало слова Матери:
— Почтите Адену! Теперь мы ее люди!
Он поклонился так, что его перевязанная голова коснулась пола.
— Да, — тихо сказала Мать. — Но сколько это продлится? Ах, этого даже я не могу сказать.
Она уронила руку, державшую трепетавший шарик, и дальше наклонилась над плечом Суарры, подзывая Грейдона.
— Подойди ко мне! А ты, Ригер, захлопни за собой ту дверь.
Грейдон подошел к алькову и поднялся по ступенькам. Его глаза зачарованно смотрели в фиолетовые глаза Матери, внимательно разглядывавшие его.
Когда он подошел ближе, Женщина–Змея выдвинулась из–за спины Суарры — между ним и девушкой выросла мерцающая, переходящая в девичье тело колонна.
Он снова ощутил странный, глубоко спрятанный в нем трепет любви к этому необычайному созданию, словно в его душе зазвучала струна, которую никто, кроме нее, не мог бы затронуть. Он снова встал на колени и поцеловал протянутую ему маленькую руку. Он всмотрелся в ее лицо. Оно было юным, вся многовековая скука ушла с него. Ее глаза были нежными. Он даже не вспомнил о тех сомнениях, которые возникли у него в Пещере Картин, настолько сильны были ее чары. Если это были чары.
— Ты хорошо воспитан, дитя мое! — прожурчала она.
Она озорно взглянула на Суарру.
— Нет, дочь моя, не беспокойся. Эта почтительность — лишь дань моему возрасту.
— Мать Адена… — с пылающим лицом начала Суарра.
— О, подойдите туда и поговорите, дети!
Алые, в форме сердца губы улыбались.
— Вам нужно многое сказать друг другу. Если хотите, садитесь на золотые троны. О чем ты думал тогда, муж Суарры? Что эти золотые троны означают конец твоих странствий? Наверняка ты так думал. Я не знаю, почему ты так думал, но это была твоя мысль. Ну так садитесь!
Грейдон, начинавший было подниматься, снова опустился на колени. Когда она сказала о золотых тронах, в его мозгу всплыли строки старого негритянского спиричуэла:
Когда закончится трудный путь,
Когда закончится он,
Я сяду, чтобы передохнуть,
На золотой я сяду трон.
Мать Змей рассмеялась, подозвала Суарру, взяла руку девушки и вложила ее в руку Грейдона. Она легко подтолкнула их в спины.
— Ригер, — позвала она, — подойди ко мне. Расскажи, что произошло.
Маршируя с самодовольным видом, покачивая своим острием, Ригер приблизился к Матери. Суарра увлекла Грейдона в уютный, образованный занавесями закоулок в дальнем конце алькова.
Грейдон увидел, как Ригер поднялся по ступеням и остановился рядом с Женщиной–Змеей. Он увидел, как она склонила голову, приготовившись слушать.
Затем он совершенно забыл о них, поглощенный Суаррой, которую переполняли забота о нем и любопытство.
— Что случилось, Грейдон?
Ее рука нежно обвилась вокруг его шеи.
— Я шла быстро и была уже возле водопада. Он очень шумел, но мне показалось, что я расслышала твое оружие. Я заколебалась и думала вернуться, но больше не было никакого звука, и я пошла дальше. А Ригер и другие — откуда у них эти раны?
— Убежище разграблено Ластру. Дорина предала Хаона. Ластру захватил Хаона и выпустил помериться силами с одним из своих проклятых Ксинли. Мы спасли его. Хаон убил Дорину, — отрывисто рассказывал ей Грейдон.
Ее глаза расширились.
— Дорина предала его? Он убил ее?
— Она была твоей тетей, что–то в этом роде, не так ли? — спросил он.
— Я полагаю, что в каком–то смысле да, давным–давно. Внезапно он решился задать мучивший его вопрос.
Он узнает то, что мучило его: является ли она одной из этих бессмертных, или она обычная девушка, какой ему кажется.
Если она такая же, как и все они, значит, ему придется примириться с тем, что он любит девушку, по возрасту, вероятно, годящуюся ему в прабабушки. Если нет, тогда все остальные головоломки для него не страшны.
— Послушай, Суарра, сколько тебе лет? — спросил он.
— Ну, Грейдон, мне двадцать, — ответила она удивленно.
— Я знаю, — сказал он, — но имеешь ли ты в виду, что тебе сейчас двадцать или что тебе было двадцать, когда — одна Мать знает, сколько лет назад! — ты закрыла перед собой эти чертовы Ворота, чем бы они там ни были?
— Но, любимый, почему ты так волнуешься? — спросила Суарра. — Я никогда не входила в Зал Ворот. Мне на самом деле двадцать. Я не имею в виду, что мне осталось двадцать, потому что с каждым годом я становлюсь старше.
— Благодарение богу! — горячо воскликнул с облегчением Грейдон.
Груз свалился с его души.
— А теперь после хорошей новости — плохая. В этот самый момент Ластру и, насколько я понимаю, большинство народа Ю–Атланчи охотятся за нами.
— О, это не имеет никакого значения, — сказала Суарра, — потому что сейчас к нам благосклонно относится Мать.
У Грейдона были сомнения насчет того, насколько все это верно, но он не стал тревожить ими Суарру. Он начал рассказ о своих приключениях. В середине первой же произнесенной им фразы он услышал, как вскрикнула Женщина–Змея и как прогрохотал Ригер:
— Это правда! Его видел там Кон.
Грейдон взглянул на них. Глаза Матери Змей были направлены на него.
Она позвала его. Когда он встал возле нее, она поднялась. Она тянулась, раскачиваясь, вперед, пока ее лицо почти не коснулось его лица.
— Тень, Грейдон. Расскажи мне о ней. С того момента, как ты увидел ее появление на черном троне. Нет, подожди, я хочу видеть, пока ты рассказываешь это. — Она приложила ладонь к его лбу. — Теперь говори.
Он повиновался. Шаг за шагом он рассказал о перенесенном им. Картины пережитого были так ярки, будто его мозг — серебряный экран, на котором демонстрировался фильм о его тяжких испытаниях.
Описывая Кадока, он почувствовал, что рука на его лбу дрогнула. Он рассказал о Коне, и ее рука упала вниз.
— Достаточно.
Она подалась назад и задумчиво рассматривала его. В ее пристальном взгляде было удивление и желание понять.
Грейдона поразила одна мысль, что во взгляде этом было что–то от душевных переживаний математика, который в наборе хорошо изученных им формул вдруг случайно натыкается на совершенно новое уравнение.
— Ты сильнее, чем я думала, Грейдон, — откликнулась она на это странное представление. — Хотела бы я знать… Те серые обезьяно–люди, которых ты встретил… Однако все, что я знаю о людях, живших здесь… Что еще ты не выяснил, ты, который вырос по ту сторону барьера? Хотела бы я знать…
Снова молчание. Она изучала его. Затем она произнесла:
— Ты думал, что Тень реальна. Я полагаю, что не тень, не призрак, не нематериальная…
— Достаточно материальная, достаточно вещественная, чтобы влиться в Кадока, — прервал ее Грейдон. — Достаточная, чтобы уничтожить его. Она высосала из него жизнь в течение десяти секунд. Мать, Тень была не Тенью. Если ты действительно читаешь в моем мозгу, ты знаешь, чье у нее было лицо.
— Читаю. — Она кивнула. — Но я все еще не могу поверить, когда не знаю…
Она остановилась. Казалось, она прислушивалась. Она поднялась над своими кольцами. Голова ее на добрый фут возвышалась над высоким Ригером.
Взгляд ее сделался пристальным, будто она видела что–то, происходившее за стенами этого огромного зала. Она откинулась, ее отливавшее перламутром тело медленно опускалось на кольца.
— Ко мне, Хаон! — позвала она. — Вместе с твоими людьми. Кон…
Указав на противоположную сторону алькова, она прощелкала какую–то команду.
Затем она снова прислушалась. Потом указала на девушку.
— Суарра, уйди в свою комнату.
Затем, пока Суарра колебалась, она сказала:
— Нет, останься возле меня, дочь моя. Если он посмеет, тебе лучше быть рядом со мной!
Снова Женщина–Змея замерла в молчании, не отводя пристального взгляда.
Хаон со своими людьми поднялся на ступеньки. Они выстроились там, где она приказала. Суарра подошла к Грейдону.
— Она очень рассержена, — прошептала Суарра. Они прошли за кольца Женщины–Змеи.
Теперь Грейдон сам услышал слабый, далекий шум, крики и лязганье металла по металлу. Шум приблизился.
В дальнем конце украшенного колоннами зала находился широкий вход, на который ниспадали похожие на паутину занавеси.
Внезапно занавеси оказались сорванными, и в открывшуюся дверь толпами ввалились одетые в голубое воины–эмеры.
Над их головами Грейдон увидел голову Ластру, а вокруг него и за ним сотню — а может быть, и больше — его приближенных.
Они ворвались в дверь. Эмеры сражались отчаянно, но под натиском длинных копий в руках атаковавших отступали шаг за шагом. Никто из индейцев не упал, и Грейдон понял, что нападавшие намеренно воздерживались от убийств, стараясь только пробить себе дорогу.
— Остановитесь!
В крике Матери Змей было что–то от волшебных труб летающих оперенных змей, ее крылатых Посланников. Крик остановил сражавшихся.
— Льюра!
Перед ней встал, отдавая честь, командир носящих голубое эмеров.
— Пусть войдут! Проводи их ко мне!
Охранники отодвинулись в стороны и выстроились двумя шеренгами. Между шеренгами к подножию лестницы прошли Ластру и его сподвижники. Ластру улыбнулся, завидев Грейдона. В его глазах блеснули огоньки, когда он перевел взгляд на Ригера, Хаона и его товарищей.
— Все здесь, Бураль! — сказал он державшемуся рядом с ним воину.
Лицо того было таким же красивым и жестоким, как и лицо Ластру.
— Я и не надеялся на такую удачу!
Он с иронией поклонился Женщине–Змее.
— Привет Матери!
Приветствие было невероятно наглым.
— Мы просим прощения за наше грубое вторжение, но твоя охрана, очевидно, забыла о правиле Старой расы свидетельствовать тебе свое уважение. Зная, что ты их накажешь за их забывчивость, мы им не причинили никакого вреда. Кажется, мы едва успели вовремя, чтобы спасти тебя, Мать, поскольку видим, что ты окружена опасными людьми, изгоями, которых мы ищем. Здесь также чужестранец, который должен поплатиться жизнью за то, что он проник в Ю–Атланчи. Они злодеи, Мать, но мы отведем от тебя их угрозу.
Он что–то шепнул Буралю и с чванливым видом шагнул к лестнице. Подняв копья, готовясь к броску, за ним шагнули воины. Грейдон вскинул к плечу винтовку, палец зудел на спусковом крючке. Под влиянием стресса он непроизвольно вернулся к родному английскому: