Глава 10
Степанович дал Ольге успокаивающего, а когда уснула, прошел в гостиную. Его ничуть не тревожило, что пришлось подписать заведомую "липу". Если и возникнет у кого-то желание проверять полномочия, то уж не во владениях замазанного в этом деле губернатора. Тот, наверняка, и сам не рад такому повороту. Хотя нити, связывающие убитого с охранной фирмой, обрубили, однако, при желании, концы вычисляются "на раз". А копать в своем огороде Виктор Петрович не позволит. Мало ли, какие скелеты могут выплыть. Злился старик в первую очередь на себя. На собственную бестолковость и неосмотрительность. Подвела привычка к одиночеству. " Вот, называется и подергали за усы тигру. Тряпичный зверюга оказался, - Степанович хмыкнул. - А девочка молодец. Моя школа. Вот только как теперь с психологией быть? Первый, он и для матерого диверсанта первый, а уж для девчонки и подавно. Через это нужно пройти. Сжиться. Здесь многое зависит от мотивации. Будем надеяться, смогу убедить ее, что все сделала верно, и другого выхода не было". " Но с кем нужно разобраться, так это с губернаторским помощником. Старший охранитель вельможного тела, он же наушник и советчик не первый год в деле, и можно дать на отсечение голову, без его вмешательства не обошлось. Губернатор, скорее всего, и не знал, какой способ убеждения выберут его опричники, а вот этот паршивец наверняка..." Старик заглянул в спальню, убедился, что Ольга спокойно спит, и вышел во двор. "Ехать нужно. Время решающий фактор. Сейчас никто в дом не полезет". В город его раздолбаный автомобиль въехал под мигание желтых пятен светофоров. Михаил Степанович отлично понимал, что делает глупость. Учить балбесов уже поздно. Однако ничего не мог с собой поделать. Слишком велик оказался страх потерять Олю. И сейчас дед дал выход злости.
Помощник губернатора вернулся домой поздно. Сообщение о визите представителя " прокурорского" и его вмешательстве в ход расследования заставило призадуматься: "Ах, дед, но каков нахал? Хотя, кто знает, что у него за душой? Неужели и вправду? Ерунда. Не стал бы он проявлять сущность, не рискнул. Наверняка засветил левую ксиву. Рискнул, и угадал. Упустив девчонку из рук, "папа" решил больше не суетиться. И дал отбой. А старик, похоже, психанул не на шутку. Судя по рассказу очевидцев, был готов на все. Возможно, если бы ему не удалось вытащить девчонку добром, мог применить и силу". " Любовь к близким - дело хорошее... - Благодушно подумал бывший чекист, поднимаясь в кабине лифта на свой этаж. - А впрочем, теперь Степанович на крепком поводке, и будет куда сговорчивее". Павел зевнул и покрутил шеей, разминая затекшие позвонки. Повернул ключ в замке, щелкнул замаскированной кнопкой, снимая квартиру с охраны. "День был длинный, стоит выпить пять капель, и на боковую", - удовлетворенно подумал отставной полковник. И внезапно напрягся, интуитивно сообразив, что в комнате кроме него кто-то есть. Медленно, стараясь не выдать себя, потянул руку к оружию. Голос, насмешливый и спокойный, остановил: - Стареешь, Паша. - произнес Степанович, выходя из-за приоткрытой двери. - Заигрался ты. Неужели совсем мозги отморозил? - Да я не знал... - попытался, сознавая беспомощность отговорки, выкрутиться верный опричник губернатора. - Не гони пургу. Все знал, однако решил прогнуться, - оборвал Михаил Степанович. - И виноватить сейчас некого. Ничего личного, но ты, мил друг, знаешь теперь слишком много. Это плохо. Полковник, сообразив, что последние слова ничего хорошего ему не сулят, напрягся. "Момент не самый подходящий, но лучшего уже не будет", - сообразил он, услышав, как скрипнула дверь. И кинулся в сторону, выхватывая оружие. Не успел. Дед, словно даже нехотя, шагнул вперед и мягким, обволакивающим движением перехватил прыгуна. Короткая связка, и отставник затих на полу. Степанович сконцентрировался, набирая энергию. Удар вышел коротким, и почти незаметным. - Ты не виноват, что таким стал. Служба тебя поломала. - Произнес дед в раздумье, глядя на тело. Он тихонько прикрыл входную дверь и вышел из квартиры бывшего уже "цепняка" губернатора. Степанович ничуть не сомневался в целесообразности этакой жестокости. Увы. Полковник, как человек воспитанный системой, наверняка не собирался останавливаться на предпринятых мерах. Его ликвидация была необходима, и диктовалась логикой". Беседа с Олей началась трудно. Девчонка замкнулась. Сидела, глядя мимо. Молча. - Я все понимаю. Нормальному, цивилизованному человеку сама мысль о лишении другого человека жизни противна, даже когда он, этот ближний, угрожает ему и готов причинить вред. Почему? Скорее всего, дело в особенностях восприятия. Обычный человек не готов вот так просто, ни с того, ни с сего, ударить, изувечить или даже убить другого. Подсознательно он проецируют свое отношение на других. Но факт в том, что есть и те, для кого подобные вопросы не стоят. Они, не задумываясь, перережут горло или убьют человека так же просто, как выпьют стакан воды. - И это не фантазии, уж тебе, прости, должно быть известно, как никому другому. Ведь так? Оля автоматически кивнула. - Теперь ответь мне, только честно: разве твоя жизнь менее ценна, чем жизнь какого-то подонка? Ведь это он вывел себя за рамки человеческих норм и морали. В его сердце нет жалости. Он хищник, и человеческая жизнь для него не имеет никакой ценности. Старик замер, глядя на собеседницу вопросительно. Дождался согласного кивка. - И как противостоять такому нелюдю? Отвечу. Нужно воспитать в себе готовность ответить адекватно. То есть убить. Только так ты сможешь защитить себя. А для этого мало лишь тренироваться и оттачивать удары. Для чего мы нарабатываем эти приемы? Чтобы применить их для отражения агрессии. И совсем не секрет - очень часто, в момент экстрима, все навыки вылетают из головы. Сколько раз я видел, как опытные бойцы, мастера, забыв обо всех приемах, вели себя, как простые школьники, дерущиеся на перемене. Почему? Они не смогли психологически собраться перед лицом смертельной опасности. Но постоянно быть настороже и находиться в боевой готовности невозможно. Человек не машина. Я уже не говорю о гормональном всплеске. Ну, вот, а теперь о главном. Есть интересная методика. Ее разработали, кажется, англичане во время Второй мировой войны. Суть в том, чтобы выработать у себя готовность переходить от психологии потенциальной жертвы к готовности защитить себя поэтапно. Называется она "Цветовой код готовности". Кстати, соответствует и эзотерическим принципам. Итак, исходим из того, что нормальный человек доброжелателен и спокоен. Он склонен заниматься самокритикой, оценивать свое поведение, размышлять. Это состояние потенциальной жертвы. Соответствует оно зеленому или белому цвету. Преступники обожают нападать на человека, находящегося в этом состоянии. Он беззащитен. Извини, что наступаю на больную мозоль. Вспомни, о чем ты думала, когда на тебя напали скинхеды? Наверняка, переживала свои проблемы? А еще боялась? Оля кивнула: - Да, задумалась, и когда вынырнули эти, прямо обмерла. - Теперь следующее, - дед прищурился, чуть успокаивая ее психику энергетическим посылом. - Что было вчера? О чем думала перед нападением? Ольга вздрогнула. Но Степанович был непреклонен: - Нужно. Понимаю - трудно, но ты должна перебороть себя. Вздохнула и замерла: - Я думала, как буду заниматься после возвращения домой. Какие упражнения нужно проработать. Потом... И тут возник он, будто из ниоткуда. Рванул, сдавил шею. Я испугалась. - Все верно. - Удовлетворенно продолжил учитель. - Это состояние, покоя и погруженности в себя, по шкале кода готовности имеет нулевую степень - зеленую. А для отражения атаки цвет должен быть красным. Ты понимаешь, о чем я? Каков переход от зеленого к красному. Сперва - желтый, после - оранжевый, и только потом - красный. Все эти цвета соответствуют центрам, которые отвечают за прохождение и накопление энергии соответствующего вида. Чакра, окрашенная в зеленый цвет, - это сердечная, она наполняет душу состраданием, созерцательностью, умиротворением. Но если чуть спуститься по шкале, то переходим к центру, спроецированному на солнечное сплетение. Это деловая хватка. Трудолюбие, активность. Человек, наполняясь энергией этого цвета, уже не созерцает, он создает. Крутится. Потому находится в более-менее мобилизованном состоянии. Далее, оранжевый цвет, - сексуальность и возрождение. Самосохранение. Так можно описать состояние под воздействием энергии этого цвета. Поскольку для мобилизации готовности к отпору желтый цвет вторичен, сразу перейду к оранжевому. Находиться в зеленом секторе можно дома, в хорошей, знакомой компании, тогда как находясь на улице, в незнакомом, но оживленном месте, необходимо перейти в желтый сектор, а при изменении обстановки, к примеру, переходя из освещенного места в темный переулок, - в оранжевый. Как это сделать? Тренировками. Нужно научиться вызывать состояние уверенности и настороженности искусственно и дополнить соответствующей мыслеформой. Я имею в виду представление определенного цвета. А в конечном итоге, при выходе, к примеру, из дома, достаточно вспомнить о необходимости перейти в желтый уровень готовности. И увеличить поток энергии этого цвета. Из зеленого сектора переместиться в красный мгновенно практически невозможно. А вот из оранжевого - вполне. Итак, красный сектор. Это цвет агрессии. Цвет борьбы, адреналина. Недаром кровь красная. И одно созерцание красного вызывает агрессию и настраивает на схватку. Красный сектор - это готовность к схватке и сама она. Постоянное напряжение, контроль ситуации, и способность применить свои навыки к отражению атаки. Переходить в состояние красного кода необходимо в случае первых признаков возникновения потенциальной опасности для жизни. Размышления и взвешенные решения хороши во всех состояниях, кроме красного. Это цвет действия. Находясь в оранжевом коде, реши, будешь ты стрелять в ответ на агрессию, либо сумеешь, к примеру, убежать. Но решив и включив красный, думать нельзя. Пусть решение окажется ошибочным или чрезмерно жестким. Это неважно. Думать нужно раньше. В момент схватки нужно действовать. Включать рефлексы и мышечную память. Дед выдохнул: - Фуу. Утомился. Короче, Оля. Сейчас скажу жесткую истину. В схватке, или в минуту опасности, ты должна принять для себя простую истину. Человек с оружием - противник, он должен быть уничтожен. Я не говорю о работе, связанной с противодействием преступникам, где требуется взять живым. Это совсем другой уровень подготовки. Возможность, образно говоря, на фоне красного кода различать и другие цвета. А вот при защите своей жизни и здоровья - только так. Честный поединок хорош на ринге, а кладбища переполнены честными людьми. На такие глупости, как гуманизм, когда на карту поставлена жизнь, отвлекаться нельзя. - И последнее, - продолжил старик. - Простой тест. Он неуловимо изменился, голос стал жестким и властным, фразы рублеными: - Вот сейчас, в эту минуту, в дверь ломятся безжалостные убийцы. Уже ворвались. Идут по коридору. Ответь, ты сможешь противостоять им в эту секунду. Сейчас. Сможешь вскочить, мобилизовать силы, ударить, достать оружие? У тебя в запасе уже нет времени. Ну? Оля вскинулась: - Нет, пожалуй, я еще не готова. Нужно собраться, как-то осмыслить, потом... - А потом будет поздно. Все. Ты убита. Он выстрелил с порога тебе в голову. Вот так-то, - дед встал. - Ну, ладно, к деталям вернемся после. Отдохни пока. А после обеда прошу на занятия. И так уже два пропустила... Вести телефонный разговор с губернатором Михаилу Степановичу пришлось с некоторым внутренним напряжением, однако неуверенность и легкий испуг сыграл искусно. Поведал, что внезапно раздумал заниматься самодеятельностью и намерен продолжить сотрудничество. Выслушал ответные заверения в готовности оказать любую посильную помощь и с облегчением положил трубку. - Ничего, Витя, еще не вечер. Сочтемся. - Михаил Степанович не сдержался и цветисто обрисовал малоприятные для чиновника будущие перспективы. - А пока потерпим, не убудет. Он посмотрел на телефон. Ехать куда бы то ни было сейчас, оставив Олю в доме одну, не хотелось до крайности, но информация о производимых заводом комплектующих, полученная Степановичем, требовала проработки. После нескольких телефонных звонков дед выяснил, что помочь ему в этом сможет только один человек. Бывший конструктор изделия, работал на заводе с незапамятных лет и ушел на пенсию, только, когда стало совсем невмоготу. Пенсионер жил в двухкомнатной "хрущевке", полученной от завода еще в застойные годы. Визитами бывших сослуживцев был не избалован, и появление человека, искренне интересующегося производством, его обрадовало. Он засуетился, включая чайник, и полез в холодильник. Пить предложенную наливку Степанович не стал, а вот от чаю не отказался. Разговор вышел дельным. Несмотря на преклонный возраст, память разработчик изделия 9КВ4-У, как называлась в секретных документах советского времени, система наведения ракет, не потерял. Он обстоятельно и красочно принялся за рассказ о своем детище. А когда Михаил Степанович ненавязчиво сообщил о возобновлении производства этих приборов, старик всплеснул руками: - Ну что за идиоты. Я даже слов подобрать не могу. Хоть ракета, так сказать, мое детище, однако, вынужден признать, время ее прошло. Я еще два года назад говорил, что опыт мирового использования противокорабельных ракет дает четкую динамику ухода производителями от заложенных в этих моделях принципов. Взять хотя бы все последние операции американцев в Иране и в заливе. Они сместили акценты на максимальное использование авиации. И не хотят посылать корабли под удар ракет. Бомбят до последнего. Пока не останется ни одного носителя, и только потом идут вперед. Спокойно, как на прогулке. И кому, мне интересно, хотят сейчас впарить этот металлолом? Степанович извиняясь улыбнулся и развел ладони, давая понять, что не может выдать тайну. Подумаешь, секрет.- Ответно усмехнулся старый конструктор. - Ладно. Попробую сам. Англичане, французы, и прочие европейцы отпадают. Это аксиома. - Хорошо, выведем за скобки... - заинтересованно поддакнул Степанович. - А если их соседи на африканском континенте? К примеру, два примерно равных по силе государства поссорились и решили прояснить все вопросы, так сказать, в честном бою? Инженер хлебнул остывший чай. - Ерунда, - категорично отрезал он. - Купить носитель, а это "Миг" или "Сушка", банановые республики не в состоянии. Крупных покупателей вообще можно пересчитать по пальцам. Кто остается? Индия, Китай, Малайзия, отмороженный Уго и, может, еще парочка шейхов. Так? И, скажите на милость, с кем из соседей они будут воевать? Индусы? Но у Пакистана нет столько кораблей нужного класса, чтобы организовать массированное вторжение с моря, китайцы вообще не боятся никого. Арабы уже затарились по самые уши. Остается Латинская Америка. А конкретно Венесуэла. Но у них общий с соседями бизнес... Им никто не станет ломать наркотрафик. - Не понимаю... - пенсионер задумался. - Тут какая-то игра. Но игра серьезная. Да ну их... развалили страну... паразиты. - он уже охладел к теме разговора и принялся вспоминать старое время. А вот для гостя сказанное конструктором оказалось весьма полезным. Именно тот факт, что системы наведения вовсе не отвечают требованиям сегодняшнего дня. Он терпеливо выслушал парочку историй, одновременно размышляя над новостью, и откланялся, едва возникла недолгая пуза.
Глава 11
За мелкими событиями, в повседневной суете, пролетели две недели. Преобразившийся Степанович в доме появлялся редко. С раннего утра, ностальгически вздыхая по раздолбанному "жигуленку", усаживался в новенький автомобиль и исчезал. На вопросы отмахивался: - Какие дела, Олюшка, мои дела - доски для "домовины" сушить. Так... суета мелкая. Однако в этот день старик изменил своему правилу. Разбудил ученицу чуть свет: - Вставайте, маркиза, вас ждут великие дела, - пошутил старик, заглядывая в спальню. - Сегодня у нас выход в свет. Оля подняла голову: - Куда? Дед смутился: - Ну, в общество. Местный, так сказать, бомонд. Короче, вставай, дел много, и почти все приятные, по крайней мере, я так думаю. Он спустился в столовую и, пока Оля приводила себя в порядок, заварил кофе. - А что это за дела? - заинтригованно поинтересовалась девчонка, когда он закончили завтракать. - Нас пригласили на прием. По случаю приобретения контрольного пакета акций завода, о котором я тебе уже говорил. А сейчас мне нужно выступить, так сказать, в качестве свадебного генерала. Поверь, отбивался от этой роли до последнего. Пробовал даже взбрыкнуть, результатом стало известное событие, - не стал акцентировать дед. - Иными словами. Сейчас настоящие собственники хотят придать факту покупки недостающий глянец. Пресса, а ее, несомненно, пригласят, должна будет представить меня в новом качестве. Так сказать, засветить владельца. И уже во вторую очередь, кукловоды хотят представить меня всем более-менее весомым лицам городского террариума. Оля посмотрела на непривычно говорливого старика: - Степанович, а ведь тебе это не нравилось, - наконец произнесла она. - Так зачем? Может лучше уехать? Собеседник неслышно глотнул кофе. Поморщился. Она поразилась его преображению. Куда делся кондовый дедок с ухватками сельского домового. Сейчас перед ней был жесткий, расчетливый делец. А Степанович, подумав, ответил: - В таких вопросах желание не спрашивают. Если клиент отказывается, клиент исчезает. А с ним вместе и возможность пролить свет на вопрос. Мне и не страшно. Я больше за тебя опасаюсь и, кроме того, не люблю, когда... - он вдруг отодвинул чашку в сторону. - Не люблю, когда меня держат за скот. Может, я и не великого ума и возможностей человек, только жизнь, как смог, прожил, и единственное, что осталось, это свобода воли. Не хочу умирать с пониманием, что оказался кирпичиком в строительстве кем-то, считающим себя выше и достойнее, своего, и при том довольно дрянного пасьянса. Дед усмехнулся: - Не поверишь, такая ерунда, а вот... Хотя, что у нас в жизни есть, кроме смешных, порой глупых, принципов? Оля, не обращай внимания... дед шутит. Короче, не хочу и все. Я тебе предлагал уехать, ты отказалась. Теперь предложение другое. Я намерен поломать им игру. Не скажу, что это безопасно, но сейчас и в метро ездить страшно. Оля пожала плечами: - Я готова. Только чем? Михаил Степанович невесело улыбнулся: - Ничего особенного. Сыграть роль Мата Хари местного масштаба. Один из этих... кукловодов, да ты его знаешь, невзначай предложил тебе работу. Помнишь? Т я и хочу, чтобы ты пошла работать туда. Да не в цех, конечно. - Заметив , как изменилось лицо Оли, успокоил он. - В заводоуправление. Бумажки перебирать. Дело в том, что делает этот завод, в числе прочего, блочки для управления ракетами. Ерунда, ничего секретного. Техника прошлого века. Известна всем, кому только можно. Я, кстати, провел небольшое исследование, - Степанович налил себе еще одну чашку крепкого кофе. - Душераздирающее зрелище... - невесело пошутил он.- То, что мы делаем, не конкурентоспособно по определению. А сделанное в те, дореформенные года уже выслужило все мыслимые сроки. Вот пример, - Степанович помолчал, припоминая. - Разговаривал на днях с не последним человеком в этой области. Ракеты, которые стоят на дежурстве, изготовлены двадцать лет назад. И лежат в контейнерах. Переписываются только бирки. А что такое двигатель ракеты? Это запал и бак с топливом. Так вот, резиновые уплотнители уже давным-давно высохли. Представь себе резиновые сапоги... Стоят в углу. Год, два, три. Потрескаются, скукожатся. А там, ко всему, агрессивная среда. И что? Попробуй запустить такое чудо? Да она, эта ракета, грохнется через пять минут полета. Как только крошки забьют фильтр, так и рухнет. А самолеты? "Двадцать девятые" на две трети непригодны к эксплуатации. Это по официальным докладам. И никто не виноват... Да, я понимаю, хаять легче всего... Но, Оля, когда мне летчики, что работали недавно на Кавказе, рассказали, как перед полетом на свои деньги покупают приемники GPS, приматывают изолентой к колену и летят. А их сбивают нашими же ПВОшными комплексами, потому как нет систем противодействия. Что уж говорить про последние разработки паразитов? - Некому, не на чем и нечем. "Колосс на глиняных ногах", - дед выговорился и сердито замолчал. - Но, если все так плохо, и ситуацию изменить невозможно, то зачем эта канитель с заводом? - удивленно произнесла слушательница. -Не знаю, - развел руками Степанович. - Слишком мало информации. Варианты, конечно, есть. Но, скорее, в качестве версий. Может быть, хотят сорвать контракт. Хотя... Не слишком ли мелко? Гораздо проще проплатить чиновникам и замотать дело согласованиями. А может быть, третья сторона. Это когда нет возможности продать, а хочется. Идут по кругу, продают транзитом, а контрагент уже поставляет товар стране-покупателю. - Возможно? Пожалуй. Но тоже не факт. И еще десяток вариантов. Короче, именно это я и хочу выяснить. И, по возможности, сорвать им задумку. И не потому, что патриот. Возможно, для страны эта операция и не несет особого вреда. Нам, по определению, уже мало, кто может навредить больше, чем мы сами. Причина во мне и в них. Не ту ширму выбрали ребята. Ошиблись. И в эту ошибку я и хочу ткнуть носом этих... капитанов жизни. Хватит того, что меня один раз использовали. За то самой большой, что в жизни есть, мерой заплатить пришлось. Теперь мой ход. - Произнес это Степанович почти без эмоций. Как давно и твердо решенное. Но от этого спокойствия слова звучали куда весомей и тверже. - Хватит о грустном, - поднялся Степанович из-за стола. - Одевайся, поедем тратить деньги. Мне за зиц-председательство небольшой куш отвалили. Вот и потратим. Роскошная, сияющая бриллиантовым блеском шуба стоила, как самолет, но смотрелась шикарно. Оля замерла перед зеркалом примерочной. Что ни говори, женщина всегда остается женщиной. И красивая вещь не может оставить ее равнодушной. Черное платье и белоснежная шевелюра, над которой добрый час колдовали в лучшем салоне, смотрелись убийственно. - Как бы нам, Оля, не переборщить... - задумчиво глядя на спутницу, усаживающуюся в салон авто, пробормотал Степанович. - Только дуэлей не хватает. А судя по тому, что даже я, старый пень, глаз отвести не могу, до этого недалеко. Об одном прошу. Не сломай никому ничего. Пока, хотя бы. Я, конечно, не думаю, что дойдет до каких-то вольностей. Даже уверен. Но, на всякий случай... Доверь мне. Я быстро научу вежливости. Оля повернула точеный профиль, сверкнув капельками бриллиантов в крохотных сережках. - Я постараюсь, - она задумчиво глянула на мелькающий за окном пейзаж вечернего проспекта. - Странно видеть себя красивой, живой. Я ведь уже, по всем раскладам... должна была умереть. Дед слегка пристукнул по педали тормоза, сбивая минорное настроение: - Прекрати немедленно. А то развернусь и поеду обратно, - он даже рассердился. - Что это за настроение? Мы обязаны быть сильными. А с таким подходом хорошо капитуляцию подписывать. Все, я сказал, - голос его стал размеренно монотонным: - Ты самая сильная, самая привлекательная. Никто не смеет тебя обидеть, и все в твоих силах, - небольшой сеанс внушения подействовал. Оля затихла и даже словно придремала. Однако, едва автомобиль въехал на парковку перед ярко освещенным, реставрированным в стиле восемнадцатого века особняком, вскинула голову: - Мы победим, - задорно тряхнула короткой прической. - И всех покорим, и очаруем, - она улыбнулась. Блеснули в полутьме салона глаза. - Ведите, капитан, и да пребудет с нами сила, - она рассмеялась и, не дожидаясь, когда портье отворит дверцу, выскользнула наружу. Запахнув длинные полы переливающегося палантина, оглядела похожее на дворец здание, десятки замерших поодаль представительских авто, и двинулась к ступеням. Строгий костюм похожего на заботливого опекуна Михаила Степановича подчеркивал красоту и молодость его спутницы куда лучше света прожекторов. Они вошли в заполненный гостями холл. Сверкнули вспышки репортерских камер. Что и говорить, на фоне разодетых и увешанных драгоценностями жен и потертых заботами о приумножении доходов "бизнесвуменш", одетая в элегантное своей простотой вечернее платье гостья смотрелась куда предпочтительнее. Однако, если у женской половины присутствующих ее появление вызвало легкую панику, то мужская часть светской вечеринки замерла в восхищении. Первым пришел в себя губернатор. Он облизал внучку старого паяца алчным взглядом и, нацепив на одутловатое лицо маску радушного хозяина, разлился в комплиментах прекрасной спутнице делового партнера. Замешательство, вызванное появлением виновника торжества, улеглось, и допущенные к сановной кормушке вернулись к светскому общению. Губернатор поздравил Михаила Степановича с подписанием документов и незаметно перевел беседу в практическое русло. - Позвольте представить моих друзей, - с многозначительной интонацией произнес он. - Это новый владелец завода, господин Степанов, - кивнул в сторону Михаила Степановича, визави, - а это Альберт Вениаминович Караев. Мой хороший товарищ. Он крайне интересовался вашим приобретением. Возможно, вам будет интересно пообщаться, - "Губер" ловко подхватил под руку Олю и повел ее знакомиться с супругой. Степанович пожал протянутую незнакомцем ладонь. - Весьма... - пророкотал названый Альбертом и в свою очередь поманил пальцем кого-то из толпы. Выскользнувший на зов, не ожидая представления, сунул деду сухую плотную руку. - Василий, - скрипнул прокуренным голосом он. - Вася, значит? А как по отчеству? - усмешливо отозвался Степанович. Мужичок едва приметно вздрогнул и поправился: - Василий Петрович. Если Альберт походил на большую, слегка зажиревшую, но от этого не ставшую менее опасной, акулу, то спутник его напомнил Михаилу Степановичу хрестоматийного шакала из детского мультика про Маугли. "А мы пойдем на север", - едва не произнес дед вслух присказку. Помешал Альберт. Он вальяжно приобнял своего протеже за плечи и произнес: - Петрович - клад. Руководитель от бога. Имей я такого управленца, не знал бы никаких забот. Кстати... Я слышал, вам на завод требуется главный инженер. Рекомендую... Присмотритесь. Он глянул внимательно и со значением. "Ясно, лошадь, коль с рогами, - усмехнулся про себя Степанович. - Он уже прекрасно понял, что общается с истинным хозяином завода. И слова его следует понимать как руководство к исполнению". Принимая правила игры, покивал, соглашаясь с разумностью предложения шапочного знакомого. Но не удержался от колкости: - А вы сами, Арнольд, простите, Альберт Вениаминович, чем кормитесь? Акуленыш дрогнул бровью, переваривая сказанное, но, обманутый интонацией, счел возможным не заметить вызова. - Я финансист, - веско отрекомендовался он. - Банк "Омега", финансовая группа "Одиссей", ну, и по мелочи... "Что ж, вот ты и проявился", - Степанович протянул раздумчиво: - Совет такого человека дорогого стоит... Думаю, следует прислушаться, - он повернулся к потертому спутнику олигарха: - Вы позвоните мне, а еще лучше, обратитесь сразу к директору завода. Я с ним поговорю. Степановичу вовсе не улыбалось вновь общаться со скользким субъектом. Альберт расплылся в белозубой улыбке: - Вот, сразу видна хватка... Ну все, Василий, считай, дело сложилось... С тебя магарыч. Степанович поднял голову, поискал глазами Ольгу. Заметил в другом конце зала. "Губер" уже испарился, а возле нее крутился водочный король губернского масштаба. Дед замер, прикидывая, нет ли реальной угрозы, но, поскольку "спиртовик" еще не успел набраться продукцией своего завода, посчитал вмешательство преждевременным. Михаил Степанович вновь прислушался к продолжающему извергать поток словесной шелухи Альберту. А тот, уже составив мнение о недалеком отставнике, с легкой издевкой оценивал перспективы развития бизнеса. Резанула ухо брошенная вскользь фраза о возможном кредитном вливании. "А вот это уже конкретика, - заключил Михаил Степанович. - Деньги, вложенные в намеченное для разгрома предприятие, заведомо пропащие. Что следует? Финансист желает встать в очередь кредиторов? Но после зарплаты и налогов, ему достанутся только крохи, и то, неизвестно когда. Неужели и впрямь хочет вложить деньги? Тогда все еще более запутывается. Либо я сделал ложный вывод, и все с точностью до наоборот. Приобретать высокотехнологичную, компьютеризованную линию? Кто может поставить такое оборудование? Только супостаты. А как быть с запретом на поставку?" Степанович слегка озадачено выслушал банкира, скрестил руки, всем видом, показывая неготовность к разговору. - А знаете... - сбавил обороты делец. - Давайте обсудим после... Мероприятие продолжалось. Заиграл, приглашенный для создания соответствующей атмосферы, оркестр, двинулись через зал официанты, разнося напитки. Народ отмяк и принялся методично надираться дармовой выпивкой. Вскоре атмосфера вовсе Голоса, стремящиеся перекричать музыку. Вынырнул успевший принять на грудь губернатор. Он едва заметно перебросился многозначительным взглядом с Альбертом и, пользуясь правом главного распорядителя, разбил компанию: - Михаил Степанович, ваша внучка сразила всех. Изумительная девушка, - он пошевелил губами, припоминая. - Кстати, Оля мне на вас пожаловалась. Вы держите ее взаперти. А она вовсе не прочь пойти работать. Я предложил ей должность в администрации. Жаль, если не захочет. Чего ей делать на этом заводе? Скукота. Но, чем бы дитя не тешилось... Вы уж дайте команду. Поработает, а потом я все-таки не оставляю надежды переманить ее в свою администрацию. Степанович понимал, что стремление пристроить девочку в свой управленческий аппарат вызвано вовсе не природной филантропией чиновника. Зацепить не имеющую опыта девчонку проще простого. А это - лишняя петля для страховки на случай внезапной непонятливости деда.